Ну топор в лес и унесся, далеко-далеко… уж и не видать.
А что ж это лес далеко так? Люгоша всегда так и думал, что слишком он далеко, ходить долго. Пусть бы поближе был, так и то хорошо станет.
– Властью пестрого фазана, пусть все деревья вылезут и в деревню придут!
И вот тут начался кошмар. Сначала-то вроде ничего и не случилось, потому что отсюда не видать. Но потом прибежали в деревню орущие люди, а за ними-то и впрямь деревья топали! Корнями переступали, ровно щупальцами, землю сотрясали весом страшенным.
– Озимые, озимые!.. – верещал народ. – Ведьмы озимые губят!
Хотел Люгоша сказать, что то не ведьмы, а он, но догадался все же, что негодное что-то пожелал. Тем более, что одно дерево уже в чью-то избу врезалось, другое забор порушило, третье пса дворового раздавило…
И топор над ними летал, ветки отсекал залихватски.
– Властью пестрого фазана, пусть все деревья обратно уйдут! – спешно приказал Люгоша.
Ушли обратно в лес. Снова по озимым прошлись, ничего от посевов не оставили. Причитал народ, ползал по грязи, стенал – и на Люгошу таращился с ужасом.
Может, тут же бы его и камнями забили, да побоялись. Слишком уж хорошо увидали, на что лодырь способен.
А жрец в тот же день запряг свою двуколку и поехал в столицу сам.
И пока он ездил, Люгоша все ходил по деревне, да помогал всем, кого видел. Проснулось в нем желание добро творить. Кому забор починит, кому корову подоит, кому шишек на самовар притащит… весь двор шишками завалил.
Легко оказалось добрые дела-то делать! Легко и весело! И чего он раньше-то этим не занимался?
На радость осенним мухам Люгоша превращал дорожную грязь в мед. Наполнял колодцы вместо воды простоквашей. Перепортил календари в избах, сделав каждый день в году Добрым.
Деду Кваше Люгоша помог. Дед много лет на палку опирался, так Люгоша пожелал, чтоб теперь он без палки ходил. И пропала у деда Кваши палка, без нее дальше пошел. Ковылял, припадал на ногу и Люгошу проклинал.
– Дед, я сейчас все исправлю! – заверил Люгоша. – Властью пестрого фазана…
– Не надо, Люгоша!..
– …пусть дед Кваша на обеих ногах одинаково ходит!
И стал дед Кваша с тех пор припадать на обе ноги.
А еще Люгоша Тофке помог, который по Альре вздыхал, старостиной дочке. Шел он от нее, да ворчал, что Альра не дает, стерва… хотя она вообще никому не дает. Ну Люгоша взял и приказал:
– Властью пестрого фазана, пусть Альра всем дает!
Тихо сказал, чтоб Тофка не услышал. Пусть ему завтра радостный сюрприз будет.
Такая вот теперь жизнь в деревне началась, веселая да счастливая.
А потом приехал в деревню королевский гонец – и с ним егеря, целых трое. Люгоша в это время на сеновале полеживал, устал добро делать. И когда встали перед ним три дюжих усача с саблями на боку – то и не понял сначала, что по его душу.
– Ты и есть Люгоша-лодырь? – спросил его гонец, глядя так, словно очень хочет спать, а вот конкретно Люгоша ему мешает чем-то.
– Ну я самый и есть, – кивнул Люгоша.
– Собирайся, тебя король к себе требует.
– Не, не поеду, дядь, лениво мне… – отмахнулся Люгоша.
– Взять его, – только и приказал гонец.
Подхватили егеря Люгошу под белы руки, да не очень-то вежливо, а даже скорее грубо. Люгоше то не понравилось, он и приказал:
– Властью пестрого фазана, пусть егеря сгинут куда-нибудь!
Хоп!.. – и пропали егеря. Сгинули, как не бывало. А гонец остался – и глаза у него вылезли на лоб, а рот раззявился так, что каравай целиком влезет.
– Ты… ты что же сделал?.. – ахнул он. – Король тебя за то не помилует!
– А я и королю велю сгинуть, – отмахнулся Люгоша, почесывая в подмышке. – И тебе, коли добром не уйдешь.
Гонец постоял, поерзал, и было видно, что страшно ему до смерти. Но не ушел все-таки, а только сказал куда тише, чем прежде:
– Люгоша, а Люгоша, а вернуть ты егерей можешь?
– А могу. Только лениво мне.
– Люгоша, а если ты егерей вернешь и добром к королю поедешь, король тебе кафтан красный подарит и сластей целую шапку.
Кафтан и сластей Люгоше захотелось. Он мог, конечно, сам себе все пожелать, но то ж королевым подарком не будет. А тут особо почетно, похвастаться потом можно.
Да и леденцы у короля уж верно особо вкусные, таких никакой фазан не наколдует.
– А и ладно, – решил он. – Властью пестрого фазана, пусть егеря обратно вернутся.
Вернулись егеря. Напуганные, дрожащие, а один еще и кровью измазанный, с раной на боку – но все ж вернулись. На Люгошу они смотрели с диким ужасом, а один еще и саблю пытался из ножен вытянуть, да не выходило, пальцы не слушались.
– Поехали тогда с нами, Люгоша, – приторным голосом сказал гонец. – Там тебя карета ждет.
– Не, вы вперед поезжайте, а я догоню, – зевнул Люгоша, потягиваясь. – Посплю еще, а там и поеду.
Гонец с Люгошей больше спорить не хотел – и тому радовался, что согласился все-таки лодырь. И что ему вперед ехать – то еще сильней обрадовался, короля предупредить успеет. Он и так, едва со двора вышел, так нашарил дальнозеркало, и отзеркалился, да номер чертой подчеркнул двойной, чтоб срочность особая вышла.
А Люгоша, гонца проводя, перевернулся на другой бок, да и проспал еще часов шесть. Потом поел, почесался как следует, да и приказал не торопясь:
– Властью пестрого фазана, пусть сеновал меня в столицу отвезет!
Сарай, в котором сено хранили, у Люгоши добротный был. Батенька его сам вытесал, из сосновых бревен, да на каменные столбы положил, чтоб сено не сырело. И вот, свершилось очередное чудо – вылез сеновал из земли, вытянул из нее свои опоры, да и зашагал прямо в столицу – да ходко зашагал, быстрей любого коня!
А Люгоша в нем ехал, да семечки лузгал. То-то ладно оказалось так путешествовать, понравилось ему. Хочешь – просто лежи, а хочешь – спи. Тепло да мягко.
Так и приехал Люгоша прямиком в столицу – и то-то народ ему удивился! Целый сарай по улицам шагает, да быстро, ходко! Кто увернуться не успел, того и задавил. Лошадей сшиб не одну, да и люди пару раз под столбы попадали, а Люгоша сидел на крылечке, да покрикивал, чтоб дорогу давали.
