Безусловно моя
Женька всё понял правильно.
– Говори, – потребовал он.
– Я сделал большую глупость, Жек. Очень большую.
Друг мгновенно собрался. Поставил кофе на стол. Я усмехнулся, сам до конца не представляя, как мог настолько сглупить. Вчера готов был прикончить её, но эмоции – слабый союзник.
Вкратце пересказал всё, что случилось на банкете и после. Разве что про длинные голые ноги не упомянул, хотя, судя по физиономии Жеки, ему и так хватило моих откровений.
– И где она сейчас? – спросил он резко, как только я закончил.
Я не ответил, предоставив ему возможность додумать самому.
Такого отборного мата, каким он меня наградил, я не слышал давно. Оптимизма не прибавилось.
– Избавься от неё. И чем скорее, тем лучше.
– Шею ей свернуть или утопить в сточной канаве? Ты понимаешь, что она молчать не будет? У неё язык поганый и начисто отбито чувство самосохранения.
Женька снова выругался. Обычно решения у него находились быстро, здесь же – только нецензурщина.
Звонок от Ивана напомнил о времени. Приказав помощнику отправить за мной машину, я положил телефон перед собой. Подумал о девице, но представились почему-то только её длиннющие ноги, точёные лодыжки с ниточками вен, просвечивающими сквозь кожу. У меня выборы через месяц, в квартире шальная девка, а в мозгах кавардак. Это ещё если не брать в расчёт писанину вездесущих журналюг.
В висках затрещало.
– Будешь держать её у себя весь месяц? – наконец спросил друг.
– Пока ничего лучше на ум мне не приходит, – ответил и поморщился. – Разве что действительно свернуть ей шею.
– Попробуй дать ей денег. В этом мире всё покупается и продаётся.
А это неплохая идея. Судя по виду девчонки, деньги ей не повредят. Или пусть потратит на своих шавок. Другой момент – это не даст мне гарантий. И всё-таки попытаться стоило, я и сам думал об этом. Всё лучше, чем ежедневная нервотрёпка на протяжении ближайшего месяца.
***
С Иваном пересечься получилось только к вечеру.
– Где она? – спросил он, едва мы оказались в машине.
На этот раз я тоже промолчал. Помощник посмотрел на меня через зеркало заднего вида.
– Вы понимаете, чем это может для вас обернуться?
Я понимал. Даже лучше, чем он.
Видимо, до него быстро дошло, что на эту тему лучше не продолжать, и почти всю дорогу мы провели в молчании.
– Не надо было мне вас слушать, – сказал он, уже когда мы подъехали. – Говорил же…
– Заткнись, а, – бросил я.
Иван замолчал.
– Я тебя сейчас не как помощника прошу, Иван. Как человека – просто заткнись. И в следующий раз, если я решу спороть такую хрень, сделай по-своему.
– Надеюсь, что следующего раза не будет.
Я тоже надеялся. Только уверен не был.
Стоило открыть дверь в квартиру, рёбра обожгло болью. Девица толкнула меня с такой силой, что я едва устоял на ногах, и бросилась прочь.
– А ну стоять! – гаркнул я ей вслед и рванул за ней.
Кира
Только бы мне повезло, только бы вышел кто-нибудь из соседей или открылся лифт! Я бежала вперёд, слыша лишь гул собственного сердца. Если он догонит меня и поймает, убьёт однозначно…
– Помог… – только и успела крикнуть я прежде, чем на рот мне опустилась ладонь.
Я забилась что было силы, ткнула Молотова локтем. Он волок меня обратно в своё дорогое логово, а я вырывалась до тех пор, пока не стало окончательно ясно: бесполезно. Он куда сильнее меня.
Рыча, я боднула его в скулу, попыталась укусить.
– Да успокойся! – рявкнул он, втолкнув меня в квартиру.
По инерции я сделала несколько шагов и, остановившись, повернулась к нему. Сердце билось у горла, дыхание сбилось. Уже приготовилась к схватке, но Молотов был спокоен, как удав. Только в глазах злость.
– Начнём сначала, – сказал он сдержанно. – Вчера у нас с тобой разговора не вышло, поговорим сегодня.
– Мне с вами разговаривать не о чем.
– Тогда будешь молчать и слушать меня.
Он показал в сторону кухни.
За этот день я изучила квартиру от и до. Всё, начиная от облицованной чёрной плиткой ванной до гостевых комнат. Идеальная, будь он неладен, квартира и порядок в ней идеальный. Всё, начиная от развешанных по цветам рубашек в шкафу и заканчивая бумагами в его кабинете. Даже книги у него стояли в алфавитном порядке. И кухня у него была тоже идеальная, с навороченной техникой, из которой он пользовался, похоже, только кофемашиной.
Я остановилась возле стола. Молотов достал из холодильника бутылку воды и, выпив почти половину, поставил рядом с собой.
– Говорите.
– Для начала, придержи свою дерзость.
– Вы хотите поговорить о моей дерзости?
Он стиснул зубы. На скулах выступили желваки, но этим всё и кончилось. До вчерашнего дня я видела его только издали или на фотографиях, а сейчас могла рассмотреть внимательно. Начинка соответствовала внешности – душа у него однозначно была такая же чернущая, как и глаза.
Безупречный молодой политик с безупречной репутацией. Только всё это было фальшивым. Настоящий Макар Молотов – вот он.
Оперевшись спиной о стол позади, он сложил на груди руки.
– Сколько?
– Что «сколько»?
– Сколько денег тебе дать, чтобы ты прикусила язык, заткнула свой хорошенький ротик и исчезла с горизонта? – Он достал из кармана пачку свёрнутых купюр.
Вытащил одну, похрустел ею. Потом ещё одну. Подошёл и положил передо мной. Поверх ещё две.
– Сколько, Кира? Таким, как ты, всегда нужны деньги.
– И каким «таким»?
– Таким. – Он осмотрел меня, словно видел впервые и оценивал. – Красивым и нищим. Сколько? – На стол легли ещё две банкноты. – Ещё? Я готов тебе заплатить.
– Уверен, что денег хватит?
– Уверен.
Я собрала всё, что он положил на стол. Молотов наблюдал. Словно хищник ловил каждое моё движение. Меня едва не трясло от ярости и его уверенности, что всё начинается с денег и ими заканчивается. В крови кипел адреналин и желание стереть с него весь этот лоск, показать всем, какой он на самом деле – гнусный, низкий и жестокий подонок.
– Сколько, Кира? – спросил он вкрадчиво.
Я резко скомкала бумажки в комок и пустила прямо ему в лицо. Комок ударился о его щёку и упал на кафельный пол.
Я вскинула голову. Молотов не шевелился, ни один мускул у него не дёрнулся.
Невидимый метроном отсчитывал в тишине секунды, пока мы смотрели друг на друга. Я знала, что дёргаю тигра за усы, находясь в его клетке.
Он с шумом втянул носом воздух. Поднял деньги и, сев на край стола, расправил каждую купюру. Поглаживал бережно, ласково, как нормальные люди гладят щенков. Какая же мразь! Меня рвало на части от бешенства, от лицемерия, с каким он отвечал на вопросы журналистов.
– Жалко, мы могли бы договориться. – Он наконец сложил деньги и убрал в карман. – Нет так нет.
– Я не договариваюсь с мерзавцами вроде тебя. И не продаюсь.
Он наградил меня насмешливым взглядом. И всё. Просто ушёл из кухни.
Минут через десять в дверь позвонили. От неожиданности я растерялась настолько, что не успела ничего сделать: ни позвать на помощь, ни попросить вызвать полицию. Бросилась в коридор, но было поздно.
Уже переодевшийся в домашнее Макар запирал дверь. Видимо, сразу понял, что у меня на уме, и демонстративно убрал ключ.
– Сделай чай. – Он показал мне пакет из ресторана. – Ужин.
Живот у меня свело от голода. Есть хотелось жутко. Всё, что я нашла в холодильнике – маленькие упаковки с разными соусами, оставшимися, скорее всего, от прошлых заказов. Минералка, коричневый сахар и всё. То ли он совсем не бывал дома, то ли считал, что кухня нужна исключительно «чтобы было».
Стоило ему раскрыть пакет, аромат мяса вскружил голову. Я едва слюной не подавилась. Заключив компромисс с собственной совестью, налила две чашки чая и поставила одну перед мерзавцем.
В открытом лотке из ресторана лежала отбивная, в другом – кругленьком, пластиковом, под прозрачной крышкой, – корзиночка со взбитыми сливками. Живот свело ещё сильнее.
Молотов взял тарелку и расселся на диванчике.
– А ты что стоишь? – спросил он, принимаясь за еду. – Сделала чай, так садись, пей.
Отрезал кусок мяса и начал жевать.
– Чай, – показал мне на чашку. – Пей. Приятного чаепития, Кира.
Глава 4
Кира
– Взаимно.
Я задела рукой свою чашку. Ждать не стала – пошёл он! В спину мне полетел мат, а я готова была разреветься от злой обиды.
Увидела кусок мяса и решила пойти на мировую! От самой себя стало мерзко.
Закрыла дверь гостевой спальни и… И всё. Потому что только это я и могла.
Проснулась я посреди ночи, лёжа поверх покрывала. Шёл дождь, и я прислушалась к его убаюкивающему шелесту. Сперва думала, что Молотов бредит. Месяц в его квартире, рядом с ним – это не поддавалось здравому смыслу. Но после сегодняшнего вечера я вдруг поняла, что он серьёзно. И купить меня он тоже решил серьёзно.
Спать больше не хотелось. Собравшись с духом, я вышла в прихожую. Макара дома не было. С порога настежь распахнутой спальни Молотова была видна кровать и незашторенное окно. На кухонном столе так и осталась лужа, в ней – чайный пакетик. Появилось ощущение, что Макар ткнул меня в разлитый чай носом.
На меня вдруг накатило острое чувство тоски и одиночества. Захотелось оказаться в приюте и, обняв одного из беспризорных псов, ткнуться в густую шерсть. Обещала, что отстою приют, чего бы мне это ни стоило, а сама что?
Хотела поставить чайник и наткнулась на пакет. В нём оказались продукты: сыр, хлеб, молоко. Позаботился, надо же! А какие бы громкие могли быть заголовки:
«В квартире Макара Молотова найдено тело скончавшейся от голода девушки».
Появилось желание дождаться Молотова и швырнуть подачку ему в лицо. Но я отломила горбушку и села на подоконник.
– Должно же тебя хоть что-то волновать, кроме денег, – прошептала, отщипывая хлеб.
Макар
Груша не помогла. Проведённый в зале час помог снять напряжение, но толковых мыслей не прибавилось. Маленькая дрянь умело выводила меня из себя, словно для этого и была предназначена. Подумалось даже, не происки ли это моего братца. Нет, вряд ли. Интуиция подсказывала, что он тут ни при чём, а подводила она меня крайне редко.
***
В прихожей было темно. Только начинало рассветать, а мне казалось, что прошло уже полдня. Как ни странно, на этот раз девчонка на меня не набросилась. Сидела на подоконнике в кухне и словно ждала меня.
– Спасибо за завтрак, – сказала она с сарказмом.
– Пожалуйста.
Одну ногу она согнула в коленке, вторая свисала с подоконника. Лучше было не присматриваться, а ещё лучше – найти окно в расписании и наведаться к Бэмби. Хорошая дорогая шлюха. Проверенная и умелая, а главное – никаких проблем. Секс, удовольствие, разрядка – ни разговоров, ни обязательств.
– Ты серьёзно думаешь, что сможешь продержать меня здесь месяц, и никто об этом не узнает?
– Серьёзно.
Кира фыркнула. Спрыгнула с подоконника и подошла.
– Меня будут искать.
– И кто тебя будет искать? Сейчас август. В твоей общаге осталось полдесятка неудачников, которым некуда деваться. В том числе и ты. Ещё кто?
Крылья её вздёрнутого носа гневно раздулись, зелёные глаза сверкнули. Да, девочка, кое-что о тебе я знаю.
– Кто ещё? Ты на хрен никому не сдалась.
– А может, это ты на хрен никому не сдался? Мои друзья прекрасно знают, что я была на приёме. И что ты там был. Да весь интернет пестрит снимками твоей перекошенной рожи! Думаешь, никто не поймёт, куда я делась?! Ты серьёзно?!
– Тс-с-с… – Я приложил палец к её рту.
Она яростно смахнула мою руку и отошла на шаг.
– Если я не выйду на связь, наши поднимут такой шум, что мало тебе не покажется. Да они…
– Ты уже давно вышла на связь, – оборвал я её.
Она заткнулась. Под непонимающим взглядом я достал телефон и открыл её страничку в социальной сети. Она было потянулась к телефону, но я сразу убрал его.
– Никто тебя искать не будет, Кира, – повторил, пока она читала. – Такие мошки, как ты, никому не нужны. Кира Мошкина. Фамилия у тебя говорящая.
Кира
Читая выложенный вчера у себя на странице пост, которого не писала, я ненавидела этого сукина сына всё сильнее.
«Какое-то время я буду недоступна для связи. Пусть всё успокоится, так сейчас лучше всего. Не теряйте меня и не переживайте. Ваша Кира».
Он даже фотографию прикрепил – плюшевая собака с красным сердечком. Скотина!
– Козел! – Я попыталась вырвать телефон, но он резко поднял руку. – Ты козел! Дай сюда!
– Никто не будет тебя искать, – отрезал он и перехватил мою руку за запястье. Сжал до боли. – Не строй из себя умную. Тебя ни для кого нет. Если мне будет нужно, чтобы ты «вернулась», ты вернёшься. Если нет, то нет.
– Ты взломал мой телефон!
– Да. – Вторая его рука опустилась мне на талию. – Да, я взломал твой телефон, – повторил он. – И если мне будет нужно, взломаю что угодно.
Голос его показался не таким. Более глухим. И тут я поняла, что пах у него твёрдый, а глаза блестят совсем по-другому. Дыхание перехватило, на миг я оцепенела и упёрлась ему в грудь руками. Только он не отпускал – держал за талию и нарочито давал мне почувствовать свое возбуждение.
– Отпусти, – выдавила через силу. – Я не…
Брошенный на столешницу телефон пикнул, но ни один из нас не отвёл взгляда. Пах его стал ещё твёрже, а взгляд – опаснее. Только это была уже другая опасность.
Вдруг рука Молотова с моей талии исчезла. Я сразу же подалась назад, подальше от него. Он взял мобильный.
– Тебе написала какая-то Света. Пишет, что Тобби срочно нужна операция.
– Дай!
Телефон он не отдал. Удерживая меня на расстоянии, начал набирать текст.
– Не смей! Это важно! Макар!
– Тебя нет в городе, Кира, – сказал он холодно, отправив сообщение. – Пусть разбираются с этим Тобби без тебя.
– Что ты ей написал?! – У меня начиналась истерика.
Тобби был одним из моих любимцев в приюте – маленький, побитый жизнью пёс, на лечение которого мы собирали деньги уже месяц.
– Именно это и написал.
Кира
Посмотрев ему в глаза, я бросилась вон из кухни. Отчаяние буквально захлёстывало. Сколько времени и сил было потрачено, чтобы спасти Тобби! Ветеринары качали головами, но я верила в маленького пса. Верила, что он будет жить и когда-нибудь найдёт людей, которые полюбят его, которые не предадут и не бросят. Он безропотно выносил процедуры, терпел боль, а я оставалась с ним ночью и гладила, повторяя, что помогу ему. Только что значит полный надежды взгляд бездомной собаки для такого, как Молотов?!
– Я не разрешал тебе уходить. – Он появился на пороге комнаты.
– Будь ты проклят! – закричала я сквозь слёзы. – Будь ты проклят, скотина! Я ненавижу тебя! Я…
Я зарыдала. Если Светка написала, что операция нужна срочно, значит, она нужна срочно. И деньги тоже. А я не могла ничего сделать.
Молотов равнодушно смотрел на то, как я бьюсь в истерике, а я всем сердцем желала, чтобы это он оказался в клетке в приюте, чтобы это его на ходу выбросили из машины, и чтобы это он лежал искалеченный несколько дней без воды и еды.
– Ты самое отвратительное, что я когда-либо знала, – зашипела я сквозь слёзы. – Самое ужасное и гнусное. Ты не человек, ты… – Мотнула головой. – Ты даже не убийца. Ты ещё хуже.
Молотов привалился плечом к дверному косяку и сложил на груди руки. У меня дрожал подбородок, текли слёзы, но я смотрела на него, пытаясь понять, как он может дышать одним воздухом со мной, ходить по той же земле. Как вообще такие, как он, могут считаться людьми?! Что в нём человеческого?!
– Сколько? – вдруг сухо спросил он. Подошёл ко мне – медленно, лениво и повторил: – Сколько денег нужно этому псу на операцию?
Подбородок задрожал сильнее, слёзы потекли снова. Вместо ответа я всхлипнула. Погасшая надежда появилась снова маленьким светлячком.
– У него проблемы с позвоночником. Этот пёс…
– Меня не интересуют его проблемы, – оборвал меня Макар. – Я спрашиваю, сколько нужно денег.
Я ответила. Думала, он скажет, что жизнь собаки не стоит и части этого, но Молотов просто ушёл.
Ноги подогнулись. Надежда так и осталась простым пятном. Опустившись на край постели, я уставилась на дверной проём. Всё стало пустым и неважным.
Макар вернулся с мобильным и, подойдя, показал мне дисплей. Получателем числилась Света. В поле суммы…
Я сглотнула. Нужно было нажать всего одну кнопку, чтобы деньги ушли.
– Месяц ты живёшь тут и не создаёшь мне проблем, – нарушил тишину Молотов. – Это моё условие. Разумеется, потом ты их тоже не создаёшь. Если ты согласна, я переведу твоей подружке деньги. На что она их потратит – на Тобби, на Бобби или сделает маникюр, мне плевать.
– Я согласна, – ответила без раздумий. – Только…
Макар резанул меня взглядом.
– Я хочу увидеть Тобби. После операции.
– Я подумаю об этом, – ответил Молотов и опять ушёл.
Я догнала его в коридоре. Схватила за руку. Он посмотрел на меня, на пальцы.
– А деньги?
Он скривил губы и опять показал мне дисплей телефона. Перевод был отправлен. От облегчения на глазах опять навернулись слёзы. О ближайшем месяце думать я не хотела. Всё меркло в сравнении с полными надежды карими глазами брошенной собаки.
– Спасибо, – тихо сказала я и ушла в кухню – подальше от изучающего взгляда Молотова.
Макар
Девчонка старательно натирала тарелку. Нос у неё покраснел, глаза припухли. Красивая, блядь!
– У меня есть посудомоечная машина.
Она вздрогнула и посмотрела на меня. Рот у неё был крупный, и я, само собой, переставил его в деле. Точно пора к Бэмби.
– Я и так могу, – ответила она неловко.
Я поправил пиджак. Как обычно, дел было по горло, но впервые за долгое время тащиться никуда не хотелось. Взгляд упал на помятый подол платья, на голые икры. Что там говорил про неё Иван? Студентка ветеринарной академии, второкурсница. Сколько ей, выходит… Лет девятнадцать?
– Ты считаешь, снести приют – это нормально? Оставить на улице бездомышей, для которых этот приют – единственный дом? – спросила она, выключив воду.
Я не хотел говорить с ней об этом. Да я вообще не хотел об этом разговаривать! Собрался уйти, но она вцепилась мне в пиджак.
– Ты когда-нибудь смотрел в глаза бездомному псу?
Я разжал её пальцы и пригвоздил взглядом.
– Мы о чём с тобой договаривались? Я даю деньги, а ты не доставляешь мне проблем.
Она поджала губы, но заткнулась. От слёз в ней появилось нечто беззащитное и нежное, чего раньше не было.
Всё-таки как же меня угораздило в это вляпаться?! Пальцы её были тёплыми. Что я так и держу Киру за руку, до меня дошло, только когда она вытянула ладонь.
– Если тебе нужно переодеться, можешь взять что-нибудь из моих вещей.
– Я не собираюсь шарить по твоему шкафу.
– Дело твоё. Было бы предложено.
– Если ты хочешь, чтобы я не доставляла тебе проблем, привези мне мои вещи. Мне нужна одежда и всё остальное.
– Что именно «остальное»?
– Всё.
Исчерпывающе, мать её.
Видимо, мой взгляд она расценила правильно.
– Шампунь мне нужен.
– Возьми мой.
– А прокладки мне тоже твои взять?
Я ещё раз мрачно посмотрел на неё. Лучше не продолжать, тем более что мне и так было над чем подумать. После её выходки на банкете внимания мне хватало. Текущие дела тоже никто не отменял, ещё и губернатор намекал, что с приютом пора кончать.
– Будут тебе прокладки, – ответил, проигнорировав выпад. – И шампунь.
– Мне нужно сегодня.
Кира смотрела настолько красноречиво, что я чуть не выругался в голос.
– Хорошо, – сказал сухо, сделав мысленную пометку дать распоряжение водителю заехать в магазин и купить бабского хлама.
Глава 5
Макар
Со всеми делами маленькая чертовка с её ерундой начисто вылетела у меня из головы. Что должен был дать распоряжение водителю заехать в супермаркет, вспомнил только, когда отправил его с важными бумагами на другой конец города, а сам уже подъезжал домой. Вот же дьявол! Пришлось остановиться около магазина.
Ассортимент отдела с предметами личной женской гигиены сбил меня с толку. Брошенный искоса взгляд оказавшейся неподалёку женщины заставил почувствовать себя идиотом. Недолго думая, я кинул в тележку несколько упаковок. Пусть сама разбирается, что ей нужно.
Кассирша упрямо делала невозмутимый вид, и только в конце, когда я расплачивался золотой банковской картой, словно невзначай посмотрела на мою правую руку и подняла взгляд. Я с трудом сдержал усмешку.
– Три младшие сестры, – сказал насмешливо. – Так что, пожалуй… – Сгрёб горсть шоколадных батончиков с прилавка у кассы и кивнул ей.
***
В ванной шумела вода. Я успел переодеться и включить ноутбук, а Кира всё ещё была в душе. Голод давал о себе знать. Прочитав последнее из нужных писем, я отставил ноут, позёвывая, пошёл на кухню и наткнулся на выходящую из ванной девчонку. На ходу вытирая волосы, она ничего не замечала. Меня в том числе.
Я остановился. На ней не было ничего, кроме моей футболки. Взгляд упал на ноги, и в паху потяжелело. Так стремительно, что я не успел себя одёрнуть и стоял, разглядывая пигалицу, словно полуголых девиц не видел никогда.
– О господи! – Она едва не выронила полотенце.
Заметила наконец. Должно быть, не только меня, но и то, что было у меня в штанах. Я усмехнулся и продолжил рассматривать её уже откровенно.
– Прекрати на меня пялиться, – сказала она зло, без страха.
– Нужна ты мне. Вон, – показал на пакеты. – Разбирай.
Что она бросится к сумкам, я не ждал. Она этого и не сделала. Видимо, в её представлении я должен был дать ей пройти, да ещё и извиниться, что наслаждаюсь спонтанным стриптизом, который она устроила.
К её чести, она быстро поняла, что этого не будет, и, сохраняя гордый вид, прошла мимо, покачивая тощими бёдрами. Я посмотрел ей вслед, сам того не желая. Прав Иван – красивая и видная. Не каждая модель так по подиуму ходит, как она по моей прихожей.
***
– Ты ненормальный?
Я поднял голову. Кира стояла в дверях кабинета и выглядела весьма экзотично. Футболка была заправлена в обёрнутое вокруг бёдер полотенце. В одной руке она держала пакет, в другой – ещё один, поменьше, с шоколадными батончиками.
– Что не так? – отодвинул бумаги.
– Зачем мне это всё?!
– Ты просила, я купил. Что именно тебе надо, ты не уточняла. А если ты про шоколадки, – встал и подошёл к ней, – вообще, их едят. Но если тебе не нужно…
Забрал пакет. Она задрала голову. От неё пахло свежестью и моим шампунем, ещё невысохшие волосы блестели, и я поймал себя на том, что хочу провести по ним пальцами, понять, какие они на ощупь. Что за чертовщина-то такая?!
– Я понимаю, что у богатеньких папиных сыночков свои развлечения, но ты не считаешь, что это извращение?
Я взял её за край полотенца. Секунду назад хотелось дотронуться до её волос, сейчас же совсем другого: заткнуть ей рот. Ещё лучше – вырвать язык.
Она мгновенно напряглась, тело стало похоже на струну.
– Извращение будет, если ты не замолчишь.
– Что тебя так сильно задевает? Что ты без денег ноль или…
Её спас звонок домофона. Начавшая подниматься ярость улеглась, но открывать я не спешил.
– Что меня задевает – не твоё дело. Точно не ты.
– Я и вижу, – многозначительно процедила она. То ли имела в виду новую стычку, то ли бугор у меня в штанах.
Звонок оборвался, а я всё рассматривал её лицо, её глаза и гадал, почему она так на меня действует.
– Кто-то тебя очень хочет, – съязвила она, когда домофон снова зазвонил.
– Да. Курьер из ресторана. Кстати, хочет он меня так же сильно, как и тебя, потому что заказал я на двоих. Но ты, как понимаю, ужинать не будешь.
Глаза у неё так и блестели. Негодование во плоти, будь она неладна.
– Ты самая настоящая сволочь. И ведёшь себя, как сволочь.
– Может быть. – Я слегка толкнул её от себя. Осмотрел напоследок и тут вспомнил, что хотел сказать.
– Твоя подружка писала. Псу сделали операцию. Так что, какой бы я ни был сволочью, твой блохастый друг будет жить. И во многом благодаря мне.
Кира
Мы с Молотовым сидели за столом напротив друг друга. Ели в молчании, которое его, судя по всему, устраивало. Ресторанная еда лежала в лотках – он и не подумал воспользоваться тарелками, а я не знала, как себя вести.
В какой-то момент нервы сдали. С грохотом отложив вилку, я встала из-за стола и принесла два блюда.
– Неужели нельзя сделать всё по-нормальному? – Забрала лоток у него из-под носа, выложила на тарелку и вернула. Встретилась с ним взглядом и пожалела, что психанула.