Подписывайтесь на автора и ставьте звёздочки! Мне приятна ваша благодарность! Как вам герои?
Глава 2
Богдан
Я паркуюсь возле главного входа в областную больницу. Семиэтажное здание из красного кирпича утопает среди высоких елей и дубов. Сквер разделён узкими дорожками, вдоль которых стоят бетонные лавочки. Дворники убирают снег большими лопатами, освобождая место для подъезда машин скорой помощи. Откидываюсь на спинку кресла, расстёгиваю куртку и в третий раз набираю телефонный номер Мира. Не отвечает.
Печка старины Бэна работает исправно, заполняя салон тёплым воздухом. Я снимаю куртку, и достаю из бардачка папку с документами. Заказ-наряды, договоры на поставку подъемников и оборудования для шиномонтажа – бумаги сложены аккуратной стопкой и пронумерованы по степени важности. Мысленно благодарю мою секретаршу Ларису Васильевну за старание и принимаюсь за изучение материалов. В безмолвие окружающей обстановки вторгается сирена скорой помощи, она слышится недалеко – в районе южного въезда ворот больницы. Я озираюсь по сторонам и всматриваюсь в тускло освещённые высокие окна приемного отделения. В них двигаются силуэты медперсонала в белых халатах. Звоню Миру, снова слушая длинные гудки в трубке. В поисковике нахожу номер телефона гинекологического отделения.
– Добрый вечер, Мирослав Михайлович Боголюбов работает у вас? – спрашиваю у постовой медсестры, ответившей на звонок. Из дверей главного входа высыпаются студенты-медики и молодые ординаторы. Я вычленяю взглядом знакомую фигуру и, попрощавшись с девушкой, сбрасываю звонок.
Мирослав улыбается кучке студенток и что-то говорит. Компания взрывается звонким девичьим смехом. Мир лениво застегивает куртку и запахивает на шее чёрный вязаный шарф. Обольстительно улыбнувшись на прощанье, он машет девушкам рукой и спускается по ступенькам к парковке.
Его ярко-красные носки торчат из подвернутых широких джинсов, выделяясь в темноте. Мир снимает с плеч рюкзак, открывает переднюю дверь и плюхается на сиденье.
– Здорово, Рябина! – протягивает он руку, обдавая меня нетрезвым дыханием.
– Я так и знал, что тебя задержала не операция! – укоризненно говорю я. – Что с твоим телефоном? Торчу здесь больше получаса.
Мир напрягается, отбрасывает рюкзак на заднее сиденье и глухо произносит:
– Я ассистировал профессору Марьеву… – скорбное выражение его лица совсем не вяжется с улыбающейся ленивой физиономией, которую я наблюдал минуту назад. – Молодая девчонка умерла прямо на столе. Черт…
Мир выбивает сигарету из пачки, а вторую протягивает мне. Я молча закуриваю, слегка приоткрыв окна старины Бэна.
– Мне очень жаль. – Хрипло выдавливаю. Не нахожу правильных слов, чтобы ободрить друга. – Вы сделали все, что могли. Врач – не Господь, ты же знаешь…
– Черт, Рябина, ей было двадцать! – выдыхает он сигаретный дым и отбрасывает окурок в оконную щель. – Да, мы сделали все, что могли. Мы не виноваты. Смерть пациента – неизбежная плата за успех врача. Другая сторона медали. – Куда поедем? – переключается он.
Я называю место. Маленькое кафе прячется внутри высоток уютного центрального района. Мне хочется вывалить на Мира свои терзания по поводу отношений с Риммой, рассказать новости о свадьбе, но, видя подавленное состояние друга, я прикусываю язык. Мы садимся за дальний столик, я заказываю вареники с картошкой, которые здесь вкусно готовят.
– Что ты будешь пить? – спрашиваю Мира.
– Коньяк. – Устало отвечает он. Я не считаю алкоголь хорошим методом борьбы со стрессом, но молчу, понимая, что нотации моему другу сейчас не нужны.
– Отвлеки меня чем-нибудь. – Просит Мир, запуская пальцы в свою рыже – каштановую шевелюру. – Когда открываешь филиал? Оборудование доставили? – деловито произносит он.
– Мир, хватит. – Прерываю его дежурные речи. Официантка в красном клетчатом фартуке подходит к нашему столику и снимает с подноса дымящееся блюдо с варениками и бокал коньяка. Она поправляет на голове венок из искусственных цветов и улыбается Мирославу. От его кислого выражения улыбка вмиг стирается с лица девушки, она торопливо забирает папки меню с нашего столика и уходит.
– Богдан, меня не нужно утешать, я знал, куда шёл, когда поступил в медицинский. Проехали! – бормочет он и залпом опрокидывает в себя светло-коричневую жидкость. С силой опустив бокал на стол, Мир подхватывает вилкой вареник и отправляет его в рот.
– Я женюсь, Мир. – Улыбаюсь я. Мирослав смачно жуёт, прикрыв глаза от удовольствия.
– Поздравляю. – Отвечает он сухо и сразу же отправляет в рот следующий вареник. – Какого фифла? – спрашивает с набитым ртом.
– 31 декабря.
– Решили сэкономить и отпраздновать два торжества одним застольем? – ироничные слова Мира словно вбивают острые гвозди в мое задетое самолюбие.
– Давай не будем? – отмахиваюсь я. – Готовься быть дружком.
Мир отодвигает бокал с недопитым коньяком и устремляет взгляд на сцену. Она озаряется маленькими потолочными светильниками. Из-за кулис выплывают две девушки в украинских национальных костюмах и паренёк в синих атласных шароварах и льняной белой рубашке с вышивкой. Невысокая румяная брюнетка небрежно отбрасывает ленты венка с плеч и поднимает аккордеон, лежащий в углу сцены. Парень встаёт рядом с ней и мягко касается струн балалайки.
Голоса девчонок звучат чисто и громко, словно колокольчик.
Вдоль по улице метелица метёт,
За метелью моя милая идёт.
Ты постой, постой, красавица моя,
Дай ты наглядеться, радость, на тебя,
На твою ли на приятну красоту,
На твоё ли что на белое лицо.
Ты постой, постой, красавица моя,
Дай ты наглядеться, радость, на тебя. (Слова А. Варламов)
Мы с Миром несколько минут наблюдаем за происходящим на сцене. Наш интерес к выступлению давно остыл, и мне не терпится возобновить разговор. Мир опрокидывает в себя остатки коньяка и глухо произносит:
– Ты совершаешь ошибку, Рябинин. Можешь дать мне по роже или обвинить в несуществующей ревности, но от своего мнения я не отступлюсь.
– Мне не интересно твоё мнение. – Отвечаю я резко.
– Послушай, когда-то мы оба были влюблены в Аллочку…
– Не можешь простить, что она выбрала меня? – выдавливаю я.
– Мои глаза открылись раньше. – Гневно произносит Мир. Вокруг его прищуренных синих глаз разбегаются мелкие морщинки. – Желание добиться Аллу – просто каприз отверженного мальчика. Вы же совсем разные, Богдан…
– Хватит! – я с силой ударяю ладонями по столу. – Не смей, слышишь? Или я не посмотрю, что ты мой друг!
Воздух между нами накаляется. Мир замолкает и переключает внимание на представление. Девушки кружатся по сцене, взявшись за руки.
Динь-динь-динь…
Колокольчик звенит…
– Прости, Богдан. – Произносит он тихо. Я так возмущён его откровениями, что не сразу понимаю смысл его слов. – Это твоё дело и твоя жизнь. Прости… Не знаю, что на меня нашло…
– Поехали, отвезу тебя домой. – Вздыхаю я. – Ты всегда говоришь правду, но здесь…
– Я больше слова не скажу, Рябина! Женись на Аллочке, если тебе так хочется…
Вечер тихий и морозный, снег непрерывно валит, засыпая деревья и тротуары мерцающим белым серебром. Мир садится вперёд и снимает заснеженную шапку. Закуривает. Мы молчим, двигаясь между высотками. Я легко отхожу и забываю о нашей стычке, и только собираюсь открыть рот, чтобы спросить Мира о чем-нибудь, он произносит:
