Перемены к Лучшему

Примирение или прощание?

«Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать». Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц»

Тайлер-Понд проснулась рано утром, за час до будильника, что было не свойственно для неё обычно. Сегодня она уверенно решила действовать. Нужно было собраться, а посему разноглазая мгновенно встала с кровати и принялась приводить себя в приличный вид. Волосы помыла новым шампунем, как положено, дважды, затем нанесла бальзам и расчесала. После ухода за волосами принялась ухаживать за своим лицом, которое сутками скрывает от всех, чтобы не слышать комментарии. Нежные руки наносили на лицо разные мази и крема, предварительно снимая перед этим пирсинг на носу, в губе и следом нанося легкий макияж, от чего лицо было больше похоже на бледное, словно труп невесты, ведь разноцветные глаза утопали в черном омуте на веках, но чуть позднее та добавила белым карандашом блики на глазах, якобы имитируя звездное небо. Затем Джи надела на себя брюки черные и белую рубашку с жабо и рюшами, поверх жилетку строгую черную с нагрудным карманом и берцы.Маска была легкая, тканевая, челка убрана заколкой. После всех манипуляций с внешним видом у преподши оставалось около получаса перед занятиями. Это время девушка потратила на записи учительского учета, отметки, планировку занятий и темы для домашних работ. Стоит учитывать, что еще месяц ученики могут приходить в интернат и обустраиваться, так что темы должны быть простые и понятные для тех, кто вообще не имеет знаний о науке астрономии.

Завтрак космодвинутая пропустила, лишь сделала себе кружку чая и забрала стакан с собой в кабинет, чтобы на каждой перемене выходить доливать себе. Через пару дней на почту должна прийти посылка килограмм на 30 с товарами для интерната, кабинетов и личной комнаты Джи. Она потратила на это свои последние деньги, а первая зарплата только в следующем месяце, благо столовая общая бесплатная, отдельная плата только за то что не входит в обычное меню дня. Контакт с охранником налажен, а значит, можно будет загрузить все в машину, а не тащить на себе. Сегодня у неё было 4 урока, на них она не загружала детей, а вызывала доверие, знакомясь, играя в «Правда или ложь» с фактами научными, дети начинали относиться к преподше доверительно, это её успокаивало, ведь ей надо было закрепиться в статусе хорошего учителя. В дальнейшем у неё в планах большая карьера и счастливая жизнь.

Учебное время окончено, еще час космодвинутая провела в своем кабинете, заполняя журналы классов, а также расписываясь в бумагах для Густава, ведь директор требовал еженедельного отчета по успеваемости программы, а это только начало учебного года. Дальше будут собрания, праздники, письма в город и разные мероприятия спортивные. Учительский состав к этому уже успешно готовился на собраниях в перерывах или в выходные. После трудоемкого мозгового штурма журналы были собраны и отнесены в учительскую. Следом ноги побрели обедать, если быть точнее, то это первый прием пищи уходящего дня в обеденное время. Там собирались и проводили половину свободного времени многие ученики интерната, а новенькие собирались в свои компании и знакомились. Джина взяла себе на обед булочку с яблоками, новый чай в размере нескольких кружек и небольшую порцию картофельного пюре с сосисками. Мест оставалось мало, буквально несколько свободных столов, и то пара из них принято считать чисто учительскими. За такой стол и села Тайлер-Понд, но её уединение длилось недолго. К ней подсел высокий белокурый парень с двумя подносами, полными еды.

– Здравствуйте! Приятного аппетита, я тут присяду? А то боюсь, не донесу. – Сказал резко юноша, уже расставляя на столе приобретенные порции. Вид у него был голодный, вероятно, он только после урока физкультуры. Джинджер была в шоке от наглого мальчишки, но ничего не сказала, всё же он был вежлив.

– Здравствуй, эм.., спасибо тебе тоже.. – Видела она его не в первый раз, лик белокурого парня ей очень хорошо был знаком. А также она всё ещё не понимала, как блондин мог съесть столько один, но тарелки очищались одна за одной, так что еще и пару кружек чая понадобилось отдать, чтобы не ходить снова, да она и не хотела, всё же аппетит даже на булочку с трудом дался.

Ганс с огромным удовольствием за минут пятнадцать уплел всё, кроме десерта, ибо сладкое на потом!

– Простите, что не представился, мисс.. – Он посмотрел на девушку и тут же поправил свою речь, ведь на пальце было кольцо.. – Миссис преподавательница, я Ганс. Ганс Саморфельд, приятно познакомиться, а вас как? – сказал он, допивая третью кружку чая, которая уже остыла.

Джинджер подняла одну бровь и поправила маску на лице, предварительно убрав пряди. – Мисс, не миссис. Моя любовь бросила меня, а кольцо лишь в память.. – С этими словами нервы дали о себе знать, и она начала крутить кольцо на пальце..

– Приятно познакомиться, юный Саморфельд, я Джинджер Тайлер-Понд, преподавательница астрономии. – Хоть она и улыбнулась, этого не было видно, так что Джи лишь вставила заранее заготовленную трубочку в чай и начала его пить, молча пододвигая булочку мальчику.

Ганс кивнул в жест благодарности и быстро начал съедать десерт, которым его угощали. Мальчика заинтересовала учительница астрономии, так что, закончив с десертом, он задал вопрос.

– Мы с вами раньше не виделись? Вы мне знакомы.. – Парень стал внимательно осматривать цветные волосы и лицо девушки напротив, силуэт в памяти был свежий, но Ганс решил всё же уточнить.

– В прошлом дет. доме я училась с вами, – ответила она и начала вставать со стула, дожидаясь, когда он пойдет за ней, что и произошло.

Посуда осталась на столе, работники прибегут потом, а эти двое молча пошли рядом, говоря о своём, вероятно, о прошлом детском доме, в котором они были.. Ганс с огромным удовольствием следовал за Джиной, ведь он её знал, а значит, он не один.. И тут его озарило..

– Один.. Одна.. Вы одна? Амелия? Но как? Вы расстались? – Чуть ли не на крик перешел он. Но они уже дошли до комнаты, подписанной «Земля обетованная влюблённой в звёзды», куда оба зашли и сели друг напротив друга.

– Мы расстались, да… Она ушла, ты помнишь… Но она ждет… Я видела её документы, слышала песню нашу, и ты мне кое в чём поможешь, Ганс… Я рада, что теперь мы заобщаемся. – Космодвинутая самодовольно улыбнулась и начала рассказывать что-то мальчику, который внимательно слушал, затем несколько раз открывал рот и что-то зарисовывал. Во время разговора Ганс отвернулся. Белокурый несколько раз просился покурить, поняв, что они в целом ровесники, за что получал оплеухи…

– Не смей такое спрашивать, я препод как-никак! – грозно говорила она, хотя ничего более она не могла сделать. Время шло медленно… Или быстро… Или не шло вообще… Они не понимали, да им и неважно было… Главное – план по примерению, который сейчас они обсуждали.

Космодвинутая посмотрела на белокурого и поправила свою маску, закрыв после дверь на ключ и повесила его обратно на шею. Она не дотягивалась до плеча Саморфельда головой, ученик был выше учителя, учитывая их рост преподша – 150 сантиметров, а ученик – 180…

– Как же он подрос за лето… – подумала Джина, ведь еще в том учебном году они бегали наравне, могли носить один размер одежды. А сейчас парень окреп, стал выглядеть крупнее и статнее.

Дойдя до лестницы после длительного разговора и зарисовок, те распрощались объятием. Достаточно близким, чтобы держать границу учитель-ученик, и при этом теплые, ведь они старые приятели. Время было вечер, а значит, можно прогуляться и отдохнуть. Джина вновь поправила маску и подошла к окну в коридоре, дабы его открыть, но увидела внизу курящую ученицу, так что, открыв для проветривания помещения, Влюбленная в звезды произнесла последние слова и пошла по своим делам.

– Ганс, у меня дела, думаю, мы потом еще поговорим… – спокойно произнесла она, на что в ответ услышала:

– Да, мисс Тайлер-Понд, я вас услышал. – И подарил ослепительную улыбку.

Ганс ответил Джине, понимая, что на него не могут тратить так много времени, и вышел в открытую дверь, всё же ему стоит еще изучить весь интернат и преподавателей, а также завести друзей. Он прибыл сюда вместе со всеми, но провел все дни около медпункта, сдавая анализы и находясь под наблюдением.

– Найду любую дверь, и если там кто-то будет, познакомлюсь! ХА! – Во время мыслей глаза стали хитрыми, а улыбка стала шире. Эта идея показалась ему гениальной, и Ганс исчез из поля зрения.

Саморфельд пришел на этаж обучающихся и решил стучать в двери, всё же… Делать ему больше было нечего… Сперва он постучал в одну дверь… Она была обычной, неприметной, белой… Но там не ответили… Постучав в другую, ему крикнули: «ПОШЛИ ВОН! Я ЗАНЯТА!» – из-за чего ему стало немного грустно… Лучистое Солнышко постучал в очередную дверь, за которой слышал движение. Там явно кто-то был… Стук первый… Второй… Молчание… Но Ганс был уверен, сейчас ему ответят… Его аккуратное личико было сейчас огорчено, он чувствовал себя одиноко и незащищенно… Словно его снова бросили все друзья… Однако их у него нет, несмотря на его доброту и приветливость.

Джинджер спустилась по лестнице, немного спотыкаясь и вечно убирая с лица волосы. Влюблённая в звёзды вышла из здания явно злой. Ей не нравилось нарушение правил. Хотя на улице было холодно и курение она понимала, но хотя бы не под окнами. Та завернула за угол, потом еще один и столкнулась с девушкой довольно приятной внешности. Она помнит её на своих уроках, девушка хорошо отвечала на вопросы.

– Ну… Здравствуйте, юная леди. И что это мы тут делаем?! – Вопрос был строг и груб, голос твёрд и жесток. Сейчас всё зависело от поведения девушки, либо её простят, либо она потерпит наказание, которого Джине не хотелось бы выдавать, но, увы, ситуация ей не нравилась. – «И как охрана это допустила?!» – Подняв одну бровь, она снова поправила маску и глубоко вдохнула, сложив руки на груди крестом.

Кара подняла одну бровь и потушила сигарету об руку, оставив ожог. Но девушка привыкла наносить себе увечья, от такой махинации на лице ни одна мышца не дрогнула. И выкинула окурок в мусорку.

– Да-да. Бонжур. То есть тут курить нельзя? Оху… – Она кашлянула в руку. Еще 3 буквы, и ей была бы 3,14зда. – Офигеть, куда я попал? – Она говорила о себе в мужском роде. Эта тётка в маске её смешила. Сначала нахамила, а сейчас стоит перед Тайлер и пытается вести себя нормально. Что выходит ужасно.

Джина оглядела девчонку с ног до головы. Хотелось бы показаться строгой и вести себя подобающе, но слишком уж понимающей была её голова, чтобы спускать с рук такие ошибки.

– По факту нельзя, но я из тех преподавателей, которые разрешают курить, хотя прошу делать это не под окнами. Я не так уж и старше вас, но имею уважение. Курите, миледи, в следующий раз у забора, окей? Там специальная будка есть и зона, – голос стал спокойнее, она понимала, что лучше общаться культурно с учениками. – Прошу простить меня за грубость.

Цветноволосая поклонилась немного в знак извинения и сверкнула своими разноцветными глазами. Руки опустились в карманы, но волосы, лезшие в лицо, так и говорили: «УБЕРИ НАС, МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ТЕБЕ УДОБНО ТАК, НО УБЕРИ НАС ИЛИ ПОСТРАДАЮТ ГЛАЗА», хотя, возможно, это был внутренний голос, и речь была совсем не о волосах.

Перед Карой давно не просили прощения, обычно ее шпыняли или получали от нее кулаком. Да и вроде сама училка была не такой уж противной, раньше за грехи девочке доставалось нехило. И линейкой по рукам железной, и ударить могли. А здесь вежливое обращение, и на самом деле Астрономичка интересно ведет уроки.

– Ничего страшного, я в следующий раз буду у забора. Всё равно этот угол здания воняет и течёт, там хоть будет где присесть. Кстати, задания сегодня были у вас интересные, я даже не уснула. – Говорить приятные вещи ученица не умела, но старалась. Всё же надо уметь относиться к людям так же, как они к тебе. Джинджер явно стало тепло на душе от слов ученицы, всё же люди меняются.

– Если у тебя есть время, могу предложить тебе посидеть на заднем дворе, побеседовать… Иногда даже преподам нужны новые друзья… – произнесено это было скромно, даже как-то по-доброму и родному тепло… Словно старой подруге, а после слов напряжение вокруг девушек спало. Ветер немного обдувал, а потому долго стоять на одном месте имело риск заболеть. Темноволосая покраснела из-за добрых слов.

– Мне никогда такого не говорили. Да. Я не против…

Это всё ново для Кары. Обычно её считают монстром, который может убить одним только взглядом. Но сейчас она начала таять. А чешуя отпадать. «Черт, что со мной», – думала про себя Кара, но, приняв это как вызов, она смирилась и начала улыбаться, показывая, что готова к разговору.

Увидев покраснение, Джинджер сверкнула глазами и пошла в сторону двора… – Тогда не отставай от меня, если не хочешь, чтобы я казалась странной и вела монолог. – От своих же слов та немного рассмеялась…

Ученики уже не удивлялись странностям преподавателей, всё же у каждого свои тараканы на уме, у кого больше, а у кого меньше… По пути взгляд падал то на девушку, то на небо, на котором были невероятно красивые оттенки, быстро набирающие яркость… Закат имел свой шарм, а воздух становился холоднее… Теперь небо горело приятными оттенками рыжего, розового, белого и голубого, что заставляло вспоминать о лете и прекрасном времяпрепровождении…

– Извините, а сколько Вам лет? Вы слишком молодо выглядите для преподавателя. – Своеобразный комплимент в сторону Джинджер.

Вспомнив, что было в доме с семьёй, частые побои, маты, кровь, побеги из дома… сейчас это все забывалось. Ветер дул в личико девушки. Огромные карие глаза смотрели на небо. Лоулайт смотрела на девушку и улыбалась. Почему же рядом с ней так легко?

– Вопрос для девушки не самый хороший, у девушек не стоит такого спрашивать, но нам не важно. Чисто между нами… Мне 19, но я скрываю это… – Джи хихикнула, что ее удивляло. Максимум у нее была улыбка, а тут смешок, причем непритворный.

Ученица шла рядом, рассматривая небо, а потому преподавательница шла осторожнее, чтобы та не споткнулась и не упала, пока не смотрела под ноги. Так они и дошли до заднего двора, где росло много фруктов на деревьях и была небольшая беседка.

– Предлагаю сесть там и поговорить… – затем рука медленно потянулась к штанам в поисках пачки сигарет, а нащупав, соответственно, длинные пальцы, достали одну из мятной пачки и зажигалку с наклейкой анархии заодно…

Девчонка, не глядя под ноги, шла за той, что была в маске. Завидев, как та достаёт пачку сигарет, удивление вылезло на лице кареглазой, и хотелось уж что-то сказать, но воздержалась. Вот именно сейчас девушка готова быть искренней впервые и впервые высказать, что на душе.

Но всё же было желание остаться одной и поплакать, выплакать всё, что копилось годами, все обиды и оскорбления в её сторону. Именно выплакать, а не рассказывать. Завтра начнутся её первые занятия, а не ознакомительные посещения, поэтому девушка волновалась. Ветерок развивал волосы, которые были забраны в хвост, и создавал приятную волну на волосах.

Присев в беседке, Джинджер закурила и снова через маску… Ей не хотелось снимать её никогда… Лишь в одиночестве… Но в одиночестве она бывала редко. После первой тяжки она перевела взгляд на девушку.

– Что у тебя на душе? Я вижу твою грусть и хочу помочь, поговорить… Расскажешь, если не секрет? – Голос был расслабленным, добрым, приятным… Возможно, если бы этот голос пел колыбельную, можно было бы уснуть через минуту, но для сна рано. Дыхание тоже было спокойным, а непослушные волосы так и летали во все стороны, вытанцовывая танго с дымом от сигареты, которая тлела на ветру всё быстрее… Тяжка вторая… Задержка воздуха… Она закрыла глаза, а после выпустила дым… В голове появились переживания, но о чем? Какое-то чувство внутри говорило, что где-то кому-то сейчас очень плохо и больно. Но кому?

Из уголка глаз ученицы потекли слезы. Можно было сослаться на ветер, а можно было излить душу. Хотя… ссылаться на ветер будет лучше, чем излить душу и выговариваться. Кара распахнула глаза (казалось бы, куда ещё шире) и посмотрела на девушку.

– Нет. Всё хорошо. – Ага. Конечно, всё хорошо. Всё просто замечательно, что аж плакать хочется. Были бы это слёзы счастья, не приходилось бы врать.

Джинджер увидела слезу у девушки и потянулась к ней, чтобы вытереть её. Кожа у юной леди была холодной. Возможно, как и часть сердца, но это лишь от одиночества, которого сейчас она больше не ощущала. Вытерев с щеки Кары слезу, Джи выпустила в небо пару последних колец дыма и потушила сигарету об маску, метко закинув бычок в урну, а после начала гладить по щеке девчонку, садясь ближе.

– Мне можно рассказать всё. Я не такая уж и старая, чтобы не понимать боли внутри. У меня у самой в душе кладбище, которое неизвестно никому.

– Нет. Всё хорошо. Правда. Это ветер. – Кара обняла девушку в ответ. Это ощутимое тепло другого человека, которое не получала очень давно. – Не стоит. Я всё понимаю, но это ветер.

Раньше девушка раздвигала ноги перед всеми, а все её трахали. На этом она и зарабатывала. Но только три раза ей удалось провернуть эту авантюру, а дальше она ушла, лёгкие деньги не принесли счастья и не успокоили душу. Лишь сильнее искалечили.

Интернат для искалеченных душ. Для душевнобольных инвалидов. Каждый, чьи документы были направлены сюда, знал – это последняя точка. Дальше некуда. Либо они доучатся тут, либо они умрут в лесу, в тюрьме. В крайнем случае криминалисты отыщут их в мешках на помойке. В чьи глаза ни глянь – каждый хранил свои тайны, своих демонов, и каждый был грешен. Заслуживают ли они все прощения? Любви? Или проще кончить на конченых?..

– Как скажешь, Кара. Я не люблю лезть под кожу. – Джи обняла её в ответ, гладя по волосам. Зеленый глаз снова начинал выглядеть устрашающе, пара капилляров снова лопнули, и космодвинутая поняла это по сухости в глазу.

Протерев его ладошкой, ничего не прошло, так что пришлось тряхнуть головой, чтобы волосы упали, скрывая его, а синий глаз оставался по-прежнему неимоверно глубоким, морским, словно сейчас там появятся волны и можно будет в нём тонуть хуже, чем в море.

– У вас шикарные глаза.

Кара смотрела на влюбленную в звезды, изучала взглядом. И только она хотела излить душу, но вот… Черри уже орала её имя из окна комнаты. «Сучка мелкая», – подумала про себя Кара. – Холодает, думаю, стоит направиться к корпусу. Она встала с места и решила подождать собеседницу. Сняв с себя толстовку, она накинула её на плечи учительницы: «Простынете».

Толстовка пахла сигаретами и духами… Нет. Не теми сладкими, как обычно у всех девочек, а шикарными духами, которые пахли почти как мужской одеколон с нотками лимона и сосны.

Джинджер внезапно смутилась от порыва нежности ранее бойкой ученицы, но ей было приятно, потому та встала и пошла рядом, обнимая девочку, тем самым грея её.

– Гетерохромия – это болезнь, в этом ничего хорошего нет, увы… Но спасибо. Да и тебе бы самой не заболеть. – С последней фразой она прижала девочку к себе крепче, и они направились к главному входу, попутно рассматривая прекрасные переливающиеся оттенки неба, которые невероятно манили…

Там же на лестнице они и разошлись. Осень не сильно радовала своей теплой погодой, но депрессией ещё не веяло. Зайдя в здание, Джина уже решила начать действовать по своему плану, который ранее обдумывала с Гансом. На этих мыслях начала подниматься по лестнице, ей было страшно и волнительно. Шаг… Второй… Пятый… Восьмой… Десятый… Дверь… Ручка… Шаг внутрь… Шок…

На полу лежала Амелия, вся в крови, Джи быстро хлопнула дверь за собой и побежала к девушке. Положив её голову на свои колени, она начала её гладить и успокаивать. Амелия сперва не понимала, что происходит, её паническая атака не могла даже дать одного шанса вернуться в реальность, но попытка не пытка. Пока истеричку гладили, постепенно салфетками с неё вытиралась кровь. Ковер и пол можно будет помыть потом, сейчас это неважно. Лишь спустя время удалось привести её в чувство. Вернувшись в себя, красноволосая увидела перед собой совершеннолетнюю в маске… Это была та, с кем пришлось пройти через многое в прошлом интернате, та кто её спас… Но Ами не поверила этому…

– Джи? Джина, это ты? – вставая на колени, произнесла Уильямс, не смыкая губ.

Не отводя глаз с аловолосой… Цветноволосая лишь шёпотом ответила:

– Да…

Они наконец увиделись… Спустя столько времени… Сколько прошло? День? Неделя? Месяц?.. Нет, почти три… После того, как Ами собрала вещи, они больше не общались. А сейчас они вместе… В одной комнате… И это непередаваемые ощущения… Руки Ами тянулись к маске Джины, но она не сопротивлялась. Никто не смел прикасаться к её маске-противогазу, кроме одной единственной… Бесстрашная сняла маску с девушки и начала рассматривать лицо, по которому так скучала. Ей не верилось, что сейчас всё это на самом деле, это не сон, а явь… Руки потянулись к самому лицу, ей хотелось ощутить тепло, всю нежность, которой ей так не хватало. После руки начали обводить какие-то символы и узоры на щеках среди шрамов, а маска упала к ногам… Она и ранее смотрела на лицо, что всегда скрывалось. Но никогда не позволяла о нём говорить, это был их уговор. Все линии, черты лица и каждый изъян, за который было стыдно.

Джина приложила свои руки к рукам ученицы, давая понять, что это правда и сейчас они на самом деле вместе. После этого её руки поползли вдоль рук, которые её касались, переходя к щекам, обводя вокруг рта и спускаясь вниз, к шее… Маленькой, хрупкой шее, которая манила взгляд. Взор начал опускаться ниже, прорисовывая в сознании каждый миллиметр этого момента. Амелия тоже невольно начала тянуться к лицу и губам Джинджер, ей хотелось получить поцелуй. Глаза невольно начали закрываться, а дыхание стало тяжелее, монотоннее… Она боялась отказа, который могла получить из-за своей ошибки… В паре сантиметров от лица Джи она остановилась, ожидая действий от преподавательницы…

Разноглазая лишь улыбнулась и, убрав руку с шеи, положила её на волосы, на затылок Ами, а через мгновение прильнула к губам, страстно целуя. Не рассчитав силы, те упали на пол, Джи оказалась сверху, а закончив с поцелуем, Влюблённая в Звёзды наклонилась к уху лежащей под ней и сказала шёпотом:

– Жду тебя у себя через десять минут. Нам есть о чём поговорить.

Амелия прибывала в шоке и наслаждении от поцелуя, который в мгновение взбудоражил всё её тело, а после проводила взглядом Космодвинутую. Её голоса подали ей знак, что сейчас самое время для злости.

– БЛЯТЬ! ТЫ СЕРЬЁЗНО?! Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ, СВОЛОЧЬ?! ЗАЧЕМ ТЫ ТАК?! – заорала она вслед уходящей, а после начала переодеваться в пижамный костюм, надела мягкие тапочки и, захватив маску, начала подниматься на этаж преподавателей. Отбой уже прозвучал или нет… Кого волновало это? Явно не эту бунтарку, да и у неё будет отмазка: её позвала к себе мисс Джинджер…

Джинджер в это время уже сидела на краю кровати с открытым окном и курила сигарету, делая глубокие и долгие затяжки. В ней тоже бушевали эмоции, которые надо было скорее выплеснуть. В комнату вломилась Амелия Уильямс, почти выбив дверь ногой, а следом с матами в космодвинутую полетела её маска, выбившая с рук сигарету ровно в окно. В ответ Джи лишь усмехнулась и убрала волосы за уши, открыв лицо для возлюбленной. Почти никто не видел её улыбки уже несколько лет, лишь догадывались о ней, а для этого человека улыбка готова была сверкать ежедневно. Бросив маску к остальным, цветноволосая подошла к девушке в дверях и, взяв её за руку, повела к кровати, повалив на неё, а после забралась сверху. Амелия ждала этого очень долго, потому даже возмущалась таким резким событиям, в голове голоса твердили лишь две вещи: «Люблю и ненавижу». Когда разноглазая впилась снова страстно в губы Ами, та начала сопротивляться, но недолго, она поддалась чарам той, что была сверху, что было даже приятно. Холодные и тонкие пальцы девятнадцатилетней рисовали узоры на спортивном телосложении Амелии, не пропуская ни одного миллиметра, губы скользили по туловищу, от уголков губ до бёдер, через ключицы, рёбра, подтянутый живот и в обратном направлении. Постельное белье разлетелось по всему помещению, но было важное условие – не спалиться. Ведь их союз являлся незаконным по правилам морали.