Наваждение Беса
Хмурюсь, понимая, что подарки не из комитета молодежи. Это Бес прислал – в этом я совершенно точно уверена.
Глава 5.
Настя.
– Да нет, Настюха, не такой наш Бес благородный. Это все-таки комитет молодежи. Гляди, здесь письмо и визитки, – говорит Машка, бесцеремонно разворачивая пакеты с вещами.
– Дай сюда, Маш. Не удивлюсь, если визитка поддельная.
На плотной, шероховатой бумаге – название организации, адрес, телефон, сайт… Может, позвонить и уточнить, они ли передали вещи?
– Настя, глянь, какие блузки и брюки! Твой размер. И кроссовки, туфли… Они о-очень крутые. Туфли удобные, кожаные, на каждый день. Да и кроссовки… Насть, они фирменные!
– Так, Машка, все понятно. Это он… Бес подделал визитки, чтобы я ни о чем не догадалась и… Заворачивай все это барахло, и пусть Бес катится колбаской куда подальше.
– Настенька, послушай меня, детка, – ласково произносит Нина Георгиевна, обнимая меня за плечи. – Возьми эти вещи. Не в такой ты сейчас ситуации, чтобы нос воротить. Тебе жить негде, черт те что с учебой… Не сегодня, так завтра выгонят из университета. Тебе поехать туда надо. Декан – хороший дядька, неужели не поймет? Что они там все с ума посходили? Как можно верить сплетням?
– Они выполняют приказ Беса, вот и все. Но сейчас… Если он меня отпустил, то и ситуация с учебой может измениться, – облегченно вздыхаю я. – Поеду я, Нина Георгиевна. И вещи возьму, так и быть…
– Конечно. Для Беса это мелочи, он и не заметил, небось, как потратился. Сам-то носит галстук за тысячу баксов.
И белье у него потрясающее – белоснежное, мягкое… К щекам приливает кровь, когда я вспоминаю, как сидела у его ног. Жмурилась, боясь посмотреть на его крупный, покачивающийся возле лица член. Как робко касалась пульсирующей головки и неумело его ласкала. Дура… Я почти уверена, что Бесо не приходилось иметь дело с такими женщинами, как я…
– Я запишусь на прием к декану. Может, Бес ему еще не звонил? А завтра он точно будет знать, что выгонять меня не надо, – улыбаюсь глуповато.
– Правильно. Настюха, а твой мальчик один в комнате живет? Как его… Ванечка, – оживляется Нина Георгиевна. Ее лицо озаряет надежда. Конечно, кому понравится прятать по углам официантку? Не представляю, что будет, если обо всем узнает хозяин… Тогда я и работы лишусь.
– Да, Насть. Прими душ, нарядись в новые тряпки и поезжай к Ваньку, – рапортует Машка. – Сделай ему сюрприз. Он небось там с ума сходит, картинки всякие в голове рисует… Эх…
– Ты права. Сейчас быстренько соберусь и поеду. Машка, а ты мне… Хотя бы тысячу можешь одолжить? На неделю. Константин Олегович обещал поговорить с родителями своих учеников. Может, я стану репетитором по английскому и…
– Я аванс тебе дам, Настя. Можешь поменяться с кем-то и завтра выйти на работу. Хотя нет, – произносит Нина Георгиевна, морщась и растирая лоб. – Тебе надо заниматься устройством собственной жизни. Документы восстанавливать, пепелище разгребать. В деканате знают, что у тебя сгорело жилье?
– Еще нет. Завтра скажу. Я сегодня переночую у Вани, – отвожу смущенный взгляд.
Я умру, если и он сегодня попросит меня о близости… Нет, такого просто не может быть – Ваня деликатный, чуткий. Он меня любит. Не поверите, мы почти месяц ходили, держась за руки. Мы и целоваться-то начали совсем недавно.
– Пойдем в мой кабинет, Настя. Я завтра поговорю с сотрудниками, поручу Машке собрать для тебя деньги. Ты у нас на хорошем счету, такая беда с каждым может случиться. Поможем чем можем. А пока…
Нина Георгиевна отпирает дверь своего кабинета и входит первой. Тянется к сейфу и набирает цифровой код.
– Держи, это лично от меня. Отработаешь потом.
– Спасибо вам, Ниночка Георгиевна. Вы самая добрая на свете.
Обнимаю женщину, вдыхая аромат от Шанель, смешанный с легким запахом табака.
– Езжай к Ване. Парень и правда места себе не находит. Он же не дурак – понимает, зачем ты к Бесу ездила.
Быстро принимаю душ, заплетаю волосы в тяжелую, свисающую до бедер косу. Обрабатываю новые вещи и нижнее белье парогенератором, примериваю обувь. Вещи модные, хоть и недорогие, купленные в массмаркете. На мгновение представляю довольное лицо Кристины – личной помощницы Беса… Это она выбирала трусики, уютный трикотажный костюм в стиле оверсайз, кроссовки, рюкзачок из экокожи… За время нашего короткого знакомства я успела понять, что шоппинг ее личный рай.
Бегу к автобусной остановке, решив, что предупреждать о визите не буду. Ванька там, небось, скучает за книгой или играет в шахматы с соседом по комнате – Игорем Васиным. Покупаю в ларьке свежие, только вышедшие из печи булочки, и прошу продавца сложить лакомства в пластиковый контейнер. Я и забыла, что не обедала. Да и завтракала как попало…
Ну да ладно… Жизнь налаживается, и это главное. Поднимаюсь на второй этаж, чувствуя, как сердце гулко стучит в груди. Радость, волнение, освобождение… Во мне сейчас столько чувств. Но любви среди них больше… Пальцы подрагивают от нетерпения, когда я осторожно толкаю дверь его комнаты и вижу представшую перед глазами картинку…
Чувства отступают, как трусливые шакалы… От них не остается и следа. Что я там говорила? Восторг и нетерпение… Потеря, вот что я чувствую. Пустота, омерзение, тошнота…
Ваня лежит на спине и с силой мнет полные груди Варьки Киреевой из параллельной группы. А она визгливо стонет, прыгая на нем, как заведенная игрушка.
– Вот так, да… Глубже… О, боже… Варя, какие они…
Да, сиськи у нее зачетные. Не то что у меня – скромная двоечка. От мерзких хлюпающих звуков и повисшего в комнате запаха секса становится дурно. А они меня еще не видят, представляете? Взмахиваю ладонью и неуверенно стучу в дверь, заставляя их остановиться. Приоткрытый рот Вари захлопывается, глаза, напротив – приобретают размер пятирублевой монеты.
– Настя? А ты разве… Черт…
Ваня сбрасывает девицу с себя, как гадкую пиявку и закрывает ладонью возбужденный пах. Этого зрелища я вынести не могу – бросаю пакет с булками на пол, разворачиваюсь и бегу со всех ног прочь…
Глава 6.
Бесо.
– Коробки доставили? Не знаешь, она их приняла? – спрашиваю, даже не глядя на Кристину. Не хочу, чтобы она меня таким видела… Растекшимся слизнем… И перед кем? Перед глупой маленькой стервой, истрепавшей мне нервы.
За окном порхают красно-оранжевые листья. Верхушки деревьев послушно клонятся, поддавшись порывам осеннего ветра. В приоткрытую форточку рвется свежий, пропитанный смолой воздух. По всей видимости, вечером пойдет дождь. Интересно, что эта, мать его, зазноба наденет?
– Бесо, это был самый быстрый шопинг в моей жизни!
Стук каблучков ее туфель эхом отражается от темных стен кабинета. Кристина подходит ближе. Становится по правую сторону от меня и смотрит в окно…
– Я спросил не об этом. Что ты ей купила? Если все от кутюр, то…
– Куда там! Массмаркет. Позвонила директору торгового центра, сказала, что у них есть десять минут, чтобы собрать девчонке гардероб. Скинула артикулы вещей из каталога. Все приличное, но не кутюр. Под стать нее…
– Кристи, лучше заткнись, – разворачиваюсь резко, нависая над ней коршуном.
– Ты с ума сошел, Бес. Обезумел. Она не Вика, дурак… Это Вику ты любил, а эта… Настя – ее племянница. Не она… Простая девочка без лоска. Маленькая хамка, которая…
– Молчи, Крис. Она взяла одежду?
– Взяла, куда ей деваться? – язвительно протягивает Крис, поправляя кудрявую черную прядь. – Устроить пожар… Ты теряешь хватку, Бес. Если по-хорошему тебе бабы не дают, то…
– Я не устраивал пожар в ее доме! – рявкаю так, что Кристина вздрагивает. – И я выясню, кто это сделал! А теперь… иди.
– И это все? А спасибо сказать ты мне не хочешь? Витос час подделывал визитки, чтобы твоя… Настя ничего не заметила!
– Спасибо, – бурчу под нос, продолжая смотреть на застывшую за окном осеннюю картинку. Красиво… Желтое с красным, золотое, светло-серое, ароматное, терпкое… Горько-сладкое как мед, пряное, как дорогие духи… И когда я стал таким сентиментальным? Месяц ведь как освободился.
Не замечаю, как Крис уходит. Скребется в дверь, а потом тихонько ее затворяет, оставляя меня наедине с мыслями. Откуда она только взялась, эта Настя? Я ведь даже не должен был там оказаться, в «Белом Медведе».
Прошел всего месяц, как я вышел из тюрьмы. И все это время мне казалось, что тюремная вонь пропитала меня до костей. Я принюхивался к себе, мылся по три раза на дню, ездил на рудники, пытаясь возродить из пепла то, что потерял. Я начал жить заново… Вернул Крис в статус своей помощницы, нашел тех, кому когда-то доверял, содрал замки и паутину с дверей офиса. Слава богу – имущество осталось при мне, как и рабочие. Перед тем как сесть, я написал генеральную доверенность на мать. Никто не имел права подписывать что-то без ее ведома. Никто. Я не позволил конкурентам отжать мой бизнес и оставить ни с чем… А она регулярно наведывалась в тюрьму. Приносила копии документов и подписывала только те, что я разрешал. Бизнес существовал под моим тайным управлением.
И сейчас мне даже не приходится заново учиться – я словно и не уходил. И этих потерянных за чужое преступление лет будто и не было… Как и целой вечности после смерти Вики…
Андрей Буров пригласил нас отметить мое освобождение в «Белом Медведе». Я не хотел идти – болел желудок, да и зуб после посещения стоматолога безбожно ныл, но… Бур – один из тех, кому я безраздельно доверял. Он взял с собой Виталика Костюкова – нашего нового партнера. Забронировал вип-кабинку, заказал королевский стол. А потом появилась она… Голубоглазое чудо с длиннющими волосами цвета топленого молока. С моих губ едва не сорвалось: "Вика-а-а… Это ты, или глаза меня обманывают?". Девчонка была точной ее копией. Но мне хватило мозгов подойти ближе и прочитать ее имя на бейдже. Настя. Настя Афанасьева. Фамилия такая же, как у Виктории… Странно, почему сестра Вики не дала девочке фамилию отца? Тогда меня это заботило меньше всего…
– Можно, Бесо Георгиевич? – в дверях застывает фигура Лютого – моего водителя и молчаливого помощника.
– Слушаю тебя. Проследил?
– Да. Она оделась в новые вещи, поехала в общежитие университета на проспекте Маркса, вылетела оттуда минут через пятнадцать. Вся в слезах…
– Плохо. А что могло случиться? – хмурюсь, гадая над причиной. По мои сведениям там живет этот… ушлёпок Ваня, с которым у нее любовь.
– Не могу знать. Я не поднимался.
– Куда поехала? – сдавливаю виски, словно голова развалится, если я не сделаю этого. Отпустил ведь девочку, чего лезть? Какого лешего мне это все надо – следить за ней, гадать, кому вздумалось сжечь ее дом?
– В ресторан. На автобусе. Я проводил аккурат до остановки.
– Никто тебя не видел, Лютый?
– Меня нет, а вот ее… Мне показалось, кроме вас девчонкой кто-то другой интересуется.
– Не понял сейчас. Повтори.
– Машинка за ней ехала. И возле общежития я ее на парковке заметил, а потом, когда Настя выскочила, водитель рванул и ехал до «Белого медведя». Передо мной и ехал.
– Номера не срисовал?
– Обижаете, Бесо Георгиевич. Вот номерок. Пробить бы надо… Что-то тут нечисто… Она ведь вас в поджоге обвиняет. И с универом у нее не ладится. Но вы ни при чем, я-то знаю…
– Давай его сюда, Лютый. И меньше болтай! А то я смотрю все уже…
– Ладно вам, Бесо Георгиевич. Пошел я… – он протягивает листок и уходит, понуро опустив плечи.
Глава 7.
Настя.
Оказывается, предательство – такое же отвратительное и жуткое зрелище, как расчлененный труп… Я смотрю на Ваню, понимая, что передо мной стоит не он… Другой человек, ставший одним целым с Варей… Катей, Машей… Другими, что у него были и будут? И я была бы другой после Беса… Не Настей, что любила парня Ваню, а другой – поломанной, растерзанной им женщиной. Так разве я могу винить парня за его поступок? Нет. Но мне все равно тошно… Горечь стремительно заполняет горло, я едва сдерживаю рвотные позывы, смотря на его растерянное лицо…
Варя шмыгает мимо меня мышью. А Ваня…
Беспомощность вмиг покидает его, сменяясь решительностью и… Даже не знаю, как назвать чувства, что сейчас его обуревают… Наверное, это удовольствие, что испытывает мститель.
– Мне… Мне плохо… Я пойду…
Правильно, Настя. Зачем тебе оставаться? Что ты хочешь услышать? Объяснения? Или, может, оправдания?
– Теперь мы квиты, да, Настюха? Тебя полдня трахал Бес, а почему мне нельзя? Скажи, почему? Ты еще посмела сюда явиться! Рассказать мне подробности или…
– Я пришла сказать, что он меня отпустил. Но… Это уже неважно, Ваня. Все теперь… неважно.
– Как это отпустил? Почему? И у вас ничего не было? Настя, скажи, прошу? Выходит, я дурак и…
Ваня подходит ближе и сжимает мои плечи руками, которые совсем недавно мяли чужие груди. Тянется к моей щеке губами, обдавая чужим запахом… Господи, как же мне тошно… Наверное, и ему было так же тошно предоставлять меня в объятиях другого?
– Вань, я пойду, ладно? И, да… Ты тоже имеешь право и… Я тебя, наверное, понимаю и не виню… Нелегко думать о том, что в этот самый момент твоя девушка в объятиях другого. Я… Пока…
Разворачиваюсь и, втянув голову в плечи, семеню к выходу.
– Настя, прости меня, – протягивает он хрипло. – Мне очень жаль… Я так виноват… Я места себе не находил. Думал, смогу простить и переступить через это. Но нет… Закрывал глаза, а там ты… С этим…
– Ладно, все неважно уже. Пойду я… – отвечаю надломленным шепотом. Я ведь тоже не все ему сказала. Кое-что все-таки скрыла…
– А как же мы? Неужели, все кончено? Насть, она ничего не значит для меня… Я вряд ли завтра вспомню ее черты лица и…
– А я буду помнить всегда, Вань. Поэтому нам лучше больше не видеться. Пока.
Пулей вылетаю из его комнаты и бегу в туалет. Запахи сырости и мочи срабатывают, как спусковой крючок – меня выворачивает наизнанку… Кажется, еще чуть-чуть, и наступит облегчение. Но этого не происходит. Боль, разочарование, беспомощность будто превращаются в бетонную стену. Я почти ощутимо чувствую на плечах ее тяжесть…
На автомате бреду к остановке. Покупаю в ларьке бутылку воды и жадно пью. Живот скручивают спазмы, в глазах темнеет. Мало то, что я весь день не ела, так еще и Ваня… Боже мой, как теперь изгнать из памяти эту картинку? И почему я такая впечатлительная? Как я жить буду со своей склонностью все идеализировать? Я и простить не смогу… Каким должен быть мужчина рядом со мной? Верным, любящим, терпеливым… Я была уверена, что мой Ваня такой… Я еще совсем девчонка, не знаю людей… И права не имею кого-то судить… Бес меня все-таки отпустил – значит не такой он ужасный, каким я его представляла.
В полной задумчивости сажусь в автобус и возвращаюсь в ресторан. Мой заплаканный и понурый вид говорит красноречивее слов – Нина Георгиевна вздыхает, завидев меня на пороге, и капает в хрустальную рюмку корвалол.
– Выпей, девочка. Отдышись и расскажи мне все. Я хоть отвлекусь – директор задрал, а в вип-кабинке сегодня пьяная компания. Глаза бы мои их не видели.
Нина Георгиевна закуривает и с наслаждением откидывается на спинку кресла, приготовившись меня слушать.
А что рассказывать? У меня и слов-то нет… Все словно сгорело внутри…
– У нее сиськи красивые, Ниночка Георгиевна. А у меня… вон… Видели бы вы, как он ее хотел. И смотрел так, что…
– Дура. Зачем подглядывала? – она выдыхает в воздух щедрую струю дыма.
– Потому что дура. У меня такое чувство, словно сердце через мясорубку провернули.
– Это называется взросление. У всех взрослых такие сердца – с грубыми шрамами. Они потом перестают кровоточить, с возрастом… Ты начинаешь понимать человеческую природу и не обижаться на них. Людям свойственно предавать, изменять, лгать…
– Не хочу так… Хочу любовь. Верность. Ну, скажите мне, такая любовь бывает? Она вообще бывает? Чтобы любить верно и честно, не предавая? Если нет, я останусь одинокой… Не хочу больше шрамов…
– Видела я такую любовь, Настя. Ты думаешь, почему Бесо к тебе полез? Он Вику любил, тетку твою, Царствие ей небесное и вечный покой. А ты похожа на нее как две капли воды. Она рано умерла, ты маленькой совсем была. Бесо было лет двадцать или чуть больше. Он мир был готов положить к ее ногам, а она…
– А почему вы молчали? Вы… знали?
– Я же мать твою знаю. И Вику случалось встречать. Она погибла при загадочных обстоятельствах. Знаю, что Маша не любит об этом говорить, но я почти уверена, что никакое это не самоубийство. Вику убили тогда… И никто не знает почему…
– Он псих… То есть Бес представляет вместо меня Вику? Мечтает таким способом вернуться в прошлое?
– Не знаю… К чему уже думать об этом? Он тебя отпустил, и слава богу. Живи и радуйся. Завтра иди, мать проведай, обрадуй. А потом дуй в университет.
– Спасибо вам. Я…
– Я дам номер телефона риелтора. Тех денег, что я дала, хватит, чтобы снять квартиру.
– Еще раз спасибо.
Глава 8.
Настя.
Нина Георгиевна права – я повзрослела… Наверное, откровение прозвучит глупо – мне ведь двадцать один, а не пять. Однако, факт остается фактом – на многие вещи я теперь смотрю по-другому… И людей не сужу. На поверку мое умение разбираться в людях потерпело крах, а пережитое предательство лишь укрепило мнение о собственной никчемности. Я верила Ване, ненавидела Бесо… А что вышло? Меня предал тот, кого я считала самым близким. Он даже не попытался меня простить – в первый же день нашел бабу и переспал с ней в отместку. Тот, кто клялся в любви, смотря мне в глаза… Тот, кто уговаривал меня согласиться на предложение Беса ради мамы.
«Мы все переживем. Пройдем это испытание вместе».
«Я никогда не упрекну тебя, Настя… Бес – страшный человек, бороться с ним – себе дороже…».
Я верила, строила замки из песка, рисовала в мыслях картинки счастливой семьи, а теперь… Кажется, внутри все сгорело… Наверное, это и есть взросление – когда веришь только себе и понимаешь истинную природу человека. Правильно сказала Нина Георгиевна – когда не ждешь ничего хорошего, легче переживаешь боль и предательство… Так и я… За каких-то несколько дней перестала верить в розовых единорогов и сладкие сказки.
К моему большому удивлению, декан развеял миф о причастности Бесо к моему отчислению.
– Я не знаю никакого Бесо Гомартели, Настя! Нам поступил анонимный звонок с угрозами. Я не знаю, кто говорил, но этот человек был не Бесо… – нервно растирая переносицу, блеет он.
– Если вы его не знаете, почему так уверены?
– Потому что он звонил и просил меня не выгонять тебя. Вернее, он…
– Предлагал вам деньги, да? – облегченно вздыхаю я.
– Да. Он представился предпринимателем, разговаривал вежливо. Попросил объяснить, по какой причине студентку-отличницу отчисляют из университета? А что мне сказать? Пришла анонимка и фотография откровенного содержания на университетскую почту? На ней ты и этот… Наверное, тот самый Бес. И ты одета вульгарно, Настя… Господи, зачем меня во все это вмешали? – надрывно протягивает Артем Сергеевич. – Еще и звонил какой-то грубиян и требовал тебя отчислить. Угрожал поджечь мою машину и здание университета.
– Странно… Не было никаких совместных фото. Кто-то просто подставил меня. И я не одевалась в откровенную одежду.
– Аноним в красках расписал, что ты подрабатываешь в элитном эскорт-агентстве, спишь с богатыми клиентами за деньги и подрываешь репутацию университета. Что мне было думать? Не хватает еще, чтобы информация дошла до Министерства Образования! Что мне там говорить?
– Я клянусь, Артем Сергеевич, нигде я не работаю, кроме ресторана «Белый Медведь». И проституткой тоже… не являюсь. И Беса этого видела… несколько раз, он клиент нашего ресторана.
– Он так и сказал. Что ложные сведения предоставила какая-то завистница. А он – клиент ресторана и хороший знакомый твоей семьи. Вот и все. Я успокоился, Насть.
– И слава богу. Так я… Я могу дальше учиться? Четвертый курс, как-никак! Пожалуйста, не дайте мне потерять бюджетное место… Дорогой вы наш, Арт…
– Хм… Если бы не помощь Бесо Георгиевича, – чопорно поджимая губы, произносит декан.
– Что? Вы все-таки взяли от него деньги?
– А как еще я смог бы заставить всех молчать? Ученый совет, профессорско-преподавательский состав… Они же были в курсе – письмо пришло на все наши электронные адреса. И откуда только мерзавец их раздобыл?
– Скорее, раздобыла. И что он вам…
– Оплатил новые окна в рекреации, – стыдливо отводит глаза декан.
Господи, как же мне стыдно… Может, позвонить ему и поблагодарить? Я и номер Беса удалила из памяти, как только вылетела из его кабинета… Меня тогда терзала лишь одна мысль – домой, скорее домой… На свободу…
Окна в рекреации панорамные и эркерные, высотой не меньше пяти метров. Бесо вывалил кругленькую сумму, чтобы я смогла продолжить учебу. И чтобы все забыли позорные снимки, на которых не я… Тогда кому понадобилось портить мне жизнь? Да, в ресторане многие видели, что Бес проявляет ко мне внимание. Может, правда, позавидовали? Но поступать так жестоко… Звонить с угрозами, монтировать в фотошопе фотографию? Кто ненавидит меня так сильно? Хм… Я чувствую, что в последние дни происходит что-то странное… За мной словно следят. И машину я заприметила – черная, старая, обычная… Если бы она так часто не мелькала везде, где я появляюсь – никогда не обратила бы на нее внимание. А так… Наверное, это совпадение? Если меня никто не трогает, стоит ли беспокоиться?
– Артем Сергеевич, я могу попросить у вас номер телефона Бесо Георгиевича? Хочу его поблагодарить, – сиплю, боясь поднять взгляд на декана.
– Если и номера его у тебя нет, значит, говоришь правду, Настена. На, пиши, – протягивает он мне старенький, видавший виды аппарат.
Прощаюсь с деканом и вылетаю на улицу. Колонны университета подпирают студенты, воздух звенит от смеха и голосов, запахов сигарет и пожухлых листьев. Отхожу подальше, гадая, что сказать? Может, он занят? Стоит написать сообщение или… Нет, человек заступился за меня, заплатил крупную сумму, а я… Ну, какое сообщение?
– Бе… Бесо Георгиевич? – дрожащим голосом произношу в динамик.
– Слушаю вас, кто это?
– Это… Это я, Настя.
– Настя? Здравствуй. Что-то случилось?
Кажется, я слышу, как скрипит его огромное кожаное кресло. Неужели, Бес поднялся с места, чтобы поговорить со мной? Или он взволнован не меньше моего?
– Я звоню поблагодарить вас и… И извиниться. Я только что вышла от декана и…
– А, ты про это? – разочарованно произносит он. – На здоровье, Настя. Теперь ты не думаешь, что это я…
– Не думаю. Простите меня за те обвинения. Я была неправа.
Повисает неловкая пауза. Не знаю, что еще нужно говорить? Слышу, как он шуршит бумагами и дышит в динамик. Молчит, ожидая моих слов…
– Еще раз простите, я пойду, скоро лекция начне…
– Настя, как ты вообще? Чем занимаешься? Я… Может, позавтракаем завтра? Или пообедаем?
– Простите, но нет. Мы же уже… Черт, зачем вы опять? Извините и… до свидания. То есть прощайте. Спасибо вам большое, я очень вам благодарна.
– Ну, пока.
Глава 9.
Настя.
Господи, какая же я дура! Отбрасываю телефон, как гадкую змею и прячусь под козырьком остановки. Щеки пульсируют, а сердце больно толкает ребра… Почему он так меня пугает? Ничего же не произошло? Мы просто поговорили… И Бесо снова позвал меня на свидание. Вот зачем я ему? Вспоминает о Виктории, пытается увидеть в ней меня? Но я не она, черт возьми! Я совсем другая, хоть и похожа на тетю внешне. Другая. Та, кто, совершенно точно, ему не понравится. Выходит, полюбить меня не за что? Один видел во мне что-то свое, но легко предал в трудной ситуации. Другой видит ушедшую любовь и упорно пытается вернуть ее жалкий фантом… А как же я? Настя Афанасьева – студентка факультета лингвистики, девушка, которая любит дождь, молодежные романы о первой любви и мечтает о корги. Печенье с корицей и яблоки, запеченные в духовке… На глаза против воли набегают слезы… Неужели, никто меня не полюбит? А я ведь очень хочу любить… Отдавать всю себя без остатка, растворяться в человеке, видеть в его глазах свое отражение, в его мыслях и чувствах – повторение своих мыслей…
Удрученная, сажусь в автобус и еду в ресторан. Сегодня моя смена. И никаких лекций у меня нет… Учеба начнется через три дня. Совсем скоро я надену хрустящий, накрахмаленный фартук и погружусь в работу. На короткое время избавлюсь от мыслей, терзающих душу…
Уже возле ресторана замечаю ту же черную машину, припарковавшуюся поблизости… И снова водитель делает вид, что ему нет до меня дела. Останавливаюсь на миг, пытаясь привлечь его внимание, но… Толстяк продолжает читать газету. Ну ладно… пусть сидит, если ему так нравится. Пожимаю плечами и вхожу в ресторан, бросая взгляд на циферблат часиков. Приехала я рано, значит, смогу перекусить и ненадолго зависнуть в социальных сетях.