В объятиях сердца
Что же именно сделал Адам с его девушкой?
– Мало-помалу я начинал превосходить его по многим предметам, учителя стали чаще говорить уже не только о нём, но и о моём выдающемся уме и талантах. Мне удалось поразить тренера и сдвинуть Адама с позиции капитана школьной команды по регби. Другие ученики начали тянуться и ко мне тоже, но, в отличие от Харта, мне не нужна была всеобщая любовь и признание, поэтому я продолжал оставаться один и просто радовался тому, что сумел в честной борьбе выиграть у него по многим критериям. Я радовался. Да только слишком рано. А всё потому, что не учёл одного важного факта.
– Какого? – спрашиваю я с нетерпением, когда Крис вновь ненадолго замолкает.
– Адаму всегда важно выходить из игры победителем. Что сейчас, что в детстве. И не имеет значения как. Он не умеет сдаваться, проигрывать и смиряться с поражением. Так же как и играть по правилам – это тоже не про него. Вместо того чтобы вновь попытаться сделать меня в учёбе и спорте, он решил поставить меня на место другим способом.
– С помощью Элизабет?
– Именно. Однажды мы договорились с ней, что она дождётся меня возле школы после тренировки и мы пойдём ко мне, однако, когда я вышел на улицу, её нигде не было. Я звонил ей весь вечер, но она не отвечала. Сорвался в город к ней домой, но родители сказали, что она уехала ко мне. Мы с ними места себе не находили весь вечер и не спали всю ночь, переживая о том, куда она делась. С утра даже планировали обратиться в полицию, но, к счастью, в этом отпала вся необходимость. Элиза вернулась на рассвете. Живая, невредимая и до безумия счастливая. Даже сказал бы: окрылённая. Я был настолько счастлив её видеть, что мне было по барабану, где она пропадала и почему не отвечала на звонки. Главное – что с ней всё в порядке. Но, как оказалось, я опять слишком рано обрадовался. С ней было далеко не всё в порядке.
Он опускает голову, тяжело вздыхая. Его боль с яростью свербит в каждой клеточке моего тела, затмевая даже мою собственную, что заставляет ненавидеть Харта ещё сильнее.
Я и без слов уже догадался, что именно он сделал.
– Адам изменил её память, – с трудом выдавливаю из себя, в ответ получая уничтожающий всё живое взгляд блондина, брошенный на меня через плечо.
– Да. Элиза – не Николина. У неё не было способности ни отражать его силу, ни огородиться от неё. Она была обычной и одной из тех, кто особенно сильно поддавался влиянию его «очарования». Адаму ничего не стоило провернуть это с ней, чтобы изменить все наши воспоминания, стерев меня напрочь и заменив собой. До сих пор помню, как налетел на неё с объятиями, радуясь до беспамятства, что она жива, а Элизабет в ответ начала кричать, брыкаться, отталкивать меня и умолять, чтобы незнакомец отпустил её. Она совершенно не узнавала меня. И не понимала, кто я и что делаю в её квартире. И ни моим, ни объяснениям родителей о том, что я Крис – её парень, она не верила, сколько бы мы ни пытались её убедить в этом. Элиза устроила истерику, крича о том, что Крис выглядит иначе и что я – не он, и не собиралась успокаиваться, пока я не уйду прочь. И мне пришлось это сделать. Я ушёл, ничего не понимая и не в состоянии объяснить, что с ней стряслось. Мне было страшно за её поведение до смерти, отчего на следующий день я вновь поехал к ней домой, да только до квартиры даже не добрался. Я встретил Элизу у подъезда с ним. Она обнимала, целовала и прижималась к нему так, как всегда делала это со мной. Я был в полном шоке, растерян, убит и зол, как никогда прежде в жизни. Не на неё, а на Харта. Тогда я не знал всего о его способности, но всё равно был полностью уверен, что он причастен к странному поведению Элизы. Она никогда не поступила бы со мной так. Дело точно было в Харте и его магии. И, как выяснилось позже, я оказался прав. Адам раньше ушёл с тренировки. И раньше меня встретил её у школы, когда она ждала меня. Он знал, что мы вместе. И он специально подошёл к ней, увёл и всю ночь наслаждался моей девушкой, меняя память и одновременно доказывая, что ни один мужчина не сможет доставить ей того удовольствия, которое может доставить ей он. А она не могла отказаться, потому что была слишком уязвима перед его силой. Она очаровалась им настолько, что все её чувства ко мне ушли далеко на второй план, а после проведённой с ним ночи она и вовсе о них забыла. Она забыла всё, что было между нами! Она забыла меня! Так что, Остин, ты даже не представляешь, насколько тебе ещё повезло. Видеть свою любимую женщину с другим – это больно, не спорю. Но видеть её с другим и при этом знать, что она совсем не помнит тебя, все ваши воспоминания, совместные мечты о будущем и чувства – вот это настоящая боль.
– Я чувствую, Крис. Я всё чувствую, – напоминаю ему я, едва шевеля языком от непереносимой тяжести в груди.
– Чувствуешь… Да… Это так, – он разворачивается и в два размашистых шага подходит ко мне, прибивая к земле своей душевной агонией. – Но ты не видел, как Элиза смотрела на меня, когда я не выдержал их лобызаний у подъезда и накинулся на Адама с кулаками. И ты не слышал, как она кричала, защищая его и умоляя меня остановиться. Мы дрались с Адамом под звук самого любимого для меня голоса на свете, который ещё вчера говорил мне, что не может дождаться со мной встречи, а сегодня посыпает бешеного незнакомца проклятиями и требует у него отпустить своего парня. Ты хоть на долю секунды можешь понять, каково это?! – он силой тычет пальцем мне в грудь. – Можешь представить, что значит смотреть в любимые глаза и видеть там только страх и ненависть к тебе? – А теперь хватает меня за грудки и встряхивает. – В тех самых глазах, что всегда при взгляде на меня сияли так, что я ощущал себя всемогущим? Можешь это представить, Остин? Можешь?
– Не могу, – цежу я, сжимая его запястья. – Представить не могу, Крис, но мне хватает того, что я чувствую в тебе сейчас.
– Так помножь это на сто и тогда приблизительно поймёшь, что я испытывал десять лет назад. Говорят, время лечит? Пи*дят, как дышат. Оно, безусловно, облегчает боль, но не выдирает её с корнями. Мне никогда от неё не избавиться. И потому я хочу, чтобы Харт ощутил то же, потеряв всё, что ему дорого, заплатив за свой безрассудный, подлый поступок, который лишил меня самого дорогого человека, а Элизу – жизни.
– О чём ты? Он же стёр ей память, а не убил, – недоумеваю я, наконец отцепляя от себя его руки.
– Он убил её, когда, порезвившись с ней чуть меньше месяца, переключился на другую. Для него Элиза была всего лишь способом насолить мне, а Адам для неё стал центром жизни. И если девочки-подростки и так зачастую тяжело переживают разрыв с любовью всей её жизни, коей Элиза считала Адама благодаря магии, то под воздействием его чар все страдания ощущались стократ сильнее. Одними слезами последствия их короткой интрижки не закончились. Элизабет впала в депрессию, она не ела, не пила, потеряла интерес ко всему, что её радовало прежде, а позже ей начались мерещиться галлюцинации. Я не знал бы всего этого, если бы не был в хороших отношениях с её родителями, которые ежедневно держали меня в курсе её состояния. Ведь сам я не мог прийти к ней, поговорить и хоть как-то помочь. После нашей с Адамом нешуточной драки она боялась меня и не доверяла. И мне приходилось дистанционно узнавать о том, что Элизе с каждым днём становится только хуже и хуже. И, к слову, всё это происходило не только с ней, а со всеми контрактными женщинами, которых Адам в будущем оставлял с разбитым сердцем. Просто они были более устойчивы к его силе, поэтому обходились помощью специалистов, проходили курс лечения, принимали необходимые препараты, встречали новых мужчин и с горем пополам возвращались к жизни. Но Элиза была слабой. Совсем неустойчивой к его магии. Да ещё из-за изменившихся воспоминаний она считала, будто повстречалась с Адамом не несколько недель, а больше двух лет. И потому никакой мозгоправ не смог ей помочь. Она не выдержала… И о её смерти, как и обо всём остальном, я узнал по телефону.
Крис опирается ладонями на стол, склоняет голову вниз и хрипло выдыхает, запуская по моему телу леденящую, колкую дрожь.
– Как? – спустя пару минут скорбного молчания осмеливаюсь спросить я.
– Выпрыгнула из окна. Пяти этажей хватило, чтобы разбиться насмерть.
– И Адаму просто сошло это с рук?
Он недобро усмехается.
– А какие обвинения ему могли предъявить? Это же не он её столкнул. Она сделала это сама.
– Но она сделала это из-за его манипуляций с её психикой. Разве это было невозможно доказать?
– Невозможно, Остин. У обычных людей нет никаких шансов хоть что-либо доказать, если в дело вмешивается такой человек, как отец Адама.
– Роберт?
– Да. Узнав о её смерти, я обезумел и совершил ошибку, отправившись к Адаму домой. Я хотел убить ублюдка или же насильно заставить признать свою вину, но вместе него нарвался на Харта-старшего.
– Подожди. Но как ты тогда работаешь сейчас на него? Ты же сказал, что он не знает тебя в лицо.
– Он и не знает. За десять лет я сильно изменился. Да и думаешь, такой, как он, вспомнил бы спустя столько времени лицо и имя какого-то жалкого, буйного мальчишки, который в порыве горя и злости додумался угрожать ему расправой? Конечно нет. Я для него был ничтожной букашкой, посмевшей вякнуть в его сторону в надежде добиться справедливости. Но Роберту незнакомо это слово. Мало того, что он быстро замял все следы, подтверждающие связь своего сына с Элизой, и купил молчание всех, кого только можно, включая родителей Элизабет, так он ещё и от Адама скрыл новость о её самоубийстве и пригрозил мне благополучием матери, если я посмею ему растрепаться об этом.
– Зачем нужно было скрывать это от Адама? – уточняю я, не до конца понимая мотивы Роберта.
– До сих пор гадаю. Но я больше чем уверен, что Адам по сей день не в курсе, что по его вине погиб ни в чём не повинный человек. Однако для меня это ничего не меняет. Незнание не освобождает от ответственности. Элиза мертва. Из-за него. И он должен понести соответствующее наказание. Адам и так слишком долго жил безнаказанным. А всё потому, что мне потребовались годы для обретения всего необходимого, чтобы суметь противостоять таким людям, как Харты. Деньги, репутация, нужные связи, чётко продуманный план и теперь ещё ты с Николиной. Вы поможете мне воздать Адаму по заслугам, а я взамен помогу вам вычеркнуть его из ваших жизней раз и навсегда. Вместе мы сможем это осуществить, получить желаемое и, возможно, даже уберечь от плачевного влияния Адама других девушек, которых он в будущем может возжелать, – с непоколебимостью в голосе произносит Кристофер, пристально глядя на меня в ожидании ответа.
А какой ответ мне ему дать?
Тут ведь даже думать не надо. Я хотел уничтожить Харта ещё до того, как услышал всю историю Криса, а сейчас, пропитав себя насквозь ещё и чужими безутешными страданиями, я хочу этого так, как никогда ничего в своей жизни не хотел. Даже мои карьерные амбиции блекнут на фоне острой необходимости наказать Адама. Однако перспектива из-за одного только этого желания лишаться всего, над чем я трудился годами, нисколько не радует, отчего в уме зарождается вариант поинтереснее.
– Я в деле, Крис. Ты можешь полностью на меня рассчитывать, но только при одном условии.
– Конечно, Остин, что угодно. Выкладывай, а после я подробно просвещу тебя, что в скором времени ожидает Адама Харта, – он жестом руки указывает на диван. – Присаживайся и устраивайся поудобнее, друг мой. Разговор обещает быть долгим.
Глава 5
Остин
Разговор и впрямь получился долгим. Мы закончили все обсуждения, когда за окном окончательно смерклось и весь Нью-Йорк зажёгся ночными огнями. И это учитывая, что в процессе между нами не возникло никаких разногласий, которые потребовали бы лишнего времени на их устранение.
Крис без возражений согласился со всеми моими условиями, как, впрочем, и я с его. Да и несмотря на бурное начало общения, в целом мы с ним быстро нашли общий язык. Всё-таки не зря говорят: совместные цели сближают, а общие враги – так подавно.
– Я думаю, на сегодня всё, – устало выдыхаю я, потирая пальцами переносицу.
– Да, на сегодня всё, – соглашается Кристофер, взглянув на наручные часы.
Я встаю с дивана и направляюсь к выходу, желая поскорее оказаться дома, чтобы приняться за выполнение первого возложенного на меня задания, но Крис, словно прочитав мои мысли, останавливает меня.
– Под этими словами я имел в виду не только разговоры, но и какие-либо действия, Остин. Сегодня ты ничего начинать делать не будешь, – строго отрезает он.
– Почему? Я не могу терять ни одной секунды. Я хочу как можно быстрее освободить Ники от этого урода и заставить его заплатить.
– Поверь мне, я как никто другой хочу того же. И жду этого в разы дольше твоего, но плюс минус один день роли не играет, поэтому сегодня тебе нужно успокоиться, переварить всю информацию и отдохнуть.
– Я уже отдохнул вчера. Мне хватило. Да и не смогу я бездействовать и валяться на диване, пока знаю, что она там… с ним… и неизвестно, что делает, – голос сипнет от неунимающейся ревности и злости.
– Если не сможешь сам, значит, придётся тебя опять заставить. Но так или иначе тебе нужно остыть и отдохнуть ещё хотя бы день. Мы не можем позволить себе торопиться, вестись на поводу эмоций и действовать в уставшем состоянии. Так мы можем где-то облажаться, а права на ошибку у нас нет. Ты ведь это понимаешь? – Крис внимательно смотрит на меня, одним лишь только взглядом пытаясь достучаться до моего здравого смысла.
И, конечно, я понимаю, что он всё говорит верно. Мы не можем позволить себе ошибиться. Я не могу. От этого зависит слишком многое, а именно – жизнь моей малышки, которую я ни в коем случае не могу подвести.
– Ладно, – неохотно сдаюсь я.
– Вот и отлично. Иди домой, поешь опять как следует, выспись, а завтра в полдень приходи по этому адресу, – он достаёт телефон и несколькими нажатиями пальцев присылает мне локацию.
Я бегло проверяю адрес на карте и без каких-либо вопросов утвердительно киваю.
– А теперь пошли, – он хлопает меня по плечу.
– А ты куда собрался? Опять тусить?
– Нет, ты что, – смеётся Крис. – Я слишком стар для двух ночей подряд. Сначала мне нужно заехать в одно место, а потом на работу.
– В смысле на работу?
– В прямом.
– Что за ночную работу поручает тебе Роберт и как она может быть связана с благотворительным фондом?
– О-о, в мои обязанности входит далеко не только фонд. Я делаю для него всё и в любое время суток.
– И что подразумевает это «всё»? – с подозрением требую уточнений я, когда мы выходим из номера.
– Не волнуйся. Никого убивать не приходится, – туманно успокаивает Крис, больше ничего не добавляя.
– И ты хочешь сказать, что поедешь на свою «работу» в домашней одежде?
– Работать я буду в номере, так что могу себе позволить, – он беззаботно пожимает плечами.
Понятно. Настрой что-либо рассказывать у Криса явно испарился, поэтому я решаю больше не докапываться, даже несмотря на неугасающие в голове вопросы, от которых меня внезапно отвлекают две горничные.
Стоит им увидеть нас в коридоре, как они резко собираются, распрямляют плечи и одновременно робко опускают взгляд в пол.
– Добрый вечер, мистер Хоуп, – в унисон вежливо здороваются женщины. – Можем ли мы вам чем-нибудь быть полезны?
– Добрый, да, можете, – с улыбкой отвечает он. – Марта, будь добра прибраться в 121-м и позвать туда мастеров. А ты, Ли, топай на кухню и скажи поварам приготовить еды для девушек в этом номере. И когда они наконец проснутся, сообщи, что до завтра могут пользоваться любыми услугами отеля, – дружелюбным голосом приказывает Крис.
И, получив одобрительные, покорные кивки работниц, продолжает движение к лифту.
– Что? – спрашивает он, поймав на себе мой недоумённый взгляд. – Думаю, это меньшее, чем мы можем отблагодарить красавиц за столь бурную ночь.
– Я не об этом.
– А о чём?
– Сколько ты здесь живёшь, раз знаешь персонал по именам?
– Я не знаю их имён, Остин. Я просто умею читать. У них же у всех есть бейджи.
– А почему они тогда смотрят на тебя как на создателя мира? Что эти две, что официант, который принёс нам завтрак.
– Всё просто. Потому что я им плачу, – выдаёт он, напоминая мне о щедрых чаевых, которые он вручил официанту.
Однако полный смысл его слов до меня доходит, когда мы входим в лифт, где на стене я обращаю внимание на постер с названием отеля.
– «Hope Hotel», – тихо шепчу я. – Так ты не просто гость здесь. Ты владелец этого отеля.
– Этого и ещё более ста других по всему миру, – вложив руки в карманы обычных спортивных штанов, подтверждает молодой миллионер.
– Значит, ты на гостиничном бизнесе поднялся?
– Не только.
– Я так понимаю, подробностей не будет?
– В точку. Всё, что тебя интересует обо мне, доступно в интернете. Незачем на эту тему тратить время.
Крис раздвигает губы в радушной улыбке и не снимает её, пока мы едем в лифте и минуем парадное лобби, в котором солидные и дорого одетые жители отеля с недоумением смотрят на домашний образ Кристофера, а весь персонал на ресепшене разом превращается в образец лучших работников месяца.
На первых Крис не обращает никакого внимания, всем своим видом показывая, что ему абсолютно плевать, кто и что о нём думает. А со вторыми здоровается, перекидывается несколькими фразами и вдруг резко меняется в лице.
– Какого чёрта вы не сообщили мне об этом сразу же?!
Сильнейший импульс его злости бьёт по мне, точно мощнейшим хуком. А по девушке за стойкой в той же мере бьёт его тихий, стальной голос. Она вздрагивает и виновато отводит взгляд в сторону.
– Я собиралась… позвонить вам прямо сейчас, – она указывает на трубку в её дрожащей руке. – А потом… потом увидела вас и решила сообщить лично. Ваша гостья покинула отель буквально минуту назад. Я уверена, она ещё…
Крис даже не дослушивает испуганный лепет работницы, а срывается с места и бежит в сторону выхода, вылетая из помпезного, кричащего роскошью холла на улицу.
– Что случилось? – озадачиваюсь, настигнув его.
Но Крис молчит. Застывает на месте и впивается взглядом в девушку в паре десятков метров от нас, пытающуюся поймать такси.
– Кто это? – перевожу взор то на каменное лицо Кристофера, то на причину его негодования.
А причина, между прочем, словно с рекламного билборда вылезла: смуглая кожа, длинные карамельные волосы, высокая, изящная фигурка облачена в короткое чёрное платье, соблазнительно оголяющее её декольте и лопатки, а модельные стройные ноги девушки кажутся ещё длиннее из-за высоких каблуков, на которых я вообще не представляю, как можно удерживать равновесие.
Да… девчонка выглядит роскошно и довольно-таки откровенно, но меня смущает далеко не её смелый образ, а то, что как-то уж совсем не по погоде она оделась.
На улице дует прохладный ветер, и температура достигает градусов пятнадцати, не больше, а девчонка вырядилась так, будто все тридцать.
– Кто она? Твоя сестра? Или девушка? – так и не услышав от Криса ни единого слова, бросаю логичные домыслы, что объяснили бы причину его резко вспыхнувшей злости.
Я бы однозначно отреагировал так же, будь на её месте Николина, но Хоуп отклоняет моё предположение, наконец соизволяя мне ответить:
– Нет. Это мелкая идиотка точно мне не сестра и не девушка, – Крис едва шевелит губами от злости. – Она – моя чёртова работа, которая никогда не может удержать свою задницу на одном месте.
– Работа? – вконец недоумеваю я.
– Да. Это приёмная дочь Роберта, за которой он приказал мне приглядывать в Нью-Йорке, пока она проходит здесь курсы по живописи, а в свободное время пляшет на моих нервах, – чеканит блондин, наблюдая, как одно из такси начинает останавливаться. – На этом всё, Остин. Иди домой. Завтра встретимся.
И даже не бросив на меня короткого взгляда, он стремительной походкой направляется к девушке.
Однако я не спешу никуда уходить. Почему-то так и остаюсь стоять на месте, с настороженностью и долей любопытства наблюдая за ними.
– Далеко собралась? – цедит Крис.
Схватывает её за локоть за секунду до того, как она успевает открыть дверь машины, и резко разворачивает к себе лицом.
Сильно накрашенные глаза девушки расширяются, а алые губы издают короткий вскрик. Но её испуг быстро сходит на нет, проявляя высшую степень возмущения.
– Далеко! Так что руки от меня убери! – с вызовом смотрит на Криса.
– Даже не подумаю! И что ты со своим лицом сделала?!
– А что я сделала?
– Ты в зеркало смотрела? На кого ты похожа?
– Смотрела! На протяжении целых двух часов, между прочим, поэтому уверена, что выгляжу потрясающе!
Крис на несколько секунд замолкает. Потом усмехается. Совсем не по-доброму.
– Ты это для своего любимого брата так постаралась?
– Нет!
– Ты опять к нему собралась ехать? – шипит он.
– Я же сказала, что нет!
– Не ври!
– Я не вру! Ты же сам пообещал мне, что поговоришь с ним, разве нет?
– Обещал.
– Ну так вот. Зачем тогда мне опять пытаться это делать, нарываясь на проблемы с Робом? – недовольно фыркает девчонка.
– Тогда куда ты намылилась в таком виде? И как вообще выбралась из номера?
– Так я тебе всё и сказала, – она вырывает локоть из его хватки и скрещивает руки на груди.
– Камилла!
– Что? Я еду веселиться, и ты меня не остановишь!
Не вижу лица блондина и с расстояния не чувствую чётко его эмоций, но я уверен – они попеременно сменяются то удивлением, то гневом.
– Ты совсем обалдела?!
– Я?! Это ты обалдел! Сам куда-то испарился практически на сутки, а меня заставил сидеть в номере! Ещё и в уик-энд! Я уже всё высказала Роберту по этому поводу! Вы меня оба достали! Стережёте меня как зеницу ока! Я не трёхлетний ребёнок, чтобы не позволять мне одной гулять по Нью-Йорку!
– Не трёхлетний, но и несовершеннолетний, поэтому одна полуголой идти куда-то веселиться ночью не можешь!
– А кто сказал, что я буду одна? Ребята с курсов ждут меня в баре и даже липовые документы мне нашли. Так что прости. У меня нет больше времени перед тобой тут оправдываться. И так уже опаздываю!
Девушка резко оборачивается и поднимает руку вверх, надеясь поймать новое такси, но Крис её останавливает. И на сей раз более грубым способом: он хватает её за корни волос и тянет обратно в отель, отчего девчонка коротко взвизгивает и, едва поспевая за ним, начинает скулить от боли.
– Ты точно тупая как пробка, если думаешь, что я тебя куда-то отпущу с твоими ребятами! Ты сейчас же возвращаешься в номер!
Эти гневные слова я уже слышу, когда нахожусь рядом с ними. Мне и трёх секунд не потребовалось, чтобы ринуться навстречу им и окольцевать пальцами руку Криса.
– Отпусти! Ты делаешь ей больно! – требую я, преграждая Хоупу путь.
Сверлю его серьёзным взглядом, ощущая, как меня окатывает чужой злостью и… да ладно?.. похотью?
Ничего себе! Да он не только злится, но и пи*дец как хочет эту «тупую малолетку». Настолько, что у меня мгновенно весь низ живота тяжелеет от его возбуждения.
– Ты какого чёрта ещё здесь? Я сказал тебе идти домой, – суровый синий взгляд обжигает мне лицо.
– И я обязательно пойду, когда ты отпустишь её и успокоишься.
– Не вмешивайся, Остин. Только не в это, – с проскальзывающей угрозой в голосе выдаёт Крис, но меня она не берёт.
– Я и не собираюсь вмешиваться в твою работу няньки. Просто волосы её отпусти и прекрати тащить, как собаку. Нельзя так обращаться с женщинами.
– Она не женщина, а непослушный ребёнок, который думает чем угодно, но только не мозгами.
– С этим утверждением я бы мог с тобой поспорить, – тактично напоминаю Крису, что чувствую каждую его эмоцию, которая далека от эмоций обычного опекуна к ребёнку, как Нептун далёк от Меркурия.
Блондин на миг поджимает губы, слегка прищуривается, а затем неохотно, но всё-таки расслабляет руку, выпуская густые пряди из кулака.
Я одобрительно киваю и тоже освобождаю его запястье от своих пальцев.
– Уверен, ты сможешь и спокойно убедить её вернуться в отель. Не обязательно применять силу.
Крис усмехается.
– Ты её не знаешь, Остин. Спокойно она не понимает.
– Ты даже не пытался.
– Поверь мне, пытался. И потому знаю наверняка, что это не работает. Сколько ни проси Камиллу слушаться, она всё равно этого не делает. Потом творит дел, а мне отчитываться перед Робертом.
– Я всё понимаю, но тем не менее это не повод тягать её за…
И тут я перерываюсь, ощутив внезапное прикосновение тёплой маленькой ладони к своей руке, что побуждает меня перевести взгляд с недовольного лица Криса на подозрительно притихшую девчонку.
И оказывается, она превратилась в само спокойствие и молчание вовсе не от грубости Кристофера, как я предполагал вначале, а от необъяснимого изумления, с каким она сканирует меня.