Хулиганка для маньяка
Хотя мне нравится. Мне все, блин, здесь нравится. Я прямо чувствую, что попала на свое место. Даже если надутая Анечка с этим не согласна.
В следующем кабинете я обнаруживаю бухгалтера. Женщину лет пятидесяти. Дородную, сисястую, с суровым комельком на голове. Когда захожу, замечаю в приоткрытом верхнем ящике стола блестящие фантики от конфет. Сладкоежка? Это хорошо. Мы подружимся.
Так, кабинет за кабинетом я прохожу всю фирму «Крапивины и Ко», знакомлюсь с людьми, представляюсь помощницей Андрея Валентиновича, общаюсь.
Коллектив мне нравится. Кроме бухгалтерши все молодые, дружные, с горящими глазами. Особенно весело в отделе, где в помещении пять на пять сидело четверо программистов, занимающихся техническими разработками.
Компьютерщики здесь подобрались очень эффектные. Не тощие бледные дрищи, с пальцами заточенными исключительно под мышку и клавиатуры, а вполне себе симпатичные парни, любящие поболтать.
Они тотчас притащили мне стул, налили кофе и из своих запасов выложили всяких вкусняшек: шоколадку, яблоко, два соленых огурца и бутерброд с колбасой. И очень умилялись, когда я бодренько все это жевала. Ну а что? Не обижать же людей! Они ведь от чистого сердца угостили. И вообще приняли очень радушно, с удовольствием рассказывали о том, как дела у фирмы, какие проекты сейчас в разработке, травили анекдоты. Причем такие задорные, что я смеялась во весь голос.
И вот в один из таких развеселых моментов дверь отворилась, и на пороге появился Андрей.
– Что здесь происходит?
Я так и замерла с открытым ртом и поднесенным к нему бутербродом.
Крапивин подозрительно посмотрел на меня, на румяных парней, и снова на меня. Причем с таким выражением, дескать и что это тут такое происходит, Верочка? Какого это хрена, ты тут кокетничаешь с четырьмя представителями мужского пола?
Похоже у меня появилась карманная совесть, которая собралась бдеть за моральным обликом невесты брата. И ведь в оправдание ничего не скажешь, чтобы не подставить Матвея.
– Вера, идемте! Вы мне нужны. Немедленно! – рявкнул и ушел, а я со вздохом отложила недоеденный бутерброд, попрощалась с мальчиками и поплелась следом.
Он, как коршун поджидал меня возле дверей в приемную. Пропустил вперед и, когда я села на свое место, встал передо мной, сердито упираясь руками в стол.
* * *– Так что я сейчас увидел?
– Эмм, – мычу.
Не знаю, что сказать, вдобавок залипла на его загорелой коже и том, как офигенно с ней контрастирует горловина белой футболки. Если я его сейчас потрогаю, это будет как-то не очень, да? А если чуть-чуть? Самую малость? Просто проведу пальцем по самой кромке?
– Эмм? – переспрашивает, склоняясь еще ближе.
Я нервно сглатываю, теперь залипнув на пульсирующей венке, спускающейся к ключице. Силой воли заставляю себя оторваться от этого зрелища и смотрю ему в глаза. Сердитые такие глаза, чуть ли не молнии в них скачут.
– Простите, я прослушала, – мотаю головой, чтобы отогнать наваждение. Не хватало еще на своего нового босса запасть. Я сюда вообще-то работать пришла, а не шашни крутить.
Только он, похоже, думает как раз иначе.
– Я спрашиваю, что делала невеста моего брата в компании этих обалдуев?
– Как что? – окончательно прихожу в себя, после кратковременного помутнения, – налаживала контакты с коллективом.
– Серьезно? – он смотрит ну очень подозрительно. Эдакий маньяк-следопыт, уверенный, что схватил преступника с поличным, – по-моему они готовы были есть с ваших рук.
Я чуть не ляпнула «ревнуешь что ли?», но вовремя прикусила язык. Все-таки невеста брата, умница, красавица, скромница. И если я его сейчас начну откровенно подъябывать, это будет выглядеть как-то не очень.
Поэтому скромно опускаю взгляд и жму плечиками:
– Я просто заглянула к ним, чтобы познакомиться, а они были так добры, что предложили чаю. Мне стало неловко отказываться. Хорошие они у вас.
И не зачем на меня так сурово смотреть. Я не виновата, что легко нахожу общий язык с людьми и люблю хорошие компании.
– Хорошие, – проворчал Крапивин, не спеша уходить от моего стола.
Я чувствую его легкий, совершенно ненавязчивый одеколон и испытываю странное желание вдохнуть поглубже.
– Да. Я по всем кабинетам прошлась. Сотрудники у вас замечательные, и я очень надеюсь, что мы с ними сработаемся.
Конечно сработаемся. Куда они от меня денутся. Разве что Анечка с Танечкой бастовать будут, но и на них управу найду.
Андрей продолжает стоять надо мной, и у меня снова сбивается сердцебиение. Один раз, колюче сжалось, а потом растеклось горячей патокой.
– А вы меня зачем вызывали? – напоминаю о том, как бесцеремонно он забрал меня от стола, – дело какое-то нашлось?
– Нашлось, – он все-таки отстраняется, потом кивком показывает, чтобы шла за ним.
Я хватаю ежедневник, красивую ручку и бегу следом. Моя неугомонная натура требует действий, и я готова вспахивать целину.
Крапивин плюхается на свое кресло и, взяв в руки карандаш, крутится из стороны в сторону, задумчиво меня рассматривая.
Кажется, он в чем-то меня подозревает.
– Андрей Валентинович, – зову его с натянутой улыбкой, – давайте работать?
Он еще раз проходит по мне оценивающим взглядом и, наконец, переходит к делу. Диктует мне такой список поручений, что не умещается и на двух листах. И все срочно. И все надо сделать сегодня. Вот прям щас.
Я подозреваю, что это либо проверка моих способностей, выносливости и стрессоустойчивости, либо способ засадить меня за работу так, чтобы не было времени гонять чаи с программистами.
Меня это немного раздражает. Вернее, не это, а не способность прояснить ситуацию так, чтобы не подставить Матвейку. Надо плотнее заняться своим образом невесты, чтобы не попадать вот в такие ситуации.
– Все понятно? – спрашивает Крапивин, после того как навешал на меня обязанности целого отдела.
Если думает, что сможет испугать – то глубоко ошибается.
– Конечно. Может, вам кофе заварить?
– Я пью черный без сахара.
– Будет сделано.
А дальше мне приходится напрячься. Под вечер я чувствую себя вымотанной до предела, но успеваю сделать все, что сказал Андрей. И когда отчитываюсь перед тем как уйти домой, чувствую приступ заслуженной гордости, особенно когда замечаю как он одобрительно хмыкает и смотрит на меня если уж не с интересом, то с уважением точно.
Я справилась. Достойно выдержала первый день. И я очень рада.
Единственный минус во всем этом – это новые туфли. Я стерла ноги по самую задницу, и кажется, что на них не осталось ни одного живого места. Но я продолжаю улыбаться. Попрощавшись, легкой походкой выскакиваю из кабинета, и только когда за мной захлопывается дверь, со стоном приваливаюсь к стене.
Дура, я дура. Разве можно на новых шпильках так сразу впрягаться? Бедные мои ноженьки.
Кое-как дохромав до первого этажа, я не выдерживаю и стягиваю туфли с ног. От облегчения аж слезы на глаза наворачиваются.
Хорошо-то как.
А потом оборачиваюсь и вижу Крапивина, который идет следом за мной. Черт.
Вскинув брови, он смотрит на меня, на туфли в моих руках, на мои босые ноги, со стертыми красными, как помидорки пальцами:
– Это что такое?
Я тяжко вздыхаю:
– Производственная травма, – и видя, как он хмурится, поспешно добавляю, – ногу натерла. То есть ноги. Обе. Напрочь. До костей.
Все, меня не остановить
– Просто в хлам.
– Что помешало надеть нормальную обувь, а не вот это вот? – кивает на шпильки.
– Недостаток ума и желание вам понравится, – признаюсь, как есть, и развожу руками, – обещаю, завтра буду в кроссовках.
– Идемте, – снова кивком зовет за собой.
Мы выходим на улицу, и я покорно тащусь за ним к серой, блестящей машине.
Глава 5
АндрейкаМне кто-нибудь может объяснить, что я творю? Где в моих действиях здравое звено, или хотя бы намек на него. Ну или отблеск какой-нибудь. Что угодно. Потому что я вот ни черта понять не могу.
Ладно, когда застукал Верочку в компании четырех обалдуев, двое из которых готовы чпокать все, что подвернется, а другие двое дочпокивать то, что осталось после первых, у меня забрало упало. Кажется, даже хвост дымиться начал, когда увидел, как она смеется, а эти индюки сидят вокруг нее, надутые от гордости и у каждого во взгляде, если уж не предложение, то жадный интерес точно.
Ладно, они! Хрен с ними. А вот она не обнаглела? Собралась замуж за моего брата, вся такая умница, скромница и красавица, а сама, как та блондинка в известном порно-меме, которая сидит на диванчике, а вокруг нее четыре темных бугая с копьями наперевес.
Это как понимать? Я кипел от возмущения и едва сдержался, чтобы волоком не утащить ее к себе. Посадить под замок и не выпускать, чтобы ни с кем не смела кокетничать кроме…кроме моего брата.
В общем, приступ собственничества я оправдал тем, что переживаю за Матвея, счастья ему желаю… Так и бы надавал ему по морде. Аж кулаки чешутся.
А вот с остальным, что делать?
Почему, когда Вера вышла из приемной, я вместо того, чтобы доделать оставшиеся мелочи, все побросал и пошел следом. Даже не просто пошел, а побежал, боясь, что она улизнет и растворится в толпе.
К счастью, не улизнула. Стояла в входа. Босая. Расстроенная. И весь налет стервозности слетел.
А у меня защемило. То ли в сердце, то ли в голове, то ли где-то пониже пояса. Потому что, во-первых, мне категорически не понравилось видеть ее грустной, а во-вторых, глядя на ее ноги, я очень четко представил то, как прекрасно они будут смотреться на моих плечах.
Представил и ужаснулся.
Это невеста брата! Та, которую он выбрал из миллионов других женщин! Какие плечи? Какие ноги? Что это вообще за бред.
Я не знаю, что творится у меня в голове, решаю, что надо держаться от нее подальше…и уже через минуту веду ее к машине, чтобы отвезти домой.
Долбоеб? Однозначно! Просто сказочный!
Плюхаюсь за руль, а она забирается на соседнее сиденье и пристегивается. Ремень проходит аккурат между грудями, натягивая ткань. Пиджак чуть сползает на бок, и прежде, чем она его поправляет, я успеваю заметить, как под тонкой майкой явно проступают острые вишенки сосков.
Член бодро дергается в штанах.
Отрублю, нахер. И в окно выброшу.
– Куда едем? – спрашиваю совсем неприветливо.
Я в принципе чувак дружелюбный, и могу найти общий язык с кем угодно, но рядом с Верочкой меня жутко кроет, и я включаю сурового тирана. Потому что если не сделаю этого, то превращусь в тупого мальчика-Андрюшку, капающего слюной на прелести Матвейкиной невесты.
– Тимирязева, двадцать семь, – произносит она и, блаженно прикрыв глаза, откидывается на спинку, – Боже, как хорошо.
Шевелит покрасневшими пальцами, а у меня кадык нервно вверх-вниз елозит.
Она издевается надо мной что ли? Специально провоцирует?
Быстрый взгляд на ее физиономию, убеждает меня, что никаких провокаций нет. Вера просто кайфует оттого, что сидит босая в моей машине.
Я кажется тоже от этого кайфую. И бешусь.
Резко дергаю рычаг передач и стартую с места так, будто никогда до этого за рулем не сидел. Дергаюсь, глохну, снова дергаюсь, и только с третьей попытки трогаюсь с места.
Вера, приоткрыв один глаз, наблюдает за мной. Я чувствую ее взгляд на своей физиономии. Он обжигает.
Мы едем через весь город и молчим. Я кручу баранку, вцепившись в нее обеими руками, как старый пердун-грибник, а Верочка смотрит в окно и качает головой в такт музыке, льющейся из динамиков.
– И когда у вас свадьба? – спрашиваю так внезапно, что сам от этого офигеваю.
– Разве Мет не сказал? – оборачивается ко мне.
Наверное говорил, но я все забыл. Потому что у меня размягчение мозга и отлив крови к другой голове.
– Первого сентября.
Тотчас в уме прикидываю – чуть меньше двух месяцев – и почему-то злюсь.
– Вы не поторопились?
Боже, зачем я это спрашиваю? Пристрелите меня кто-нибудь.
– У нас любовь, – мечтательно улыбается Вера, – жить друг без друга не можем. Не знаю, как до сентября дотерпеть.
Я только скриплю зубами и рулю дальше.
Любовь у них. Голубки. Хреновы.
Где-то на середине пути начинается дождь, который за считанные минуты переходит в зверский ливень. Я почему-то думаю о том, как Вера будет прыгать по грязи своими стертыми ногами и переживаю об этом. Настолько, что готов предложить свои кроссовки.
– Ну и погодка, – ворчит она, когда останавливаемся возле подъезда. Медленно, явно через силу натягивает туфли и шипит от боли, а потом обреченно стонет, – еще и лифт не работает.
– Какой у тебя этаж?
Какая мне на фиг разница какой у нее этаж? Надо высаживать и бежать прочь, чтобы из головы выветрилась вся дурь.
– Да невысоко. Третий. Я обычно пешком поднимаюсь, но сегодня это будет еще то мучение.
И что делаю я? Молча глушу двигатель, вытаскиваю ключ зажигания и выползаю на улицу. Дождь лупит изо всей дури, моментально промачивая насквозь, вода застилает глаза и просачивается в кроссовки.
Я обхожу машину, распахиваю дверь пассажира и молча беру Веру на руки. Она по инерции обхватывает мою шею и удивленно хлопает огромными глазищами.
Что смотришь? Я сам в шоке.
– Андрей Валентинович…
– Тихо, – цежу сквозь зубы и несу ее к подъезду. Она легкая и теплая. И охрененно пахнет. И вообще…
Я уже говорил, что я – долбоеб?
* * *– Можно меня поставить, пожалуйста, – хрипло просит Вера, когда я торможу возле ее двери.
Хочется сказать «нет», но я все-таки ставлю ее.
Она зарывается в сумку, в поисках ключей и не забывает при этом подозрительно посматривать на меня. Наверное думает, что я идиот. И я с ней в принципе согласен.
Наконец, ключи найдены. У Веры почему-то дрожат руки, когда она пытается попасть ими в дверную скважину. Я не хочу думать об этом. Я хочу просто уйти.
Но вместо этого топчусь у нее за спиной и жду. Чего? Кто ж его знает.
Раздаётся звук проворачиваемого замка и дверь открывается.
– Может, зайдете? – неуверенно предлагает Вера, – вы промокли. У меня есть мужская футболка. Матвейкина.
Я долбанулся. Полностью. Потому что мне просто пипец как хочется зайти.
Конечно, для того чтобы убедиться, что у невесты моего брата нет грязных секретов. Очень за брата переживаю. Аж бубенцы поджимаются.
– Только если вам это не в тягость.
– Конечно, нет. Добро пожаловать, – распахивает дверь.
Я заходу к ней, как в сказку. Алиса, блядь, в зазеркалье.
У нее уютная однушка в стиле лофт. Полно всяких забавных деталей, но я стараюсь не таращиться, чтобы Верна не подумала будто мне уж очень интересно.
Я еще не успеваю разуться и снять с себя насквозь мокрый пиджак, а хозяйка уже бежит ко мне с пушистым розовым полотенцем и аккуратно свернутой футболкой.
– Ванна вон там, – указывает на дверь цвета бетона, – пиджак давайте. На батарею повешу.
Пребывая в легком шоке, я ухожу в указанном направлении. Запираюсь, как истинная скромница, на тот случай если Верундель решит ко мне ворваться. На самом деле со скромностью у меня так себе, я просто боюсь, что она увидит мою татуху и по ней опознает маньяка из парка. К таким подвигам я пока не готов.
С трудом стаскиваю с себя мокрую футболку и пялюсь в зеркало. Очень странно видеть себя полуголого в этом месте. Странно и неправильно. Натягиваю ту тряпку, что она дала – на груди красуется мопс с вытаращенными глазами. На спине – жопа мопса, с черной дыркой под хвостом. Прекрасно. Нарядный, как никогда.
Пользуясь тем, что я в ванной – мою руки, зачем-то плещу на лицо, хотя и без того мокрый после дождя, потом с интересом смотрю на три миллиона баночек на полках.
Куча мелочей.
Самая занимательная из них – это кружевные трусы, висящие на полотенцесушителе.
Меня аж парализует, когда вижу их. Я почему-то очень явно представляю, как она крутит перед Метом задницей, обтянутой этими кружевами, а он потом их стаскивает с нее. Мучительно медленно, смакуя каждую секунду.
Надо за них порадоваться. Молодцы. Счастья им, здоровья, любви, семерых детей и ипотеки на двадцать лет.
Да. Я хороший брат. Просто лучший.
Не знаю, какие черти в этот момент управляют моей рукой, но я хватаю тряпку и сминаю ее в кулаке.
В тот же момент раздаётся стук по косяку:
– Андрей Валентинович!
Блядь! Чуть кондрашка не хватила. Дергаюсь, как девственник, которого поймали за просмотром порнухи, прячу кулак за спину, и открываю дверь.
Вера стоит передо мной уже в домашней одежде – шорты и футболка – и улыбается.
А у меня морду парализовало. И трусы кулак обжигают. Зачем я их схватил?!
– Может, чайку? – неуверенно предлагает она.
– С удовольствием, – и как только она отходит я оглядываюсь, куда бросить трусы.
– Андрей Валентинович…
Да бляяяя…
Запихиваю их в карман.
– Да?
Она снова появляется в поле зрения:
– Вы простите меня, за наглость. Но можно за пределами работы называть вас по имени?
– И на ты.
Меня самого коробит от того, что она ко мне, как к старому пердуну обращается.
– Вот и хорошо, – она улыбается, и у нее на щеках появляются милые ямочки, – идемте. Чайник почти согрелся.
Делать нечего, иду, поглубже заталкивая трусы в карман.
На кухне у нее нет стола, зато есть барная стойка и высокие стулья. Я забираюсь на один из них и делаю вид, что осматриваюсь по сторонам. На самом деле пялюсь на Веркину задницу, выглядывающую из-за дверцы холодильника. Хозяйка копается там в поисках съестного, а пятая точка призывно «выглядывает из-за угла».
У меня недоеб что ли? Не понимаю.
В тысячный раз напоминаю себе, что это невеста брата и злюсь на себя, за то, что не могу справиться с интересом, за то, что не ухожу, хотя просто обязан драпать отсюда, сверкая пятками.
Это сильнее меня. Кажется, я слабак.
Тем временем задница пропадает, но появляется Веркина смущенная физиономия:
– Не знаю, как ты, а я очень голодная.
Я тоже…
– Как насчет того, чтобы подойти к этому вопросу более основательно?
– В смысле поужинать?
– В смысле дернуть по тарелке борща, закусить пюрешкой с котлетами, и полирнуть яблочной шарлоткой.
Боже, не дай мне влюбиться…
Она смотрит на меня исподлобья, от волнения кусая пухлые губы, и когда я сдавленно произношу:
– С удовольствием, – растекается в счастливой улыбке.
В тот же момент чашки и вазочка с конфетами отправляются на хрен, а из холодильника появляется кастрюля с борщом, банка сметаны и сковородка с котлетами и картофельным пюре.
Вера разогревает еду, пританцовывая у плиты и, кажется, напевает что-то типа: щас пожрем, щас пожрем.
Во рту у меня пересыхает. Я абсолютно четко понимаю, что меня здесь быть не должно, но продолжаю сидеть.
Вскоре передо мной появляется тарелка с густым темно-бордовым борщом. Вера щедро бахает в нее ложку с горкой густой сметаны.
– Приятного аппетита.
Едим. Я пытаюсь не заглатывать пишу, как голодная белая акула, но мне так вкусно, что в конце тарелку готов вылизать.
Потом пюре с котлетой. И я уже готов поселиться здесь навсегда.
Ну а уж после шарлотки, все что я могу – это сидеть и блаженно хрюкать.
Вера напротив. Сладко причмокивает и вздыхает. Поймав мой взгляд смущенно улыбается
– Хорошо-о-о.
– Угу.
Я обычно болтаю, как заведенный, но рядом с ней меня стопорит. Превращаюсь в молчуна. То ли мысли умные кончаются, то ли боюсь ляпнуть что-то лишнее.
Тем временем дождь за окном затихает и сквозь редкие капли, переливисто светит закатное солнце. На душе неспокойно.
В коридоре пиликает Верин телефон, и она тут же уносится отвечать, а я ловлю обрывки разговора:
– Привет, Мет…ага, уже дома… как прошел первый день? Отлично. Только ноги по самое не балуйся стерла.
Невольно усмехаюсь. Не вяжется она у меня с нежной скромницей, зато с хулиганкой, которая гоняла меня по парку крапивой запросто.
– Меня Андрей довез…Ага…сидит, ест.
Черт. Зачем быть такой честной? Можно было и не говорить братцу, что я здесь. Мало ли подумает что-то не то. Мне стыдно, словно я украл что-то.
Надо валить…пока не захотелось остаться насовсем.
– Должна же я налаживать контакты со своими будущими родственниками, – усмехается в трубку Верочка.
А я морщусь. Будущий родственник. Только поэтому она пригласила меня зайти, накормила на убой и терпела бестолковое присутствие. Испытываю досаду и раздражение. И еще что-то чему нет определения, и в чем я не собираюсь разбираться.
Точно надо валить.
Пока она болтает с моим братом, я стаскиваю с батареи теплый, но все еще сырой пиджак, и когда Вера появляется в прихожей, я уже успеваю обуться. В кроссах хлюпает.
– Уже уходишь? – разочарованно тянет она.
– Да. Пора. Футболку завтра верну, ладно?
Она криво улыбается и кивает.
– Без проблем. Спасибо, что довез.
– Спасибо за гостеприимство. Мету привет.
И ухожу, не оглядываясь, с какой-то потаенной тоской слушая, как позади щелкает замок. Выскочив из подъезда, запрыгиваю в машину, но прежде, чем тронуться с места ищу взглядом ее окна. И кажется, улавливаю легкое движение за шторами.
Наверное, радуется, что я свалил.
М-да…
Я отличный гость. Ворвался почти без приглашения, обожрался, футболку отжал. Еще и трусы спиздил. Ну не красавчик ли?
Вытаскиваю из кармана кружева. Задумчиво кручу их в руках, не понимая своих собственных эмоций, а потом закидываю в бардачок, и уезжаю, пообещав себе, что ноги моей в Веркином доме больше не будет.
Глава 6
Андрейка– Ну, ты блин и красавец…
Вместо того чтобы ехать домой, я по кой-то хрен отправился на встречу с друзьями. Они зависали в бильярде. Пили пиво, жевали пиццу и гоняли шары. Мне внезапно тоже захотелось, и я сорвался к ним, напрочь забыв о том, какая модная футболка досталось мне от Верочки.
В итоге жопа мопса на моей спине произвела настоящий фурор. Каждый считал своим долгом или просто ткнуть пальцем в темное очко, или со словами «ути-пути, какой хорошенький» пощекотать его.
Чертовы извращенцы!
Под конец, я уже был готов оторвать руки любому, кто ко мне прикоснется. А еще испытывал дикое желание вернуться в Верунделю и всучить ей в руки эту прекрасную, милую, добрую футболку. Пусть вернет Матвею! Пусть он ходит с этим идиотским мопсом!
А я…я, пожалуй, напьюсь.
– Идите вы все в задницу, – произношу угрюмо и плюхаюсь на лавку, рядом со стойкой для шаров.
– А чего это Крапивин у нас сегодня такой нервный? – интересуется Олег, чавкая пиццей, – поди, не трахался давно?
– При чем тут трахаться, – устало тру лицо руками и растягиваюсь на лавке во весь рост. Перед глазами Вера в домашних шортах и маечке. Вот на фиг она мне сдалась? Почему не оставит в покое? Как привязалась в парке, так и преследует, постепенно заполняя собой все вокруг.
– Колись давай, чего какой убитый, – Диман садится напротив.
– Обычный.
– Обычно ты лыбишься во весь рот и угораешь громче всех, а сегодня, как зомби тормозной.
– Иди к черту.
– Коли-и-ись, – толкает меня в плечо.
Я отмахиваюсь и задеваю локтем за стойку. Аж простреливает:
– Да вашу ж мать, – трясу рукой и сажусь. Смотрю на этих двух придурков, они смотрят в ответ. Понимаю, что не отстанут и сдаюсь.
– Мет собрался жениться.
– Да ладно? – Олег аж присвистывает от удивления. – Прямо по-настоящему?
– По-настоящему. Он познакомил со своей невестой и попросил взять ее на работу.
Про то, что это та самая ведьма с крапивой из парка, умалчиваю. Мне сейчас не до приколов.
– Ну, молодец он. Надо будет поздравить, – произносит Диман, – я только не пойму, отчего у тебя-то такая скорбная морда.
– Жалеет, что братец его опередил и женится первым, а ему потом придется донашивать за ним костюм, – хмыкает Олег, даже не подозревая, что попал в самую точку.
Жалею. Только не о том, что он женится первым, а о том, что первым встретил Веру.
– Хорош глумиться, – Дима толкает его локтем в бок.
– Вы надо мной всегда глумитесь. Напомнить, как угорали, когда я копчик на горке сломал?
– Это было смешно, – хмыкаю я.
Олег реально попадает во все передряги какие только можно, и при этом никогда не унывает. Раздолбай года. Хотя с тех пор, как встретил свою Олю – начал исправляться. Мне кажется, что они сами вот-вот отправятся в ЗАГС. Даже странно если из нашей троицы именно он остепенится первым.
– Так что не так с женитьбой твоего брата? – продолжают докапываться, и мне неожиданно хочется поделиться. Может, полегчает, если произнести это в слух, а, может, подскажут чего умного.
Решаю зайти издалека:
– Слушайте, у вас такое бывало, что вот узнаешь человека, и он все мысли занимает?