В объятиях сердца

Остин

Я уничтожу его!

Я уже сбился со счёта, сколько раз повторил это в мыслях, пока Крис подробно повествует мне обо всём, что ему известно об Адаме Харте. А от рассказа о том, с чем пришлось справляться моей малышке по его вине, я едва удерживаю себя на месте, чтобы не помчаться к этому властному уроду прямо сейчас и не убить его собственными руками.

Преследование, шантаж, угроза оказаться на улице, травля и нападки со стороны коллег, предумышленное нападение одной из них, ссора с Эми, игра на чувствах Ники к её матери-алкоголичке – всё это дело рук Адама, о котором моя девочка боялась мне рассказывать, как всегда пытаясь справиться со всем в одиночку.

Дурная моя. Упрямая. Смелая. Сильная. И именно такая, какой я всегда тебя знал.

Я всё-таки был прав на её счёт. И каждая мучительная секунда поисков не была бессмысленной. Моя малышка не предала меня. Не выбрала вместо меня лёгкую наживу. Ники была вынуждена подписать этот контракт, а затем послать мне лживое видеопризнание, чтобы я отвернулся от неё, остался в безопасности и сохранил работу в компании.

Но мне нахрен не нужна ни работа, ни безопасность без неё. Особенно сейчас, когда знаю, через что ей пришлось пройти из-за самодовольного, эгоистичного ублюдка, который ради своих желаний неоднократно сбрасывал трудности на беззащитную девочку, а вчера столь мастерски всё провернул, выставив её в моих глазах шлюхой.

Я уничтожу этого подонка, что не оставил Николине выбора, заставив её против своей воли согласиться и подстроиться под его условия. А я к тому же ещё и ненароком усугубил всё, признавшись ей в чувствах и переспав с ней за день до начала контракта.

Судя по той нешуточной злости и неприязни Адама ко мне, которую я ощущал во время каждой нашей встречи, мне и сомневаться не стоит, что Ники за нашу близость поплатилась за нас обоих. Возвращение Филиппа и отмена отправки Юны в лечебницу уже вполне подтверждают мои догадки. И боюсь даже представить, что ещё он с ней сделал в наказание за секс со мной.

– Я уничтожу его! – на сей раз этой мысли не хватает места в моём сознании, и она вырывается на волю сквозь злобное рычание.

С грохотом впечатываю кулаком по столу, надеясь, что боль от разбитых костяшек притупит злость, но ни черта подобного – она лишь возрастает втрое, когда Крис серьёзно произносит:

– Нет, Остин. Ты не уничтожишь его. Не сможешь.

– Смогу! Я что-нибудь придумаю. Я обязательно найду способ избавить Николину от контракта и уничтожу Харта. Мне просто нужно успокоиться и как следует всё обдумать.

– Насчёт первого ты прав – успокоиться надо, но вот в размышлениях об освобождении твоей девушки и планах мести нет никакого смысла. На договоре стоит её подпись, и доказать, что она поставила её по принуждению не получится. Адам умеет заметать за собой следы. А если Николина осмелиться наплевать на все угрозы Харта и попытается расторгнуть контракт, она всё равно не сумеет это сделать, так как не сможет оплатить Харту штраф за расторжение в размере трёх её гонораров. Единственный способ, как она сможет избавиться от этой работы, – это если Адам сам расторгнет их контракт.

– И что ты этим хочешь сказать? Предлагаешь мне просто сидеть и ждать, пока этот урод натрахается и решит её уволить?! – шиплю я, фактически задыхаясь от мыслей об их сексе.

– Нет. Я предлагаю тебе вынудить Харта расторгнуть его, заодно и поквитаться с ним. Но один ты добиться этого не сможешь… и не будешь. Мы это сделаем вместе, – он не предлагает, не спрашивает, а ставит в известность, будто уже давным-давно всё решил за нас обоих.

– Так ты поэтому подсел ко мне вчера? Нашёл товарища для расправы с Хартом?

– Можно и так сказать.

– Но если ты так уверен, что я никак не могу навредить ему, зачем я тебе нужен?

– Я сказал, что ты один ничего не сможешь. А со мной у тебя всё получится. То же самое могу сказать и о себе. У меня есть все ресурсы, чтобы сбросить Адама с пьедестала, но я даже близко не хакер. А для своего плана мне нужен самый лучший из них. Признаюсь, у меня были такие, но тут на горизонте неожиданно появился ты и вывел моих людей из игры.

– О чём ты говоришь? Какой игры? И каких ещё твоих людей?

– А ты подумай. Вспомни, были ли у тебя в последнее время подозрения к кому-то из своих работников? – прищурившись, он выжидающе разглядывает моё лицо, в котором явно отражается весь происходящий в голове мыслительный процесс.

Подозрения были. Лишь единожды. И ещё пару месяцев назад.

– Пит и Джефри, – вспоминаю имена двух айтишников, которых Харт в итоге решил не просто отстранить от работы главного проекта, а уволить вовсе.

Крис утвердительно кивает.

– Значит, я был прав. Они собирались слить информацию. Это было твоих рук дело?

– И не только это, – он внимательно смотрит на меня, будто ожидает увидеть во мне какое-то прозрение.

И, мать его, спустя всего несколько секунд он его видит.

– Так взрыв в Рокфорде тоже ты устроил? – потрясённо выдыхаю я.

– Не я лично, естественно, но это произошло по моему указу.

– Ты совсем ненормальный? Там же могли пострадать люди! Кто-то мог умереть!

– Но никто не умер.

– Но мог.

– Не мог. И прекрати беспокоиться по этому поводу. У меня всё было просчитано. Я никогда не делаю ничего, что может навредить невинным людям. И никогда не привожу план в действие, пока не буду на двести процентов уверенным, что он реализуется так, как мне необходимо, – нейтральным тоном успокаивает меня Крис. И его внутренний штиль помогает ему в этом деле.

– Очень надеюсь, что так. Но поджигать фабрику с людьми в ней всё равно было чересчур опасно.

– Было, не спорю. Но я же говорю: у меня всё всегда просчитано. И как ты уже знаешь – никто не пострадал.

– И что дальше? Подкосив ситуацию в компании с помощью взрыва, тебе захотелось украсть все схемы и разработки новой инновации «Heart Corp»?

– Хотелось, – коротко отвечает он.

– Тогда в твоём плане был просчёт. Это не уничтожило бы ни Адама, ни компанию. Принесло бы огромные убытки, но с учётом всех остальных успешно продаваемых технологий не потопило бы окончательно. Даже после финансовых потерь от взрыва на предприятии.

– План был далеко не только в этом, но о нём уже нет никакого смысла говорить. Он потерял свою актуальность. Благодаря тебе, Остин, – добавляет Крис помрачневшим голосом, однако эта суровость напускная. Его настроение остаётся совершенно нейтральным.

– Ты не злишься на меня за это. Почему? – уверенность, с какой я задал вопрос, нисколько его не удивляет, что наводит на определённые выводы.

– Я злился. Вначале. Не люблю, когда на пути к моей цели появляются неожиданные преграды. Но позже, узнав о тебе больше, я понял, что ты никакая не преграда, а уникальный шанс усовершенствовать мою месть и одновременно помочь тебе вернуть свою любимую.

– И каким же образом?

– Мы лишим Адама всего! – твёрдо бросает Крис со злорадной улыбкой. – Лишим его компании, власти, денег. Оставим его ни с чем, и тогда захочет он того или нет, но ему придётся расторгнуть контракт с Николиной. У него больше не будет ни средств, чтобы платить ей, ни возможностей шантажировать её, удерживая рядом.

– Твои слова звучат прекрасно и так легко, будто реализовать их – то же самое, что лего собрать. Я уже сказал, что слив информации проекта, которым я руковожу, не уничтожит «Heart Corp», да и если ты надеялся, что я соглашусь передать все файлы тебе, то крупно ошибаешься. Кроме себя, я никого этим действием не потоплю.

– Мне больше не нужны файлы твоего проекта, – загадочно проговаривает Кристофер.

– А что тогда тебе нужно?

– Мне нужны файлы всех проектов.

Его заявление заставляет меня поперхнуться воздухом.

– Нехило замахнулся. В таком случае тем более не понимаю, при чем здесь я? Раз ты такой во всём осведомлённый, тебе должно быть известно, что ни у одного руководителя в «Heart Corp» нет доступа к другим проектам, кроме того, над которым они работают. И вся база данных хранится исключительно на рабочих компьютерах. Подключиться к ним с любого другого устройства невозможно. В компании установлена одна из лучших систем безопасности, с которыми мне приходилось встречаться. Чтобы взломать подобное, могут потребоваться годы, и не факт, что потраченное время обернется успехом.

– Я всё это знаю. И ты во всём совершено прав, за исключением одного, – он берёт недолгую паузу, чтобы сделать пару глотков воды. – Два человека в «Heart Corp» имеют доступ ко всем секретным файлам и могут подключиться к ним со своих компьютеров.

– Да, это сам Адам и его правая рука Майкл. Но ни один, ни второй не выпускает свой лэптоп из поля зрения ни на секунду, и защита на них стоит ещё более виртуозная, чем во всей компании. Даже если нам удастся незаметно выкрасть компьютер, мы не сможем оттуда достать ни один файл. При первой же нашей попытке обойти защиту Харт или Майкл узнают об этом и предпримут меры.

– Именно поэтому нам нужно поймать момент, когда кто-то из них оставит без присмотра компьютер включённым и разблокированным.

Я срываюсь на нервный смех от его нелепого заявления.

– Ты, должно быть, прикалываешься. Ты разве меня не слышал? Они никогда не сделают ничего подобного в офисе.

– Верно подмечено: в офисе. Но дома такое вполне возможно, – выдаёт он ещё одно ни к чему не ведущее предположение.

– И что ты предлагаешь? Каждый вечер втихаря пробираться в их квартиры и высиживать момент, когда подобное может случиться? Это же абсурд.

– Нам с тобой никуда не нужно будет пробираться, Остин. У нас уже есть та, кто постоянно находится с Адамом рядом. И уверен, она с радостью нам поможет с этой затеей, – размеренным тоном произносит он, заставляя моё сердце забиться чаще.

– Нет! Я не собираюсь вмешивать её в это!

– Вариантов нет.

– Я сказал – нет! Я не могу так рисковать ею. Если Адам поймает её, Ники не поздоровится.

– Твоей Ники уже не поздоровилось. И я сейчас имею в виду не все те подлости, которые творил с ней Харт в рьяных попытках вынудить её подписать контракт.

Дыхание враз сбивается от его слов. Страх за Ники, ненависть и непосильная злость бьёт наотмашь, разжигая внутри меня острую потребность свернуть Харту шею.

– Что он ей сделал? – глухо выдавливаю я.

– Уверен, что хочешь знать?

– Уверен.

– Обещаешь, что не начнёшь крушить всё вокруг себя и мчаться убивать Адама?

– Говори, Кристофер! – рявкаю я, не в силах выдержать напряжения от неизвестности.

– Он пытался стереть тебя из её памяти, а затем больше двух месяцев держал взаперти в комнате, навещая только по ночам, чтобы трахать до изнеможения, покрывая всё тело синяками и ранами. А ей приходилось покорно терпеть и молчать, потому что в противном случае Адам засадил бы её за решётку, выставив инцидент с отчимом как предумышленную попытку убийства, а тебя бы убрал из «Heart Corp», сумев каким-нибудь подлым способом оставить все права на твои разработки компании, – вываливает он новую порцию шокирующей информации и напрягается, будто приготовившись в любой момент скрутить меня ещё раз, лишь бы остановить от свершения опрометчивых поступков.

Но это лишнее. Останавливать меня не нужно. Я и шага не делаю. Не двигаюсь. И мне кажется, даже не дышу. Просто не могу. Лютая ярость на своего босса парализует всё тело. Ярость и миллион новых вопросов.

– В каком смысле он пытался стереть меня из памяти? – не узнаю свой голос – хриплый, надтреснутый, чужой, безжизненный.

– В прямом. Это ещё одна способность Адама. Он умеет не только возбуждать до помутнения рассудка и считывать чужие фантазии, но и менять воспоминания на свой лад. Он был настолько зол на Николину за то, что она посмела переспать с тобой, что в наказание решил не только закрыть её в комнате, как животное, но перед этим ещё и заменить тебя на себя в каждом вашем совместном воспоминании.

Что, бля*ь?! Что он вообще говорит?! Как такое возможно? Да что же Адам за чудовище такое?! Границ совсем не знает? Как можно было додуматься до подобного? Как можно было осмелиться сделать такое? Это же память. Память! Он же мог стереть не только меня, но и всё остальное, не оставив от Ники ничего, что делает её собой.

Так… Стоп! Вот на этом моменте нужно притормозить. Что-то тут не вяжется в рассказе блондина.

– Ты явно в чём-то ошибся, Крис. Николина помнит меня. Это точно. Она узнала меня вчера в первую же секунду, как увидела. Да и на побитую, несчастную бедняжку она не была похожа. Скорее на довольную своей жизнью модель, которая без ума от Харта. Я сам это видел. И слышал. Ошибки быть не может, – уверенно сообщаю я, вновь донельзя путаясь в информации.

– Она такая, потому что твоя девушка крайне необычный экземпляр, Остин. Из-за страха забыть тебя ей удалось врубить свой защитный механизм по полной и спрятаться за ним, оставив Харту лишь свою оболочку. Николина сохранила все воспоминания о тебе за своими необъяснимыми «стенами», поэтому она помнит тебя. И по этой же причине она смогла смириться с новыми условиями жизни и стать той, кого хотел в ней видеть Адам – холёной шлюхой, искренне желающей выполнять свою работу. Но это не она. Не твоя Николина, а некто другая, которая помогает ей пережить весь контракт с Хартом.

Мне кажется, в более ошарашенную статую, коей я сейчас являюсь, превратиться уже невозможно. Я в полном ауте. Даже слов не нахожу. В мозгу тотальный сбой системы.

– Уверен, тебе не составит особого труда быстро переварить эту информацию. Ты же всегда знал, что она тоже необычная, так ведь? – вопросительно изгибает одну бровь Крис, стопроцентно подтверждая мою вспыхнувшую чуть ранее догадку о том, что ему известно и о моей способности тоже. И лишь это помогает мне отмереть и прийти в себя.

– Откуда ты всё про всех знаешь? Обо мне? Об Адаме? О Николине? Да ещё и во всех подробностях? – стреляю в него пристальным взглядом.

Лицо расслабленно, эмоции продолжают быть нейтральными. Ни одного намёка на волнение при попытке соврать.

– Я умею искать информацию, когда мне что-то очень нужно.

– И как ты всё нашёл?

– У меня были достоверные источники.

– И ты не хочешь мне сообщить – какие?

– А это имеет значение?

– Безусловно. Как я могу верить тебе? Вдруг ты просто выдумал всё это?

– Ну я же не выдумал твою эмпатию. Она реальна, – ухмыляется он.

– Как ты узнал? Следил за мной?

– Да, – как ни в чём не бывало признаётся он.

– Давно?

– С момента, как ты вычислил моих людей в компании.

– Почему раньше не связался со мной?

– Подходящего момента не подворачивалось, да и мне было необходимо быть уверенным в продуктивности нашего сотрудничества.

– И теперь уверен?

– Как никогда прежде.

– А что насчёт остального? Откуда тебе известна вся история Адама и Ники?

– Я нанял человека добыть всю информацию не только на тебя, но и на них, а после мне несказанно повезло подслушать разговор Роберта Харта со своим вторым сыном, с которым он поделился историей Адама.

– Надо же! И как же ты умудрился подслушать? Не думаю, что они на улице в кафе о таком во весь голос беседовали, – с недоверием высказываюсь я, хотя чувствую, что блондин не соврал мне ни в одном слове.

– Нет, не в кафе. А в их фамильном особняке в Рокфорде.

– И как ты туда проник, мне интересно знать?

– Мне и не нужно было проникать. Я там живу.

Мой непонимающий взгляд кричит о необходимости услышать пояснения громче любых слов.

– Я помощник Роберта во всех его делах в недавно созданном им благотворительном фонде. На старости лет он помешался на помощи другим, что вынуждает меня работать с ним днями напролёт, поэтому в целях экономии времени и для удобства давно переехал жить к нему.

– Удобства? Разве это удобно – жить с чужими людьми в одном доме?

– Его особняк настолько огромен, что с другими его жителями можно за весь день даже не пересечься. Всем комфортно, никто никому не мешает, а я круглосуточно нахожусь в распоряжении Роберта.

– Допустим, – задумчиво поджимаю губы. – Но если это так, тогда почему ты сейчас в Нью-Йорке, а не там с ним?

– Можно сказать, сейчас я в командировке, – непринуждённо пожимает плечами. – Ещё вопросы?

– Их бесконечность. Не верю, что простой помощник мог бы позволить себе жить в таком отеле, как этот, нанимать частных детективов и владеть необходимыми средствами, чтобы суметь подкупить высокооплачиваемых айтишников. Неужели Роберт так хорошо тебе платит?

– Разумеется, нет.

– Значит, ты устроился к нему на работу не ради денег?

– Нет.

Как же меня достали его короткие ответы. И Крис, явно заметив раздражение в моём лице, тут же исправляется:

– Врагов нужно держать под боком.

– Роберт тоже враг?

– Да.

– Почему?

– Хотя бы потому, что они с Адамом одного поля ягоды. И он заслуживает видеть падение своих многолетних трудов не меньше, чем его сын. И так как Адам знает меня в лицо и работать на него, не вызывая подозрений, я не могу, мне пришлось втереться в доверие его папаши. И как видишь, не зря. Без его помощи мне были бы известны лишь сухие факты, добытые моим сыщиком, а так я знаю всё. И теперь и ты тоже.

– Всего я точно не знаю, как и самого главного.

– Чего? – он сосредотачивает всё своё внимание на мне.

– Что Адам сделал тебе? Почему ты хочешь поквитаться с ним не меньше, чем я?

И надо же: этот вопрос оказывается первым, что пошатывает его поразительное внутреннее спокойствие.

– Он тоже когда-то отнял у меня ту, что я любил больше жизни, – при упоминании возлюбленной голубой взгляд Кристофера свирепеет, темнея до цвета грозового шторма, а все черты лица заостряются настолько, что превращают его в совсем другого человека. Никакого дружелюбного и беззаботного весельчака из бара больше нет. Есть только до чёртиков разгневанный мужчина, желающий дать по заслугам обидчику.

– Её он тоже вынудил подписать контракт? Или соблазнил с помощью своей силы? – спустя полминуты молчания осторожно выдвигаю возможные варианты, наблюдая, как Крис сжимает руки в кулаки, а вены на его шее взбухают от закипающей в нём ярости.

– Нет. Всё гораздо хуже, – с горечью отвечает он и поднимает на меня полный ненависти взгляд, что обжигает до самых костей, а затем разом покрывает всю кожу ледяной коркой.

– Он убил её.

Остин

– Всё произошло, когда нам с Адамом было по восемнадцать, – взяв всю ярость под контроль, размеренным голосом начинает рассказывать Кристофер. – Мои родители развелись. И я вместе с матерью переехал жить в квартиру её покойных родителей, которая находилась в пригороде Рокфорда. Только не в том шикарном, элитном месте, в каком я живу сейчас, а в обычном посёлке, в деревянном многоквартирном доме с общим санузлом. И так как мы были по уши в долгах и считали каждую копейку, чтобы не тратить деньги и время на дорогу в Рокфорд, мне пришлось перейти из прежней школы в ту, что находилась в нескольких километрах от нашего нового места жительства. Там я как раз и столкнулся со всеми любимым и обожаемым Хартом. Учителя не уставали ставить в пример выдающиеся успехи Адама другим ученикам, в спорте тоже ему не было равных. Девушки табунами за ним вились, а каждый парень в школе мечтал числиться в списке его друзей. Но не думаю, что все из них искренне хотели стать ему другом. Многими скорее двигало корыстное желание заполучить привилегии от общения с самым популярным и богатеньким парнем в школе. Но суть не в этом. Важно то, что я, наверное, был единственным, кто не пытался лебезить и стелиться перед Хартом. Так же как и не собирался восхвалять его заслуги в учёбе и уж тем более ставить их себе в пример, а, наоборот, я желал доказать, что кто-то может быть лучше, умнее, сильнее его. Не потому, что хотел показать свою крутость, а потому что я с детства терпеть не мог надменных, самовлюблённых и смотрящих на всех свысока людей. А Адам был в точности таким. И именно это послужило тому, что мы невзлюбили друг друга с самой первой встречи. Я хотел превзойти все его успехи, о чём и сказал ему прямо в лицо, не боясь ни его реакции, ни возможного буллинга со стороны его шайки шестёрок. И нужно признать, Адам приятно удивил меня тогда тем, что и собак своих на меня спускать не стал, и отреагировал на мой вызов крайне спокойно. А точнее, он только притворился спокойным, ведь по его лицу уже тогда ничего нельзя было считать. Лишь позже я понял, что на деле я его неслабо взбесил своим заявлением и так же подстегнул азарт. Адам будто только и ждал, что появится некто вроде меня, с кем он сможет потягаться умом и силой. Да только он не думал, что мне в итоге удастся его превзойти, а я – что наше упорное мальчишеское соперничество закончится совсем не по-детски.

Крис отворачивается и отходит к окну, но мне и не нужно видеть его лица, чтобы понимать, насколько ему тяжело вспоминать прошлое.

– Понятное дело, моё желание перебить успехи Адама касалось всего, кроме девушек. Я быстро просёк, что он непростой и что женский пол к нему тянется далеко не только из-за неотразимой внешности. Да и меряться членами – это такое себе занятие. Даже подростком я не гонялся за числом и не пускал слюни на каждую мимо проходящую девчонку, потому что я был тем счастливчиком, которому ещё в шестнадцать повезло встретить самую прекрасную девушку, что занимала все мои мысли. Мы познакомились с Элизабет в моей прежней школе, и между нами всё очень быстро завертелось. Она стала моим первым настоящим другом, первой любовью, первой девушкой. С ней всё у меня было в первый раз. И у Элизы тоже. Мы с ней были родственными душами. По-другому я это назвать не могу. Я видел и планировал своё будущее только с ней. Хотел, чтобы она стала моей женой, хотел детей от неё, хотел сделать её самой счастливой. И наши мечты с желаниями были полностью обоюдными. Были… до тех пор, пока в них не вмешался Харт, – сдавленно произносит Крис и замолкает.

Я тоже продолжаю молчать. Стопроцентно перенимаю на себя всю горечь утраты и ненависть, что он хранит в себе на протяжении многих лет, и даю Кристоферу небольшую паузу, чтобы он мог собраться с духом и рассказать мне о самом главном.