Время муссонов. Часть 3

ПРЕВОСХОДСТВО СИЛЫ

Нью-Йорк. США.

Он вышел из подъезда консульства России, раскрыл черный зонт, спасающий от дождя, и неспеша двинулся в сторону вокзала, с надеждой успеть на междугородний автобус до Вашингтона. Он знал, что у него в запасе несколько часов. За это время ему необходимо успеть все сделать так, чтобы на его семью не стали оказывать давления. То, что оно будет, он ни сколько не сомневался. Но если ничего не получится, ему и семье – конец.

Оглянувшись на ворота, он помахал рукой сотруднику охраны стоявшему под ливнем в непромокаемом плаще. Так он делал последние полгода, тренируя его как Павлов своих собачек. К третьему месяцу на него и на его жест перестали обращать внимание. В это время, чуть за шесть вечера, не смотря на непогоду, все дипломаты покидали здание до следующего утра. Спешили к закрывающимся магазинам. Большинство посещали «Sebiria» – русский магазин. Затариваясь салом и колбасой. Такого качества продуктов из России как там ни в одном другом магазине города не было.

Силой воли заставил себя не обернуться, когда услышал за спиной клаксон автомобиля. Нервы были в таком напряжении, что коснувшись их можно получить ожёг. Сделав ровно сто двадцать шагов, причём каждый стараясь контролировать, как и дыхательную систему, он свернул за угол. Машина промчалась мимо, обдав его брызгами и выхлопными газами. Десятки раз проходя по этому маршруту, он отмечал малейшие изменения в пути. И если что-то было не так, как вчера, отказывался от своих планов.

Он перешёл дорогу и, спустя полчаса, нырнул в метро. Проехав пару остановок вышел из вагона, застыл на перроне и в самый последний момент, когда двери вот-вот закроются бросился внутрь, вызвав удивлённый возглас немолодой негритянки. Успел. Посмотрел в стекло автоматической двери, обратив внимание на воспалённый взгляд своих глаз. За ним никто не шёл. Он проехал ещё пару остановок и только тогда спешно выскочил на улицу в дождь.

В кармане лежало около двух тысяч долларов. Все деньги, что были дома. Их будет достаточно. Посмотрел на часы. Восемнадцать двадцать две. Значит до двенадцати ночи – его не хватятся. О том, что будет дальше он не думал. Не хотел думать. Всё, что он захватил с собой, скрывалось в его мозгах настолько глубоко, что пожелай кто-то извлечь всё, что он туда насобирал, ему-бы пришлось делать лоботомию. Так просто он это никому не отдаст. То самое главное, что он собирался продать, стоило, по его оценкам не менее пяти миллионов долларов.

Телефон! Вздрогнул и мгновенно запаниковал, но тут-же успокоился. Всего-лишь телефон. Трель на мгновение заглушила окружающий шум.

– Слушаю, – стараясь приглушить удары сердца ответил он.

– Завтра в восемь совещание у посла.

– Спасибо за напоминание, – голос ровный, без эмоций. Нажал кнопку отключения связи. Завтра…. Завтра вы все сдохните! Сгорите в адском пламени.

Проходившая мимо негритянка лет сорока в испуге шарахнулась от него. Его трясло, и кажется сложившуюся в голове фразу он произнёс в слух. Контролируй себя, приказал он. Контролируй!

Смеркалось. До автобусной остановки оставалось около ста метров, когда он увидел Андрея Ковалёва – сотрудника торгового отдела. Опасность, которую он не предвидел. Когда его взгляд уткнулся в него, он помахал ему рукой, словно старому знакомому, хотя на территории консульства даже не здоровался. Тот ответил, но как-то вяло и спустя пару минут исчез. Но ему этого было мало. Он выждал ещё час пока не убедился, что тот покинул эту часть суши. И только тогда подошёл к кассам за билетом.

До Вашингтона, где находилось Посольство России, было около семи часов на простом и чуть больше пяти часов на экспрессе. Он взял на простой автобус. Следовательно там он будет не раньше двух. Провести ночь в столице страны было опасно. И он это понимал, как никто другой. Прикидывая куда ещё можно сходить, чтобы не торчать на улице, подумал о публичном доме. Но там можно задержаться на час максимум. Что делать остальное время? Да и денег было жалко. Полицейский участок? Это – вариант. Только устроившись в салоне он на короткое время заставил свою голову не паниковать. Решено.

2017 года. Весна. Рико Такеши.

– Ты не веришь статьи в CNN?

Она сидела в кресле с прикреплёнными датчиками к голове, телу и рукам. Сеанс закончился и лёгкая беседа на тему шпионажа лишь делала её более значимой.

– Это полная чушь, – она была категорична, – Теренс Кид – двойной агент. Его должность в конторе, а заканчивал он будучи вторым, если не первым в этой организации. Журналисты посходили с ума. С такими мыслями, они скоро президента Трампа будете подозревать в связах с коммунистами.

– Русские давно не коммунисты. Но и про него кое что сказали, – её оппонент, сорока шести летний специалист в области медицины был непреклонен. Хотя эта непреклонность балансировала на грани психологии.

– Не согласна. Я слишком хорошо его знаю, – Рико Такеши гневно выпрямила спину. – Что там? – добавила она. С собеседником давно была на «ты», иногда, если это позволяло время и работа, они выпивали обязательную чашечку кофе неподалёку от офиса, где работала.

Оператор «Полиграфа» свернул в трубочку данные проверки и, немного подумав, ответил, но к тому времени она уже встала со стула, и прошлась по небольшой комнате с расставленными вдоль стены приборами.

– Всё также. Но вас проверяют именно из-за этого.

– Разве это не стандартная процедура?

– Нет, – оператор внимательно посмотрел в её лицо, – Из-за него.

В прошлом году она сменила имя с Элли Элфайр на свой старый псевдоним, считая, что так ей удобней. Рико Такеши. Двадцать восемь лет. Американка. Сотрудник ЦРУ, в настоящее время проходит проверку на причастность к деятельности бывшего босса – Сенатора Теренса Кида, которого подозревают в порочащих связях. Только сенатор-демократ Стивен Джеймс от Аризоны выступил категорично против исключения Теренса из числа членов комитета по обороне и разведки Сената США. Она встречалась с ним пару месяцев назад, и он произвёл на ней неплохое впечатление. Также против были все члены республиканской партии, высказавшиеся за продолжение его работы в данном Комитете. Но атака только началась и всё ещё было впереди. Она это понимала.

Всё началось из-за статьи в USA Today сенатора Джеймса Кларка, утверждавшего, что в бытность заместителя директора тот был перевербован генералом Алфёровым, после согласия последнего работать на Америку.

– Они даже не встречались, – произнесла Рико Такеши.

– Ты о ком?

– В статье обвиняют сенатора за связи с генералом Алфёровым. Ты знаешь, это мой папа. Он всегда хотел жить в Америке.

– Завтра я жду вас в семь, – сухо проговорил оператор. – Пока вы свободны.

Он вышла прикрыв двери и направилась в сторону лифта.

За последние четыре месяца, что её перевели из отдела оперативной работы в аналитический, она проявляла себя только с лучшей стороны. Её анализы общеполитической обстановки были наиболее верны, сточки зрения прогноза. Её рекомендации наиболее полно отвечали требованиям системы. И если бы не дело против её бывшего босса, она давно-бы получила повышение.

Взглянула на часы, висящие на стене над дверями лифта, подумала о Саше. Почти шесть вечера. Набирая номер мобильного она хотела снова услышать его голос, но номер был заблокирован. Это её удивило. Ещё ни разу он не блокировал её номер. Ладно, подумала она и нажала на кнопку вызова. Попробую ещё раз.

Спустя пару минут она вышла на Норвест-стрит и медленно пошла в сторону парка Франклина. Спешить было не куда, поэтому ресторан «Симбиоз» стало местом её якорной стоянки.

Это небольшой, но уютный ресторан она посещала довольно часто, и если бы за ней следили, то лучшего места где её можно было найти после семи вечера в этом городе не было. Будь у неё выбор, то её появление здесь было бы более редким явлением, но приказы не обсуждают. Вторую неделю она ждала связного. Вскоре процедура превратились с привычку. Привычка – в желание. Собранные материалы жгли карман. Держать их при себе было опасно. Но это – издержки профессии.

– Мадам? – гарсон весь в белом подал ей меню.

– Французское красное, Шато 93 года.

Она последние два месяца заказывала именно это вино. Шато урожая 1993 года. Французское. Красное. Сладковатое на вкус. С запахом виноградника. Оно было паролем для связника.

– Да, мэм.

– И лёгкую закуску на свой выбор, – она откинулась на плечики стула и вынула сигарету Pall Mall. Закурила.

Теренс Кид был первым, кто сказал, что русские введут войска на Донбасс в текущем году. Кто обеспечил его этими сведеньями? Начало боевых действий поставило её, по сути, в неловкое положение, словно ей на каком-то этапе перестали доверять. Почти дивизия, двенадцать тысяч бывших военнослужащих ВС РФ воюют под Донецком. Если её обязанность – предугадывать, то с определением сроков – вышла ошибка. Она считала, что русские войска не введут. Отсутствие связника нервировало. Хотя не так, как жгучее желание увидеться с мужем. Которое просто сводило с ума.

Она ещё раз проанализировала свою работу на территории США, куда была отозвана из Токио. Зацепиться не за что. Взгляд на часы. Ритм, с семи до восьми, был нарушен. Осталось не более тридцати минут. И если столица Японии была для неё отдушиной, то работа в Вашингтоне – газовой камерой.

Ожидание.

Гарсон поставил перед неё фужер и налил немного красного вина.

Негласных проверок она не боялась. Связь с центром была вне подозрений ФБР. Собранные материалы представляли информацию о направлении научных разработок в области ракетного вооружения компании «Локхид» и «Стелс». Но передача их затягивалась. Это нервировало. Чувствуя, что застыла в анабиозе, будто о ней просто забыли, приказала себе не паниковать. Зная, что такое может случиться.

Последняя встреча с Теренсом также не включила в её системе контроля сигналы опасности. Всё было буднично, как всегда. Чуть весело, и немного грустно. Из-за отсутствующего рядом Саши. Господин Кид как всегда много шутил, его жена Элеонора была как всегда добра и улыбчива. Милый загородный дом, как всегда придавал встрече налёт таинственности и согласия.

Ожидание от сбившегося ритма.

Кроме-того, она скучала. Последние три месяца особенно сильно. Хотя частые разговоры по телефону с одним из лидеров крупнейшей преступной организации страны восходящего солнца и могли вызвать интерес со стороны ФБР, но, даже зная что их связь постоянно прослушивается, кроме слов любви контрразведке вряд-ли что было понятно из их частых бесед.

Шифр придумала она. Заранее написанные ею фразы он переписывал на бумагу, накладывал сверху шаблон и получал часть информации. Остальное – по другим каналам. Каждая часть в отдельности представляла собой набор букв. Смысл появлялся при объединении всех частей.

Она не знала, что их записывались. Затем телефонные разговоры распечатывались и специалисты по криптографии пытались выявить скрытые сообщения в их беседах. Некоторые пропускались через систему искусственного интеллекта, но результат был один. Отрицательный.

Ожидание.

Я скучаю, – после первого глотка красного нечто сжавшее сердце чуть отпустило. – Я очень скучаю. Каждую минуту, каждую секунду если не вижу тебя рядом. Скучаю по каждому мгновению, которое мы провели вместе. По твоим рукам, твоему телу, по шрамику на щеке. Господи, за что ты мучаешь меня?

Третий глоток исчез вслед за вторым, растворившись в желудке, но успокоение не приходило.

Она осмотрелась. За стеклянным панно кафе вспыхнули яркие фонари городского освещения. За соседними столиками появились люди с костюмах тройка, можно было догадаться, что это банковские работники «Сити-банка» отделения стоявшего поблизости, практически в двух шагах от заведения.

Ещё один бокал. И ещё один взгляд на часы.

7 часов 52 минуты после полудня.

Закуска на столе стояла словно черный король в окружении белых фигур перед матом. Третий бокал она выпила залпом, вызвав удивление мужчин за соседним столиком. Метисы. Скорее всего мексиканцы. Но не сотрудники банка. Эти стояли чуть выше. Она сунула в рот вторую за вечер сигарету. Всё! Время ожидания вышло.

– Можно?

Высокий в дорогом пиджаке с часами Patek Philippe на левой руке инскруированые бриллиантовой крошкой и золотом представлял собой молодого, не старше тридцати лет темноволосого мужчину, с пристальным взглядом черных глаз и сверкающей улыбкой белых зубов. Она внимательно осмотрела его с ног до головы затем махнула рукой, словно приглашала составить ей компанию по ликвидации одиночества.

Он присел полный достоинства и благородства и поднёс зажигалку. Не он. Порядок действия нарушен. Она затянулась, кивком головы поблагодарив собеседника.

– Скучаете? – тембр его голоса и акцент явно указывал на первичные догадки, что соседи – мексиканцы.

– Нет. Просто хочу напиться.

– Могу составить компанию, – он улыбнулся так, что её чуть покоробило.

– Составляйте, – ответила она, – Но за свою бутылку я заплачу сама.

Было в этом молодом человеке что-то от хищника. Возможно привычка криво улыбаться или думать дольше обычного перед каждым ответом. Боязнь выдать нечто, позволившее собеседнику схватить его за яйца.

– Как пожелаете, – он улыбнулся ещё раз и щелчком подозвал официанта. – Ещё одну, указав пальцем на стоявшую на столе бутылку Шато.

– Овидио, – он чуть приклонил голову, представляясь.

– Рико, – проговорила она и подумала, что делает что-то неправильное, но внутренний тормоз, который ранее её никогда не подводил неожиданно исчез, а красные флажки означающие границы, пали в снег.

Краем глаза она заметила интерес к ней и её кавалеру со стороны двух немолодых мужчин с явными признаками сотрудников одного из федеральных ведомств. По положению рук и позам, она догадалась, что её фотографируют.

Она задумалась. Его или её?

Впоследствии именно эта фотография положила начало ещё одной секретной операции Агентства по контролю за наркотиками.

– А фамилия? – спросила она.

– Агуэро, мадам, а ваша?

– Такеши.

– Вы из Японии? – она рассмеялась, оценив шутку. – Нет. Просто я – американка японского происхождения.

– Тогда, кам-пай! – не чокаясь, они выпили. Собеседник о чем-то говорил, но она не слишком то его и слушала. Лёгкая музыка на короткое мгновение погрузила её в истому и полную безмятежность. Ощущение нирваны закружило её в своём танце подбрасывая до самих облаков. Сыграв с ней злую шутку.

Тем временем, выслушав очередную тираду собеседника по поводу своей красоты, она вновь набрала номер мобильного Кетсу, который, как и она оставил себе то имя, под которым работал в Японии. Это плановое решение с заботой о будущем. Но в ответ неслись частые зуммеры отключённой связи.

– Не берёт? – спросил собеседник, подливая вино в её бокал.

– Не берёт, – разочарованно произнесла она и снова, как и предыдущий раз, вылила содержимое себе в горло, судорожно пытаясь вспомнить, где она слышала эту фамилию. Агуэро. Плевать, тут-же подумала она на мнение окружающих и тем более на федералов. Плевать на всё и всех, если рядом нет мужа. – Вы танцуете?

– Это я делаю лучше, чем кто либо в этом городе, – губы собеседника скривила ухмылка.

– Так чего мы ждём?

Федеральная тюрьма ADX Florence

Решением о строительстве тюрьмы специального назначения ADX Florence послужило убийство тюремщиков в другой тюрьме страны в Иллинойсе 22 октября 1983 года, тогда двое заключённых напали на конвоиров, случай беспрецедентный, поэтому директор Федерального бюро тюрем Норман Карлсон и предложил строительство нового типа тюрем более строгого содержания. В разработке тюрьмы приняли совместное участие несколько компаний.

Спустя десять лет тюрьму ADX Florence была открыта для приёма заключённых. Основных сотрудников для этого федерального заведения отбирали из числа жителей округа Фримонт, дающая округу дополнительно сотни рабочих мест.

Уникальное сооружение под названием ADX Florence занимало площадь в сто пятьдесят тысяч квадратных метров. Три изолированных железобетонных блока для особо опасных преступников, охраняемые почти пятистами вооружёнными конвоирами. Один из трёх блоков Федерального исправительного комплекса Флоренса оснащён системой видеокамер и всевозможных датчиков максимально изолирующих арестантов. За периметром блока находятся внешние системы контроля с вышками и колючей проволокой с бетонным забором, врытым в землю на двадцать метров в глубину.

Вероятность побега из такой тюрьмы не превышает нуля процентов, но кроме этого, в округе действует постоянная премия за пойманного беглеца в сумме двести тысяч долларов. И если кому и удастся сбежать из тюрьмы, то от рук гончих тому не уйти.

В тюрьме в самом его центре расположен особый блок, где находятся самые опасные заключённые, которых делят по уровню их возможного побега на три категории. «Опасен», «особо опасен» и «State criminals» или «си-кри». Последние находятся в камерах не более шести квадратных метров, оснащённых стальными дверями и решётками. Один час в сутки они могут проводить в комнатах, где можно заниматься физическими упражнениями или просто прогуливаться. Бетонные помещения, напоминающие пустой плавательный бассейн. Заключённые «си-кри» никогда не видят друг друга и общаются только со своим тюремщиком. Общение с редкими посетителями происходит в отдельной комнате через пуленепробиваемое стекло.

Камеры целиком сделаны из литого бетона, включая стол, стул и койку. В каждой камере есть туалет и душ, оснащённые таймерами и раковинами без крана. Время их работы строго ограничено. Одна из стен такой камеры оборудована зеркалом из полированной стали, прикрученным болтами к стене, электрическим освещением, радио и телевизором, показывающим развлекательные, образовательные и религиозные программы.

Окна в потолке расположены так, чтобы заключённый не мог определить своё местоположение в тюремном комплексе, он видит только небо и крышу над окном, что ещё более усложняет возможность побега. Пищу доставляют вручную тюремщики через проём в стальной двери, причём при полном отсутствии контакта с сидельцем.

Тюрьма содержит множество датчиков движения и видеокамер, более тысячи стальных дверей с контролем открывания. Пространство между проволокой и стенами тюрьмы контролируется лазерными лучами и датчиками давления, и охраняется служебными собаками.

Именно здесь сидел один из самый жестоких преступников Мексики со статусом «си-кри» Эль-Чуппо по прозвищу «Санта» – Святой. Почти десять лет. На пожизненном сроке.

Частный аэропорт Вашингтона

– Квентин, – второй пилот «Бомбардира» – частного борта из Мексики, принадлежащий компании «Эруа» из Картахены по фамилии Браун Бартоломео по прозвищу «Би-би» весьма редко обращался к лицам, находящимся на борту самолёта. Даже если они составляли часть экипажа.

К таким броскам из одной страну в другую экипаж судна был готов постоянно. Для этого их и нанимали. Ещё ранним утром они были в Картахене, ближе к полудню приземлились в Гвадалахаре, взяли пассажиров и в обед застыли в частном аэропорту Вашингтона.

– Да, Барт, – стюард Тарантино уже полгода работал на частной авиалинии и все из-за того, что из государственной его попёрли сразу-же как он ступил на землю Америки в Нью-Йорке почти пару лет назад. И все из-за этого подонка из ЦРУ, укравшего у него номерное удостоверение дававшее право пересекать незримую линию между странами в аэропортах всего мира без таможенного или иного досмотра.

– Сегодня вылет в десять. Только что звонил Босс. Поэтому чтобы все было как всегда. Ясно?

– Как не понять, мистер Браун, – Квентин Тарантино, получивший место исключительно из-за своего имени и фамилии после почти пятинедельного болтания на биржах труда, пока в конце прошлого года не раздался тот самый звонок, изменивший его жизнь в лучшую сторону.

Его нанял лично директор компании «Эруя» из Картахены, Колумбия по выясненной информации, компании довольно солидной, имеющей огромные обороты и штат в полторы тысячи человек. И филиалы по всей Латинской Америке. Самые крупные с Мехико и Хуаресе, на границе штатов. Именно к этим людям и прислонился Квентин с превеликим удовольствием полностью осознавая тот факт, что эта работа, весьма прибыльная, могла принести ещё больше прибыли тем, у кого мозги заточены на доход. Именно такими мозгами и обладал мистер Тарантино. Во всяком случае он так считал.

– Когда подойдёт мистер Линдон? – поинтересовался он временем прихода первого пилота.

– Не знаю. Он в аэропорту. Ждёт команды. Но наше место здесь. Поэтому ждём.

Квентин сел на одно из кресел и вытянул в ожидании ноги.

Из двух пилотов он с большим уважением относился к Джону Линдону. Бывшему военному пилоту ВВС США. А вот Браун Бартоломео его пугал. Не понять, где имя и где фамилия. Как к нему обращаться? Браун или Бартоломео?

– Барт, ясно? Никаких мистер Бартоломео. Только Барт. Иногда можно мистер Браун, – при первой встрече полгода назад ответил пилот на попытки Квентина заслужить его расположение.

А как всё хорошо начиналось. Его взяли на федеральную службу. Пройдя подготовку, стал контролёром по перевозке денежных средств Федерального банка. Затем инспектором. Только благодаря своей фамилии ему удалось вырасти до помощника направления, если бы не фатальная встреча с тем козлом. И вроде бы неплохой парень, но козлы они всегда ими остаются.

Пытаясь заснуть, он сложил руки на груди, стараясь контролировать дыхание. Не получалось. Эти рекламные посылы приводили к обратному. И он открыл глаза, чтобы до конца полёта уже не засыпать.

Затем встал и подошёл к бару. Проверил, все ли на месте. Бокалы. Бутылки. Холодная закуска. Фрукты. Посмотрел в сторону двух пакетиков с белым порошком. И преодолев желание отвёл взгляд.

Джеральд Бак по прозвищу Грек.

Грек не пил последний год и за это время успел переосмыслить всю свою жизнь. Не так чтобы полностью, но безусловно самую напряжённую её часть, на грани фола, к сожалению никому не нужную. После того как ему удалось отомстить за смерть Софии он не видел себя нигде, кроме как на дне бутылки. Поставив себе цель лишить Америку алкоголя, он шёл к ней твёрдым и уверенным шагом, пока однажды не оказался на грани, за которой увидел старуху Смерть, манившую его пальчиком.

И тогда он завязал. Намертво. Даже перестал смотреть в сторону магазинов, торгующих спиртным. Впрочем на зоне не слишком то и загуляешь.

Скоро утро. Он открыл глаза и вытер со лба холодный пот. Ему опять снились ужасы. Скользкие, мерзкие тени ползали под ногами, заставляя трепыхаться сердце, оставляя в нем чувство беззащитности. От напряжения мышцы на ногах сводила судорога. Чуть дальше в тумане он видел уродливые деревья, застывшие в каком-то фантастическом танце, заслоняющие луну. Их короткие стволы с сумбурно нанизанными ветвями без листьев, кажется, пережили не один пожар. По корням полз дым, распространяя ядовитый запах, проникающий в лёгкие, разъедая их. Но, если картинки видений были расплывчаты, то гнетущая музыка, давящая на перепонки ушей, до того ясно раздавалась в голове, что казалось, он сам дирижировал оркестром.

Заставив себя проснуться, и когда это удалось, Грек вышел на веранду, чтобы остудить мысли. Вытерев хрустящим полотенцем лицо, бросил его под ноги. Внизу ползла змея автомобилей. Доносящиеся клаксоны и запах выхлопных газов привели его нервную систему в порядок.

Он поднял голову в небу. Ещё ночь, но приближение рассвета чувствуется в каждой звёздочке. Недавно сверкающие, ныне они медленно тускнеют, а кое-какие уже исчезли с горизонта, не оставив о себе даже воспоминаний. Утренний туман касается кожи, и он чувствует его стылое прикосновение. Фриско с утра удивительно хорош.

Зябко подёрнув плечами, он возвращается в тёплую постель, где его вновь ожидает холодная лапа ужаса.

Джетта, от прикосновения тел, открывает глаза, и ему кажется, что-то произносит, лишь по движению губ понимает, о чём она спросила. Где ты был? Не ответив, он накрывается с головой, чтобы вновь погрузиться в свой кошмар.

Его осудили на три года. Отсидел год. Целый год долгий год в тюрьме за преступление, за которое в иной стране наградили. Но только не в штатах. В трупе Мазорини нашли пулю от его зарегистрированного пистолета, и хотя хоронили продажного копа, все-таки был он – копом. Говорят, самые мстительные полицейские – в Сан-Франциско. Которые не просто узнали, кто виноват в смерти бывшего, но даже выяснили место, где он проводит время.

Выйдя из мрачного здания тюрьмы, вчерашний день принёс ему запоздалое чувство удовлетворения. Не дождавшись прощального оркестра, он перешагнул незримую нить, отделяющую свободный мир, лежащей на уровне железных ворот, от зазеркалья.