Плач смерти

– Я… я не знаю… не помню.

Дух обхватила мою ладонь своими прохладными пальцами и потянула за собой, уводя вглубь леса, откуда со всех сторон доносились звонкий девичий смех и пение птиц.

– Ты не против, если мы будем называть тебя Касандра?

– У меня есть выбор? – грустно усмехнувшись, я последовала за зелигеной.

– Выбор есть всегда, дитя, даже если тебе кажется, что итог предрешен. Стоит лишь довериться сердцу, оно подскажет правильный путь, уготованный судьбой. – Когда поляна скрылась из виду, зелигена кинула через плечо: – Меня зовут Злата, Касандра, – сделав акцент на последнем слове, девушка медленно, но уверенно уводила меня за собой вглубь леса.

Выбор есть всегда.

Чем дальше мы продвигались по лесу, тем сумрачнее он становился. Густая листва окружала едва вытоптанную дорожку, словно пыталась ухватить в свои крепкие, ветвистые объятия, покрывая кожу небольшими царапинами. Низкорослые кусты иссушенными охранниками стояли вдоль пути, цепляясь за подол платья. Злата вела за собой медленно, позволяя разглядеть все окрестности. Не было ни звуков, ни перешептывания листвы, ни дуновения ветра, будто время здесь застыло, изгнав все живое за пределы леса. Под ногами земля была похожа на зеленого оттенка ковер с багровым вкраплением, напоминающим свежую кровь. Я чуть дернула Злату за руку, призывая обратить на себя внимание.

– Это что, кровь? – тихо спросила я.

– Боги, нет. Это первородная магия, с помощью которой мойры создали наши континенты, разве ты не знала? Это помогло богам населить их живыми существами, – с неким упреком в голосе произнесла Злата, но, прокашлявшись, дополнила: – Прости, никак не привыкну, что ты только недавно появилась в нашем мире.

– В вашем?

Злата чуть сжала мою ладонь в своей, призывая замолчать. Я насупилась и сдула с лица прядь волос, которая прилипла к щеке из-за высокой влажности на континенте. Мы шли в тишине, не измеряя время. Ноги дрожали от непривычно долгой ходьбы, во рту пересохло, а в глазах начали плясать мушки. Я дико хотела пить и есть, и лишь когда мой желудок громко заурчал, Злата резко затормозила и развернулась. Девушка, склонив голову набок, прищурила глаза и с неким удивлением обвела взглядом, будто увидела впервые.

– Ты хочешь… есть?

Я в недоумении вскинула брови, шумно сглотнув, пытаясь промочить иссушенное горло. Чуть подняв голову вверх, расправила спину и встряхнула крыльями. Не до конца могла привыкнуть к ним, но их ритмичные движения успокаивали.

– Да, – негромко, но твердо произнесла я. – Когда мы будем есть и пить?

– Удивительно, – проигнорировав мой вопрос, Злата усмехнулась и, развернувшись, направилась на свет, который редеющими отблесками отражался среди деревьев. – Потерпи еще немного, мы почти на месте.

Лишь когда миновали не менее дюжины деревьев, массивной колонной растущих по краям тропы, мы вышли на поляну. От увиденного у меня перехватило дыхание – молодые девушки, лет двадцати, играли в догонялки, смеясь и прихлопывая в ладоши. У них не было крыльев, лишь острые когти, которые могли вспороть брюхо любому, и изумрудного оттенка волосы, ниспадающие до поясницы. При каждом движении девушек в воздухе поднимался ветер, тянущийся за ними подобно верному псу. Чуть поодаль я увидела выстроенные в ровный ряд семь деревьев, где внутри каждого вырезаны дверь и окна. Изнутри просачивался слабый свет – фиолетовый, изумрудный, лазурный, янтарный, багровый, желтый и черный. Привстав на носочки, я попыталась было заглянуть внутрь, но Злата ударила меня по плечу и широко распахнула глаза, показывая тем самым, что такое поведение недопустимо. Я насупилась, но промолчала, продолжая обозревать поляну дальше.

Чуть поодаль увидела пять девушек, разительно отличающихся от резвящихся на поляне. Их волосы были собраны в тугие косы болотного оттенка, между пальцами скользила лазурная магия, помогающая порождать растения и кустарники, отростки которых уже пробились сквозь землю. Я перевела взгляд на Злату, приоткрыв рот от увиденного. Та улыбалась и чуть вскинула голову вверх, призывая посмотреть на других жителей селения. Я последовала за ее взглядом и затаила дыхание, наблюдая за тем, как из-за деревьев вышла пара: мужчина лет двадцати семи и девушка. В руках у каждого был кинжал, который, словно молния, рассекал воздух, пытаясь поразить врага. Если на лице мужчины виднелась усмешка, то девушка была похожа на рассвирепевшего быка, что не может поразить свою цель. Низко зарычав, она высоко вскинула кинжал, пару раз прокрутила его в воздухе, но в одночасье упала на землю, шумно выдохнув. Мужчина одним коленом прижимал к земле соперницу, в то время как второе было приставлено к горлу девушки, шумно втягивающей воздух. Победитель кончиком кинжала осторожно скользил по лицу проигравшей, очерчивая каждый изгиб – лоб, нос, губы.

– Йенс, слезь с меня, – хрипло произнесла девушка, чуть вытянув шею и отвернув голову подальше от кинжала.

– Ты опять была невнимательна, – с издевкой в голосе произнес мужчина, но тем не менее одним плавным, но быстрым движением вскочил на ноги и протянул руку девушке. Та с презрением посмотрела на протянутую ладонь и демонстративно отвернулась, вставая самостоятельно. Лишь когда они вышли из-за деревьев, я смогла разглядеть светло-зеленоватую кожу проигравшей и сероватую кожу победителя. У обоих бойцов просматривались два клыка, задевающих верхнюю губу.

– Кто это? – Я прильнула к Злате и вцепилась в ее руку мертвой хваткой.

Мужчина, услышав голос, резко повернулся и медленно принялся изучать мое тело, которое было скрыто под платьем. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке, а в глазах появился опасный огонь. Девушка, с которой он дрался несколько мгновений назад, ткнула его локтем в живот, отчего Йенс согнулся пополам и резко выдохнул.

– Никакого уважения. Чему я тебя вообще учила? – Кинув предостерегающий взгляд на мужчину, который засмеялся, продолжая прижимать руки к животу, девушка резко переменилась в лице: ее грубые черты приобрели некую мягкость, когда губы тронула искренняя улыбка при виде Златы. Изумрудного оттенка глаза, чуть вздернутый нос и пухлые губы незнакомки гармонично смотрелись вместе.

За считаные секунды девушка оказалась около Златы и, глядя на меня в упор, протянула пыльную ладонь. Я посмотрела на руку, затем на незнакомку, а потом на Злату, силясь понять, что надо делать. Боец, закатив глаза, цокнула языком, крепко вцепилась в мою ладонь своими прохладными пальцами и дернула их вверх-вниз.

– Это называется приветствие. Меня зовут Ийнас.

Я с восторгом наблюдала за ее клыками, выступающими над нижней губой. Йенс бесшумно подкрался и закинул свою массивную руку на спину девушки, отчего та повела плечами, пытаясь скинуть ношу.

– Прекрати, у нас же гости. Хватит вести себя как дикарка. – Мужчина подмигнул мне и убрал руку, засунув ладони в карманы штанов, низко сидевших на бедрах. Я едва доходила ему до груди. Василькового оттенка глаза с озорством изучали пространство вокруг, шрамированная грудь равномерно поднималась и опускалась. Левый клык был немного отколот, сероватого оттенка кожа поблескивала в солнечных лучах.

– Я и есть дикарка, Йенс.

Злата, чуть вскинув руки вверх, призвала всех к молчанию, обратившись к Ийнас.

– Осмотришь Касандру? Нужно узнать задатки ее магии, какой стихией обладает, что стимулирует магию, а что, наоборот, блокирует. Сможешь?

– Спрашиваешь еще, – усмехнувшись, Ийнас развернулась и быстрым шагом направилась к одному из деревьев, откуда сочился темный свет. Вздрогнув, сделала пару шагов, но услышала радостный крик Златы, которая махала кому-то и улыбалась. Я развернулась и проследила за девушкой взглядом.

Из-за деревьев вышла женщина лет сорока. Руки скреплены на животе в замок, босые ноги, волнистые волосы пшеничного цвета, скрывающие половину лица, и багровое платье, крепившееся на шее атласными лентами и ниспадающее к щиколоткам. Белесого оттенка глаза, казалось, смотрели сквозь меня.

– Касандра, познакомься. Джойс – покровительница нашего селения – Джомсона.

Глаза женщины с восторгом изучали меня, словно пытались запомнить каждую черту лица и тела. Когда она заметила изрядно помятое от ходьбы платье, местами покрытое слоем пыли, Джойс нахмурила брови и с неким укором в голосе спросила Злату:

– Разве так принято встречать дорогих гостей? Разве так принято приветствовать каждого, кто ищет в поселении приют и покой?

Джойс повела плечами и выпрямила спину, продолжая удерживать руки замком на животе. Я заметила темные круги под ее глазами и тонкую сеточку вен на шее, скрывающихся под волнистыми волосами. Мелкая рябь, которая пошла от ее тела, заставила отшатнуться и пару раз моргнуть, чтобы прогнать морок. Джойс продолжала изучать мое лицо с теплотой, но некой снисходительностью, будто я была несуразным ребенком, сотворившим очередную пакость. Несуразным, но любимым, чтобы за проступок не последовало наказание.

Злата, прокашлявшись, чуть подтолкнула меня в спину и повела головой вверх, призывая ступать за Ийнас, поодаль нервно переминавшейся с ноги на ногу.

Не бойся оступиться. Это твой путь, который ты должна пройти одна. Смелей, не дай сомнениям изменить начертанное.

Голос, прозвучавший в голове, замолчал.

– Вы слышали это?

– Слышали что, дитя? – Злата мягко коснулась моего плеча. В ее глазах таилась тревога и невысказанные опасения, которые она не решалась произносить вслух.

Ты не сумасшедшая. Придет время, когда будешь обязана выполнить начертанное, от этого не сбежать. Иди на свет, который призовет. Обрети магию, дарованную тебе.

Я исполнила безмолвный приказ, будто опытный кукловод потянул за невидимые нити, приказывая выполнять его указания. Протянула платье Злате и нагая пошла в сторону деревьев, манивших своим магическим светом. Поляна утонула в тишине, которая сопровождала каждый мой шаг. Резвящиеся девушки остановились, чтобы понаблюдать за мной с неприкрытым интересом. Те, кто занимался взращиванием новых деревьев и растений, не прекратили своего занятия, но я кожей чувствовала их колкие взгляды. Ийнас удивленно моргнула изумрудными глазами и усмехнулась, когда я поравнялась с ней и улыбнулась уголками губ. Йенс, облокотившись о ствол дерева и скрестив руки на груди, а ноги – в лодыжках, ни разу не шевельнулся, пока я шествовала до дерева. Ийнас схватила платье, которое я отдала Злате и насильно обернула вокруг моего тела, прикрывая грудь и бедра.

– Никогда не расхаживай нагая. Никогда. Нигде, – сухо констатировала девушка, надавив на спину, подталкивая к деревьям, которые, словно почувствовав мое присутствие, засияли еще ярче. Фиолетовый, лазурный, изумрудный, янтарный, багровый и желтый – их оттенки дарили надежду и тепло, но все нутро тянулось к непроглядной тьме, которая высматривала меня своим хищным взглядом, выжидая момента, чтобы поглотить полностью. Я ступала босыми ногами по траве, почувствовав прохладу земли, коснулась ствола дерева дрожащими от волнения пальцами и начала выводить на нем узоры указательным пальцем. Кожу приятно покалывало, когда магия, словно живое существо, изучало меня.

– Я хочу туда, в темноту, – прошептала, не отводя взгляда от мрака внутри одного из деревьев, продолжая выводить пальцем незамысловатые узоры.

– Но магия тебя не принимает, – я уловила удивленные нотки в голосе Ийнас.

– Как это – не принимает? Почему? – До темноты оставался буквально метр. Я могла бы подтянуться и упасть в объятия мрака, чтобы забыться.

– Каждое дерево олицетворяет магию, похожую на солнечные блики, только разных оттенков. Фиолетовый – воздух, изумрудный – природа, лазурный – вода, янтарный – огонь, багровый – контроль над эмоциями, желаниями, возможность узнать пороки всего живого, главные секреты, желтый – исцеление, черный – возможность общаться с умершими, воскрешать их.

– Надо же, как интересно… – Сердце бешено билось о ребра, когда я, не осознавая, вскинула руку и прикоснулась к темноте, которая отозвалась. Мрак пошел рябью, и спустя мгновение из него, словно змея, выскользнула женская рука и, схватив меня за запястье, утянула в сумрак. Нежные прикосновения к коже, убаюкивающий голос и крики, доносившиеся по эту сторону неизвестности.

Ты сделала правильный выбор, фея.

Глава 6

Правосудие – вот что важно на континенте, погрязшем в грехах.

28-й год эры правления Дракона

Мулцибе́р

Спустя три года смог доказать Высшим, что моя магия достойна, чтобы стать одним из них. Поначалу выдавали мелкие поручения, по типу образумить разъярившегося кентавра, которому показалось, что труп охотника шелохнулся и хочет его убить. Я смиренно, скрипя зубами, исполнял все приказания, чтобы доказать самому себе в первую очередь, что чего-то стою в этой жизни.

Алке́ста и Ве́дас решили не устраивать помпезных празднеств по этому поводу, за что я был им благодарен. Мы решили объявить эту новость завтра в столице и других городах, которые были частью Пра́нты. Эта ночь была полностью в моем распоряжении, чтобы свести счеты со старыми правителями континента.

Дождавшись, когда наступит ночь и огни в комнатах погаснут, я потушил свечу в своей и погрузился в полную темноту. Вскинув левую руку, призвал магию, окрасившую собой все вокруг в багровый цвет, сквозь который, извиваясь, виднелись главные пороки и грехи людей и существ, населяющих Пра́нту. Свободной рукой я распахнул дверку шкафа и достал оттуда наряд Высших – темную рубашку и штаны, где была вышита маленькая золотистая эмблема в виде дракона, изрыгающего пламя в небо. По щелчку пальцев одежда плавно соскользнула с вешалки и окутала мое тело, даруя приятную прохладу от касаний шелка. Закатав рукава рубашки по локоть, я пригладил ладонями невидимые складки и всмотрелся в зеркало, встроенное в одну из створок шкафа. Мне виделся изнеможденный мужчина, сапфирового оттенка глаза светились в непроглядной тьме, рога острыми пиками прорывались сквозь густые угольно-темные волосы, губы изогнулись в улыбке, обозначилась глубокая ямка на подбородке. Пару раз дернув за воротник рубашки, я магией бесшумно открыл окно и, распахнув крылья, под покровом ночи покинул крепость, направившись в У́нсах.

Спустя полчаса полета я приземлился около массивной деревянной двери, по ту сторону слышались крики и пьяные мужские разговоры, сквозь которые проскальзывали женские стоны. Бордель пользовался популярностью на Пра́нте благодаря тому, что простые смертные мужчины могли насладиться близостью с магическими существами. Изощренные в своей порочности, они сходили с ума от одной мысли о том, что могут за определенную плату творить с гарпиями, сиренами, кентавридами все то, что только пожелает прогнившее нутро. Мне была противна мысль, что кто-то получает любовь и удовлетворение за деньги, а кто-то за них продает свою честь и уничтожает душу из ночи в ночь.

– Ну же, иди ко мне, моя порочная сирена.

Я мотнул головой, прогоняя чужой голос из головы. У дара слышать голоса даже на большом расстоянии был свой минус – порой можно было узнать то, от чего хотелось подавить рвущиеся наружу рвотные массы.

Сплюнув горькую слюну под ноги, я обвел взглядом дом наслаждений. Корпус борделя был выложен плиткой цвета кофе с молоком. Крыша особняка оканчивалась невысоким фронтоном, треугольное поле которого украшал оригинальный цветочный орнамент. Площадка перед зданием была устлана плиткой различного размера, повторяющей основной цвет стен. Несколько статуй с магическими существами выстроились в одну шеренгу, оголяя различные части тела для привлечения внимания к борделю. За спиной стоял массивный забор из металла, который не позволял нечисти проникнуть на территорию дома наслаждений.

Я обогнул бордель и остановился у обшарпанной двери, где уже местами начала слезать красновато-кирпичная краска. Постучав три раза, скрестил руки на груди и стал ждать. Спустя пару секунд по ту сторону послышались ворчания, а затем дверь распахнулась. Поначалу женщина была полна презрения и недовольства, но, как только она встретилась со мной взглядом, ее черты разгладились.

– Мулцибе́р, какими судьбами?

– Я войду? – нетерпеливо спросил и, не дожидаясь ответа, рукой отвел женщину в сторону и зашел в каморку. Дверь за спиной захлопнулась. Хозяйка, щелкнув пальцами, издала гаркающий звук, создавая огненный шар, который клубился вокруг ее ладони, чуть потрескивал и отбрасывал тени на стены.

– Что за срочность?

А́нгельс. Хозяйка борделя, которая вот уже несколько десятилетий заправляла этим заведением. Огненно-рыжие волосы, веснушки на бледном лице, почти что белесого оттенка глаза и всегда плотно поджатые губы. Только дурак мог не догадаться, что А́нгельс – феникс, популяция которых только начала разрастаться на Аванти́не – континенте огня и пепла. Но женщина решила, что ее привлекают пороки и исполнение желаний других за деньги, вследствие чего она перебралась на Пра́нту и выстроила свою империю борделей, главный из которых располагался в столице.

– Ты выполняешь все мои приказы, А́нгельс?

– Конечно! – рвано выдохнула женщина и прижала ладонь к пышной груди. – Существа, не желающие близости, получают ночную выручку, что ты присылаешь каждое утро. А те, кто одержим подобным… сам понимаешь, им не нужны никакие злато и серебро, дай только оказаться в одной комнате с мужчиной, от которого можно напитаться. А что? Что-то случилось?

Проигнорировав вопрос А́нгельс, я спросил:

– Советники здесь?

– Да, все трое здесь. Сидят в общем зале.

– Сможешь привести их к дальней комнате в восточном крыле?

– Зачем? Как?

– Ты задаешь слишком много вопросов, А́нгельс, – раздраженно ответил я, с недовольством почувствовав, как смятение и страх медленно заполняли нутро феникса.

– Д… да, конечно, смогу. Дверь там открыта, через пятнадцать минут я проведу их туда.

– Спасибо, – уголки моего рта дрогнули, и я, пройдя мимо девушки, устремился во мрак, который был верным спутником по пути в восточное крыло.

Как и сказала А́нгельс, дверь была отворена. Я вошел внутрь комнаты и всмотрелся в темноту, которую рассеивал лунный свет. Широкая кровать из светлого ясеня скрывалась под пологим балдахином темного оттенка, крепящегося к потолку крюком. Окно в половину стены не было зашторено, прикрытое лишь магией, не позволяющей видеть то, что происходило в комнате, с обратной стороны. Многие посетители любили острые ощущения и зачастую брали девушек именно в этом месте, представляя, что с улицы могли наблюдать за ними. Лилового оттенка ворсовый ковер устилал весь пол, пара свечей, что стояли на деревянном столе напротив кровати, почти догорели.

Дойдя до середины комнаты, я щелкнул пальцами и дождался, когда магия воссоздаст подобие кресла, сливающееся с лунным светом. Не хотел, чтобы советники узнали о моем присутствии раньше времени. Несмотря на острый нюх, мужчины наверняка были пьяны до такой степени, что не сразу бы сообразили, кто перед ними – Высший или девушка, обещанная хозяйкой борделя.

Я неторопливо дошел до кресла, сел и закинул одну ногу на другую, вцепившись руками в подлокотники. Откинув голову на мягкую спинку, шумно сглотнул, дернув кадыком, и усмехнулся, почувствовав, как в воздухе отчетливо стал прослеживаться аромат возбуждения и предвкушения. Спустя минуту на лестнице послышались шаги и мужские голоса, сквозь которые пробивался женский тон, принадлежащий хозяйке борделя. От нее шло ощущение тревоги и страха, но своими разговорами она не выдавала этого. Напротив, голос феникса был полон заигрывания и неприкрытой лести, которая должна была задобрить советников.

– Почему дверь распахнута? – спросил до тошноты знакомый голос.

Секундная заминка, после чего А́нгельс щелкнула пальцами, будто о чем-то вспомнила.

– Так девушке надо было подготовиться к вашему визиту… Сами понимаете, чтобы справиться с тремя оборотнями, надо изрядно постараться, чтобы угодить таким уважаемым гостям.

Один из советников усмехнулся и вошел внутрь, следом – верные псы. В темноте я смог разглядеть их лица – тот, что разговаривал, не кто иной, как сборщик налогов, который приезжал во дворец год назад. Его каштанового оттенка волосы были взъерошены, белоснежная рубашка сплошь усеяна винными разводами и следами от помады, опьяненный, но цепкий взгляд бродил по комнате в поисках девушки. Позади него, переминаясь с ноги на ногу от предвкушения, стояли его прислужники – двое мужчин лет двадцати, в лицах которых проскальзывали общие черты – миндалевидные глаза, горбинки на носах, отрезанные мочки левого уха.

Я не дал А́нгельс зайти внутрь и, вскинув рукой, магией захлопнул перед ее носом дверь, оставив советников в комнате. Мужчины, не ожидая подобного, зарычали и оскалили зубы.

– Кто здесь?!

– Не узнаешь старых друзей?

Мой насмешливый хриплый голос заставил оборотней замолчать и сменить оскал на непонимание, отразившееся на их лицах. Усмехнувшись, вцепился руками в подлокотники и резким движением встал, выходя на лунный свет. Засунув руки в карманы штанов, я чуть склонил голову набок и улыбнулся уголком губ, встретившись глазами с недоуменным взглядом главного советника.

– Ты?

– Здравствуй, щенок.

Мужчины, что стояли позади советника, зарычали – местами на их телах начала проявляться дымчатого оттенка шерсть, зубы удлинились, комнату заполонил звук трескающейся по швам ткани. Я вскинул левую руку вперед, поразив одного из оборотней багровой стрелой в самое сердце и, отведя ее назад, вырвал сердце магией из груди. Отшвырнув мужчину в стену, наблюдал, как бездыханное тело мешком рухнуло на ковер, окрашивая его в алый цвет. Второй рукой я нарисовал в воздухе полукруг и резко перечеркнул его. Волк моментально материализовался рядом, задрал дымчатую морду и взвыл, почувствовав запах плоти. Подавшись вперед, он зарычал и заскулил одновременно, когда я дернул его за поводок и заставил изменить вектор движения на второго советника, похожего как две капли на погибшего. Оборотень, который почти что трансформировался, взвыл от боли, когда вурхэ́нгсон одним прыжком настиг его и, вцепившись зубами в глотку, вырвал кадык и заставил мужчину отхаркиваться собственной кровью. Алая жидкость фонтаном струилась из его шеи. Спустя минуту, сопровождаемую адскими криками боли, второй оборотень обмяк и рухнул рядом с мертвым товарищем.