Принимавший телеграмму кельнер по слогам прочитал «Elizaveta», а затем с большим усилием выдавил из себя «Timofeyevna», после чего закатил глаза.
Почтальон понимающе кивнул и хлопнул лямками с перемычкой, украшенными вышивкой с эдельвейсами и поддерживающими кожаные штаны чуть выше колена – ледерхозен.
Содержание короткой телеграммы было на французском, поэтому осталось без их внимания.
Но в самом ее конце кельнер, теперь уже почти бегло, прочитал подпись «Tikhomir».
* * *
Фрау Елизавета Тимофеевна Медведь ничем не отличалась от других «отдыхающих» на термальных источниках, поэтому спустилась на завтрак только после полудня.
* * *
Чашка из тончайшего майсенского фарфора с горячим свежеприготовленным ароматным йеменским кофе средней обжарки выпала у нее из рук и разбилась вдребезги, когда она прочитала телеграмму Тихомира.
* * *
Елизавету Тимофеевну, всегда такую веселую и легкомысленную, в недоумении обступили почти все поздние посетители ресторана.
Слышались многочисленные вопросы, но она только и смогла выдавить из себя:
– Mon mari est mort…
* * *
Со временем сочувствующие разошлись.
Но она все сидела, сидела и ждала его.
* * *
Он подошел к ней сзади, положив загорелую сильную правую руку с длинными пальцами и ухоженными ногтями на ее изящное плечико.
– Я слышал печальную новость, – сказал он на французском с легким итальянским акцентом, – чему быть, того не миновать.
Она, может быть несколько и наигранно, всплакнула и посмотрела на него:
– Альфонсо! Ты поедешь со мной в Москву?
Он обошел ее и, приподняв лицо за подбородок, так, чтобы посмотреть прямо ей в глаза, мягко произнес:
– Конечно, Amore Mio. Я сделаю все, что ты пожелаешь.
Она прижалась щекой к его левой руке, на которой не было фаланги мизинца.
* * *
Елизавета Тимофеевна спешила собираться – столько вещей!
«Еще надо бы успеть заскочить в церковь заказать поминание», – подумала она между дел.
Русская Церковь Святой Елизаветы была возведена в Висбадене семь лет назад в память о безвременно ушедшей из жизни российской Великой Княжны Елизаветы Михайловны, супруги герцога Адольфа Вильгельма – последнего монарха самостоятельного герцогства Нассау.
Елизавета Тимофеевна торопливо, то и дело приподнимая шуршащие юбки, взбиралась по крутой извилистой дороге, ведущей к храму между виноградников.
Проходя мимо большого православного кладбища, она не смогла сдержаться и разрыдалась.
Присев в густую траву, усыпанную небольшими, но яркими и разноцветными горными цветами, она закрыла лицо руками:
– Вернусь в Москву одна! Как мне можно было так поступать… К черту Альфонсо!
Собравшись с силами, она подняла голову, посмотрела на позолоченные купола и мелко перекрестилась на православные кресты, увенчивающие главы высоких ребристых «кокошников».
* * *
Подойдя ближе к храму, она посмотрела на его фасады, декорированные медальонами со скульптурными портретами православных Святых.
Здесь и сейчас все напомнило ей родную Москву.
* * *
– К черту Германию! К черту Европу! Скорее, скорее в Россию – на Родину-матушку, – твердо решила она.
* * *
Альфонсо очень удивился, когда увидел, как Елизавета Тимофеевна, не предупредив его, как договаривались, усаживается в фаэтон с одним только небольшим саквояжем да ридикюлем.
Он смотрел на нее во все свои огромные черные глаза, но она даже и не обернулась.
Альфонсо гневно проворчал какое-то странное ругательство…
* * *
Ни Елизавета Тимофеевна, ни Альфонсо и подумать не могли, что за ними пристально наблюдают. Это был один из недавних постояльцев отеля, который вел себя так скромно и уединенно, что на него не обращал внимания даже самый мелкий обслуживающий персонал. Единственной отличительной чертой неприметного мужчины средних лет, кроме военной выправки – идеально прямой спины, присущей только кавалеристам, можно было считать легкое прихрамывание на правую ногу, и то если хорошенько присмотреться.
Эпизод 4. Страсть
Елизавета Тимофеевна все-таки, по-женски, краешком глаза, видела остолбеневшего любовника.
Мурашки пробежали по ее телу, когда она вспомнила его атлетический торс с трапециевидной спиной, разукрашенной татуировками с причудливыми животными и странными символами.
* * *
Она прикрыла глаза и, под неторопливый цокот копыт, придалась воспоминаниям.
* * *
Их первая встреча состоялась здесь – в Висбадене, на каком-то очередном фуршете.
