Желания исполняются. Искусство воплощать мечты в жизнь

Николетт

Расскажу еще одну историю, позволяющую усвоить наиболее существенный из постулатов этой книги. А именно – что внутри всех нас существует Божественная искра, именуемая «Я есмь Тот, Кто Я есмь», и когда ее холят и лелеют, она способна творить ошеломительные чудеса.

В мае 2011 года, гуляя по берегу океана на Мауи, я познакомился с одной женщиной и ее 20-летней дочерью. Линда (так ее звали) узнала меня, и между нами завязалась беседа. Когда я бросил взгляд на ее дочь, Николетт, стало ясно, что девушка страдает какой-то формой паралича лицевых мышц, который исказил ее черты: мышечная деятельность на левой стороне лица, похоже, полностью прекратилась. Под воздействием внезапного импульса я протянул руку, коснулся ее лица и спросил, что с ней случилось. И последовал долгий рассказ, который я, с разрешения обеих женщин, решил изложить в этой книге, чтобы продемонстрировать на живом примере, что́ оказывается возможным, когда мы используем силу, являющуюся частью нашей внутренней сущности – именуемую «я есмь»-присутствием – ради исполнения наших Божественно ориентированных желаний.

Я пригласил женщин к себе, чтобы поговорить с Николетт об учении исполненных желаний, которое я ченнелировал и о котором писал каждый Божий день вот уже несколько месяцев. Я провел час или около того с Николетт, при этом присутствовали ее мать, бабушка и две подруги Линды. Все это время я ощущал в собственном теле, как нечто поразительное и мистическое энергетически заряжало не только меня, но и всю комнату.

К концу нашего совместного времяпрепровождения я настоял на том, чтобы Николетт провела часовой сеанс с моей подругой Кейт Маккиннон – краниосакральным терапевтом. Моя встреча с Кейт была назначена на следующий день. Я уступил этот сеанс Николетт, и далее вы прочтете два описания этого события. Первое – письмо Линды к Кейт о ее понимании всего этого переживания.

Здравствуйте, Кейт!

Я хотела рассказать вам, что до приезда на Гавайи Николетт ни сном ни духом не знала об Уэйне Дайере. Она учится в университете, поглощена своими занятиями, заданиями, работой и вечеринками и никогда не посещала его лекций и не читала его книг. Она и теперь знает о нем мало, если не считать того, что в настоящее время взялась читать «Силу намерения».

В субботу я приехала на Гавайи с мужем Гордом и сыном Джейсоном. На следующий день Николетт позвонила из Виктории. Она рассказала, что прошлым вечером у нее случился приступ странной головной боли, и теперь немеет левая сторона лица. Она не могла улыбаться этой стороной, и это ее обеспокоило. Она сфотографировала себя на сотовый, и мы посоветовали ей обратиться к врачу; ведь это мог быть инсульт или что-то в этом роде! Николетт не хотела никуда идти: у нее была куча домашних заданий, на носу экзамены, к тому же она неважно себя чувствовала. Я настаивала. Она пошла к врачу, ей назначили обследование.

Час спустя дочь перезвонила и сказала, что ей поставили диагноз: острый случай паралича Белла, причина неизвестна. Николетт назначили профилактическое антивирусное лечение и преднизон в больших дозах. Заверив ее, что жизни ничто не угрожает, врачи сказали:

– Это все, что мы можем сделать – время покажет, – и отослали ее домой.

Николетт была вне себя от горя. Мы предложили ей, если доктора не будут против, прилететь к нам на Гавайи. Врачи разрешили поездку, и во вторник она была на Гавайях.

Мы увидели, что паралич явно прогрессировал. Положение ухудшалось еще несколько дней. Я послала нашему семейному врачу фото Николетт с парализованной левой половиной лица. Он посоветовал подготовиться к тому, что, весьма вероятно, она может лишь частично оправиться… или не оправиться вообще! Более того, этот тип паралича (синдром Рамсея Ханта) может быть довольно болезненным и иметь неприятные побочные эффекты. Мы купили в аптеке повязки на глаз с полным покрытием и глазные увлажняющие капли, чтобы на левом глазу не началось изъязвление, поскольку он больше не закрывался.

Прошло около недели: ни малейшего мимического движения, ни ощущения вкуса на левой стороне языка. Нервы левой стороны лба отказали, глаз не закрывался, пораженными оказались ноздря и рот. Ей было трудно жевать. Николетт страдала от стресса, дистресса и стреляющих болей.

И тут вмешалась Вселенная: мы повстречали доктора Уэйна Дайера.

Мы провели около часа с Уэйном в его доме. Уэйн был полностью сосредоточен на состоянии разума Николетт и исцелении. Она хотела исцелиться немедленно, поскольку ей было сказано, что она обладает способностью исцелиться, но она не знала, как подключиться к целительному источнику и черпать из него. Уэйн возложил руки на ее лицо и вновь и вновь повторял одни и те же слова, пока до нее не дошел их смысл:

– Я свободна от паралича!

Мои подруги тихонько плакали, мать застыла в благоговении… Когда мы собрались уходить, Уэйн настаивал, что Николетт должна, просто-напросто обязана на следующий день провести сеанс краниосакральной терапии с его личным терапевтом. Расписание у терапевта было напряженным, но Уэйн уступил свое время Николетт.

Николетт пришла на сеанс терапии с огромной благодарностью и новым мышлением; она была убеждена, что исцелится. Но, по ее словам, одним из препятствий к исцелению было то, что она не могла полностью «отпустить и передать все в руки Божии»; скорее, ее состояние можно было описать словами «пан или пропал».

– Как же войти в состояние физической релаксации и исцеляться, когда я не понимаю, как расслабить тело?

Помню, как она выразила эти сомнения Вам, и Вы поняли, что она имела в виду. Вы спросили ее (как спрашивал и Уэйн), что происходило в ее жизни перед тем, как это случилось. Она ответила:

– Да ничего особенного… Все было нормально. Я просто готовилась к экзаменам по экономике и информатике. В это же время мне нужно было написать картину для ИЗО и сочинить к ней эссе. Моя соседка по комнате собралась переезжать, а еще я ужасно волнуюсь, не зная, примут ли меня в университет Макгилла в Монреале. Да, дел по горло, но я справляюсь.

Вы сказали ей:

– Николетт, это – не «ничего». Это очень даже много «чего». Вот мы и видим, как разум и вызванный разумом стресс может подействовать на тело. Дело в налаженной связи «разум – тело», точнее, в их разладе.

По возвращении в Ванкувер мы с Николетт обратились к врачу. Он сказал дочери, что у нее «очень умеренный» случай. Если трактовать эти слова, исходя из выражения его лица и того, что он говорил мне по телефону, на самом деле случай был тяжелый. Николетт поняла, что он имел в виду, но это ее не беспокоило, ибо, по ее мнению, она исцелялась. Затем врач принялся рассказывать о степенях выздоровления и готовить нас к тому, что на восстановление может потребоваться два года или даже больше, если восстановление вообще произойдет.

Не могу точно сказать, когда именно у Николетт наступили видимые улучшения, поскольку она почти сразу же отправилась в университет. Она уехала в полной уверенности, что дело движется. Меня удивило, что она сразу возвращается к учебе.

Но что бы я ни думала и ни говорила, Николетт лишь повторяла мне:

– Мам, ты просто не понимаешь! Ты разве не слышала, что сказал Уэйн? Я исцелена и свободна от паралича. Разве ты не слышала, как и я это говорила? Я исцелена – просто ты и все остальные в этом мире пока этого не видите!

Прошло четыре недели – и вот она свободна от паралича.

Намасте!

Линда

Слова «я исцелена» и «я свободна от паралича», которые повторяла Николетт, пусть даже физические свидетельства явно указывали обратное, могут показаться вам странными и даже абсурдными – сейчас, когда вы это читаете. Но, уверяю вас, они станут наполняться смыслом по мере того, как вы будете читать «Желания исполняются!»

Второе описание – это воспоминания Николетт, изложенные в письме Кейт Маккиннон, краниосакральному терапевту.

Здравствуйте, Кейт!

Большое Вам спасибо, что дали моей маме знать о сегодняшней радиопрограмме доктора Дайера. Мы все вместе слушали ее. Право, это просто восхитительное ощущение!

Я не нахожу слов, чтобы поблагодарить Вас за все то, что Вы для нас сделали.

Когда в первый день весны мне поставили диагноз «паралич Белла», я просто не могла двигать левой стороной нижней губы так же активно, как правой. Четыре дня спустя я не могла пошевелить уже всей левой половиной лица; у меня даже глаз не закрывался, и каждый раз на ночь приходилось заклеивать его пластырем. Я видела, как с каждым днем паралич усугублялся. Я пришла к выводу, что левую часть лица я больше не контролирую. Мне сказали, что я могу вообще никогда от этого не оправиться, а если и оправлюсь, на это могут уйти годы. Я была совершенно разбита. Я страдала.

Я познакомилась с доктором Дайером за день до вылета с Мауи. Я не знала, ни кто он, ни чем занимается. Узнав о моем состоянии, он возложил руку на мое лицо и сказал, что я обладаю силой исцелить себя. Мол, все, что мне нужно делать, – это думать о том, что я чувствую, будучи свободной от паралича. Я подумала о подруге, которая фотографировала меня за год до всего этого: на том фото у меня не было паралича – я улыбалась. Потом он объяснил, что все физическое – это репрезентация того, что начинается в разуме, в моем воображении; того, чем я хочу быть физически. Манифестация и исцеление начинаются здесь. Я начала думать о том, что если я изменю свой мыслительный процесс и буду думать только о том, чтобы войти в контакт с сознанием свободы от паралича, то со временем физическая реальность начнет отражать мой мысленный настрой. Затем доктор Дайер сказал, что он настоятельно рекомендует мне сеанс с Вами, и дал мне Ваш номер. Я позвонила Вам, и благодаря великодушию и доброте доктора Дайера Вы назначили мне сеанс на следующий день.

Сначала я испытывала трудности, пытаясь войти в контакт с мыслью о том, что я свободна от паралича, потому что он буквально лез мне в глаза. Я не могла как следует жевать, не слишком хорошо ощущала вкус, испытывала дискомфорт, произнося некоторые слова. Весь день у меня пересыхала роговица глаза, а ночью приходилось заклеивать его, увлажнив предварительно лубрикантом.

Да и голова у меня раскалывалась от мыслей. Через неделю мне предстояло сдавать два экзамена, оценки за них составляли более 60 % «стоимости» моего диплома, и мне необходимо было обеспечить себе определенный средний балл, чтобы поступить в университет Макгилла. Вдобавок мне предстояло разобраться с жилищной проблемой. Мне нужно было о стольком подумать, а тут этот паралич! Меня по-прежнему не отпускало напряжение, я продолжала фокусироваться на параличе Белла. Я не хотела, чтобы он негативно влиял на мою жизнь… На следующий день у меня состоялся сеанс с Вами.

Вы спросили меня, что происходило в моей жизни перед тем, как это случилось. Я ответила:

– Ничего. Все было нормально.

Мне казалось, что я хорошо справляюсь с распределением времени на занятия. Моя соседка по квартире собиралась переезжать – и я тоже. Я волновалась, примут ли меня в университет Макгилла. Я понимала, что внешне кажется, будто хлопот полон рот, но я не чувствовала этого стресса. Я даже, помню, думала, что могла бы выдержать и бо́льшую нагрузку.

Вы сказали мне:

– Николетт, это – не «ничего». Это очень даже много «чего». Вот мы и видим, как стресс вредит телу. Дело в налаженной связи «разум – тело», точнее, в их разладе.

Я легла на кушетку, и исцеление началось. Вы начали с того, что возложили руки на мои лодыжки. Вы задавали моей маме вопросы о том, где мы живем и т. д. Это помогло мне почувствовать себя комфортно: ведь я никогда не слышала о таких сеансах и уж тем более не представляла, что буду в них участвовать. Я начала размышлять о том, как сделать этот сеанс как можно более благотворным. О том, что говорил мне накануне доктор Дайер, и о том, что читала в статье Аниты Мурджани о ее опыте клинической смерти. Я постоянно повторяла себе: «Я свободна от паралича», – и думала о своей годичной давности фотографии, на которой я улыбаюсь.

Вы спросили меня, нравится ли мне океан, и я ответила:

– Да.

Вы велели мне вслушиваться в шум волн, набегающих на песок пляжа. Помню, как слышала успокаивающие звуки океана и глядела в белый потолок. Когда я на него смотрела, мне казалось, будто тело онемело, и я больше не чувствовала Ваших рук, которые теперь касались моих голеней. Добравшись до ребер в моем левом боку, Вы спросили, бывают ли у меня боли в желудке. Я объяснила, что желудок у меня ужасно болит всякий раз, как я что-нибудь съем, но я думала, что боли вызваны лекарствами от паралича, которые я должна была принимать. Однако лекарства я закончила принимать неделю назад, а желудок по-прежнему побаливал. Вы сосредоточились в районе моего желудка и ребер. Я продолжала смотреть в потолок. Я начала ощущать давление прямо под ребрами, но не была уверена, следует ли мне что-то сказать. Тогда вы сказали:

– Если почувствуешь где-нибудь давление, дай мне знать.

Я тут же ощутила большее давление и сказала об этом. Я продолжала смотреть в потолок, и он вдруг начал менять цвет. Вы спросили:

– Если б эта боль имела форму, то какую и какого цвета?

Я ответила:

– Желтый овал.

– А есть ли у него какое-нибудь имя?

Мне ничего не пришло на ум.

– Поэтому, – сказали Вы, – мы будем звать ее желтым овалом. А работает ли этот овал вместе с тобой?

Я ощущала, что он работает против меня, и сказала об этом. Вы ответили:

– Это нехорошо.

И я, помню, мысленно согласилась.

Вы велели мне поговорить с желтым овалом и спросить, сможем ли мы работать вместе. Я так и сделала. Затем спустя пару секунд я почувствовала, как он ушел. Ощущение было такое, будто овал рассыпался на миллион осколков, летавших повсюду вокруг моего тела, и я стала едина с ним. Я ощутила состояние полнейшей релаксации. После этого опыта я бы сказала, что Вы помогли мне осознать, какую власть я имею над своим телом. Вы помогли мне наладить общение между разумом и телом. Я поняла, что мой разум и тело суть одно.

Помню, как слушала шум волн и постоянно повторяла себе:

– Я свободна от паралича.

Вы добрались до моей головы. Я ощущала Ваши пальцы у самого основания своего позвоночника, в верхней части шеи. Мне показалось, Ваши руки задержались там на некоторое время. Потом я ощутила, как мои ягодицы касаются поверхности, на которой я лежала. Мне показалось, будто то, что все это время причиняло мне такой дискомфорт, покинуло мое тело. Я глубоко вдохнула; явственно помню, как воздух с необыкновенной легкостью вошел внутрь. Я ощущала связь со своим телом, чувствуя, как свободно входит в него и выходит из него воздух.

Затем вы сосредоточились на левой стороне моего рта и несколько минут держали пальцы у основания верхних коренных зубов с левой стороны. Затем вы коснулись левой части моего лица. Я была расслаблена и удерживала в мыслях образ себя улыбающейся. Я раскрылась навстречу представлению о том, что Вы сыграете роль катализатора в моем исцелении. Вы спросили:

– Какое слово поможет тебе исцелиться и какой цвет ему понадобится?

Я нашла слово «чувствую» и светло-голубой цвет для него – и повторила это Вам.

Вы попросили меня почувствовать Вашу руку на моем лице и представить, что мое лицо – это губка, впитывающая Вашу энергию. Я представила, как эта светло-голубая губка сокращается. Я действительно чувствовала Вашу руку на лице. Я видела эту губку в своих мыслях и повторяла себе:

– Я свободна от паралича.

Я пребывала в состоянии полной релаксации, воображая эту губку, чувствуя Вашу руку и слушая океанские волны. Я чувствовала себя единой со своим телом, чувствовала себя властной над ним, чувствовала, как я улыбаюсь, свободная от паралича.

Мне показалось, что Вы держали руку на моем лице около пяти минут. Однако мое представление о времени в процессе этого сеанса могло быть и неверным. Затем Вы сняли руку с моего лица, и я открыла глаза. Вы смотрели на меня сверху вниз и спрашивали меня, как я себя чувствую. Я не помню, что ответила, хотя ощущала полное расслабление и сознавала, что происходило в моем теле и вокруг него. Помню, как Вы велели мне скрипнуть зубами с левой стороны рта и спросили, не случалось ли чего-нибудь с моим лбом (я ударилась им о крышу машины за день до того, как лететь на Гавайи). Помню, как Вы сказали мне, что те методы, которые я обычно применяю, чтобы расслабиться, теперь следует применять активнее, потому что именно в эти моменты происходит исцеление.

Весь остальной сеанс прошел для меня как в тумане. Под конец я почти ожидала, что смогу физически улыбаться без всякого паралича, но, когда у меня ничего не вышло, я немного разочаровалась. А потом, через считаные минуты после того как мысль о разочаровании вкралась в мой разум, в него хлынули другие мысли – целительные. Надев туфли, которые сняла перед сеансом, я обратила внимание на странное ощущение в теле – физическое ощущение: что-то определенно изменилось. Я ощутила покой. Я понимала, что с моими страданиями покончено. У меня больше не было физического ощущения дискомфорта. Я ощущала возбуждение и наполнявшую меня энергию. Я понимала, что исцеляюсь, – я знала это.

Следующие несколько недель я думала о том, что Вы говорили: что исцеление происходит в моменты релаксации. Поэтому всякий раз, как мои чувства заговаривали со мной, убеждая, что у меня по-прежнему лицевой паралич (например, когда я не могла как следует произнести некоторые слова), я думала о светло-голубой губке и ощущении Вашей руки на моем лице. Всякий раз, думая об этой губке, я переношусь в полную релаксацию, и страдание и дискомфортные ощущения внезапно исчезают из моего тела. Я слышу звук волн, заглушающий то, что говорят мне мои органы чувств, и в моем разуме остается только картинка меня улыбающейся. Уезжая с Мауи, я увозила с собой всепоглощающее чувство и образ исцеления. Я свободна от паралича, я свободна от паралича, я свободна от паралича!

Николетт

У меня была запланировала лекция в Канаде, в зале Jubilee Auditorium в Калгари, провинция Альберта, примерно через 10 недель после встречи с Николетт. Линда позвонила мне, чтобы сообщить, что ее дочь совершенно здорова, и этот опыт полностью переменил ее жизненную миссию.

Я позвонил Николетт, и она рассказала мне, как это замечательно, что уже в 20 лет она узнала, что внутри нее существует это изумительное «я есмь»-присутствие и что ее обуревает желание рассказывать всем об этом глубинном открытии. Я пригласил Николетт и ее мать в Калгари поделиться своими переживаниями с несколькими тысячами человек, перед которыми я должен был выступать. И, разумеется, она это сделала.

За считаные минуты Николетт загипнотизировала аудиторию, представляя собою живое, из плоти и крови свидетельство того, о чем я в тот вечер говорил. Сходя со сцены (зал стоя приветствовал ее овацией), она протянула мне открытку, на которой были напечатаны два фото (см. вкладку). На одном мы – Николетт, Линда и я – на Гавайях, левая сторона лица Линды парализована. На другом – улыбающаяся Николетт в красивом платье, свободная от паралича – и на ее левом плече отчетливо видна сфера! Надпись на открытке гласит: «Исполненное желание. С любовью – Николетт и Линда».

Продолжая читать эту книгу, создание которой было для меня таким чудесным путешествием, знайте, что никакой моей заслуги тут нет. Я вспоминаю фильм 1977 года «О, Боже!» (Oh, God!), где Джордж Барнс, исполнивший роль Бога, сказал нечто в том смысле, что если вы хотите чуда, то попытайтесь создать из ничего рыбу. Только «я есмь»-присутствие способно на это.

Я полностью признаю это присутствие и призываю вас понять, что у вас тоже есть к нему доступ. Сделайте это – из ничего!

С любовью,

Уэйн Дайер