Встреча с тобой. Часть 1
Забывая в прослушивании музыки, сколько прошло времени, я увидел папу в дверном проёме. Жестом предупредил его, что уже готов выходить. Обувая берцы, я расправил штанину светлых джинсов и нарекал себе, как вернусь домой закинуть портки в стиралку. А то носков скоро не будет!
Воздух прогрелся ровно настолько, что хватало ощущать тепло на пару секунд, и снова кожу щипал морозец. По дороге, куда мы ехали, пожелтевшие листья, летели в разные стороны. Осень пришла. На этой улице я был очень давно. Здесь находились маленькие разных цветов домики, поделенные на две части – и у каждой половины свой двор. Папа остановил бардового цвета нос «Нивы» у ветхого забора, которому нужен ремонт. Стоило выйти из машины, как услышал знакомый голос. Это оказалась бабушка братьев Беркут. Она была той, какой запомнил. Маленькой, худенькой в платочке, божий одуванчик! Добрые голубые глаза смотрели на меня, как на родного внука, оказываясь ближе. На бабушке Анне чёрная кофта и брюки казались одним сплошным мешком, а платок выделялся на фоне смуглого лица. Чувствовалась, что хочет многое сказать, спросить и вместо слов подходит, обнимает меня. Я сделал над собой усилие, чтобы сравниться ростом, зажмуриваясь. На душе вдруг стал образовываться водоворот потери… я это понял, когда увидел в таком же одеянии свою бабушку Любу. Они с бабушкой Аней точно близнецы, только глаза другого цвета, карие – на загорелой коже, казались бронзовыми – и смотрели они так же, как небесные.
И вдруг происходит то, чего я не хотел больше всего на всём грёбаном мать его свете.
Вот я прошел к яблоням, а дедушка ругает, что зелёные нельзя есть.
Вот вишню собираю на варенье, а дедушка в своей фирменной кепке и клетчатой рубашке грубым басом хохочет, видя, как я потом это всё перебираю, чтобы бабушка сделала варенье вместе с ней.
А мне было всего пять лет, пять, и я это вспомнил!
Будто вчера всё это делал…
Ещё какие-то расплывчатые слова в мой адрес от дедушки долетают до моей души, разбивая на осколки, превращая их в пыль, последние остатки самообладания…
– Ба… – надломленным голосом произнёс я, подбегая к ней крепко обнимая.
– Тише, тише родной… Я уже стара для таких объятий…
Она даже в этой ситуации держится больше, чем я и утешающе гладит по спине, голове, целуя в щеки, лоб, тихо всхлипывая со словами, которых никто не слышит, кроме меня.
– Он хотел тебя увидеть… Очень хотел… Говорил, помру, когда Игорь невесту найдёт…
У меня никаких слов не было уже. Просто стоял в обнимку с бабушкой. Каждый пытался успокоить другого. Мы прошли с ней к подъехавшему «Патриоту». Оттуда вышли… трое из ларца! Двое в чёрном, один в сером, как мой отец – видимо с участка. Ну, серьёзно! Брюнеты с голубыми глазами, высокие, подтянутые, с прямой спиной. Диму я сразу узнал, по прическе, – как ходил в детстве постриженный по плечо, так и ходит, – и серьёзному взгляду. Серёга спрятал руки в карманы джинсов, опуская глаза, и на выдохе прошел за отцом и братом. Ни у меня, ни у друзей детства слов не было на разговоры. А вот дружеские объятья говорили о многом. Они искренне скучали и переживали.
– Ма, ты вот не могла подождать? – громким шепотом ворчал крёстный. – Я же сказал, сейчас приеду.
– Ты два часа назад это говорил, – в тон ответила ему. – Всё. Молчи.
Немного погодя, я отошел с братьями от взрослых. Пусть разговаривают сами. Уже начали подходить те, которых в лицо не знал и не стал смущать. Мы втроем зашли за две яблони. Я спрятал руки в карманы, наклоняя голову к стволу. Гладко-шершавая кора коснулась лба и правого уха. Никто не решался разговаривать. Только взглядами обменивались, как в немом диалоге. Дима стоял напротив меня, точно также, скрестив руки, а Серёга качался на носках туда-сюда и, кажется, только он мог ещё нарушить тишину, но нет… Я увидел Максима. Чёрные туфли. Тёмно-джинсовый брючный костюм. Волосы заплел, как и Дима в короткий хвост на затылке, только у Димы виски не выбриты. Что касаемо Серёги, у того короткий панк… хотелось расспросить о многом, но ком застыл в горле и оставалось молчать.
– А вот вы где, спрятались от меня? – радушно начал друг, здороваясь с каждым из братьев, а меня похлопал по-братски по плечу, и этого было достаточно. – Скоро привезут?
– Вроде сказали к одиннадцати, – ответил Дима, засучив рукав, где засиял браслет от часов. – Без пяти уже. Надо идти.
– Да вон едут уже, – с тревогой подхватил Серёга.
Я громко выдохнул, шагая последним. Ноги не слушались, а руки будто утонули в карманах джинсов. Стоило подойти к тюкам, на которых уже опустили закрытый гроб, у меня в душе всё перевернулось. Застыл, точно увидев перед собой привидение. Не знал, как реагировать. Поскольку, я ближе всех к дедушке был, не робея, положил руку поверх его скрещенных кистей. Холодные… в них угасла жизнь ещё до того, как увезли в морг… А ведь когда-то эти руки учили мастерить лук… По моим щекам побежали ледяные дорожки, когда я отошел от гроба, давая родным и близким попрощаться с ним, посидеть рядом. Мне не хотелось находиться здесь. Не хотелось верить в происходящее. Но я стоял на месте, у ног в белых сапогах к которым скоро нужно будет прикоснуться и сказать «прощай». Сердце не слушалось и билось галопом, видя, как мать подходит к гробу, наклоняется к своему же отцу и прижимается лбом к его пальцам… На моей левой руке ощущается ледяной след. На щеках застыли слёзы. Не думал, что способен на такое. Нет, я не рыдал, а молча ревел. Меня кто-то разворачивает к себе, и я по табаку узнаю крёстного. Почему-то сорвался на всхлип, как ребёнок… поджал губы, глубоко дыша.
– Я не могу на него смотреть… Мне кажется, он спит… – шепотом говорил я, боясь, что кто-то услышит.
Дядя Виталий ободряюще и легонько потряхивает за плечо, как бы говоря, ты сильный, справишься. Я оборачиваюсь и снова смотрю на дедушку. Даже сейчас он улыбался… Нащупывая в своём кармане закрытую пачку сигарет, я положил её к нему с коробкой спичек. Зажигалками никогда не пользовался. По наитию стиснул пальцы его… Холодные… Всё те же… В глазах начинает уже не щипать, а застывают айсберги от слёз. Откуда во мне их столько!? А ещё говорят, мужчины не плачут.
Всё происходит, как в тумане… Большая часть гостей расходиться… Кто-то говорит слова мне, желая держаться и не опускать руки… Я не замечал, как многие давали деньги… Прятал в карман то в один, то в другой… Дальше, мы разошлись по машинам… Со мной сел Дима, обнимая как младшего брата за плечо, а я упал просто ему в его плечо лбом, зажмуриваясь… Таким беспомощным себя чувствовал, и у меня никогда не было старшего брата… И вот он, сидит передо мной… Как только машина останавливается, вереница из десятка пожилых людей в тёмных и серых одеяниях идут за гробом, который несут четверо мужчин… Я вышел с салона «Патриота» и обернулся назад. На трассе и тротуаре лежали ветки кедра… Когда успели накидать? Не помню… Со мной снова идёт Дима рядом, а поодаль поспешили Серёга с Максом. Каждый смотрел на меня обеспокоенно и понимающе. Могилу моего дедушки как оказалось, выкопали рядом с могилой дедушки братьев Беркут…
Стоп. Что?
– Рак горла… – глухо ответил старший, смотря с тоской и улыбкой на могилу дедушки. – Теперь приглядывай за своим другом.
Он будто по-настоящему разговаривал с ним, а по взгляду видел, как хочет уйти отсюда, чтобы никто не видел его остекленевших глаз. Впрочем, у Серёги так же. А Максиму? Он вообще отключился от реальности, смотря куда-то вниз, то вверх, с каменным выражением лица. Сложно было понять, о чём думает и наверно не хотел об этом говорить, а может, хотел да не знал с чего начать…
– Пойдёмте, надо прощаться…
Эти слова звучат где-то далеко… Мои шаги сливаются со стуком сердца, замечая кто, приехал сюда… Вот, честное слово, я застыл на месте и не знал, куда идти.
Глава 5. «Мышонок и котёнок»
Юля
Я была на кладбище в день рождения своего деда, но не прощалась с ним, как Игорь. Нельзя было так думать, однако, я была рада, что он с ним прощается, а не как я слышу от родителей, что у меня оказывается, бабушка жива. Только особо с нами не общается. Дедушка давно в могиле. Знаю, грубо звучит. Было не то, что обидно, а тревожно, что ни одна, ни второй не узнают, как я выросту, пойду учиться или выйду замуж. Как пойдёт. Что мне оставалось делать, после того, когда узнала о родителях мамы? Буду радоваться, и грустить за других людей. А у моего папы вообще никого нет. Вернее, у него есть мы и друзья, а родители его, – мои бабушка с дедушкой, – давно забыли про него и не в курсе, что внуки растут. Правда, какую я бабушку знала, так это его бабушку, которая воспитывала его. Надо будет обязательно съездить в гости и к другой прабабушке, – бабушке моей мамы. Вот, оказывается, у меня целых две бабушки, а дедушек ни одного… Все здесь. На кладбище.
Взяв у мамы из рук пакет конфет с печеньями, я пошла, искать надгробья близких. Первого нашла дядю… Потом, учительницу моего брата в младших классах… Эти действия, что я делала, происходили, как во сне. Я не задерживалась ни на одной могиле дольше минуты, одаривая улыбкой лики тех, чьи фото были на памятниках, чем на той где смотрело родное лицо. «Тебе было всего сорок шесть», – думала я, кладя конфеты, печенье и зажженную сигарету. Как не пыталась держать себя в руках, я заморгала часто от подступивших слёз. Мне хотелось своими руками выдрать наросшие кусты, что стали увядать и спросить дедушку Сашу, почему так рано ушел из жизни… Не дождался свадьбы моих с Максимом родителей… Не дождался рождения его… Меня. А рядом находился мой прадедушка. Он являлся дедушкой моей мамы. На этой могиле я оставила конфеты, печенье, а сигарету не зажгла – не курил, а если и курил, то очень давно. Смотря на памятник, дедушки Саши, я будто чувствовала, как мама плачет, находясь у ворот на кладбища и думает, идти или не идти. Она подходила к своему папе только с моим папой за руку… Интересно, бабушка Света давно навещала дедушку Сашу? Может, тоже стоит поехать в гости? А толку?
Перестав думать, я последний раз посмотрела на могилу своего деда и прадеда, прежде чем пойти к маме. Стоило пройти пару могил, как она шла навстречу ко мне с папой. Я печально обернулась в их сторону и отвернулась, когда услышала, как мама очень тихо плачет, прижимаясь к папе.
Ещё немного постояв на месте, я нашла знакомую фигуру своего брата и ещё двух, а вот друга не увидела… Сделав пару шагов, увидела, что Игорь кинул землю и монеты, отходя от могилы подальше. У него, кажется, вот-вот случиться нервный срыв. Лицом никак не выражал свои эмоции, а вот глаза… он был зол. Бился в тревоге неведомой мне. Ему хотелось что-нибудь сломать.
К нему подошла женщина в тёмном, несчастного вида. Стоило им взглянуть друг на друга, как оба могли вцепиться в перепалке. Игорь выдергивает локоть из её руки и что-то говорит, что не слышно никому видимо. Потому что все прощались. У меня сердце забилось, замечая, как ширма терпения у моего друга падает. Он таращиться на женщину, подобно дикому зверю, готовый задушить её в мертвой хватке, пока та стоит спиной ко мне и что-то говорит ему. У него настолько горят глаза в убийственном пламени, что, думается, сожжёт всё вокруг, если эта женщина не оставят его в покое. И что самое интересное, она отошла с ними подальше ото всех.
Секреты? Вполне.
Игорь обошел её не давая договорить, уходя мыть руки. Я тоже засучила рукава и пошла к дяде Виталию. Он выполнял работу рукомойника, держа бутылку воды, подавая каждому одноразовые бумажные полотенца.
Бегло осмотрев дорожку между памятников, нахожу Игоря. Над его головой испарялся сизый дым.
– Как ты?
Глупый вопрос сам собой вырвался. Друг, – которого знают мои родители, Максим и братья Беркут, только я не видела его и не помнила, – оборачивается ко мне со стеклянными глазами. Я поджала губы, опуская подбородок, понимая, что моё присутствие и поддержка никак не повлияют. Тем не менее, я увидела, как недокуренная сигарета полетела вниз. Чёрный берц затушил её немного в сырой земле. Игорь присел на корточки, смотря на меня снизу вверх. Вглядываясь в медовые очи, я поддалась вперёд и обняла друга робко, точно боялась сделать лишнее движение. Он не двигался, видела боковым взглядом, что не мигал, смотря куда-то непонятно куда. Совсем как мой брат, когда находиться здесь.
Кстати, где он?
Из-за своего роста, я видела только макушки высоких памятников и деревья. Брата нигде видно не было. Прислушиваясь, поняла, что ушел в сторону родителей, а братья Беркут приближались к нам. Я отошла от Игоря, взяв его за руку. Не знаю, почему это сделала! И не отпустила, когда мы с ним пошли с Димой и Серёгой к машинам. Они поздоровались со мной без слов, улыбаясь одними губами, а в глазах как всегда отражалось тепло большого сердца. С их ростом оно точно большое. Нет огромное!
– С нами поедешь? – мягко уточнила я.
Мы с Игорем подошли к чёрному «Чайзеру» и остановились у задних дверей. Понимая, что у моего друга сейчас нет никаких сил на разговоры, я открыла ему дверь. Он только в этот момент моргнул, садясь в тёмно-коричневый салон. Я же эту дверь закрыла и обернулась назад.
Знакомые лица расходились по машинам, переговариваясь друг с другом на вежливых тонах, пока не явилась та женщина, которая разговаривала с Игорем. Она будто искала его. Мужчина, чем-то похожий внешне на Игоря, строго посмотрел на эту женщину и велел молча идти к другой машине – не к нам. Помня, что мама говорила мы все поедем в кафе, я села в салон, оставаясь на второй половине сидения. В зеркале заднего вида, встретилась с взглядом опустошённых медовых глаз, которые моргнули, точно вспомнили о моём присутствии.
Я инстинктивно обернулась влево, увидев брата.
– О, а ты чего на моём месте… – удивленно обратился он, заглядывая в салон. – Ну, двигайся тогда. Я ж в багажник не полезу.
– Не ворчи, – буркнула я, насупившись.
Без шума раздраженно выдохнув в сторону Максима, я отодвинулась к Игорю, оставаясь на расстоянии ладони, пока брат не сел. Вроде худой, а места занимает больше, чем слон! Я поругала его, как непослушного ребёнка, показывая, что мог бы и отодвинуться. Ноги, видишь ли, некуда деть ему и надо поперек рядом с моими ножками оставить. Что странно, Игорь такой же по телосложению, как мой брат, но не занимал полмашины!
– Я тебя сейчас в багажник засуну! – громким шепотом, рыкнула я на брата. – Сложи их как-нибудь!
– Да ты достала, всё тебе место мало! – бормотал в тон мне. – Сиди, молчи!
– Я тебе… – показывая свой маленький кулачок, в хмурое родное лицо, говорила я. – Сейчас в нос дам!
– Силёнок хватит? – хихикнул брат, медленно отодвигая мою правую руку от себя. – Сиди. Молчи.
– Сижу. Молчу, – насупилась я, скрестив руки.
– Я не укушу, – бесстрастно ответил голос за моей спиной.
Перестав злиться, я повернулась и увидела, что Игорь смотрит на меня без какого-либо выражения, а в глазах мелькало знакомое дружелюбие, и одиночество… я слышала от слов родителей, что у него жизнь не сахар выдалась с родичами. Самостоятельный мальчик и это даже хорошо, постоять за себя может, а вот то, что в семье невесть что, это конечно огорчало… Я не могла объяснить Игорю, насчёт личного пространства. С ним как-то спокойно было находиться, как с родным братом, который развалился слева от меня. Задушила бы!
– А ты сядь нормально.
– А чё я-то сразу? – изумился Макс, вытаращив глаза.
– То, – ответил Игорь, смотря поверх моей головы на него.
Брат что-то ещё говорил, явно не хотел произносить этого вслух, отодвигаясь спиной к двери закрыв её. Ноги теперь были компактно расположены, занимая, правда весь коврик и простор между передними сидениями, но это лучше чем было до. Игорь сидел также. Теперь у каждого было своё место, правда я не отодвинулась от друга. Мне казалось, так всегда было, как вчера сидели за одной партой. Да, немного волнения было, а сейчас вовсе нет. В качестве спасибо, я осторожно взяла сухую теплую мужскую кисть. На ней четко виднелись костяшки и вены, что можно было изучить руку наощупь.
Отпустить забыла… даже присутствие родителей меня не смутило.
– О, все здесь? – в голос улыбнулась мама, садясь в салон напротив Максима. – Места хватило?
– Да, – убедительно ответила я.
Хотя по взгляду она видела, что всё и так поняла, глядя на нас с братом.
– Можно я покурить выйду?
– Да конечно Игорь, иди, наш папа тоже вон стоит, дымит, да? – строго уточнила ему, стукая по соседнему окну.
– А чё я-то сразу? – смотря в лобовое, возникал тот.
В этот раз я сама отпустила Игорю руку, а не пошла за ним, как он до машины со мной. Сжимая правую кисть, ощутила тепло от других пальцев. Это прикосновение было… новым. Я только самым близким позволяла за руку взять. Сама так поступала. А тут совершенно незнакомый, отчасти, для меня человек и нет этого чувства некой стены.
Бывает такое? Видимо да.
– А мне можно? – спросил Максим.
– Сиди. Уже идут, – упрекнула мама, пристёгивая ремень.
И правда. Папа занял водительское место, а Игорь сел снова рядом со мной. Я ничего не сказала, когда он лег виском на моё правое плечо, прикрыв веки. Столько усталости чувствовалось, что самой становилось не по себе… Из головы не могла выкинуть ту женщину. Кто она? А эти глаза… Игорь явно не шутил, разговаривая с ней.
О чём именно?
Выезжая на трассу, я вдруг почувствовала, как у моего друга голова стала тяжелой, что у него наморщился лоб от этого ощущения. А потом, я начала думать быстро, что не контролировала свой голос.
– Папа, папа Игорю плохо!
– Что такое? – очнулся от дремоты Максим за моей спиной.
– Что такое? – тревожно повторил папа.
– Тошнит…
Трасса оказалась позади тотчас и сменилась на тротуар усыпанного мелкими камнями. Я немного качнулась вперед, а потом резко назад. Игорь буквально вылетел из салона, отворив дверь. Он отошел в два шага от машины, наклоняясь за багажник, держась одной рукой за край дверной рамы. Аж пальцы побелели! Мне казалось, он вот-вот упадет. Я сидела на месте, думая, что смогу сделать, но наблюдала за родителями. Брат пошел за ними.
Смотря в заднее окно, я видела, как Игорь стирает кулаком свободной руки подбородок и закрывает на секунду глаза, долго дыша носом. Отказывается от помощи, чтобы пройти до салона, обещая жестом, что сам придёт. Мама, кажется, понимает, в чём дело и смотрит назад, откуда мы уехали десять минут назад.
Неужели та женщина настолько свернула кровь Игорю?
Я невольно сжала кулаки и расслабила пальцы, смотря на ту руку, что скользнула по дверной раме вниз и схватилась за кожаное коричневое сидение. Игорь буквально завалился на спинку, устало откидывая голову назад, выдохнув только после того, как папа помог ему сесть и закрыть дверцу. Я встретилась с взглядом папы, которого трясло от шока не хуже, чем меня сейчас! Резко протер лоб пальцами, усаживаясь за руль. Мама с кем-то говорила по телефону, я не слышала, о чем и она вернулась в салон вместе с братом.
– Нормально? – забеспокоился он.
Друг резко сдвинул брови и поднял лоб, давая понять, что всё нормально, отмахиваясь, и отвернулся головой к своему окну, глубоко дыша. Я сидела как вкопанная! Скорее всего, мы сейчас поедем к нему или к нам домой. Игорю надо прилечь. А лучше лежать в кровати до самого вечера… И расстроило то, что мы с ним только вчера познакомились, и никак общаться не можем. То уроки. То… У меня не находилось слов, чтобы выразить недовольство, злость, печаль и что немало важно заботу. К мальчику, который, вот прямо сейчас, сидит со мной рядом. Побледневший от бессилия над потерей близкого человека, но и над собой. Видимо, он не привык показывать свои слабости. Я так не считаю, что если у человека всё шикарно, не значит всё хорошо. Нет. Жизнь, к сожалению вот такая, как есть. Ни о чём не предупреждает.
Помня, что в нашем городе бывают пробки, я взглядом попросила Максима подать подушку и положила к себе на колени, немного отодвигаясь в сторону брата. Осторожно, даже я бы сказала, с опаской притронулась к худому плечу в джинсовке. Игорь перестал смотреть в окно, немного выпрямив спину, с вопросом на лице. Глядел то на меня, то на подушку. Брови сошлись к переносице и лоб разгладился, когда я прижалась к спинке. Отреченный глаза вновь посмотрели на меня, точно убеждаясь в моей заботе и наполовину прикрылись, и медленно моргали, когда я смотрела на них уже сверху вниз. Слава богу «Чайзер» просторный! Игорь оставил ноги на коврике, а спиной лег на сидение, оставляя голову на боку к переднему сидению, сомкнув веки.
В зеркале заднего вида обеспокоенно посмотрела мама и обернулась к нам.
– Будет плохо, скажи.
– Сейчас к нам поедешь, – это был папа. – Вечером уже домой отвезём.
– Угу…
Игорь явно не торопился туда. Каким-то напряженным стал после последних двух слов. Мда… Сколько бы не слышала фразу – в гостях хорошо, а дома лучше не всегда такая, какой должна быть на самом деле.
Хорошо там, где нас нет? Может быть.
Остаток пути прошел под газ-тормоз и гудение мотора. Радио не работало, хотя иногда родители включали «Король и Шут», «Кукрыниксы», а тут тишина… не привычно было. Как только «Чайзер» остановился, Игорь тут же поднялся и без слов вышел одновременно с моим папой и братом. Мы с мамой немного позже.
Наш двор отличался от многих тем, что здесь был небольшой сад, особенно за пепельным двухэтажном домом с белыми рамами окон. К входным дверям вела жёлтая дорожка, точно к замку Гудвина! А по краю росли кусты чёрной малины, которая, кстати, уже перестала приносить плоды и нужно скоро закапывать. Я прошла первая к дверям, отворяя её своему другу. По тихому разговору помнила, что мама останется с нами, а Максим поедет с папой на поминки и позже семья Беркут приедут сюда.
Игорь уверенно шел за мной, не оглядываясь из стороны в сторону и по взгляду заметила, словно что-то вспомнил, и мелькнула улыбка, что так и не смогла развеять опустошение на лице. У него будто никаких уже сил не осталось! Снял берцы на автомате, а я кроссовки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги