Протоплазма
– Коварная! Оставила крошку Сандрин без сладкого. Только вот непонятно, ведь у тебя столько знакомых молодых людей. Все под два метра, подтянутые, рот до ушей. От белизны их зубов куриная слепота начинается!
– Вот поэтому я и не хотела никого из них. Они какие-то кукольные.
– А я чем отличаюсь? Только национальностью.
– Не могу ничего сказать о русском характере вообще, но твой частный случай меня очаровал. – Она вдруг посмотрела куда-то мимо Андрея в гущу танцующих. – А вот и твоя французская куколка. Легка на помине!
* * *Сандрин подошла к их столику походкой супермодели и остановилась, не дойдя полутора метров, в откровенно вызывающей позе. Ее голубые глаза потемнели от гнева.
– Где ты был? Макс тебя обыскался. Какое-то срочное дело.
– Ну да, конечно, и ты пришла сюда, чтобы сказать мне об этом!
– Почему бы и нет! Макс был очень возбужден, говорил, что дело очень важное. Я сейчас возвращаюсь на корабль, и ты мог бы меня проводить.
– Увы, не могу. У меня тоже очень важное дело, и мы с Майрой как раз занимаемся его обсуждением. – Андрей развязно откинулся в кресле и отпил бренди, причмокивая с удовольствием. – Никто не может отвлекать меня в столь ответственный момент.
– Клоун! – Сандрин не сдавалась. – Так ты не пойдешь? Что передать Максу?
– Можешь передать пять сотен, которые я ему должен. Я тебе потом отдам. – Андрей начал заводиться.
– Может, присядешь, выпьем по коктейлю? – Сказала Майра с улыбкой, пытаясь загасить назревающий скандал.
– По-моему, вы уже так накачались, что мне за вами не угнаться!
– Отнюдь нет! Есть простой русский способ: три капли воды на стакан водки три раза в день. И все! Все будут гнаться за тобой, а тебе будет все равно, догонят, или нет. Можешь начать прямо сейчас.
Сандрин захлебнулась ругательной тирадой, ввиду крайнего возбуждения произнесенной по-французски, потом резко развернулась, чуть не сломав каблук, и быстрым шагом направилась вон из зала.
– Крошка Сандрин показала зубки. Она заявляет на тебя свои права. Может, стоило пойти с ней? Кажется, она созрела для постели.
– Я не спортсмен, секс для меня не самоцель. Сегодня мне было хорошо с тобой, и не хочется портить впечатление.
– Но мне казалось, что ты очень увлечен ею.
– Скорее – заклинило. Зацепился, словно за колючку, и никак не мог высвободиться. А теперь понимаю, что она на самом деле ненавидит мужчин. Иначе как можно объяснить ее нежелание предаться тому, чему собственно и нужно предаваться в молодые годы, а не мучить себя и других, запутываясь в сетях собственного кокетства. Флирт ведь не самоцель, это разведка боем, пока еще непонятно, годится ли особь противоположного пола тебе в партнеры. Но когда он длится месяцами, это похоже на половой запор – и хочется, да не получается.
– Стереотипы работают на большом ряду, превращаясь в статистику, а каждый конкретный случай нужно рассматривать с учетом индивидуальности. Может у нее такой инкубационный период чувств, или она слишком нерешительна, или когда-то у нее был отрицательный опыт, который ее напугал…
– В общем, множественную регрессию сюда не пришьешь, и спектральным окном не просканируешь. Давай-ка отвлечемся от научной фени. Не пора ли нам занимать места на трибуне?
– Еще целый час. Успеем пропустить по рюмочке. А вот и мой верный Феликс!
* * *Верным Феликсом оказался нескладный негр на голову выше Андрея с прической под Рууда Гуллита, говоривший на всех языках, использовавшихся на Малых Антилах. Однако в результате понять его было невозможно, так как он тут же скатывался на Папьяменто. Это местный язык, который собственно и являлся смесью голландского, английского, португальского и испанского с примесью африканских наречий и вкраплениями французского, возведенный в ранг официального языка на Кюрасао, Арубе и Бонайре. Феликс остановился у столика, но не сел на свободный стул, ожидая приглашения.
– Знакомься, Андрэ, это Феликс, мой местный коллега.
– Я тоже коллега, но не местный. – Андрей крепко пожал узкую, но на удивление сильную руку патлатого коллеги. – Присаживайтесь к нам.
* * *Феликс оказался на редкость заводным малым. Он таскал Андрея и Майру из одного бара в другой, где они непременно с кем-то знакомились, и уж обязательно выпивали. Их компания разрослась до десятка человек, но Андрей уже так набрался, что мечтал только о своей каюте и нескольких часах сна.
На причал его привезли под утро. Кабриолет с почетным эскортом из новых знакомых на трех машинах проехал по всему городу и лихо затормозил у трапа «Нереиды».
– Может, все-таки поедем ко мне? – Спросила она, взяв его за руку.
– Нет. Я не хочу, чтобы ты видела меня с похмелья. А оно мне обеспечено после такого симпозиума.
– Мы увидимся еще?
– Не сомневаюсь. Давай держать связь по интернет.
* * *Максим ждал его на палубе у входа в надстройку.
– Чего не спишь в такую рань, Макс?
– Я просил вахтенного разбудить, как только ты появишься.
– Надеюсь, не будешь читать мне морали. Я оттянулся на законных основаниях после успешно законченной работы.
– Рад за тебя. А я тут борюсь в одиночку с драконами.
– Значит, Сандрин не соврала. Что еще случилось?
– Работа на Кубе накрылась медным тазом. – Максим досадливо скривил губы. – Подкатил тут ко мне один штатник и застращал. Сказал, что сотрудничество с режимом Кастро будет рассматриваться соответствующими госструктурами США как недружественный акт и поддержка терроризма в регионе.
– Ну и что? Собака лает, а караван идет. Чего нам их бояться? Ты ведь канадец, а я русский с голландской ксивой.
– Да, только пасемся мы у них в огороде. Я эту кухню давно понял. Им не важно, что мы занимаемся мирной наукой. Главное напакостить кубинцам. Местная ЦРУшная попка, резидент драный, пронюхал о наших договорах с Гаваной и решил выслужиться. Доложил какому-то мелкому шефу, который доработал легенду сочными деталями и представил начальству совершенно явную крамолу, которую нужно пресечь на корню. Болтать надо было меньше.
– Ну и что они могут нам сделать? – Андрей постепенно приходил в себя, быстро перескакивая от одной стадии протрезвления к другой.
– Да все что угодно! Неприятности в портах, связанные со стоянками, проблемы с топливом и снабжением. В море приставят к нам какой-нибудь сторожевик, который будет крутиться в кабельтове от нас, делая нашу работу невозможной. Когда им приспичит, они становятся прилипчивыми и вонючими как дерьмо. А сейчас, похоже, мы у них в плане, и просто так от них не отвязаться. Если мы пойдем против них, то возможно, что работу с горем пополам сделаем, но дальнейшая наша деятельность здесь станет невозможной.
– Да, я понимаю теперь. И какие предложения? – Андрей чувствовал, как с полным протрезвлением им овладевает безнадежное похмелье. – Нет, о делах потом. У меня сушняк пополам с диким голодом.
– Пошли ко мне в каюту, а я скажу вахтенному, чтобы подогрел что-нибудь на камбузе.
* * *Андрей выпил залпом поллитровку «Аквариуса» и с жадностью накинулся на гору мяса с овощами, а Максим возился с компьютером, ожидая, пока он насытится и придет в норму.
– Я так рассчитывал на эту работу. Кубинцы хоть и бедные, но за эту программу они отстегивали вполне по-божески. Мы могли выкрутить почти миллион чистой прибыли и спокойно ставить «Нереиду» в док на профилактику. А теперь все очень даже смутно, особенно при этом кризисе.
– Слушай, я в твою бухгалтерию не лезу, мое дело – наука и техника. Поэтому, объясни мне на пальцах, чем нам это грозит?
– Понимаешь, судно заложено. На свои деньги бизнес не делается. Я беру кредит, покрываю им расходы на обслуживание работ, выплачиваю проценты, получаю прибыль. Дальше я возвращаю кредит, и после этой операции остается чистая прибыль, которую я скирдую в офшоре, чтобы никто не мог блокировать наши счета. Потом все повторяется. Наши деньги я не трогаю, а снова беру кредит. Но эта схема работает только при наличии контрактов – минимум на две полноценных экспедиции в год. Останься мы без работы, и вскоре нам придется проедать свои кровные или продавать бизнес. При нынешнем кризисе это будет трудно. «Нереида» как транспорт, стоит значительно меньше. Продав ее, мы сможем покрыть только часть главного кредита, а потом придется объявлять себя банкротами с вытекающими последствиями. Это все.
– Выглядит малопривлекательно. А теперь, давай, вываливай, что припрятал на черный день!
– Почему ты решил, что я что-то припрятал?
– Ты предусмотрительный, в отличие от меня. Твой братуха мне рассказывал, как в девяносто седьмом ты исчез из Одессы почти за год до кризиса и до того, как твой бизнес размолотили братки, и добила СБУ. Ведь не с бухты-барахты тебе вдруг приспичило стать канадцем?
– Ты прав. Я тогда почувствовал запах жаренного задолго до того, как развели огонь. Сейчас тоже. Пару вариантов всегда есть в запасе. Но этот особенный. Поэтому его стоит обсудить.
– Излагай.
– Нами заинтересовался один опальный олигарх. Очень заинтересовался. Причем по полной схеме – гидрохимия, биология, гидрология, спецпрограмма по гидрогеологии, нагрузка полная с дополнительным составом.
– А район?
– Знаю только, что Тихий Океан. Тропики.
– Да. Плавали-знаем! По Пасифике можно месяц идти – сплошные тропики и берега не видать.
– Клиент банкует. Через неделю он будет ждать нас на Мартинике, тогда и спросим. Выходим в двенадцать. Если ты, конечно, не против.
– А чего мне быть против? Хотя, пожалуй, это первый выход в море, которому я не рад.
– Что, запал на Майру?
– Не то чтобы очень, но тянет. Да может и не к ней, а вообще.
– Сказал бы, что жениться тебе пора, но это не при нашей работе. Терпи казак…
Глава 2. Золотоискатели
Погода была спокойной, и «Нереида» преодолела пятьсот миль между Кюрасао и Мартиникой за три дня. В Фор-де-Франс решили не заходить, а легли в дрейф в виду порта, чтобы не тратить лишних денег. Для желающих выехать в город спустили катер. Сандрин первой сошла по трапу, не глядя по сторонам. За все три дня перехода она не сказала Андрею ни единого слова, и всякий раз, когда им доводилось столкнуться где-нибудь в узком месте, она пыталась шмыгнуть в сторону или отворачивалась. Для Андрея, ожидавшего неприятных сцен, это стало облегчением, и он полностью погрузился в работу, а ее на судне хватало. Все научное оборудование требовало осмотра, профилактики и тарировки, и он методично шаг за шагом выполнял эту рутину, тщательно заполняя формуляры и делая дополнительные пометки в рабочем журнале
* * *Максим прибежал в кают-компанию после обеда, довольный как кот, неожиданно перехвативший жирный кусок на дворовой помойке.
– Все, fratelli in Cristo, живем! Нашлись в этом французском гадюшнике дяденьки с толстыми лопатниками! Фрахтуют нас на десять дней с предоплатой, страховкой и экстра-обслуживанием.
Андрей встрепенулся, а капитан Хольм ван дер Лейден даже бровью не повел, упершись взглядом в Виллемстадскую газету недельной давности.
– А что делать? – поинтересовался Андрей.
– Пойдем со мной, все расскажу в каюте. – И обращаясь к капитану, отчеканил. – Мистер ван дер Лейден, нас ждут у шестого причала через два часа. Распорядитесь, пожалуйста.
В каюте у Максима их уже ждал кофе, принесенный стюардом. Они уселись за компьютер, и максим показал Андрею район предполагаемой работы.
– Они хотят обследовать вот эту скалистую банку и обшарить склон вдоль этого рифа. Акваланги, костюмы, всякие хитрые примочки для поиска металла на дне, насосы – все это у них есть. Твоя задача смонтировать все что нужно, проверить их на вшивость, и принять соответствующие меры предосторожности, чтоб они не потонули к черту. Ты остаешься за старшего, а у меня куча дел на берегу.
– Я не справлюсь один!
– Погружениями займутся Уилл и красотка Хедли – как раз по старой памяти она сделает тебе профилактику на передок, чтобы ты не сох по Майре.
– Кончай, а!
– Все, все. А приборами и оборудованием займутся Герман и Вадик. Все летят на одном чартере, возможно будут ждать нас на причале.
– Это наш Вадька, что ли, вернулся? Он же собирался насовсем в Совок.
– Не вынесла тонкая интеллектуальная организация его души пресса родимой помойки. В общем, съехал он с родных пенатов. А нам это только на руку. Такой универсальный технарь на дороге не валяется.
– Ну что ж, с этим ясно, поработаем. А у меня тоже есть для тебя сюрпризик, но не очень приятный. Когда сегодня наша Сандрин умотала, я решил сделать плановую профилактику в гидрохимической. Кроме всего прочего решил проверить комп на вирусы, почистить диск, и нажал на одну иконку на рабочем столе, а это был прямой доступ на ее мыло. Ей богу, я не хотел, просто бросил взгляд, а оторваться уже не смог. Почту нужно держать под замком, а не оставлять без присмотра на казенном компьютере. Да не смотри ты на меня так! Лучше прочти распечатку. Это быстро вправит тебе мозги.
Максим с отвращением взял со стола несколько страничек и начал читать. Почти сразу его лицо стало меняться. Сначала оно выражало удивление, которое сменилось гневом, и под конец чтения, судя по всему, Максима сковал плотный ступор.
– Так значит, эта смазливая дрянь нас сливала с самого начала! – Наконец заговорил он, стряхнув оцепенение. – Для этого ее нам и подсунули, а Хаасу организовали семейные проблемы. Возможно, тоже заплатили. Уж очень он внезапно осиротил нашу гидрохимию.
– Кстати, а фамилия Остерхаут тебе о чем-то говорит?
– Еще бы, это тот самый ЦРУшник, который меня стращал.
– Я попросил Майру узнать о нем. Оказалось, он на Кюрасао известен как отъявленный аферист и проходимец, а ЦРУ это для него лишь легальное прикрытие. Приработок. Основной доход идет от ловли рыбки в мутной воде.
– Получается, он меня развел. Только зачем?
– А тут мне кажется все ясно. – Андрей посмотрел на Максима заговорщически.
– Ты хочешь сказать, что нас ему заказал этот олигарх?
– А ты как думаешь?
– Очень похоже. Это значит, мы ему нужны позарез, и он решил полностью исключить возможность отказа с нашей стороны. И то, что мы это знаем, дает нам в руки джокера. – Максим просидел с минуту молча, будто забыв о присутствии Андрея.
– Ну что, я пойду? – Решил тот напомнить о себе.
– А? Да, сейчас. Задумался я… Конечно, читать чужую почту нехорошо, но то, что она была на нашем компьютере полностью тебя оправдывает. А если учесть ее содержание…
– Как быть с Сандрин, если она появится?
– Веди себя, как ни в чем не бывало. Можешь даже сделать ей эротический массаж. Так сказать, поглубже внедриться в расположение противника. Специалист она неплохой, а то, что стучит, так и ладно. Будет легче контролировать процесс. А кстати, я знаю, как прижать Остерхаута. Такие типы, если им прищемить бейцалы, готовы на все – мать родную продадут. Если ему предложить приемлемый выход, то он ухватится, я не сомневаюсь.
– А чем ты его прижмешь?
– Оглаской. Разговор ведь шел у меня в каюте. – Максим указал пальцем куда-то вверх, а потом к губам. – Болтун находка для шпиона!
* * *«Нереида» стояла в какой-то полусотне метров от небольшого кораллового рифа, крепко удерживаемая на месте четырьмя тросами, прикрепленными к облегченным якорям. Накануне экипажу пришлось несколько часов потрудиться, чтобы добиться такого точного положения. Уилл и Хедли тоже поработали, корректируя установку якорей с водолазного бота. Как оказалось, заезжие французы были не обычными искателями сокровищ, а вполне серьезными людьми, проработавшими предварительно огромное количество древних документов и карт, на основе которых была проведена рекогносцировка с помощью современной аппаратуры, и уже по результатам этой работы были определены точки наиболее вероятного нахождения искомого объекта. А искали останки испанского галеона, подвергшегося нападению двух корсаров по пути из Панамы в Испанию. В ожесточенном бою испанцам удалось потопить одно из пиратских судов, а другое, получив серьезные повреждения, затонуло через несколько часов после безуспешных попыток экипажа залатать многочисленные пробоины. Сам галеон, также сильно поврежденный, пытался выброситься на коралловый островок, но не дотянул совсем немного. Дно вокруг рифа круто уходило в глубину, и утонувшее судно постепенно разваливаясь, сползало по склону, в результате чего его металлические части были разбросаны узкой полосой на глубине от тридцати до шестидесяти метров. На склоне песка и ила почти не было, поэтому организаторы экспедиции надеялись быстро отыскать и поднять все, что представляло какую-либо ценность, но в основном надеялись отыскать груз золота, который по разным оценкам весил более тонны.
– А почему же раньше никто не раскопал эти документы и не искал этот галеон? – Спросил Андрей у белокожей брюнетки с ярко выраженной внешностью обитательниц средиземноморья, которая вела себя как начальница среди этого разномастного сборища кладоискателей – Максим представил ее как Кати, но за беготней не сообщил о ее статусе в общей иерархии.
– Понимаете, Андрэ… Я не ошиблась, вы ведь Андрэ?
– У вас прекрасная память, Кати.
– Спасибо. Так вот. Этот галеон принадлежал не испанской короне, а семье герцогов Борха – испанского ответвления династии знаменитых Борджиа, которые собственно тоже были выходцами из Валенсии. Фамильный замок Борха до сих пор стоит в Гандии под Валенсией. Командовал кораблем Игнасио де Вильянова, отпрыск обедневшей второстепенной ветки Борха, полностью посвятившей себя конкисте и снова разбогатевшей в Новом Свете. Это было семейным делом, поэтому все отчеты о рейсе остались в фамильном архиве.
– И что-то мне подсказывает, что раскопали эти документы именно вы! – Андрей инстинктивно принял стойку токующего глухаря, хотя какой-то особой тяги к Кати не почувствовал. – И рассуждая логически, можно предположить, что вы тоже принадлежите к этой древней династии. Я прав?
– Формально да. Наш род восходит напрямую к Франсиско де Борха, герцогу Гандии, правнуку папы Александра Четвертого. Его, кстати, канонизировали через сто лет после смерти. Но теперь это не важно. – Кати покачала головой, задумчиво глядя в воду. – У нас все так перемешалось, что моя полная фамилия состоит из восьми титулов, которые существуют только в старых манускриптах. Кроме того, я единственный ребенок в семье, и мои дети будут носить фамилию мужа.
– А уже есть такой счастливчик?
– Пока нет даже в проекте, но, я думаю, он будет без родословной. Все аристократы, каких я знаю, вырожденцы, жертвы родовой селекции, заплесневевшие говорящие куклы. Навряд ли мне захочется с кем-то из них связать судьбу.
– Главное, чтобы вы и ваши дети были счастливы, а застарелые ярлыки – это мелочи.
– Не скажите. Мое происхождение определило и род моих занятий.
– И чему же вы себя посвятили?
– Так получилось, что наша семья владеет большой частью архива Борха-Борджиа и других древних фамилий, и я с детства разбирала с дедом древние документы, систематизировала, классифицировала их, составляя реестры по годам, по именам, по событиям. Когда дед умер, я осталась единственной хранительницей архива. Родителям это было неинтересно.
– Насколько я понял, вы стали историком?
– Да. Разбираясь в истории семьи, я была вынуждена разобраться и в общественно-политической среде, неотъемлемой частью и творцом которой она была волею судьбы. В обычной семье редко ведутся записи, да и записывать зачастую нечего, в то время как в такой семье как наша ежедневно происходили какие-то события, тут же становившиеся частью европейской и мировой истории.
– Понятно. – Сказал Андрей, рассеянно глядя на собеседницу.
– Надеюсь, Андрэ, вы не обиделись? Каждый человек творит историю, только по-своему.
– Нет, я просто вам позавидовал. Я и о дедах не так много знаю, а о прадедах вообще имею слабое представление. А у вас тысячелетняя история тщательно записана, задокументирована. Если бы не океанология, я бы тоже занялся историей. – Андрей встряхнулся, и в глазах его снова заиграл охотничий азарт. – С вами очень интересно, Кати. Вы не против, если мы с вами пообщаемся поближе. О работе вам беспокоиться не стоит. Я держу процесс под контролем, и можете не сомневаться, сделаю все, чтобы вы смогли проводить больше времени со мной.
– Как вы изящно перешли в атаку, Андрэ. Честно говоря, я просто очарована вашим судном, экипажем, и вами, поэтому не вижу никаких зацепок, для того чтобы вас отшить. – Она улыбнулась и прикоснулась пальцами к щеке Андрея. – Получилось не очень аристократично, но искренне.
– Искренность женщины уже сама по себе возбуждает.
– И что же мы будем делать с вашим возбуждением?
– Для начала охладим. Предлагаю нырнуть вдвоем и обследовать район работ.
– Вы прекрасно начинаете. Первый раз мне назначают свидание под водой.
* * *Они парили в неестественно синей воде между играющей бликами солнца поверхностью и бугристым коралловым склоном, круто уходящим вниз, на запредельную для аквалангиста глубину. Дно колыхалось размытыми светло-голубыми отсветами, будто живое. Андрей шел слева и чуть сзади, дав Кати полную свободу действий, исподволь оценивая ее практические навыки. Судя по всему, она имела некоторый опыт в подводном плавании, так как держала руки перед собой, и вытянувшись в струнку, мягко работала ногами, почти не сгибая их в коленях. Андрей был мастером спорта по скоростному подводному плаванию, и его всегда коробило, когда он видел, как бородатые дядьки с озабоченными лицами исполняли корявые танцы умирающей лягушки на фоне роскошных декораций тропических морей. Любой пловец знает, что при плавании в ластах руки лишь мешают движению. Кроме того, он терпеть не мог горе-ныряльщиков в запотевших масках, а также в масках, по глаза заполненных водой. Это были первые признаки непрофессионализма, который при соприкосновении с «ближним космосом» – морской глубиной – мог привести к непоправимым последствиям. Поэтому Андрей не изменил себе и в этот раз и, несмотря на недовольство и протесты, провел тестовые погружения и «ликбез» для всех французов без исключения. Кати в это время была на берегу и не попала под проверку, и теперь у Андрея была возможность приглядеться к ней получше, не раня ее самолюбие. Он обратил также внимание, что дышала она размеренно, хотя и несколько чаще, чем он сам, но за ней не тянулся непрерывный шлейф пузырей, по которому легко определить новичка, способного создать проблемы.
Они опустились до глубины тридцати метров, где в тени корпуса «Нереиды» копошились трое аквалангистов, расковыривая коралловый панцирь, скрывавший за пятивековыми известковыми наслоениями сохранившиеся металлические части галеона «Ана Исабель». Двое других ныряльщиков работали чуть ниже. Один сновал галсами в пределах помеченного красными лентами прямоугольника, держа в руках крылатый прибор – детектор металла, а другой помечал нужные места небольшими желто-красными буйками на коротких поводках. Вверху, над всей этой суетой изгибался в лучах солнца изящный силуэт Хедли, профессиональной ныряльщицы и в данный момент дежурного ангела-хранителя окрестностей.
Стаи ярких разноцветных рыб самых невероятных форм, совершенно не обращая внимания на пловцов, сновали мимо по своим делам. Придонная жизнь тоже не отличалась пассивностью. Крабы, креветки, лангусты, различного рода полихеты[2], а также мурены и другие рыбы, предпочитающие тенистые коралловые кущи открытой воде, занимались своей повседневной деятельностью – охотой друг на друга. Разноцветные актинии размахивали в такт движениям воды своими роскошными плюмажами, которые мгновенно прятались в известковые трубочки, почуяв приближение потенциального хищника, каким здесь являлся каждый первый. Огромная тень медленно ощупала дно, и через несколько мгновений из синей бесконечности появилось, будто материализовавшись из пустоты, существо, которое ее отбрасывало. Это была гигантская манта[3]. Она хоть и родственник акуле, но животное совершенно безобидное, тем не менее, выглядящее угрожающе из-за своих размеров и рогов по бокам рта, которые послужили основой для другого ее имени – морской дьявол.
Андрей тронул Кати за ногу, и когда она обернулась, указал в направлении нежданного гостя. Они не спеша приблизились к рыбе на расстояние протянутой руки, зависнув перед ее головой, так что каждый из ее широко расставленных безжизненных глаз смотрел в зеркало маски. Манта не двинулась с места, даже не пошевелилась, пристально глядя в блестящую поверхность стекла маски. Андрей давно заметил, еще когда активно занимался подводной охотой, что маска каким-то образом гипнотизирует рыбу, будто притягивая ее к себе. Он слегка коснулся шершавой спины рыбы. Она мягко, нехотя, отодвинулась на десять сантиметров, и снова зависла. Кати коснулась ее с другой стороны, и рыба также мягко отклонилась в сторону Андрея. Такой пинг-понг продолжался с минуту, пока рыбина не исчерпала своего терпения и, не теряя достоинства, величественно удалилась восвояси.