Хотя удар был сильный, Шадоу, кажется, даже не почувствовал его и устоял на ногах. Он спокойно обхватил разгневанного юношу за пояс, поднял и принёс на вполне приличное расстояние от дверей.
Правитель Нильсграда, явно не ожидавший отпора, сначала опешил, а потом, осознав, что произошло, побагровел от гнева.
– Я сейчас же пришлю сюда отряд стражи, – он смотрел на слугу уничтожающим взглядом и говорил, процеживая каждое слово, – и они выломают дверь. А тебя я лично вздёрну на городских воротах.
Бросив эту угрозу, он стал, намеренно громко стуча шпорами на сапогах, спускаться с лестницы, ведущей в запретную башню. Здесь находились покой тайной советницы принца, оттого она и считалась запретной.
Однако, своих обещаний Флюгерио, как впрочем, и всегда, не исполнил. Меньше всех принц Нильсграда был заинтересован в том, чтобы личность его Тайной Советницы была раскрыта. Этим поступком он нажил бы себе опасного и непредсказуемого врага.
И всё-таки он был обижен тем, как обошлась с ним Миера. Ему как жалкому повесе указали на порог.
«А я всё равно накажу эту маленькую мерзавку, – гадко усмехнувшись, подумал Правитель Края Серединных Равнин. – Она слишком много себе позволяет. Я поведу свою игру».
А дело было вот в чём. Уже третий день этот высокомерный и жестокий принц не находил себе места. И причиной тому была Милидия Фейрфакс. Он видел эту девушку лишь несколько мгновений, но и этого ему хватило, чтобы воспылать страстью. Нет, он всё прекрасно понимал, он знал, какие последствия может повлечь за собой его опрометчивый поступок. На кону стояла власть, которую завешал им Бернардер Валамбрез. И удача в этот раз зависела от жизни и смерти этой девушки, но, тем не менее, он решился.
– Запрягайте лошадей, готовьте карету, – отдавал он приказы слугам, – возьмите тех самых вороных. – Чтобы не терять времени зря он решил воспользоваться лошадьми Миеры, которые никогда не знали усталости и покрывали путь, на который ушёл бы ни один месяц лишь в несколько часов. Ничего, раз она заперлась у себя, то ничего не узнает, а так пусть расплачивается за свою холодность, хотя бы тем, что одолжит ему транспорт. – И пригласите ко мне главного военачальника.
Когда Эвриг вошёл в кабинет принца, тот уже был полностью готов к путешествию и, не говоря ни слова, протянул Правителю Атолена чек на кругленькую сумму.
Эвриг вопросительно выгнул бровь.
– Подпишу, как только Милидия Фейрфакс будет найдена, – коротко объяснил Нильсградский принц. – Деньги сможешь получить у моего казначея.
«Так она всё-таки приглянулась ему?» – С трудом сдерживая смех, подумал главный военачальник, но вслух произнёс:
– Да, на островах снова неспокойно, и мне будут нужны деньги на вооружение.
– Раз ты согласен, едем немедленно, но помни, Миера ничего не должна знать.
«Она ничего не узнает, будь спокоен, но найдутся другие, которые захотят мне хорошо заплатить за эту маленькую тайну». – И Правитель Северных Островов уже прикидывал в голове, сколько ещё можно будет выручить за это предприятие.
Глава 8. За ней пришёл тот, кого она ждала.
Милидия ожила, ожила в тот самый миг, когда доктор сообщил ей о том, что она ждёт ребёнка. Мгновением исчезла её болезненная апатия, и даже гордость стала не такой холодной и колючей. Девушка стала кроткой и ласковой с доктором, она перестала бояться его нелюбезных манер и сносила их со снисходительной улыбкой. Теперь ведь она знала, что кричит он не со зла. Она доверилась ему и покорно выполняла всё, что он велел. Причина такой перемены поведения в отношении своего спасителя была не только в том, что девушка смогла рассмотреть сквозь его строгость и сварливость его доброе сердце. Очень скоро она поняла, что перед ней не деревенский знахарь и не дилетант, нет, перед ней был настоящий врач, истинный профессионал своего дела. Должно быть, он недооценил умственные способности своей пациентки, а потому вёл себя с ней свободно. Расспрашивая молодую женщину о её самочувствии, доктор, пологая, что она не понимает его слов, позволял себе вслух делать предположения, используя термины, по которым Милидия догадалась, что он связан с наукой. Этот странный человек постоянно что-то писал, на разбросанных по столу бумагах и все его коробочки и скляночки с препаратами были подписаны, причём подписаны на латыни. Госпожа Фейрфакс заметила за доктором ещё одну особенность, когда он дотрагивался до её лба, он не просто определял, есть ли у неё жар или нет, но мог и примерно назвать температуру в градусах. Это было удивительно. По какой-то необъяснимой причине этот человек скрывал свою учёность. А он ведь был ещё и прекрасным химиком. Понятно, что под рукой у него не было и быть не могло многих необходимых лекарств, и потому он вынужден был составлять их самостоятельно. Нередко девушке приходилось наблюдать, как этот талантливый врач хмурит брови и глубоко задумывается, а потом вдруг восклицает:
– Точно, как я мог забыть, ведь это соединение содержится в соке душицы, – или что-то вроде такой фразы.
Но если доктор и раскрыл перед ней свою учёность, то Милидия не собиралась показывать свои знания ему, потому что боялась, что это отдалит его от неё. Она не знала, по какой именно причине, но таковая, безусловно, имелась, этот человек скрывал всё о себе. Ведь она так и не смогла узнать даже имени своего спасителя.
То, что ушла её тревожность и то, что она так обрадовалась, узнав о своём ребёнке, благотворно сказалось на состоянии Милидии. Теперь ей было ради кого жить, а потому она всеми силами старалась поскорее выздороветь. Мысль о её малыше не покидала её ни на минуту. Она всё гадала, каким он будет, и при этом уже заведомо считала его самым красивым, самым умным и самым лучшим ребёнком на свете, так ведь думает любая мать. Да, она понимала, что прежде чем он родится, должно пройти ещё много и много времени, ведь она и её малыш ещё только в самом начале пути. Да, она знала, что впереди их ждёт ещё много трудностей, связанных с тем, что она потеряла свой дом, своих близких и всё, что касалось её таинственного прошлого. Но Милидия не боялась ничего, в сердце её была лишь одна любовь. Она знала и о боли, которую ей предстоит вынести, прежде чем дать жизнь своему ребёнку. Но и это не пугало её, эта боль была для неё священной.
Она не считала себя вправе загадывать и что-либо просить у судьбы, и всё же Милидия очень хотела иметь сына. Это было из-за того человека на портрете в её медальоне, из-за Фредерика Фейрфакса, того, кого она считала своим мужем, а следовательно и отцом своего ребёнка. Нет, она так и не смогла вспомнить кто он, и как они познакомились, и как они жили вместе, девушка лишь чувствовала, что между ними была сильная и искренняя любовь. А полюбить она могла только очень хорошего человека: смелого, доброго, благородного. Эти глаза: васильково синие глаза смотрели на неё с его портрета. Сначала они показались ей дерзкими и насмешливыми, но потом она понял, что этот пронзительный взгляд принадлежит талантливому человеку, готовому идти против толпы за свои принципы. А ещё он был готов любить не щадя себя, это Милидия прочла в его лице, и она верила, что любил он лишь её одну.
Даже если он погиб… Она не хотела в это верить, но всё же причины так думать у Милидии были. Даже если он погиб, она будет жить ради их ребёнка, который станет ей лучшим утешением. Да, именно поэтому ей так хотелось, чтобы у неё родился сын. Девушка так мечтала, чтобы он был похож на её мужа, и чтобы у него были такие же васильково-синие глаза.
Но в то, что её муж умер, Милидия не верила. Он не мог умереть, просто не мог! Он ищет её, он спешит к ней, он скоро придёт, чтобы забрать её. И в его объятиях она позабудет весь этот кошмар. Он придёт к ней, для того, чтобы они больше никогда не расставались. Вместе с ним она будет делить все радости и горести, ведь страдание, разделённое на двоих уже не страдание, а радость лишь возрастает от её разделения. И скоро, скоро у них родится наследник, тот, кто возьмёт всё лучшие от своих родителей, возьмёт их любовь.
В это утро Милидия наконец почувствовала себя здоровой. Она проснулась с ощущением того, что сегодня должно случиться что-то очень хорошее. «Он придёт, придёт за мной, – думала она, – непременно придёт, иначе ведь и быть не может». До чего же искренне эта девушка верила в почти невозможное.
Доктор ушёл ещё до её пробуждения, он часто и надолго уходил, и госпожа Фейрфакс не решалась спросить его, о том, где он был. Видя, что Милидия должна скоро поправиться и уже будет в состоянии выходить из дома, доктор принёс ей простое тёмно-синие шерстяное платье, такое, какие обычно носят деревенские девушки, а ещё башмаки и деревянную расчёску. Это было как раз кстати. Хватит ей лежать в постели, раз она теперь чувствует себя хорошо. Милидия аккуратно заправила лежащим на кресле покрывалом кровать, переоделась и подошла к окну, чтобы в отражении стекла увидеть себя. Ах, до чего же она была растрёпана. Взяв в руки расческу, девушка принялась приводить себя в порядок. Параллельно с этим девушка придумывала, чтобы ещё ей сделать. Заметив возле окна метлу, она подумала, что, как только кончит с волосами, то подметёт полы. Ей непременно хотелось что-нибудь сделать для доктора, но пока на большее она не решалась. Девушка боялась, что если она расставит по полочкам его коробочки с травами и склянки с настойками, или разберёт его разбросанные бумаги, то вызовет его гнев. И кроме того, так доктор узнает, что она тоже получила хорошее образование, знает латынь, и разбирается в терминах, которые он использует ведя свои наблюдения. Это заставило бы его относиться к ней с большим недоверием, чего допустить было нельзя.
Постепенно её стараниями спутанные непокорные волосы стали ложиться на плечи послушными тёмно-каштановыми волнами, обрамляя её милое и нежное личико. Неожиданно её отражение понравилось ей самой, даже простое платье, не могло скрыть того, что она была красавицей, и при этом не капли, не походила на селянку. Очарование интеллекта и выразительность жестов нельзя спрятать под одеждой. А безыскусный наряд лишь сильнее подчёркивал её невинность и чистоту.
Ей показалась, что за окном мелькнула чья-то тень. Нет, не показалось, вскоре её слух, привыкший к мёртвой тишине в этом забытом людьми месте, уловил чьи-то шаги. Дверь открылась от чьего-то резкого и властного движения. На пороге появился молодой человек, в богатом, пошитом золотом, камзоле. Когда он взглянул на неё, его решительность сменилась удивлением, и он так и остался стоять у дверей. Она тоже застыла, как зачарованная. Он был немыслимо похож на юношу с портрета – Фредерика Фейрфакса.
Она не решалась верить, слишком таинственным казалось его появление.
– Фредерик, – нерешительно, дрожащим голосом позвала Милидия.
«Фредерик? – Подумал Флюгерио, а перед ней стоял сам принц Нильсграда. – Но ведь так зовут её мужа. Неужели она приняла меня за него? Ну что же, тем лучше, – и хищная улыбка задержалась на его губах, – не буду же я разочаровывать бедную девушку».
– Да, Милидия, моя любовь, это я. – Решив подыграть ей, он применил всё своё очарование. – Пойдём, нас ждёт карета, я увезу тебя отсюда.
И не дав ей опомниться, он схватил девушку за руку и поволок за собой, не особо обращая внимания на то, что на ней не одето, ничего кроме платья, а на улице стояла холодная, характерная для начала марта погода. Кроме того ему было безразлично и то, что всё ещё слабая после болезни Милидия стала задыхаться от быстрого шага. Резким движением, бросив её на сиденье в карете, Флюгерио приказал кучеру:
– А теперь гони!
Сам он сел напротив Милидии.
Лошади мчались с немыслимой скоростью, поднимая огромные тёмные клубы пыли вслед за собой. Флюгерио со скрытой насмешкой изучал свою пленницу, девушку, которую он выбрал, чтобы отомстить Миере. Легкомысленный принц пока не осознавал причины и глубины своей страсти. Он лишь хотел удовлетворить её. И Милидия, которая, как ему казалось необыкновенно внешне походила на его тайную советницу, вполне годилась для этой роли. Только поэтому, сама по себе эта напуганная девочка пока что ни капли не волновала его.
А что она?! Нет, не так представляла она себе встречу с мужем: всё до мелочей было не то и не так. Много ли она требовала? Лишь светлой искренней улыбки, несколько ласковых слов. Но почему, почему, он не спросил: что с ней, как она спаслась, кто её спас? Молодая женщина всё же сделала робкую попытку рассказать тому, кого она считала своим мужем, о таинственном докторе, спасшем ей жизнь. Закончила она свою пламенную речь просьбой вернуться и отблагодарить его. Флюгерио не проявил к её рассказу ни капли интереса, ответив ей, что пошлёт к этому человеку кого-нибудь из слуг с вознаграждением. Обещание, которое принц Нильсграда не собирался выполнять, как впрочем, и многие другие. И Милидия замолчала, ей больше было не о чем говорить с этим человеком.
Она застыла, застыла как мрамор, как восковая кукла. Она стала воском, кротким, податливым, безжизненным воском, тем самым из которого делают свечи. Она должна была стать свечой, чтобы потом её восковая жизнь растаяла, убитая его пламенем. Она уже не могла чувствовать ожогов, ей суждено было растаять.
Она не могла плакать перед ним. Она не могла просить его ни чём. Хотя бы потому, что она замерзала в своём платье, а он сидел напротив, укутавшись в плащ на меховой подкладке, и даже не предложил ей маленький его край. Он не любил её, а она не могла отдать свою любовь человеку, который был её не достоин. Между ними никогда ничего не было, и быть не могло. Иначе бы Милидия просто не дожила до этой минуты.
Это не он! Перед ней был ни её муж!
Теперь она осознала эту ужасную истину.
Но неужели предчувствие впервые подвело это необыкновенную, такую ранимую и так тонко чувствующую женщину?!
Нет, она не обманулась.
Именно в этот день, он её муж действительно пришёл за ней.
Забыв свой дом, забыв свою прежнюю благополучную жизнь, забыв про свой покой, Фредерик Фейрфакс пересёк границу миров, чтобы вернуть свою жену. Это был его долг. Этот смелый и благородный молодой человек был готов пойти на всё, чтобы спасти свою жену и ребёнка, которого она носила под сердцем, его ребёнка.
Карета уже подъезжала к Нильсграду, в пути Милидия и Флюгерио провели больше суток, держась друг с другом, как каменные. Он был не нужен ей. Принц же хотел увести её как можно дальше, чтобы заточить её в своём замке и там делать с ней все, что он пожелает. Неожиданно их путешествие оборвалось.
– Почему мы остановились? – Флюгерио резко хлопнул дверью кареты. У госпожи Фейрфакс уже не было даже сил поднять головы, она осталась безучастной к произошедшему.
– Ваше Высочество, – к нему бросился гонец, остановивший отряд. – Они, они прибыли, те путешественники, на том самом месте, которое вы указали.
– Прекрасно, – принц зло усмехнулся, – сколько их?
– Семь, четверо мужчин и три женщины с ними.
