Казачьи генеалогии в историко-культурном контексте Кубани (на материалах родословной атамана В.Г. Науменко)
Традиция приема в казачьи ряды представителей других народов сохранилась и на Кубани. В ряды кубанского казачества принимают ногайцев, о чем свидетельствуют фамилии Нагой, Ногаевы, Ногайцевы – Нагайцевы, Наймановы, Карамурзины113.
Основу Кавказского Линейного казачьего войска составили донские казаки, крестьяне южнорусских губерний, отставные чины Кавказской армии – «…1792 г. Февраля 28. Сформирован из Донских казаков, содержавших кордоны по р. Кубани и там поселенных, и из Волгских казаков, учрежденных в 1732 году, – Кубанский казачий полк…1803 г. Июня 8. Сформирован Кавказский казачий полк из бывших казаков Екатеринославского войска, образованного в 1787 году июля 3 из поселян и мещан Екатеринославской губернии и из польских выходцев…1841 г. марта 25. Сформирован из казаков 4-х станиц и из нижних чинов Тенгинского Навагинского пехотных полков – Лабинский казачий полк…»114.
К концу XIX – началу XX вв. в среде кубанских казаков устанавливаются устойчивые семейно-родственные связи, закрепляются постоянные фамилии, откладывается комплекс документов, фиксирующий их службу Российскому государству и повседневную жизнь. Все это позволяет говорить о появлении предпосылок, объективно способствующих изучению генеалогии и семейной истории кубанского казачества. Однако революционные события начала XX в. и последующие преобразования российского общества прервали процесс эволюции казачества. Ушедшая в эмиграцию часть казачества, изо всех сил стараясь сохранить свою самобытность, исторические корни и самосознание, постепенно растворялась в западной цивилизации, утрачивая прежние и устанавливая новые генеалогические связи. Оставшимся на Родине казакам было просто небезопасно помнить и передавать потомкам страницы истории своих семей. Тем не менее, законсервировав на долгое время память о своем казачьем происхождении, представители кубанского казачества продолжали жить одной судьбой с Россией, соединив историю своих семей с историей страны.
Следующим важным вопросом при выстраивании методологических принципов генеалогии кубанского казачества является выделение двух разнохарактерных векторов развития этого нового направления научной мысли. С одной стороны, генеалогия казачества занимается рассмотрением истории одной из многих этносоциальных групп, сохраняя при этом структуру и этапы генеалогического поиска, приемы и методы родословной реконструкции, разработанные традиционной генеалогией. С другой стороны, – любая региональная генеалогия имеет свои специфические особенности развития, присущие только ей источники, «привязку» к местным историческим событиям, и свои перспективы исследования историко-регионального пространства.
Современная ситуация в развитии исторических дисциплин показывает что они становятся областью междисциплинарных исследований, имеющие своей целью получение разнообразной информации. В настоящее время генеалогия является одной из активно развивающихся вспомогательных исторических дисциплин. К возможностям генеалогических исследований обращаются представители самых разных наук – историки, этнографы, демографы, социологи, педагоги. Во многом интерес к генеалогии связан с гуманизацией науки и образования, возрождением духовной сферы, исторической и социальной памяти общества. При этом генеалогия не только интегрирует в свой научный инструментарий методы смежных наук, но и сама становится методом научного исследования. Как отметил Е.В. Пчелов, «современная генеалогическая наука, бесспорно, не может решать только узкоспециальные, сугубо исторические задачи. На нынешнем этапе развития научного знания, когда полидисциплинарный синтез становится необходимым методом и залогом результативного исследования, генеалогия приобретает функции универсального метода в изучении различных гуманитарных проблем, включая этнологические, демографические, биологические и иные аспекты, направленные на решение задач научной антропологии во всех ее взаимосвязанных проявлениях»115.
В рамках генеалогии кубанского казачества полидисциплинарный характер генеалогических исследований позволяет выделить целый ряд вопросов нуждающихся в дальнейшем изучении и соответственно влияющих на выстраивание методологической концепции:
1) происхождение и генеалогия социальной «верхушки» в лице атаманов, войсковой старшины и высших чиновников Черноморского, Линейного Кавказского, а затем и Кубанского казачьего войск;
2) степень влияния их брачных и семейно – родственных связей на социокультурное развитие Кубани;
3) рассмотрение процесса интеграции неказачьего и казачьего сословий в Кубанском казачьем войске;
4) соотношение иноэтничного компонента в рядах кубанского казачества и установление генеалогических связей с народами Северного Кавказа;
5) изучение и формирование фонда семейной истории рядового казачества;
6) подготовка и публикация справочных изданий, аккумулирующих документальный материал по истории отдельных казачьих родов, социальных слоев (духовенства, представителей торгово-промышленного капитала, интеллигенции), станиц и казачьих полков.
Именно полидисциплинарность и обращение к «микроистории», «истории снизу», позволит составить коллективную биографию кубанского казачества как локальной общности северокавказского регионального пространства. Учитывая что, «современная профессиональная историография предлагает разнообразие методологических подходов к изучению региональной истории»116, генеалогия кубанского казачества являет наглядный пример нетрадиционного, но перспективного подхода в изучении северокавказского исторического пространства.
Генеалогия «непривилегированных» сословий России, в том числе и кубанского казачества, новая и перспективная область отечественной исторической науки. На местном историческом материале, на исторической ретроспективе кубанского казачества демонстрируется, каким образом общетеоретические установки и методологические подходы генеалогии применяются в изучении «местных» исторических источников, как проявляет себя генеалогия на локальном уровне.
В целом же, наши общетеоретические подходы разработки проблемы генеалогии кубанского казачества основываются на универсальном принципе историзма. «Сбор фактов, их анализ и синтез, предполагающие ту или иную степень обобщения, – таковы основные компоненты метода исторического исследования, – отмечает В.Ф. Коломийцев, – в основе этого метода лежит принцип историзма – универсальный научный подход, сопряженный со способностью мыслить категориями времени, места и причинности»117.
Таким образом, генеалогия кубанского казачества впрямую связана с вопросами времени, места и причинами появления этой этносоциальной группы, места и роли Кубанского казачьего войска в развитии региона и как новая отрасль научного знания, имеет практическую значимость в научной, образовательной и просветительской сферах, что делает ее востребованной широким кругом научно-педагогической общественности.
1.2 Основные положения реконструкции семейной истории
кубанского казачества
Рассматривая ход развития исторического процесса, мы видим, что человек является субъектом и объектом истории. Активно творя свою историю, он в тоже время подвержен влиянию внешних факторов. Под воздействием тех или иных событий может измениться как судьба целого народа, так и отдельного рода, семьи, человека. И здесь, генеалогический подход в изучении истории народов, их эволюции, взаимоотношений имеет большие возможности в освещении целого ряда важнейших тем истории.
Одной из важнейших задач нашего исследования является рассмотрение и анализ состояния источниковой базы генеалогии кубанского казачества. Задача достаточно непростая, учитывая, что, к данной проблематике обращались немногие авторы118. При этом затрагивались лишь отдельные аспекты поднятого вопроса. Считаем необходимым обосновать структуру источниковой базы историко-генеалогических исследований кубанского казачества, дать характеристику отдельным видам источников, показать возможность их использования в родословном построении.
Выше мы уже отмечали «распыленность» источников по истории кубанского казачества среди широкого круга отечественных архивохранилищ, что значительно затрудняет работу исследователей. Учитывая этот фактор, мы считаем, целесообразным выстраивать исследования по генеалогии кубанского казачества по двум векторам:
1) роль и место федеральных архивов в генеалогическом исследовании кубанского казачества;
2) возможности и перспективы региональных архивов в реконструкции кубанских казачьих родословных.
С момента своего формирования, Кубанское казачье войско, а еще раньше, его предшествующие и составные части – черноморские и линейные казаки прочно связали свою судьбу с историей России. И вполне закономерно, что, огромный комплекс документов, отражающий службу казачества, отложился в системе федеральных архивов Российской Федерации – это, прежде всего Российский государственный военно-исторический архив и Российский государственный исторический архив.
В ходе своей эволюции Кубанское казачье войско оказало влияние на историческое развитие ряда сопредельных территорий, что обусловило наличие там архивных материалов по казачьей проблематике. Документы необходимые для реконструкции кубанских родословных сосредоточены в Государственном архиве Краснодарского края, Государственном архиве Ставропольского края, Государственном архиве Кабардино-Балкарской республики, Государственном архиве Одесской области, Херсонском областном государственном архиве.
Однако прежде чем приступить к практическому рассмотрению генеалогических источников кубанского казачества, необходимо остановиться на определении самого термина «генеалогический источник».
Как отмечает О.М. Медушевская, «специфика источниковой базы генеалогического исследования заключается в её необычайной широте: по сути дела, генеалогическим источником может служить любой исторический источник, сообщающий какую-либо информацию о личности и её родственном окружении. Документальные генеалогические источники – важная часть информационного поля генеалогических исследований. В целом весь их массив можно разделить на три группы: 1) собственно генеалогическую документацию, т. е. специально предназначенную для фиксации с доказательной целью генеалогической информации; 2) вспомогательную генеалогическую документацию, т. е. ту, что содержит генеалогическую информацию в качестве необходимой, но побочной, вспомогательной по отношению к главной цели документа; и 3) прочую документацию, в которой генеалогическая информация откладывается случайным образом»119. Однако такая классификация генеалогических источников не дает точного понимания структуры источниковой базы генеалогии кубанского казачества. Необходима более детальная проработка этого вопроса.
Основу источниковой базы генеалогии кубанского казачества составляют письменные документальные источники досоветского периода. Под генеалогическим документом, по мнению П.А. Свищева, следует понимать письменно зафиксированную доказательную информацию. В рамках этого тезиса, наиболее массовыми и информативными генеалогическими источниками являются метрические книги, исповедные (духовные) росписи, ревизские сказки120, которые и закладывают документальную основу генеалогического исследования.
Метрические книги это – совокупность актов культовой регистрации, удостоверяющих события крещения (рождения), венчания (брака), погребения (смерти) конкретных лиц, в виде хронологических записей в книжной форме.
Первое законодательное оформление практика ведения метрических книг в России получила в решениях Московского церковного собора 1666–1667 г. Первым светским узаконением был указ Петра I от 1702 г. «О подаче в Патриарший духовный приказ приходским священникам недельных ведомостей о родившихся и умерших». В мае 1722 г. прибавления к Духовному регламенту установили обязательное повсеместное ведение метрических книг в Российской империи.
Указ Синода от 1724 г. впервые ввел графические формы метрических книг и уточнил особенности их ведения. А после Указа Синода от 1779 г. «Об исправном содержании метрических книг во всех приходских церквах» наличие книг в приходах и консисториях стало обязательным.
Указ Синода от 1802 г. «О содержании в предписанном порядке метрических книг» запретил хранение книг в домах священников и их раздельное ведение: отныне в приходах регистрация осуществлялась в одной общей книге.
В 1831 г. по Указу Синода в формуляре метрических книг были уточнены названия отдельных граф, введена раздельная нумерация по полу в записях о рождении. Формуляр метрических книг, просуществовавший всю дальнейшую их историю, окончательно был утвержден в 1838 г.
Состояла каждая книга из трёх частей, содержащих сведения:
– о рождении – дата рождения и крещения, имя и фамилия, место жительства и вероисповедание родителей и крёстных родителей, законность и незаконность рождения;
– о браке – имя, фамилия, место жительства, национальность, вероисповедание жениха и невесты, в каком возрасте вступают в брак, дата венчания, фамилии и имена свидетелей;
– о смерти – имя, фамилия, место жительства, возраст умершего, дата и причина смерти, место захоронения.
Помимо отражения важнейших демографических и биографических фактов, метрические книги, указывая восприемников при крещении и поручителей при венчании, могут помочь генеалогам в выяснении родственного окружения крещаемых и вступающих в брак. Из одной только записи о крещении генеалог сразу может узнать имена трех поколений, то есть сына, отца и деда. При поиске и изучении метрических книг необходимо иметь в виду, что административно-территориальное деление Кубанской области на протяжении XIX – XX вв. неоднократно изменялось, в связи с этим документы могут оказаться в различных архивах: не только в пределах Краснодарского края, но и за его пределами.
В Государственном архиве Краснодарского края метрические книги имеются в фонде № 801 «Коллекция документов церквей г. Екатеринодара по актам гражданского состояния (1841–1907 гг.)»121. Однако, охватывая материал лишь по г. Екатеринодару, они не дают возможности обратиться к истокам всего кубанского казачества.
Большим вкладом в развитие источникой базы историко-генеалогических исследований кубанского казачества является издание древнейших метрических книг и исповедных росписей Кубани, осуществленное крупнейшим специалистом на Кубани в области археографии, доктором исторических наук, профессором В.И. Ивановым 122. Как справедливо отмечает О.В. Матвеев – «Кубанцы получили уникальную возможность узнать имена своих прапрадедов, проследить развитие семейных линий, выявить дружеские и духовные отношения…Учёные-гуманитарии приобрели уникальный источник сведений по антропонимике, о закономерностях проблем семейной и гражданской истории, особенностях поведения первых жителей Черномории» 123.
Фрагментарно, по ряду кубанских станиц, имеются метрические книги в Государственном архиве Ставропольского края, которые находятся в фонде № 135 «Ставропольская духовная консистория (1848–1918 гг.)»124.
Кроме того, существует категория метрических книг, относящаяся к военному ведомству Российской империи. Каждый военный полк российской армии, в том числе и казачий, имел своего полкового священника, который подчинялся преосвященному, в епархии которого квартировал его полк.
Система учета военного населения имела достаточно сложную структуру. Основная часть армейских и флотских священников относилась к ведомству обер-священника армии и флота. Полковые и флотские священники ежегодно с апреля по май присылали благочинному «требовательные» ведомости, в которых указывали количество необходимых бланков для метрических записей на будущий год. Благочинный скреплял подписью эти бланки, прошнуровывал их и выдавал священникам. Вести метрические записи следовало в двух экземплярах.
Единой коллекции «военных» метрик на сегодняшний день не существует. Метрические книги военно-духовного ведомства содержатся в фондах нескольких центральных архивов и частично представлены в местных архивах.
В Российском государственном военно-историческом архиве в фонде № 14877 «Обер-священник Кавказской армии и Кавказского корпуса» хранятся метрические книги церквей станиц Лабинской, Ледовской, Михайловской, Новодонецкой за 1850 г., Николаевской церкви станицы Павловской за 1851 г., Михаило-Архангельской церкви станицы Незлобной за 1854 г., Петропавловской церкви станицы Новопавловской за 1856–1860 гг.125
В этом же фонде находится большой комплекс исповедальных ведомостей различных станиц Кавказской линии, которые, по мнению В.А. Колесникова – «… являя собой, по сути, отчеты священников многих линейных станиц, позволяют, таким образом, воссоздавать генеалогические связи и семейную историю казачества Кубани и Терека…»126.
Исповедальная ведомость – это поимённый реестр парафиян церкви, которые исповедовались у священника. При составлении ведомости использовался подворный принцип учёта. Записывались фамилия и имя парафиянина и членов его семьи с указанием возраста и сословия (крестьяне, мещане, дворяне). Важность этого церковного учёта в том, что он содержал очень точные данные о численности городского и сельского православного населения, а также его социальной структуре, поскольку в исповедальных книгах за 1737 – 1842 годы представители семи основных социальных групп, не считая раскольников, записывались отдельно: «духовные» – протопопы, попы, дьяки, дьячки, пономари, псаломщики; «войсковые» – генералы, офицеры, рядовые солдаты, украинские казаки; «приказные» – секретари, протоколисты, переводчики, канцеляристы, писари, копиисты, регистраторы; «разночинцы» – приказчики, монастырские служители, наемные работники, мастеровые, кузнецы, ямщики, панские, поповские, казацкие, крестьянские слуги; «дворовые» – дворня шляхетского чина и других чинов; «поселяне» – крестьяне и бобыли.
Исповедальные документы дают точные данные о численности городского и сельского населения того времени. Поскольку переписи населения в отдельных районах Российской империи (например, в Левобережной Украине) проводились нерегулярно, а их итоги зафиксированы неполно – исповедальные ведомости могут стать ценным документом при проведении генеалогических исследований.
Более подробный обзор структуры фонда № 14877 «Обер-священник Кавказской армии и Кавказского корпуса» дают И. Рыклис и А. Шумков в статье «Метрические документы церквей военного ведомства в РГВИА»127.
Наряду с метрическими книгами и исповедными росписями важнейшим источником генеалогического исследования являются ревизские сказки.
Непривычными для современного слуха словами «ревизские сказки» назывались в XVIII–XIX веках данные о результатах переписи населения.
Ревизия (перепись населения) проводилась в Российской империи среди крестьян, мещан, цеховых людей, то есть тех сословий, которые должны были платить подушный налог. Ревизии начали проводиться с начала XVIII столетия, когда подворное налогообложение сменилось подушным. С 1781 года система общегосударственных ревизий распространилась на Украину.
В списки (ревизские сказки) записывались все лица мужского пола («ревизские души»), по количеству которых определялся подушный налог. Лица женского пола были записаны «к сведению» в 3-5-й и 7-10-й ревизиях. В ревизских сказках отмечалось семейное положение, возраст по предыдущей и текущей ревизии, рождение, смерть, продажа, переселение, сословная принадлежность и др.
В Государственном архиве Краснодарского края ревизские сказки представлены в фонде № 249 «Канцелярия Наказного атамана Кубанского казачьего войска» и в фонде № 250 «Войсковое правительство Черноморского казачьего войска. Войсковая канцелярия Черноморского казачьего войска». Это ревизские сказки крестьян переселяющихся в Черноморию128, ревизские сказки г. Ейска за 1852 г.129, ревизская сказка о жителях Ейского округа, переселившихся из Малороссии за 1810 г.130, ревизская сказка о жителях г. Тамани, местечек Темрюка и Черного Ерика, куреней Титаровского и Ахтанизовского за 1811 г.131, ревизская сказка о штаб – и обер-офицерах, есаулах Черноморского казачьего войска проживающих в г. Екатеринодаре в 1811 г.132, а также ревизские сказки Бейсугского округа за 1812 г.133, Таманского округа за 1816 г.134, куреней Мышастовского за 1811 г.135 и Кореновского за 1835 г.136
За пределами Краснодарского края, в фондах Херсонского областного государственного архива, хранятся ревизские сказки черноморских казаков за 1795 г. проживающих в Тираспольском уезде, а позднее переселившихся на Кубань137.
Однако, как мы видим, опираться на метрические книги, исповедные росписи и ревизские сказки как на основную группу источников в силу их фрагментарной сохранности и разбросанности, будет проблематично.
Для полноценного историко-генеалогического исследования и воссоздания семейной истории кубанского казачества необходимо обратиться к формулярным и послужным спискам. Эти источники позволяют не только реконструировать родословие того или иного казачьего рода, но и проводить комплексные исследования генеалогии кубанского казачества.
Примером полномасштабного использования формулярных и послужных списков для создания казачьих родословных являются исследования С.В. Корягина по семейной истории донского казачества138.
В силу содержащихся в них сведений, формулярные и послужные списки являются ценнейшим историческим источником и основой любых историко-генеалогических и биографических исследований.
Формулярный (аттестационный, послужной) список – главный документ, фиксировавший служебные отношения лица. Вариант послужного списка для военнослужащего являет нам пример полного послужного списка и содержит следующие сведения: фамилия, имя, отчество, дата рождения, возраст, место рождения, вероисповедание, семейное положение, наличие детей, сословие, образование, место службы, чин, должность, номер войскового подразделения, награды, владение недвижимостью, судимость, сведения о здоровье. Иногда составлялись краткие послужные списки, в которые вносились сведения не за весь период военной службы, а лишь за отдельный срок в связи с окончанием учебного заведения, перемещением по службе, производстве в чин и т.д.
Значительным количеством документов по личному составу русской армии XVIII – начала XX веков располагает Российский государственный военно-исторический архив. К ним относятся формулярные и послужные списки, списки по старшинству военнослужащих (включая военных чиновников), содержащие сведения, которые могут служить предметом генеалогических исследований.
Формулярные списки генералов, офицеров, солдат и чиновников военного ведомства, относящиеся к периоду 1720–1900 гг., находятся в фонде № 489 «Коллекция формулярных списков». По мнению исследователя генеалогии донского казачества С.В. Корягина, это самая большая коллекция формулярных списков, содержащая около 14 000 списков139. Послужные списки командного состава русской армии за 1881–1917 гг. – в фонде № 409. «Коллекция послужных списков», и списки по старшинству генералов и офицеров за 1737–1917 гг. – в фондах № 407 и № 408 «Рукописные списки по старшинству генералов, штаб и обер-офицеров». Имеются документы такого рода и в других фондах архива.
В списках по старшинству XVIII – первой четверти XIX вв. указана только фамилия военнослужащего и его звание, с указанием даты производства, воинской части, в которой он служил в момент составления списка, и занимаемой должности. Списки по старшинству середины XIX века – 1917 г. более подробны, в них упоминается имя и отчество офицера или генерала, его награды, вероисповедание, дата рождения и краткие сведения о прохождении службы.
Послужные и формулярные списки за некоторые периоды времени сохранились плохо или вообще отсутствуют. Более полно представлены подобные документы, относящиеся ко второй половине XVIII в. (особенно к царствованиям Екатерины II и Павла I), началу XIX века (главным образом 1800–1804 и 1812–1815 гг.), а также в 1881–1917 гг. (по офицерским спискам последнего периода в архиве имеется алфавитный указатель, который значительно облегчает исследователю поиск интересующих его лиц).
В целом надо отметить, что материалы Российского государственного военно-исторического архива позволяют со значительной степенью достоверности реконструировать фрагменты генеалогий кубанского казачества и восполнить пробелы в родословных построениях.
Архивный потенциал Государственного архива Краснодарского края также дает возможность обратиться к материалам формулярных и послужных списков. В фонде № 1 «Станичные, куренные, хуторские, волостные правления Кубанской области» имеются «Формулярные списки о службе и достоинстве казаков за 1855 г.» станицы Петровской140. Здесь представлено 135 формулярных списков казаков находящихся на службе в Азовском казачьем войске.