– Да, слышу! – закрыв глаза, устало ответила я.
– Объясни, почему? Почему ты ушла? – возмутилась Инесса.
Некоторое время я молчала и не знала, что сказать. Глубоко вздохнув, я упёрлась лбом в руль и задумалась о пустоте.
– Мы ждём объяснений, Эмма! – сказала Инесса.
– Простите меня! В данный момент я не могу объяснить что-либо вообще! Я перезвоню! – выдавив из себя эти слова, я оборвала связь и отключила телефон.
Из меня будто выжали все соки, – нет больше сил бороться. Хочется просто отмотать время на десятки лет назад, чтобы всё исправить, остановить эту чёртову болезнь. Через секунду я почувствовала, как Роллс погладил отрывисто меня по плечу своей слабой, но горячей ладонью.
– Прости Эмм! Я столько проблем тебе создаю! – прошипел отец.
– Перестань папа! Ты тут ни при чём! – от глубокого огорчения с возмущением промычала я в ответ и повернулась к нему.
– Я, устал, немного! – сказал Роллс.
С этими проблемами и звонками я совсем забыла, что всё ещё сижу в машине! Сорвавшись, я резко открыла дверь, отчего чуть не сбила идущего мимо пешехода в серой одежде. Пешеход резко отпрыгнул в сторону.
– Нельзя, что ли быть внимательнее! – возмутился он, оторвав глаза от смартфона и пошёл дальше, даже не глядя под ноги прямиком по лужам.
Я молча с уставшей неприязнью на лице, пошла к багажнику и вытащив кресло, пересадила Роллса, затем достала небольшие кислородные баллоны и поместила их в чехлы со специальной подставкой позади кресла. Захлопнув двери и включив сигнализацию, я принялась толкать тяжёлое кресло в сторону подъезда. Прохожие не обращали на нас внимание, чаще просто обходили стороной – они все были заняты своими смартфонами. Когда мы подошли к подъезду, я положила руку на биометрический сканер.
– Введите комбинацию для подтверждения данных, – раздался голос.
Спустя несколько секунд появилась виртуальная клавиатура. Я быстро ввела код.
– Данные подтверждены, – сказал оператор и дверь открылась.
Поднимаясь в лифте на восьмой этаж, Роллс внезапно обронил:
– Как хорошо быть дома!
Я решила промолчать, в голове крутилось слишком много мыслей. Мне казалось, что она вот-вот лопнет и мозги вытекут. Глубокое и изнуряющее напряжение сковывало всё изнутри. Ладони, спрятанные в карманах куртки, незаметно сжимались в напряжённые кулаки.
Первым делом, когда мы вошли в квартиру, я проводила взглядом уехавшего в кухню отца, и разулась. Затем ворвалась в свою комнату и включила ноутбук, решив разместить в интернете объявление о продаже нашей квартиры и машины. Нажимая на клавиши, я обратила внимание на то, как мои пальцы дрожат.
Закончив возиться с объявлениями, я рухнула в кресло и держа телефонную трубку в руке, ожидала звонков от покупателей. Но телефон молчал. Взглянув устало в окно, я понаблюдала за тем, как тучи скапливались и становились всё чернее. Через некоторое время хлынул дождь. Капли, врезаясь в стекло, издавали звук барабанной дроби и меня этот стук немного успокаивал. На секунду я задумалась ни о чём.
– Эммили! – внезапно позвал отец, оборвав тишину.
Я вздрогнула и украдкой посмотрела на него, затем снова в окно. Я даже не услышала, как Роллс въехал в комнату. Отец подъехал ближе и дотронулся своей истощённой рукой до моей щеки.
– Отдохни милая! Ты за сегодняшний день пережила много огорчений! – прошептал Роллс и забрал телефонную трубку.
Я ничего не ответила и только проводила отца взглядом. Возможно, Роллс прав и мне стоит немного отдохнуть. Лениво поднявшись с кресла, я медленно стянула джемпер и бросила его на пол.
Развалившись на кровати, я взглянула на себя в зеркало, но ничего такого страшного и особенного не увидела: самое обычное телосложение, коричневые вьющиеся волосы, бледная кожа и зелёные глаза. Отчего Тэрсон так испугался? Отбросив все мысли в сторону, я обняла подушку и закрыла глаза. Мне страшно хотелось рыдать от всей этой ситуации. На протяжении уже многих лет этот гигантский и чудовищный ком из беспомощности и безысходности застыл во всём теле и страшно давил. Вытерев слёзы, я пошмыгала носом и попыталась заснуть.
Внезапно меня окружила темнота. Я шагала по тёмному коридору к блеклому свету, и вскоре попала в небольшую комнату со стенами из светло-серого кафеля. Молодая девушка в чёрной повседневной одежде сидела в операционном кресле и будто кричала, но беззвучно. В центре операционной стояли 4 врача в белых халатах, они копались в инструментах, их лица были закрыты стерильными масками, а головы прикрыты колпаками. Было страшно и сердце взволнованно билось. Затем я увидела, как один из врачей брызнул жидкостью из шприца. Моё сердце дрогнуло от капелек, которые рухнули на кафельный пол. Я посмотрела налево и, словно под гипнозом приблизилась к напуганной девушке. Мне казалось, что я её знаю. Меня же никто не видел – я призрак. Но эта девушка меня заметила и пронзила взглядом вытаращенных, зелёных, заплаканных глаз. Мне стало страшно, потому что в ней я узнала себя. Но почему она меня видит? И почему она сидит здесь? Будто специально что-то невидимое не давало ей сдвинуться. Внезапно девушка успокоилась, а мне стало ещё страшнее. Затем она стала смотреть на меня исподлобья, с гневом, с ненавистью. Мне, честно, так хотелось ей помочь, но не могла – я же призрак! И будто по рухнувшему сценарию, я оказываюсь на её месте. Мне жутко страшно, всё время пытаюсь вырвать руки, будто из ремней, которые ничем не закреплены. Девушка безразлично посмотрела на меня и отправилась во тьму – в никуда. Неожиданно руки что-то отпускает, и я бегу за ней галопом. Будто, не хочу потерять – да куда же ты?! Я догнала её. Девушка резко остановилась, и я от страха тоже. Она посмотрела на меня зелёными глазами и в этот же миг исчезла, а на её месте появилось зеркало в старинной, массивной раме, с утончённым резным узором, выкрашенной в бронзовый цвет. Зеркало оказалось таким же глубоким, как тьма. Оно меня манило. Затем, неожиданно раздался шёпот: «Подойди и посмотри». Приблизившись к зеркалу, я замерла, словно превратили меня в камень. В отражении было какое-то чудовище: лицо и тело покрыто необыкновенной бело-зеленоватой перламутровой змеиной чешуёй, нет носа; рот, будто распороли до ушей; длинные жёсткие, коричневые волосы, а глаза необыкновенного стеклянно-изумрудного цвета с перетекающим в жёлтый, как огонь контур, вокруг чёрного, вытянутого зрачка. Я прикоснулась когтистой лапой к лицу и почувствовала необыкновенную змеиную гладкость кожи. В сомнениях я отошла от зеркала, и резко обернувшись, наткнулась взглядом на ту загадочную девушку, спросив: «Кто ты?». Она молча посмотрела на меня и улыбнувшись, исчезла.
От испуга я соскочила с кровати и через минуту после того, как отдышалась, до меня дошло, что – это всего лишь сон. С потерянным взглядом, я ощупала своё лицо, осмотрела серую комнату, шкаф с зеркалом на дверце и небольшое кресло. Спустя ещё несколько минут я пришла в себя, но спать уже не хотелось. Истеричный будильник напугал меня, отчего я вздрогнула, а сердце чуть в пятки не провалилось. Уже 5:00 утра. Нужно сходить к Кристине, Джонатану и Инессе.
Надев джемпер, я тихо вышла из комнаты в коридор, шмыгнула в ванную комнату, где быстро умылась и привела себя в порядок, а затем натянула кеды и схватила валяющуюся на тумбе для обуви чёрную кожаную куртку. Выходя из квартиры, я постаралась не хлопать дверью. Спускаясь вниз на лифте, я решила пройтись пешком шесть кварталов и подумать, что же им скажу.
Задремав в инвалидном кресле и услышав, как Эммилия покинула квартиру, Роллс открыл глаза и тяжело задышав, посмотрел на ящики тумбочки, а затем на книжный шкаф. Вспоминая о том, куда же он положил одну старинную вещицу. Роллс принялся выгребать все вещи отовсюду, устроив жуткий беспорядок в комнате, лишь бы только найти эту загадочную вещицу. Взявшись за последнюю книгу на полке, что располагалась на уровне глаз, он устало и невнятно что-то пробурчал и в это же мгновение сложенная в несколько раз бумажка, сильно пожелтевшая от времени, упала ему на колени. Поняв, что это именно то, что он искал, Роллс загадочно улыбнулся и отбросил книгу в сторону.
Всю дорогу я думала о том, как преподнести ситуацию. Вдруг, они как-то не так всё воспримут? Шагая в раздумьях по серым и грязным, забросанным всяческим мусором улицам, я даже не заметила, как подошла к станции техосмотра, которая располагалась на территории старого склада с заброшенными контейнерами. Да, наша станция техосмотра была собрана из восьми огромных контейнеров. Слегка проржавевшие двери невозможно было не заметить. Двери оказались открытыми. Я остановилась и немного постояла. Через некоторое время подошла ближе и прислонилась спиной к двери, отчего слой бирюзовой краски осыпался. Стряхивая с кожаной куртки хлопья краски, я услышала, как Джонатан разговаривает с Инессой и Кристиной.
– Может, всё не так уж и плохо! Может быть, она передумает! – успокаивал Джон девчонок, разбирая старый двигатель.
– Не понимаю, почему она так решила? – задумчиво спросила Инесса, раскатывая гайку на столе.
– И кто теперь её заменит? – возмущённо спросила Кристина.
– Девчонки успокойтесь, всё будет хорошо! Может, её просто парень бросил! – подшучивал Джон.
Я не сдержалась и усмехнулась, потому что с моей работой и больным отцом никакой личной жизни быть не может. Джон перестал стучать, а Инесса остановила раскрутившуюся гайку, прихлопнув ладонью. Я решила всё же войти в гараж и встала на пороге. Мне хотелось обнять их, но я не смогла – это глупое молчание и грусть поглотила мой голос и тело. Кристина не выдержала и сорвавшись с места, бросилась обнимать, в ответ я тоже её обняла. Инесса стояла с выпученными глазами и выронила гайку из рук. С грохотом гайка рухнула на стол, отчего Инесса вздрогнула. Джон немного потянулся и пошевелил мышцами накаченного торса, а затем посмотрел на меня украдкой то поднимая взгляд, то опуская его. Наконец-то Крис отлипла и заплаканным голосом сказала:
– Эмма, не уходи.
Я осторожно посмотрела на Джона, он внимательно смотрел на меня и ждал ответа. Я вновь посмотрела на Крис. Смахнув слезу с её щеки, я сказала:
– Кристина, я не могу остаться.
Кристина тут же разнервничалась. Чего я и ожидала от неё.
– Чем же ты будешь заниматься?! – спросила Инесса.
– Перестань, Эмма. И скажи, наконец, хоть что-то вразумительное! – спокойно потребовал Джон.
– Я ухожу! Потому что у меня нет другого выхода! – промолвила я.
– О чём ты говоришь? О каком выходе? Что у тебя за проблемы?! – спрашивала Инесса.
Я сдержала слёзы. Мне не хотелось всё рассказывать, но и остаться не могу.
– Мой отец умирает. И мне нужно уехать, – сказала я и медленно развернувшись, направилась к выходу.
Джонатан, Инесса и Кристина услышав мой ответ, опешили и с круглыми глазами посмотрели друг на друга.
– Эй! – закричал Джонатан.
В ответ я остановилась и развернулась. Мне было больно смотреть на то, как Инесса успокаивает Кристину, заливающуюся слезами.
– Если ты захочешь вернуться… Не уверен, что это когда-нибудь настанет, – мы будем тебя ждать, – сказал Джонатан.
Сорвав с запястья браслет, что когда-то Кристина подарила мне в знак благодарности за спасение её жизни, я подошла ближе и положила его ей в ладонь.
– Это твоё! Я тебе его подарила! – сказала Кристина и посмотрела на браслет.
Я долго смотрела на Крис суровым взглядом, но потом всё же расслабилась и улыбнулась.
– К сожалению, я не знаю, как сложится моя жизнь после переезда, поэтому прошу, храни его у себя… И пусть теперь этот браслет оберегает тебя, – сказала я.
– И всё же не понимаю, зачем уезжать? – волнительно произнесла Инесса.
– Просто так нужно, – успокаивающе сказала я.
– Тогда до скорой встречи, – печально сказал Джон.
– Надеюсь, ещё встретимся, – взволнованно сказала Инесса и обняла меня.
– Я тоже, надеюсь, что не потеряю вас никогда, – сдерживая дрожь в голосе, сказала я.
Джон, услышав мои слова, нахмурился и скрестив руки на груди, невзначай пошевелил мышцами.
– Просто не хочу, чтобы вы видели моё состояние после его смерти. Ведь я настолько ненормальная, что могу наделать таких глупостей, которые вам не понравятся, – слегка улыбнувшись, сказала я.
– Эмма! Это абсолютно нормально! Для этого мы и нужны, чтобы поддерживать друг друга, – сказала Инесса.
Я отрицательно кивнула головой и сдержав тяжёлый вздох, ушла. Когда я переступила порог гаража то почувствовала, как в груди образовался жгучий и тяжёлый ком. Меня никто больше не останавливал и не кричал всякие глупые шутки. Я просто ушла в тишине.
Не торопясь, я возвращалась домой, снова и снова прокручивая весь разговор. Шагая в толпе, мне казалось, что я невидимка. Обычно, когда иду по улицам города, на меня таращатся все кому не лень. Первое время меня это раздражало, но вскоре привыкла к ненавистному взгляду людей. А сегодня люди просто шли мимо, слегка толкая в плечи, и мне показалось это поведение очень странным. Что-то я долго иду и дождь вот-вот хлынет! Я прибавила шагу. Грозовые тучи быстро летели над городом и внезапно сверкнула молния, а через мгновение хлынул дождь. Добежав до подъезда, я положила руку на сканер.
– Введите комбинацию для подтверждения данных.
Я быстро ввела код.
– Данные подтверждены, – подтвердил оператор и дверь открылась.
Выйдя из лифта, я споткнулась обо что-то и чуть не упала. Руки успели схватиться за стены. Обернувшись, я так и не увидела никаких посторонних предметов. Подойдя к двери с возмущением на лице, я ввела код на цифровом замке и вошла. Случайно я громко хлопнула дверью и напугала отца, который с испуганным видом примчался на шум, держа телефон в руке. Навалившись спиной на дверь, я сползла вниз и упёрлась лбом в колени. Всё рушится на глазах, и я не в силах остановить этот ужас.
– Что-то случилось? – спросил отец.
Я подняла голову и набрала воздуха, чтоб выдохнуть его.
– Тебе плохо? – продолжал Роллс.
– Нет, со мной всё в порядке, – устало сказала я.
– А может… Ты случайно не беременна? А то что-то плохо выглядишь, – с лукавой улыбкой, спросил он.
Я с недоумением посмотрела на него.
– Это была плохая шутка! И к счастью, я не беременна, – недовольно ответила я.
Отец долго вглядывался в моё лицо и слушал вздохи.
– Звонил покупатель, и оставил номер. Сказал, чтобы ты с ним связалась, – сказал Роллс и вручил мне маленький клочок бумаги, на котором был написан номер телефона и имя Маркус, – кстати, по поводу «Линкольна», я уже договорился об обмене с другим покупателем, несколько часов назад. Обмен прошёл успешно.
Маркус – имя уж больно знакомое. Я вытащила свой телефон из кармана и набрала номер, но в ответ услышала автоответчик.
– Ладно, чуть позже позвоню ему, – сказала и отдала листок Роллсу.
Сбросив куртку с плеч и мокрые кеды, я прошла в свою комнату, взяла чистую одежду и полотенце. По пути в душ заглянула на кухню и ухватила кусок ветчины. С великим удовольствием слопав его и пытаясь ухватить ещё один, заметила строгий взгляд отца, да робко улыбнулась.
– Хорошо! Не буду гробить желудок сухомяткой! – ответила я и отправилась в душ.
Стоя под потоком горячей воды, я чувствовала, как каждая мышца моего тела расслаблялась. Закончив принимать душ, я надела чистую пижаму и присела на стульчик, стоящий в углу.
– Вот чёрт! – от боли вырвалось.
Случайно я задела рукой край сломанного шурупа, торчащего из стены. На этом месте, когда-то была вешалка, но шляпка обломилась, а вытащить стержень так никто и не пожелал. Чёрт возьми, а рана-то глубокая! Прижав на несколько секунд ладонью рану, я включила холодную воду и смыла кровь. Я даже не поняла толком, что произошло, так как на месте рваной, неглубокой раны ничего не осталось! Онемев, я присела на стульчик и покрутила-повертела руку, но ничего не обнаружила. Странно! Но мне же не показалось?! Я точно видела и почувствовала, как порезалась. В полном смятении, я задумалась. Внезапно в дверь постучался отец.
– Эмми! Детка! Звонит мистер Маркус, ответь ему! – сказал Роллс.
– Хорошо! – открыла дверь.
Отец заметил большие капли крови на одежде и грозно посмотрел на меня.
– Всё нормально, я просто порезалась, – попыталась успокоить его.
– Слушаю, – выхватив трубку из рук Роллса, я начала разговор.
– Добрый вечер, Эммилия! Меня заинтересовало ваше предложение. Предлагаю встретиться и обсудить всё, – сказал Маркус.
– Конечно, без проблем. Где встретимся? – спросила я.
– Быть может, будет лучше, если я к вам подъеду сразу с юристом? – предложил Маркус.
– Если это вас не затруднит, – ответила я с лёгким удивлением.
– Отлично, я подъеду завтра в 10 утра, – сказал Маркус.
– Великолепно, буду ждать! – ответила я.
Роллс, с подозрением вглядывался в капли крови, а затем в лицо Эммы. Я слегка улыбнулась и отдав телефон отцу, отправилась на кухню. Всё время, пока я ела салат, яичницу и пила сок, отец молча наблюдал за мной. Я же старалась не обращать внимания на его пристальный взгляд. Быстро поужинав, я затолкала в стиральную машину накопившиеся грязные вещи. Присев на пол возле стиральной машины, мой взгляд вновь упал на окровавленный стержень шурупа и плечи немного вздрогнули, когда потрогала кожу пальцами. От усталости, я вцепилась руками в лицо и тяжёлый вздох вырвался. Так и не дождавшись окончания стирки, я ушла в комнату, да легла на кровать, забравшись под одеяло.
Дождавшись отхода дочери ко сну, Роллс тихо приоткрыл дверь и осмотрел комнату: Эммилия лежала на кровати и крепко спала. Роллс осторожно въехал в комнату и приблизился к кровати. Его интересовали раны, и прикасаясь к тёплым рукам Эммилии, он осмотрел кожу. Следы повреждения сохранились, но были не такими заметными. Положив руку Эммилии под одеяло, Роллс томно вздохнул.
– Ты уже такая большая. Но настоящую природу, что томится в тебе слишком сложно удержать, — с грустью сказал Роллс и покинул комнату.
На следующий день, ровно в 10 утра, раздался звонок в дверь. Я с трудом проснулась, вылезла из-под одеяла и помчалась открывать, – на пороге стоял статный, высокий, темноволосый, кареглазый в сером костюме и розовой рубашке Маркус. Его лицо показалось мне очень знакомым, только не знаю почему? В правой руке он держал чемодан из змеиной кожи. Я впустила Маркуса, а следом за ним вошёл пожилой мужчина, седовласый, в чёрных брюках и белой рубашке, – еле передвигая ноги, строго и высокомерно посмотрел на меня. Маркус осмотрел квартиру, и она ему очень понравилась.
Спустя некоторое время я, Маркус и пожилой юрист присели за стол на кухне, чтобы заключить сделку. Моё сердце немного взволнованно забилось. Как же мне не хотелось уезжать из моей милой, хоть и бедно обставленной, – но всё же моей квартирки. Юрист мигом всё оформил. Марк положил чемодан на стол и достал несколько толстых денежных пачек. Я пересчитала деньги – всё верно, здесь ровно один миллион долларов. И мне казалось, что это слишком дёшево.
– Надеюсь, ничего страшного не случится от того, что я такую сумму наличными принёс? – спросил Маркус, поправляя печатку из золота и чёрного камня на безымянном пальце.
– Всё нормально, нал так нал! – сказала я.
– Ну! В таком случае я хотел бы уже завтра переехать сюда! По возможности, – пожелал Маркус.
– Завтра? Ну хорошо! – только я договорила, как седовласый вручил мне договор.
Я даже не задумываясь, подписала документ. Маркус и старик решили уйти не попрощавшись. Но не успел Марк дойти до двери, как вдруг, обернулся и вопросительным взглядом посмотрел на меня, спросив:
– Неужели вы меня так и не вспомнили?
Я неловко улыбнулась, и до меня дошло, – он был клиентом СТО.
– Конечно же, я вас узнала! – опомнившись, громко сказала я.
– Алекс мне подсказал, увидев ваше объявление. Кстати, а как же ваша машина? – поинтересовался Марк.
– Я хотела её продать, да уж больно она стара. Так что мне пришлось её обменять на автодом.
– Что ж, жаль, ваш «Линкольн» мне очень нравился! Модель была легендарная, – трогательно сказал Марк и удалился.
И перед тем, как начать сборы, я сходила в банковское отделение, которое располагалось напротив нашего дома и положила бо́льшую часть денег на счёт, оставив немного на дорогу. Остаток суммы по возвращении домой я спрятала в дорожную сумку.
Весь оставшийся день я медленно собирала, перебирала и упаковывала наши вещи в три чемодана; инструменты складывала в два больших пластиковых ящика, как вдруг, незаметно подкравшись сзади, Роллс постукал Эмму по плечу и вручил что-то.
– Здесь отмечен дом, куда мы сможем уехать и его координаты, – и уехал.
Рассмотрев карту, я недолго думала о том, откуда он её достал, и сколько лет этой «тряпочке»? На карте была помечена чёрным маркером дорога и река. Странно. Я решила расспросить отца об этом месте и отправилась к его комнате. Когда вошла в его небольшую, серую комнатку, моё внимание захватил старенький телевизор и новостной канал:
– Уже две недели полиция пытается разыскать виновного, совершившего серию жестоких убийств обычных граждан и четырёх полицейских. Их тела были растерзаны с невиданной жестокостью. Криминалисты предполагают, что это мог сделать сбежавший медведь.
Отец внезапно усмехнулся и выключил телевизор.
– А почему на карте отмечена только дорога и река? Там что никто не живёт? – спросила я.
Роллс, в ответ посмотрел на меня печальным взглядом и отвернулся к окну.
– Я так понимаю, что мне самой придётся разгадывать? Это так и будет продолжаться всю мою оставшуюся жизнь? – с упрёком спросила я.
Но так ничего и не услышав в ответ, я вернулась в свою комнату, да продолжила собирать вещи. Карту же, я с безразличием бросила в свою дорожную сумку. Чаще всего глубокое молчание и скрытность отца вызывали во мне жуткое раздражение. Вот куда мы поедем?! И зачем только я зациклилась на этой идее – уехать?
Посмотрев в последний раз из любимого и старого окна моей маленькой комнаты, я увидела, что на улице идёт несильный дождь, и надела коричневую кожаную куртку. Такое чувство, что небеса Нью-Йорка плачут, провожая нас.
Этот переезд я не желала и даже немного боялась, ведь мне придётся везти Роллса в неизвестную даль, – а он в таком тяжёлом состоянии. Тоска поглощала меня ещё сильнее, когда я начинала думать о том, что пришлось бросить любимую работу, продать квартиру, которая располагалась в престижном районе Нью-Йорка, а «Линкольн» обменять на автодом. И почему я не стала искать другого пути? Может, потому что так и должно быть? Но теперь, это уже неважно. Отцу нужен свежий воздух, тишина и спокойствие.
Обращаясь к врачам за помощью, я почему-то думала, что они смогут помочь, но, увы, только спустила кучу денег, а толку никакого. Врачи так и не смогли выяснить, что с ним. По какой причине у него останавливается дыхание, и происходит паралич всего тела, почему его кожа стала такой прозрачной? Что же, попробую сама продлить его жизнь настолько, насколько это возможно.
Ящики с инструментами были на колёсах, поэтому первым делом я вывезла их на улицу поближе к обочине дороги, а пандус оставила возле подъездной двери, затем вынесла два больших чемодана. Забросив себе на плечо небольшую чёрную дорожную сумку с предметами первой необходимости, да забрав оставшиеся четыре пакета с вещами отца, я посмотрела на Роллса, который ожидал меня в подъезд возле лифта. Захлопнув входную дверь и заблокировав цифровой замок с помощью пароля, я бросила пластиковую карту-ключ под коврик и ушла.
Спускаясь на лифте, я взглянула украдкой на отца и с трудом сдержала вздох, а вообще от уныния уже хотелось рыдать. Выйдя из подъезда, мой унылый взгляд столкнулся с подъезжающей машиной транспортировочной службы, где на специальном прицепе располагался автодом, а точнее, сарай. Разглядывая этот хлам, которому уже лет 30, если не больше, моё лицо скривилось. Сумки просто вывалились из ослабевших рук. Невозможно было оторвать взгляд от того, что назвали машиной.
– Что-то не так? Эмма? Ты что-то забыла? – взволнованно спросил Роллс.
Я ошарашенно посмотрела на отца.
– Как ты мог! Обменять мой «Линкольн» на этот курятник?
– На фотографии в интернете он выглядел, конечно, лучше, – с неловкостью ответил отец, – может, откажешься? Хотя, твой «Линкольн» ничем не лучше, знаешь ли, – выдал он.
Я прикрыла лицо ладонями, а затем только рот от ужаса, что охватывал меня. Мурашки пробежались по телу. Закончив разгрузку автодома, курьер, одетый в красную форму, подошёл ко мне и вручил лист доставки. В документе было сказано, что оценочная стоимость моей машины с учётом пробега приравнивается к 500 долларам, плюс доставка 300 долларов. Мой тяжёлый вздох вырвался. Я достала деньги из внутреннего кармана куртки и поставив подпись, спросила у курьера: