Четыре сына. Рождение легенд

– Слушай, Дамаск, я предупреждал тебя по поводу Атонаха, но ты меня не послушал. И к чему в итоге это привело?

– К обретению магии и выяснению правды. Бирм, я всё равно пойду к Палачу, что бы ты ни говорил. Но для начала мне нужно спрятать вас. Так что стой смирно, я попытаюсь сделать тебя невидимым.

Черный приводил еще доводы, но Дамаск бросил лишь короткое: «Заткнись», после чего попробовал поменять состав кожи парня, как Ветру и Дыре. Но тот заголосил, как ненормальный, из чего Белый сделал вывод, что на людях в сознании такую процедуру лучше не проводить. Пришлось хорошенько подумать, как достичь эффекта невидимости, не причиняя боли. Только спустя минут двадцать Дамаск наконец додумался закристаллизовать синюю оболочку, которая постоянно мерцала вокруг Бирма (наверное, это было то, что называют аурой). Парень исчез, а Белый вдруг осознал, что этот способ тратит намного меньше Сил, чем пытаться сделать невидимой всю плоть.

То же самое он проделал с едва заметной зеленой оболочкой Шлепка, и довольно яркой фиолетовой Ганса.

– Если через два часа я не вернусь… – начал было Дамаск, но его перебил приунывший Бирм.

– То мы всё равно будем ждать здесь.

– Ну да, – согласился Белый, затем развернулся и снова побежал в сторону Керибюса.

Глава 7

Квихельмы

По одежде Шаха ползли темно-багровые разводы, а лицо заливала кровь, вытекая из носа, рта и ран на голове. Он валялся на каменном полу мрачного подземелья керибюсской тюремной крепости, как грязная мокрая тряпка, без намека на движение и, похоже, уже без дыхания.

Палач не относился к обитателям Дна. Более того он являлся представителем власти в этом городе. Хозяин Великой Пыточной – так его называли. Все люди, от последнего бедняка до знатного господина, попавшие в опалу к султану, представали именно перед ним.

Свое прозвище Палач получил отнюдь не просто так. Пытки его больше походили на жуткую мучительную казнь с неизменной смертью истязаемого в конце.

Дамаск выглядывал из аркоподобного прохода, стоя на каменной лестнице. Попасть в крепость оказалось не так сложно, как он думал. Большая часть городской стражи, по приказу своего капитана (а тот по просьбе Атонаха), была отправлена на поиски троих мальчишек-магов. По всей видимости, мысль, что Белый вернется за скорпусом, не возникла в голове главаря Гильдий. Так что на своем пути по султанской тюрьме, Дамаск встретил лишь пятерых стражников, которых пришлось оглушить. Мимо остальных десятерых, патрулирующих коридоры, ему удалось незаметно проскользнуть в подвал пыточной.

И вот теперь Белый с тревогой разглядывал деревянную дыбу, вколоченные в стены цепи, жутковатую клетку с шипами, свисающие с потолка крюки, непонятную железную полуоткрытую штуку, похожую на грушу, стол со всевозможными щипцами, тисками, клещами, кусачками, ножами, тесаками и прочими острыми и зажимающими предметами.

У этого самого стола стоял Палач и с блаженным выражением на лице вытирал грязной тряпкой небольшую железную биту от крови. Здесь он был счастлив. Посмотрев на него, прямо так и не скажешь, что это садист высшей категории. Длинный, похожий на сухую трость, с аристократичными чертами лица, грациозными кистями рук и утонченными пальцами, с выражением дремы в глазах из-за вечно полуприкрытых век – в этом изящном мужчине не было и намека на силу! Казалось, он создан исключительно для танцев и игры на фортепьяно, а не для раздрабливания чужих костей и вытаскивания внутренностей из всех физиологических отверстий.

После пережитых перипетий Дамаск чувствовал страшную слабость. Из-за бурлившего в крови адреналина, он сначала этого не ощущал, но немного успокоившись, понял, что магия выпила из него слишком много сил. Разбрасываться остатками глупо. Именно поэтому Дамаск сейчас прятался в тени и выжидал подходящего момента.

Вот Палач взял в свои красивые паучьи пальцы блестящие клещи, повертел их перед носом и, удостоверившись в правильности своего выбора, направился к Шаху. Белый понял, что это как раз тот самый «момент». Он, стараясь максимально тихо ступать в этом жутком помещении с великолепной акустикой, мягкими шагами направился к столу с орудиями для убийства на любой самый извращенный вкус.

Дамаск взял тяжелый тесак, лежавший на самом верху. Он выбрал бы что-то полегче, но, если попытаться вытянуть из металлической кучи нечто иное, это наделает слишком много шума.

Следуя по пятам за Палачом, Белый наблюдал, как тот присел перед окровавленным скорпусом и, открыв ему рот, полез туда клещами. Уж что он там собрался выдирать – зубы или язык, Дамаск выяснять не стал. Покрепче схватив длинный тесак, новоиспеченный колдун замахнулся и наотмашь ударил. Однако острая сталь не достигла цели.

Палач будто затылком почувствовал мальчика. Развернувшись с невероятной прытью, он перехватил тоненькие ручки и плашмя ударил стальным лезвием ему по лицу. Мага с силой отбросило назад. Удар об пол он не почувствовал из-за взорвавшейся боли, от которой в глазах потемнело, а в ушах поднялся страшный шум.

– Какая приятная неожиданность, – дошел до сознания Дамаска холодный высокий голос. – Мышь сама прибежала в клетку. До чего ж глупые нынче пошли мыши. Атонах будет счастлив вернуть своего самого безмозглого, но по иронии судьбы самого одаренного звереныша.

Интенсивно промаргиваясь, Белый открыл глаза и не сразу заметил летящую в направление его головы биту. В последнюю секунду он успел отклониться и откатиться в бок. Тесака в его руках уже не было, а магическое зрение не спешило прийти на выручку. Обычное-то еще барахлило.