Когда Рем вернулся, Коул был дома. Он сидел на кухне со стаканом виски, хихикая над чем-то в своем телефоне.
Рем приземлился напротив.
– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил брат.
– Нет. Я хочу понять, почему я должен слушать очередные сплетни о твоих похождениях от Шайлы, когда у меня и без того куча хлопот.
– Шайла – тупая сука, – ответил Коул спокойно. – А мои похождения никого не касаются.
– Нет, касаются, Коул, касаются! Твой брат умирает, а вся резервация только и гудит о том, скольких девок в борделе у Шайлы ты перетрахал за ночь!
– Надо полагать, если я перестану трахаться, Дэвиду станет легче? – Коул снова сделал глоток.
Рем тяжело вздохнул.
Ему не стоило срываться на Коула, потому что он был прав. Ничто не изменит ситуацию. Дэвид умрет, это неизбежно, и если они будут грызться друг с другом, то не останется ничего, за что стоит сражаться.
– Как он? – спросил Рем после долгой паузы.
– Так же. Линда осталась с ним. Ты узнал что-нибудь от ведьмы?
– Она свихнулась. Утверждает, что мне нужно найти истинную пару, тогда у Дэвида будет шанс выжить.
– Старая коряга, – рыкнул Коул. – Она ненавидит нас. Кстати, о людях. Одна тут шастала сегодня по территории.
Рем посмотрел на брата.
Им в резервации приходилось сотрудничать с людьми – закупаться продуктами, вещами, средствами гигиены. У них были свои поставщики и связи. В стае этим обычно занимался Дэвид, но теперь без него все могло скатиться в самую задницу. Это была необходимость. Людям нужны были деньги волков, волкам – их товары и ценные знакомства. Просто сотрудничество, деловое и вполне легальное.
(Почти все – легальное. Бордель Шайлы не в счет. Рем закрывал на это глаза, потому что девицы сами рвались туда на работу, и Шайла приносила хорошую прибыль стае).
Но был и другой тип людей. Самые ненавистные. От таких Рема всегда тошнило.
Любопытные. Те, кому просто хотелось. Просто залезть на чужую территорию, в чужой мир, потрогать тут все, осмотреть, истоптать, пропитать своим запахом, оставить следы. Такие пролезали тайком в щели в заборах, крались, оглядываясь, а увидев волка, бежали, куда глаза глядят, вопя на всю округу.
Трусливые, мелкие, жалкие людишки.
– И где она? – спросил Рем, чувствуя, как злость закипает внутри.
Коул кивнул наверх.
– Запер в твоем кабинете.
– Спасибо, – Рем хлопнул брата по плечу и стал подниматься по лестнице.
* * *
Отец научил их – не все легенды правдивы. Мы должны верить в то, что видели своими глазами. Обмануть, рассказать небылицы может каждый – в том числе член семьи. Худшее, что ты можешь сделать – загореться беспочвенной надеждой.
Рем не надеялся и не верил. Он знал, что Кларисса и ведьмы из ее ковена всегда были лгуньями. Они готовы были лгать и изворачиваться, чтобы получить желаемое. Они обладали достаточной силой, чтобы настраивать стаи и целые подвиды волков друг против друга. И всегда оставались в стороне, когда случалась война, когда оборотни начинали перегрызать друг другу глотки.
Если бы Рему дали волю, он бы лично сжигал таких, как она.
Едва он открыл дверь кабинета, густой человеческий запах опутал его с головы до ног. Ему стоило сразу понять, что что-то не так. Да, люди имели специфический запах, который улавливался оборотнем за версту. Но на этот раз это было слишком оглушительно.
Запах девушки и, главное, ее эмоций, вцепился в глотку, впитался в кожу, потек по венам, и стало так больно, словно кто-то воткнул тысячу осколков ему под ребра и продолжал втыкать еще и еще.
Что это? Он принюхался: злость, страх, паника, отчаяние. Слезы? Капельки пота на коже? Что-то цитрусовое – на одежде, цветочное – в волосах. Песочное печенье, немного молока, мятная жвачка. Что еще? Кожаные сидения авто, пыль, земля и трава.
И Коул. Запах Коула на ее руках и шее.
Сердце начало колотиться так сильно, что Рем ухватился за стену, чтобы не упасть.
– Что за?…
С другой стороны комнаты, из угла раздался писк. Рем обернулся, и голова у него закружилась.
Если бы он был немного умнее. Немного доверчивее. Если бы он был авантюристом, как Коул, или романтиком, как Дэвид, то он бы сразу все понял.
Но в тот момент первое, о чем он думал – почему эта девка так действует на него?
Это магия? Тогда почему он не может учуять ее? От девчонки не пахнет, как от Клариссы. От нее не пахнет, как от ведьмы. От нее пахнет человеком…
Он посмотрел в ее глаза. Она сидела, привязанная к стулу, с заклеенным скотчем ртом, в больших глазах стояли слезы, и время для Рема замедлилось.
Он видел, как слезы стекают по ее щекам. Очень медленно капля пересекла ее лицо, скатилась к подбородку и капнула на блузку. Рем сглотнул. Во рту собралась слюна, но хуже всего то, что он никак не мог перестать смотреть ей в глаза.
В ее глаза…
Словно созданные, чтобы он в них смотрел.
Волк внутри перестал биться в истерике от количества запахов. Он поджал лапы и лег, с любопытством рассматривая ее. Волк внутри чувствовал себя единым целым с ней. Чувствовал себя принадлежащим ей, и Рем отвернулся так резко, что потемнело в глазах.
Он ничего не видел.
Все тело ныло – волк был возмущен тем, что он отвернулся, волк хотел смотреть на человека, в его глаза.
Рему-человеку был противен сам факт наличия таких чувств, а Рем-волк не хотел отходить от нее. Он готов был остаться здесь, рядом с ней, навеки. Лечь у ее ног, охранять ее, позволять ей трогать себя и зарываться пальцами в белую шерсть.
Он зарычал, утыкаясь лбом в стену.
Девчонка запищала еще сильнее – сквозь скотч отчетливо слышалась ее мольба о помощи…
Но Рем не мог ей помочь.
Он и сам нуждался в том же самом.
Дверь открылась так резко, что Рем, опирающийся на нее, едва не упал в объятия Коула.
