Уголок моего сердца
Напротив первого подъезда, на том самом месте, где сейчас ресторан, после войны оборудовали волейбольную площадку, но она не пользовалась особой популярностью из-за хронического отсутствия сетки. Гораздо большим успехом среди многочисленной детской части обитателей двора пользовалась баскетбольная площадка, сооружённая там, где впоследствии построили павильон диспетчерской. Баскетбол тогда входил в моду, поэтому игра прекращалась только в межсезонье.
Проезд вдоль главного фасада здания, как и вся улица, был замощен булыжником, а тротуар вдоль дома заасфальтирован. Между проездом и спортплощадками росли высоченные вязы, которые впоследствии спилили ввиду их старости. Пожалуй, единственным немым свидетелем истории, кроме самого здания, разумеется, остался красавец каштан напротив второго подъезда, который растет с незапамятных времен. Во всяком случае, полвека назад он уже был таким, как сейчас. Если бы каштан умел говорить, то от него можно было услышать немало весёлых и не очень историй, которых ему привелось увидеть за столь немалый срок. Он мог бы рассказать, как под огромным раскидистым вязом, на оголившихся корнях которого могла усесться компания из 5–7 ребят, установили детскую песочницу, и ею тут же завладели «детки» школьного возраста, увлечённо соревнуясь в игре в «ножички». А чуть поодаль на стальной перекладине, закреплённой на двух дубовых опорах, осваивали «склёпку» или крутили «солнце» ребята постарше. Потом кто-нибудь из них открывал на полную мощь кран на поливном водопроводе возле фонтана и, подставив ладонь под сливное отверстие, начинал поливать малышню, которая визжала от восторга на весь двор… Каштан, конечно, помнит и то, как я отметил вселение в комнату с балконом (!) в квартире № 4 осенью 1948 года. От переполнявшей меня радости я … плюнул с балкона. Да-а, каштан мог бы о многом порассказать…
С конца 60-х годов дом № 2 стали постепенно расселять, но не с целью создания лучших условий для остающихся жильцов, как многим вначале показалось, а с целью вообще освободить здание и передать его в пользование разным городским конторам. Сейчас это может вызвать удивление, но особых протестов со стороны жильцов такое решение не вызвало. Во-первых, дом населяли очень дисциплинированные люди, почти все бывшие военные, а они привыкли подчиняться решениям властей. Во-вторых, многие семьи к тому времени разрослись, количество жильцов в коммунальных квартирах увеличилось, а выселение решало сразу две задачи – получение отдельной квартиры, а если в комнате проживало две семьи, т. е. родители и их взрослые женатые дети, то отдельные квартиры предоставляли каждой из них. Процесс этот затянулся, но к концу 70-х дом окончательно перешел в нежилой фонд. Сейчас в нем кроме облпрокуратуры размещается целый ряд офисов разных фирм. Дошло до того, что перед въездом к дому поставили шлагбаум, и теперь простому смертному туда въехать нельзя.
Дом № 2/27 примечателен еще одной деталью. На боковом фасаде, ниже мемориальной доски в честь командарма 1 ранга С.С.Каменева, чьим именем названа улица, хорошо виден круглый литой диск. На диске надпись: «Точне нівелювання м. Києва. 1936р. 217». Это, не что иное, как репер.[6] 1936 год означает дату его установки, а число 217 – его высоту в метрах над уровнем Балтийского моря. Таким образом, дом № 2/27 благодаря реперу стал своеобразной печкой, от которой начинают танцевать, когда нужно определить высотные координаты нового строительства, при прокладке дорог и закладке инженерных сетей.
Дома № 2 и № 6 практически ничем не разнятся по своей архитектуре. Существенное отличие состоит лишь в том, что 6-й изначально не был ни оштукатурен, ни окрашен, а потому выглядел мрачновато. Кроме того, в нём не было чёрной лестницы. Из жильцов шестого номера практически никто не служил в Суворовском училище, поэтому их я почти никого не помню за исключением нескольких мальчишек, с которыми вместе проводили время во дворе. В этом доме в третьем подъезде на первом этаже справа когда-то были детские ясли, у которых был собственный небольшой дворик в торце здания. В настоящее время, дом № 6, как и № 2 полностью отдан под офисы.
Дом № 4 короче своих собратьев и имеет всего два подъезда. Есть ещё одно отличие – он четырёхэтажный, но, внимательно приглядевшись, мы заметим, что четвёртый этаж надстроен позднее. Когда надстроен? Автор статьи в «Своде памятников»» на стр. 821 Татьяна Трегубова утверждает, что это произошло в 60-х годах, но приходится с сожалением констатировать, что это не так. Этаж был надстроен либо до войны, либо сразу после войны. Во всяком случае, до 1947 года. Многие наши знакомые, включая семью грозного управдома Селюкова, жили на 4-м этаже уже в конце сороковых. Да что управдом! Мой одноклассник Анатолий Кравченко вместе с мамой, тетей Любой жил там довольно долго.
Все три дома плюс бывший каретный сарай образовывали просторный внутренний двор строгой прямоугольной формы. Из-за того, что в первые 7–8 лет своей дислокации в Киеве Суворовское училище не имело своего стадиона с футбольным полем, его устроили в нашем дворе. О том, что этот пустырь предназначен для игры в футбол, можно было догадаться только по наличию настоящих футбольных ворот, правда, без сетки. Только по краям пустыря росла трава. В остальном же это была относительно ровная, пыльная земляная площадка, на которой мальчишки с необыкновенным азартом гоняли любое подобие мяча – настоящий футбольный мяч тут появлялся только вместе с суворовцами.
С осени 1948 года здесь квартировали прожектористы: автомашины с установленными на них прожекторами заполнили всё свободное пространство двора. Рота солдат-прожектористов разместилась в бывшем каретном сарае. Туда завезли металлические кровати и несколько грузовиков соломы, из которой солдатики делали себе «перины» и подушки, набивая соломой соответствующих размеров мешки.
Наблюдать учения прожектористов высыпал весь двор, ещё бы! Ночное небо озарялось яркими лучами, которые то сходились в одной точке, то рыскали по небу в поисках объекта атаки. Лучи были настолько мощными, что никто не рисковал заглянуть прямо в «лицо» прожектора. Ослепнуть можно было мгновенно. Ярчайший свет давали дуговые лампы с угольными стержнями-электродами диаметром около 15 мм. На каждой прожекторной платформе имелся ящик с запасными стержнями, о чём мальчишки прознали очень скоро. И хотя вся техника охранялась вооружёнными часовыми, нас это не останавливало, стержни мы «тырили» с завидной регулярностью, следствием чего появились первые «граффити» на стенах наших домов. Так продолжалось около года. В один прекрасный день прожектористы уехали, чтобы больше сюда не возвращаться.
Пустырь вновь превратился в футбольное поле, на котором там и сям ещё долго чернели масляные пятна, оставленные автомобилями. Внутренний двор вновь ожил: мяч там гоняли с утра до вечера! Если не мы, обыкновенные пацаны, то суворовцы. При появлении последних наша игра немедленно прекращалась, потому что мы знали, что наши сверстники-суворовцы живут четко по военному распорядку, и если мы можем собраться в любое время, то они такой свободы лишены. Кроме того, суворовцы приходили полностью экипированные – с настоящим футбольным мячом и обутые в настоящие бутсы с шипами на подошве, поэтому было интересно наблюдать за их игрой.
От наших футбольных забав частенько страдали жители первых этажей и полуподвалов, когда мяч попадал в чье-то окно Хорошо, если просто попадал, а если разбивалось стекло? Потерпевшие забирали мяч и возвращали его только родителям виновника «меткого попадания». Скандалы по этому поводу возникали нередко. Кроме того, футболисты поднимали тучи пыли, которая висела над полем сплошным облаком, а рядом сушилось бельё… Взрослые облегчённо вздыхали только в период межсезонья, когда непогода надолго отрывала нас от улицы.
Зимой, если не ошибаюсь, 1952-53 годов командование училища обрадовало нас неожиданным сюрпризом – на футбольном поле залили каток! Строго говоря, каток – это громко сказано, потому что у пары солдатиков, занимавшихся заливкой по ночам, не было никакого опыта в этом деле, отчего каток получился с многочисленными огрехами в виде ямок и наплывов. Но это было что-то! Зимний двор вновь наполнился детворой, которая спешила испытать свои способности в катании на коньках. Вскоре появился мячик и самодельные клюшки, которыми мы играли до самозабвения. Что такое хоккей с шайбой мы тогда представляли себе слабо.
Вообще, внутренний двор, который жильцы нашего дома называли не иначе, как «черный ход», поскольку попасть туда из квартир удобнее всего было по черной лестнице, пользовался у нашей детворы, да и не только у нее огромной популярностью. Тут затевалось множество игр, начиная с элементарного «квача» и заканчивая прятками и лаптой. Тут у мальчишек и девчонок появлялись первые взаимные симпатии, тут нарождались юношеские романы. В укромных местах процветала игра в «коца» и «пристенок» на деньги. Эти забавы жестко преследовались взрослыми.
Приблизительно в 1954-55 году на территории Суворовского училища появился свой стадион. Главная причина существования футбольной площадки в нашем дворе отпала. Взрослые немедленно воспользовались этим, и весь пустырь засадили саженцами тополей и клёнов. К этой затее они привлекли и тех, кто совсем недавно с упоением гоняли тут мяч. Теперь, спустя более полвека деревья стали большими, пустырь превратился в тенистый парк, и ничто уже не напоминает о его славном прошлом…
Алексеевское училище
Я уже вскользь упомянул о комплексе зданий бывшего Алексеевского военно-инженерного училища, в котором ныне находится военный лицей имени Богуна. Настал черёд для более подробного рассказа об этом далеко неординарном сооружении, но речь пойдёт не об архитектуре, для этого я отсылаю читателя к специалистам, а о его функциональном, так сказать, наполнении и о его некоторых обитателях Поводом для привязки рассказа об этом ансамбле к улице Командарма Каменева служит то, что в течение долгого времени въезд и вход на территорию училища находились со стороны бывшей улицы Лейтенантской, сразу за домом № 1. Вход в училище со стороны нынешнего бульвара Леси Украинки устроили (или возобновили?) уже в 70-х годах.
Прежде чем перейти к рассказу об Алексеевском училище будет уместно заметить, что первоначально в этой части Зверинецкого плато находился механический завод, построенный инженером Фёдором Ивановичем Донатом на землях, арендованных у военно-инженерного ведомства. Завод начал работать в 1862 году, и выпускал машины для сельского хозяйства, винокуренного, сахарного и лесопильного производств. Согласно данным «Календаря Юго-Западного края на 1873 год» завод Ф.И. Доната к тому времен считался основным предприятием металлообрабатывающей промышленности Киева. «В 1893 году завод, значительно пополненный оборудованием и расширивший свое производство, имел уже две паровые машины, 1 паровой котел, 62 различных металлообрабатывающих станка и одну вагранку (чугуноплавильную печь). В этом же году завод переработал 40800 пудов металла и произвел на 200 тысяч рублей различных машин и механизмов. Тогда тут работало 200 рабочих».
В 1894 году на базе завода Ф.И.Доната образовалось «Товарищество Южно-русского машиностроительного завода», которое спустя год подало прошение Киевскому губернскому правлению о разрешении на покупку для размещения производства нового земельного участка, который был бы поближе к железной дороге. Кроме того, по мере развития заводу требовалось все больше воды, доставка которой была сопряжена с вполне понятными трудностями. Нельзя забывать и о том, что предприятие находилось на арендуемых землях, да не у кого-нибудь, а у военных, которые могли всегда найти причину для прекращения аренды. Со столь нестабильным положением, которое, согласитесь, препятствовало дальнейшему развитию завода, необходимо было кончать.
Новый земельный участок площадью 900 квадратных саженей с «благословения» губернского правления был приобретен за 128 тысяч рублей у графа Колон-Чесновского на углу улиц Степановской и Жилянской в районе нынешнего железнодорожного вокзала на берегу речки Лыбедь. Начиная с июня 1896 года «Южно-русский машиностроительный завод», которому после революции дали название «Ленинская кузница», ставшее широко известным далеко за пределами не только Киева, но и Украины, окончательно обосновался на новом месте. Весной 1897 года старые заводские здания на Зверинце продали на слом и прекратили аренду земли.[7]
Прошло еще не менее 15 лет, и на этом участке было решено построить здание для военно-инженерного училища.
Проект его был выполнен архитектором Н.А.Шехониным, и высочайше утверждён летом 1914 года. Строительство было осуществлено в 1915-16 годах, то есть в разгар первой мировой войны. Название Алексеевского новому военному учебному заведению дали в честь цесаревича Алексея. На этом, строго говоря, все и закончилось – грянула революция, которая отменила многое, но не отменила главного предназначения постройки. Она навсегда осталась в руках военного ведомства.
Огромный комплекс зданий училища и сейчас удивляет своей чёткой продуманностью, начиная от строгой архитектуры и кончая всей инфраструктурой военного учебного заведения. Трёхэтажный главный корпус училища в плане напоминает букву Н. Справа к главному корпусу примыкает небольшое двухэтажное крыло, соединённое с главным зданием переходом, оформленным в виде арки над проездом. В этом крыле находился штаб училища и квартира начальника. Перед главным фасадом – парк, который в старину был значительно больше и доходил до середины нынешнего бульвара Леси Украинки. Перед парадным подъездом когда-то был большой фонтан, который ликвидировали перед установкой памятника А.В.Суворову. Фонтан поменьше был и напротив штабного флигеля.
Во времена, когда здесь размещалось Киевское Суворовское военное училище, в главном здании располагались: просторные и светлые учебные классы и кабинеты; большой спортивный зал в цоколе левого крыла; стрелковый тир в подвале правого крыла; столярная и слесарная учебные мастерские; медсанчасть с лазаретом; спальни воспитанников; отличный зрительный зал на 600 мест; отдельно – актовый зал для торжественных церемоний и балов; библиотека на 60 тысяч томов различной литературы и, наконец, кухня и столовая. К настоящему времени за небольшим исключением планировка и предназначение помещений изменились мало.
В отдельном здании размещался большой конноспортивный манеж, который специальным переходом соединялся с конюшней. Этот манеж использовался по своему прямому назначению вплоть до начала 50-х годов. Вначале тут тренировались будущие командиры Красной Армии, обучавшиеся здесь до войны. После войны эра кавалерии окончательно ушла в историю, поэтому в манеже содержали и тренировали лошадей для торжественных выездов во время военных парадов на Крещатике, которые проводили дважды в год. Немало любителей верховой езды было и среди суворовцев, которых тоже можно было увидеть в манеже в свободное время. Потом лошадей убрали, а манеж после небольшого ремонта и оборудования различными спортивными снарядами приспособили под Дворец спорта Киевского военного округа. Существенной перестройке подвергся только переход, соединявший манеж с конюшней – его расширили и устроили в нём просторные раздевалки с душевыми. Однако старое название этого здания – «манеж», по-моему, бытует до сих пор, хотя теперь уже мало кто может объяснить его происхождение.
Дворец спорта КВО стал, по сути, первым крупным спортивным залом в Киеве, который использовался не только и не столько для проведения соревнований разного уровня, включая всесоюзные, сколько для ежедневных тренировок спортсменов по различным видам спорта. Причём, не только армейских спортсменов. В зимнее время здесь проводили свои тренировки футболисты киевского «Динамо», работали несколько детско-юношеских спортивных школ городского отдела народного образования и многих спортивных обществ. Зал не пустовал никогда. Местные мальчишки всегда находили способ проникнуть сюда в дни проведения больших соревнований, поэтому с раннего детства мы могли наблюдать состязания по гимнастике, борьбе, боксу, волейболу, баскетболу и другим видам спорта, в которых участвовали кумиры тех лет. Став постарше, некоторое время в этом зале тренировался и я.
Между манежем и сквером во дворе училища и сейчас находится огромный асфальтированный плац, на котором проходят различные торжественные церемонии. Когда-то возле небольшой трибуны, на которой стояли лица, принимавшие очередной парад или торжественное построение, стояли два круглых полированных гранитных постамента. Очевидно, что вначале на них стояли скульптурные изображения царствующих особ, а потом долгое время пустовали. Сейчас им вернули их предназначение: передвинули поближе к Дворцу спорта и установили на них скульптурные фигуры спортсменов.
Приблизительно за месяц перед проведением очередного праздничного парада на плац ежедневно приходили строевым маршем слушатели училища связи им. М.И.Калинина, чтобы провести репетицию прохождения своего батальона торжественным маршем перед трибунами на Крещатике. Приходили в сопровождении своего духового оркестра.
Рядом с манежем была устроена котельная, она отапливала не только училище, но и четыре жилых здания на улице Лейтенантской. К ней примыкала баня с прачечной и двадцатипятиметровым плавательным бассейном. Тут же при котельной была небольшая электростанция, снабжавшая электроэнергией все объекты. Позднее, очевидно в 30-х годах её ликвидировали и взамен позади штабного флигеля соорудили трансформаторную подстанцию, которая питала училище от городской сети. Приблизительно до середины 50-х годов она выдавала потребителям ток напряжением 127 вольт. В стране тогда существовало три варианта напряжения: 110, 127 и 220 вольт. В Киеве до определённого времени в разных районах было и 127, и 220. В связи с этим продавались электролампочки на разное напряжение, а также электроплитки и электроутюги. Радиоприёмники снабжались специальной колодкой, с помощью которой вы могли подключиться к сети с любым напряжением. Но, согласно известному закону Ома, напряжение 127 вольт вызывало значительную перегрузку сети, особенно после появления телевизоров. Выход найден был вполне естественный: в ТП поменяли трансформатор, и весь городок перешёл на 220 вольт.
Между домом № 1 по ул. Лейтенантской и правым боковым фасадом главного корпуса находится огромный продовольственный склад с подвалом. Когда-то, когда не было современных холодильников, там был большой ледник для хранения мяса и других скоропортящихся продуктов.
Как видим, царская казна не пожалела денег для строительства училища, оснащённого всем необходимым для обучения будущих офицеров.
Сразу после войны здесь разместили военное училище самоходной артиллерии, в знак чего перед главным входом на специальных постаментах установили две самоходки, которых окрестные пацаны ошибочно называли танками.
История появления в Киеве Суворовского училища такова. Как известно, Суворовские и Нахимовские училища были созданы Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) № 901 от 21 августа 1943 года «…для устройства обучения и воспитания детей воинов Красной Армии, партизан, погибших в годы войны, сирот»[8]. Одно из первых 9-ти Суворовских училищ, Харьковское дислоцировали в 1943 году в городке Чугуеве, что под Харьковом, но условия там были скверные, что стало ясно очень скоро. Начальник училища генерал-майор Томашевский получил приказ выехать в Киев и подыскать подходящее здание в столице. Его выбор пал на комплекс, о котором мой рассказ. Артиллеристов-самоходчиков отсюда убрали, и в конце лета 1947 года бывшее Харьковское Суворовское военное училище стало Киевским.[9] Любопытная деталь: красных погон для суворовцев с вензелями «ХСВУ» было заготовлено впрок очень много, и их пришлось донашивать уже в Киеве в течение нескольких лет, что некоторых сбивало с толку – что означает буква Х на погонах?
Стать суворовцем было очень не просто. Туда принимали детей воинов, погибших на войне, сирот, прибившихся к военным частям, которых называли сыновьями полков. Среди воспитанников были и недавние юные партизаны. Я хорошо помню мальчишек-суворовцев с медалями на груди. Принимали и так называемых «блатных», то есть детей крупных военачальников, к примеру, в Киеве учился сын маршала Советского Союза Р.Я.Малиновского Герман. Все поступающие должны были иметь начальное 3-х классное образование и сдать вступительные экзамены по русскому языку и арифметике.
Одним словом, отбор был довольно строгий, но и конкурс был приличный. Это и понятно, условия жизни и учебы в суворовском училище не шли ни в какое сравнение с положением вечно голодных детдомовцев или учащихся ремесленных училищ. Это удивительно, но в те трудные послевоенные годы, когда в дефиците было всё, начиная от тетрадей и карандашей, суворовцы абсолютно ни в чём не нуждались.
Киевские(!) школьники в 43–47 годах не могли купить тетрадей, поскольку их не было в продаже. Писали между строк на старых газетах, да-да, я ничего не придумываю, именно так и было! Ничего подобного суворовцы не знали и не испытали. Преподавание велось на исключительно высоком уровне, воинская дисциплина и требовательность сочетались с тем, что у воспитанников училища было решительно всё, что нужно для здорового образа жизни и учёбы.
Учебные классы и кабинеты было заполнены множеством наглядных пособий, о которых не могли и мечтать учителя обычных школ. Помню, с каким благоговением я, сын одного из преподавателей, заглядывал в кабинет физики, шкафы и стеллажи которого были заполнены диковинными аппаратами, приборами и моделями. Но, возразит знающий читатель, эка невидаль, физкабинет или химкабинет не показательны, они всегда и везде наполнены аппаратами и препаратами. На это можно ответить так: во-первых, не забудем, что речь идет о событиях шестидесятилетней давности, когда даже далеко не в каждой столичной школе вообще были такие кабинеты, а во-вторых, могу привести пример с кабинетом географии, в котором «хозяйничал» мой отец, и где я бывал не однажды. Все новое, что появлялось в те годы в методике преподавания географии или техническом обеспечения наглядности – все тут было: диапроекторы, диаскопы, множество обычных карт, таблиц и иллюстраций. Но и это не все, руками суворовцев были изготовлены электрифицированные географические карты-тесты и рельефные карты стран и материков, которыми восхищались специалисты. Была и своя метеостанция, где ребята вели ежедневные наблюдения за погодой и состоянием атмосферы.
Изучению географии придавалось большое значение, ибо какой же это будущий офицер без знания географии и её существенной части – военной топографии? Кроме того, география рассматривалась как предмет, воспитывающий любовь к своей необъятной Родине, гордость за её просторы, природные богатства, многочисленные народы, её населяющие, за её экономическое могущество, наконец.
Библиотека училища уже в конце сороковых годов насчитывала около шестидесяти тысяч томов, включая школьные учебники для суворовцев, и постоянно пополнялась новыми книгами и журналами. Этим богатством пользовались не только воспитанники, но и весь штат училища, включая членов семей. Надо помнить, что эра телевидения еще не наступила, книги занимали первое место и в познавательном, и в развлекательном смыслах, без них не обходился досуг, поэтому наличие столь богатой библиотеки невозможно переоценить.
Позади штабного флигеля располагался большой опытный участок с теплицей и оранжереей. Тут хозяйничали преподаватели биологии вместе с ребятами, проявляющими интерес к возне на земле. К услугам желающих заняться столярным или слесарным делом были две великолепные мастерские. Не были забыты и те, кто хотел себя проявить в художественном творчестве, для них работали многочисленные кружки по интересам, включая музыкальные и танцевальные, которыми руководили профессионалы. Выпускников отдельно обучали по полной программе бальным танцам. В клубе училища не только регулярно демонстрировались новые кинофильмы, но и организовывались концерты мастеров искусств. Кто только не выступал с этой сцены! Солисты оперы и филармонии, циркачи, актёры драмтеатров. Знаменитых юмористов Тарапуньку и Штепселя (Ю.Тимошенко и Е.Березина) тут тоже принимали. Для суворовцев старших классов регулярно устраивались танцевальные вечера под духовой оркестр, на которые стремились попасть все окрестные девчонки, напрочь забывая о своих сверстниках-мальчишках из обычных школ.