Fred

К шестнадцати тридцати, подсохнув и отдохнув от нескончаемых заплывов, прыжков в воду и частых погружений общим волевым усилием мы надумали временно разойтись, чтобы вечером увидеться вновь для совместной встречи Нового года. По инициативе дам мы с Ромой должны были прийти к ним в гости к шести. К тому времени девушки смогли бы успеть подготовиться, привести себя и апартаменты в порядок, а мы – заскочить в магазинчики за подарками, продуктами и напитками. Сказано – сделано!

Шопинг для нас с Ромой вышел настоящей проблемой. Многие лавки в канун праздника преждевременно завершили работу. К счастью, нас выручил крохотный прибрежный рынок. Там мы прикупили свежих фруктов, я приобрёл местные широкие штаны со слонами, футболку с изображением сидячего Будды у деревца Бодхи и миниатюрную нарядную искусственную ель. К непрекращающейся неописуемой радости, по пути к нашему отелю (или, как вы уже знаете, религиозному центру) я нашёл всё ещё функционирующий цветочный магазин. Хотя мой приятель настаивал на обратном: «Мы празднуем Новый год, а не идём на свидание», – я взял девушкам алые розы.

К половине шестого мы благополучно добрались до гостиницы. После чего я и он разбежались по номерам, но уже через пару секунд встретились перед душем. Разделив кабинки и приведя себя в божеский, торжественный вид, мы отправились, не теряя минуты, к друзьям.

Подруги жили у пляжа. В противоположность нам леди арендовали частную виллу. Хотя для двух привередливых путешественниц она представлялась тесной, домик имел два этажа. Первый этаж занимала Мари, на втором разместилась Шеннон. Особняк окружал приятный внутренний садик, пара молодых пальм у входа, открытый аквариум, в котором росли розовые лотосы и плавали золотые карпы кои. По договорённости с хозяином дома, добродушным сингалом Ситарой, в обязанность дам входило ежедневное кормление рыбок. Взамен этого арендодатель обещал не тревожить француженок частыми звонками и неуместными появлениями.

Из всех красот ухоженной и уютной территории мне больше всего нравился бассейн. К нему прилагалась вечерняя иллюминация. При её включении искусственный водоём выглядел очень вдохновенно и романтично. Вода парила над поверхностью, создавая ощущение лёгкости и уединения. Патетичный уголок для уставшего мечтательного воображения. Факт! Возле бассейна располагались два стильных шезлонга с одним гигантским зонтом и мягкие качели в виде широкого респектабельного кресла.

Когда мы подошли к вилле, начинался закат. Девочки приказали нам срочно подниматься наверх, дабы скорее успеть, сообща, проводить на очередной круг могучее солнце. Дорогой читатель, видели ли вы когда-нибудь закат на море в южных широтах? Он изумителен. Согласитесь?! Здесь sunset – это что-то божественное… Нет, ни одно фото или профессиональное видео не может передать всей красоты дивных алых закатов на экваторе. В подобные минуты хочется просто смотреть вдаль, любуясь умопомрачительным видом, и никуда не спешить. Всё тлен кроме яркого красного светила, обнимающего кромку суши хрупкой «живой» планеты вместе с глубокими синими волнами, с грохотом и шумом бьющими о поверхность земли, оставляя за собой шлейф песка и бархатистый океанский бриз…

– Это как колокольчик в финале Седьмой симфонии Шостаковича.

– То есть хорошо? – я нарочно подыграл Роме, догадываясь, что он произносит цитату из кинофильма «Зелёная книга».

– Безупречно!

Мы заулыбались.

– Пожалуй, это лучшее сравнение заката, которое я когда-либо слышала! – восторженно воскликнула Шеннон, не подозревая нашего коварного подвоха. – Мальчики, вы молодцы! Мы с «боевым» товарищем переглянулись. Не договариваясь заранее между собой, он и я разыграли претенциозную сцену как по нотам.

– Супер!

Мне грезилось, если бы в это мгновение с нами присутствовал легендарный театральный режиссёр Константин Сергеевич Станиславский, то и он пустил бы скупую слезу и сказал: «Верю». Мари выглядела растроганной. Её большущие глаза блестели от счастья, а милая улыбка не сходила с уст. Радость и слёзы – удивительная по силе комбинация! Она обескураживает и лишает дара речи…

– Милые дамы, а это… – я нырнул к лестнице, ведущей на первый этаж.

Возвращаясь и держа за спиной два букета, я затараторил с придыханием:

– А это вам небольшой подарок от нас! Очаровательным девушкам только лучшие цветы!

– Ой!!!

– Как же приятно!!! Зачем же?!

– Не знаем, захотелось!

Из опасения упрёка собственной инициативы я на опережение добавил в компаньоны Ромку.

– Спасибо!!! Боже, какие они красивые! Рома, Фред, подойдите ближе. В честь заслуженной награды я вас поцелую!

Сначала Шеннон, потом Мари чмокнули нас в щёчку. Мы светились от удовольствия и нечаянно осуществившегося счастья.

– Ну что, пойдёмте вниз к бассейну! Будем отмечать Новый год, моя дорогая семья! – скомандовала по-хозяйски Шеннон, чтобы окончательно не растрогаться по примеру младшей подруги.

Мы подчинились и спустились следом на первый этаж. Девушки занялись фруктами. Чтобы совместить приятное с полезным, Рома предложил включить музыку. Так как я больше подходил на роль диджея, чем мой старший компаньон, ввиду специфики его вкуса, я выбрал свой плейлист. Спасибо, Дюша! Твои труды не пропали даром. У тебя оказался талант мастера миксовки. Твой выбор пришёлся по вкусу всем и стал для нас колоссальным подспорьем: в различные современные зарубежные композиции были незаметно инкрустированы отечественные треки, отчего альбом приобретал гармонию, цельность и разнообразие звучаний.

Через десять минут нарезанные и очищенные фрукты украшали миниатюрный квадратный столик с искусственной елью, который мы с Ромой предварительно забрали из столовой и перетащили к бассейну. Не успев оглянуться, в один миг, тут же рядом с фруктами, неизвестно каким образом, очутились пустые фужеры и бутылка розового игристого вина. Увидев шипящий напиток, я вскочил с места и побежал к телефону.

– Что случилось? – крикнула от испуга из кухни Шеннон, неся с собой приборы и тарелки.

– Russian music! – прогорланил я в ответ, не особо стараясь объяснить значение внезапно родившейся выходки и слов.

Зазвучала песня «Розовое вино».

– Из всех разновидностей искусств лишь музыка оставляет самый больший в жизни отпечаток, – начал я быстро говорить, переключившись на текст композиции.

От вспыхнувших эмоций и ликующих чувств во время припева я принялся кружиться под ритмичную песню, устремив руки вверх, качая головой и телом. После минутного колебания ко мне присоединился, подпевая, Рома. Для него «Розовое вино» было также хорошо знакомо, как и для меня. Пока Мари смотрела на нас с очарованием, Шеннон достала телефон, снимая происходящее на видео. Мелодия завладела танцующими телами бесповоротно, наши слова слились с речитативом солистов. Подруги, обворожённые забавным безрассудством, смеялись и плакали, словно маленькие дети. Они радовались увиденной хореографии, нашему природному артистизму и спонтанному ребячеству. – Браво! – воскликнули француженки, громко хлопая в ладоши, после окончания трека.

– Вы сегодня удивляете и ломаете все возможные стереотипы, – добавила Шеннон.

С этих мгновений свободолюбивая песня стала нашей любимицей, напоминанием прекрасных душевных грёз.

После музыкальной паузы мы обратились к столу. Если вы представляете, что наши угощения вырисовывались на «живом» полотне как среднестатистический накрытый стол из фруктовой корзинки где-нибудь в России или Европе, вы глубоко ошибаетесь. В Азии он смотрится иначе. В нём вы не увидите винограда, яблок, апельсинов или груш. На тарелках разместятся совершенно другие, нетипичные для нашего региона продукты. В данном случае на предновогоднем столе красовались жёлто-зелёные плоды звёздчатой формы с хрустящим вкусом, как у огурца, карамболи; волосатые, сладковатые, как карамель, плоды рамбутана; причудливой формы, похожей на яйцо динозавра или неизвестной древней птицы, обладающая нейтральным вкусом белой мякоти с чёрными вкраплениями семян питахайя; разрезанная на оранжевые ломтики, сладкая донельзя папайя; бледно-розовые с тонюсенькой кожурой небольшого размера и приятные на вкус, будто вы едите нашу клубнику, плоды личи; терпкая, чем-то напоминающая грушу гуава; коричневого цвета, как переспелое забродившее яблоко, со вкусом фиников саподилла. Лучшие на мой выбор: похожие на чеснок, но в фиолетовой оболочке, насыщенные и сладкие, как заварной крем, плоды мангостина; сочные, хрустящие, с жёлтой мякотью и твёрдыми семенами, разрезанные пополам, отчего их можно было есть лишь чайной ложкой маракуйя и король нашего вечера жёлто-красное манго, которое девушки предварительно разрезали пополам и в виде пересекающихся линий, отчего получились ярко-жёлтые кубики терпко-сладковатого вкуса выпуклых одинаковых половинок. Многие из экзотических фруктов я пробовал впервые, оттого всё меньше и меньше начинал любить дары природы матушки Европы. Яблоки, которым я ранее отдавал предпочтение и считал лучшим примером сочности, полезности и вкуса, при первой пробе сразу же отходили на второй план. Боже мой, где я был раньше?

На небо зашла одинокая луна. В отличие от северных широт у экватора она располагалась ниже обычного, благодаря чему её можно было легко разглядеть даже невооружённым глазом. Большая, яркая, серебристая она всем видом показывала полный лик нашему взору.

– Как жаль, что в доме нет телескопа… – с грустью вымолвила Мари.

– Попробую снять на айфон, – предложил наобум я.

После предыдущего восторга меня ждало разочарование. Нет, ни одна камера суперсовременного смартфона не способна и близко конкурировать с глазом человека.

– Инженерам ещё нужно работать – с досадой заметил я.

Все засмеялись.

– С твоих слов это звучит так смешно, будто вокруг нас сейчас сидят разработчики и владельцы высокотехнологичных компаний инновационных гаджетов, представляя для оценки последние из имеющихся новинок, – прокомментировала общий смех Шеннон.

Мы повторно захохотали.

– Так, друзья, пойдёмте-ка ужинать! Я знаю отличный ресторан, от которого все будут в восхищении, – с ноткой претенциозности заявил Рома, добавив после паузы. – Надеюсь, они сегодня работают, и мы найдём столик без труда.

– С удовольствием! – ответили мы.

Ресторан Ромы находился на побережье, но, несмотря на это, до него пришлось ехать на местном транспорте, тук-туке. Трицикл, исходя из названия, может вместить в себя не более двух пассажиров. Он обладает миниатюрными размерами и отличается высокой манёвренностью, что имеет огромную ценность на забитых транспортом дорогах. Каждый тук-тук для ланкийцев предмет национального искусства. Ни один из них не похож друг на друга. Нетривиальные вставки, наклейки, сочетание цветов, музыка, светодиодные ленты – всё характеризует хозяина байка как ничто лучше. Водители транспортных средств в Азии чувствуют потребность в разнообразии, давая вольность разыгравшемуся воображению и стилю, что крайне важно для привлечения клиентов. Чем ярче машина, тем больше внимания и желания на ней прокатиться. Мы поделились на пары: Рома с Шеннон, я с Мари. Ребята поехали на красном трицикле с подсветкой корпуса из светодиодов, мы на зелёном с аэрографией Боба Марли и конопли. На одном дыхании, крепко взявшись за поручни и сидения от высокой скорости и резких поворотов, из-за возникающих то тут, то там неожиданных препятствий в виде человеческих тел и других тук-туков мы, наконец, добрались до места.

– Так я точно поседею, Мари.

– А мне понравилось, я ничуть не испугалась. Ланкийцы отличные водители! На острове практически нет аварий. Если что-то случается, это, как правило, объясняется нерасторопностью туристов. Так что переживания – лишнее. Фредди, представь себе аттракцион, русские горки. (Вопреки нашему воззрению во всём мире американские горки принято считать русскими.) Опасность, кажется, есть, но в действительности её нет, всё под контролем. Ты же из России?

– Да. И какой же русский не любит быстрой езды? – писал когда-то наш великий классик.

– Пушкин?

– Нет, Гоголь. Это из «Мёртвые души».

– Ясно, не читала. Интересное, наверное, произведение?

– Одно из лучших!

– А мне нравится ваш Пушкин. «Евгений Онегин» – как русская версия «Ромео и Джульетта» Уильяма Шекспира.

– Александр Сергеевич наше всё! – с гордостью заметил я. – Смотри, вот и ребята! – сказал я, когда Рома и Шеннон подкатили к перекрёстку ближе.

– Ну что?! Следуйте за мной! – скомандовал Ромка и повернул, не оборачиваясь, направо.

Ресторан имел безумные размеры. Его внутреннее помещение и наружное пространство были декорированы разноцветными лампочками, как в наш традиционный Новый год. Особенностью заведения являлась фирменная тёмно-розовая подсветка, большое количество фонарей и стилизованных под свечи ламп, которые при беглом взгляде напоминали пламя костров, притаившихся в тени трав. В вечернее время элегантная задумка смотрелась эффектной, она придавала таинственность и не слишком бросалась в глаза. Отдельная площадь выставочного павильона выделялась под место для фотосессии. Два гамака и округлое сооружение из веток в виде птичьего гнезда в нём фактически никогда не пустовали. По бокам от них лежали разбросанные широкие подушки, служившие посетителям зоной для релакса и кальяна. За ней скрывался обычно многолюдный бассейн с аналогичной тёмно-розовой подсветкой, который, впрочем, в указанную секунду выглядел осиротевшим. Центр ресторана приходился на шатёр с крышей из сухих пальмовых веток. Он имел вид равностороннего треугольника, на потолке которого висели огромные вентиляторы. Одна из сторон под шатром обозначала участок для живой музыки и танцев, другая входила в состав бара.

По всему периметру примыкающей территории, плавно переходящей в пляж, то тут, то там рассредоточивались столики, накрытые светлыми бумажными скатертями и украшенные плафонами в форме свечей. Справа и слева от части столиков росли величественные пальмы. Деревья, подобно нашим нарядным елям, были обмотаны гирляндами, из-за чего они смотрелись чересчур аляповато. Сегодня вместо живой музыки играл диджей, что представлялось отличным ходом для владельцев ресторана, так как почти все посетители заведения являлись интернациональными туристами, ожидающими в первую очередь услышать родные, наиболее популярные песни, а не однообразный, пусть и мелодичный, репертуар. Чтобы никого не обидеть диск-жокей включал самые известные композиции из всевозможных уголков планеты, в силу чего по крикам и танцам можно было без особых усилий или напряжения угадать, кто и откуда из гостей прибыл на малую землю.

– Когда на небе пылает красный закат, из-за розового цвета ламп, я подозреваю, здесь особенно сказочно, – выразил вслух я возникшую мысль.

– Это точно, дружище, – поддержал озвученную идею Рома.

Мы присели за столик рядом с морем, но ближе к музыке, сказывались наш юный возраст и желание быть в гуще событий.

Обратились к меню. Я по совету француженок взял глазированного на гриле краба. Помня свою ошибку в обед, а также учитывая местные порции, мы предпочли заказать две тарелки риса на четверых. К гарниру девушки выбрали солидную порцию королевских креветок, а Ромка – жареного красного снэппера. Большее внимание мы уделили ассортименту напитков. В ресторане было чем разгуляться и в аппетитах, и во вкусе. Только за неимением обширного практического опыта подавляющая часть коктейлей мне, к сожалению, приходилась незнакомой. Потому я остановился на том, что знал лучше всего:

– Пина Колада.

– А мне «Секс на пляже».

– Голубая лагуна.

Сформулировали заказы девчонки.

– Том Коллинз, – резюмировал Роман.

Вечер обещал быть, как и продолжение дня, ярким. Нам принесли приготовленные закуски. К моему удивлению, краб вышел крупнее, чем я предполагал изначально, и если бы не помощь ребят, то я провозился бы с ним ни один битый час. Мягкое, нежное мясо идеально подходило на звание «блюдо дня». Здоровые клешни ощущались самыми лакомыми кусочками, однако до более богатого в них содержимого нужно было ещё добраться. Специальными щипцами я орудовал, как в хирургической операционной. Мне очень хотелось в эти минуты перевоплотиться во врача травматолога:

– Сестра, зажим. Теперь скальпель. Держим пока. Так, аккуратно разрезаем.

– Доктор, мы его теряем!

– Сестра, два кубика адреналина больному в сердце! – крутилось в моей голове.

Испачкавшись, но достигнув цели, в заключение про себя я произнёс: «Всем спасибо, на этом наша работа завершена. Пациент будет жить!»

После перекуса мы перешли к напиткам. О, тут наша беседа перескочила в более активное русло. Без устали мы рассказывали друг другу общеизвестные занимательные байки. Правда, когда речь зашла о небольшом повествовании о себе, преимущественно говорил Рома. Вся его жизнь состояла из путешествий, отчего, представлялось, у него была самая интересная биография из нас. Судьба девушек по сравнению с ним виделась однообразной, обыденной, несмотря на то что они безвылазно жили на побережье и ежечасно встречались с морем.

– При ежедневном «глядении» чувство прекрасного постепенно притупляется, – заключила с возмущением Шеннон.

– Только не в моём случае, готов сидеть напротив моря бесконечно! – возразил я.

– Лучшее, что может быть с человеком – это смена картинки, Фред. Желательно постоянно выходить из зоны комфорта, иначе депрессия, убийственная ложная идиллия тебя покарает. Человек способен на многое: выучить языки, стать гуру, просветлённым, добиться триумфа в спорте, сменить деятельность и снова завоевать успех. Не знаю, вам, наверное, покажется это странным, но мне, думается, это крайне важно. Талант раскрывается только тогда, когда человек любит то, чем он занимается.

– Ты прав, Ром. От возможности проявить себя зависит и счастье. Большинство людей глубоко несчастны. Они ходят на нелюбимую работу, выполняют ненавистные им дела. Они способны поменять мир, но не стремятся приложить к требуемому сдвигу и минимальных усилий. Оттого они сами несчастливы. Мы с вами пример обратного. Стоило раздвинуть границы, как мы очутились совершенно другими людьми в глазах друг друга. Нет, честно, мы с Мари были глубоко убеждены, русские мужчины – горькие пьяницы. Про вас всюду рассказывают небылицы: вы все сплошь бандиты, не умеете вести себя в обществе, хамы, бестактны и необразованные.

– Да, да! – подхватила Мари. – До сегодняшнего дня я полагала, будто бы русские мужчины – самые непутёвые мужчины на планете. Почему-то я представляла вас с длинными бородами, в ваших зимних сапогах (валенках); мужчинами, которые ничего не умеют, только как ругаться и выяснять отношения. Сперва Рома, потом ты, Фредди, перевернули в моём подсознании всё с ног на голову. Вы предстали перед нами другими: интересными, умными и жизнерадостными.

– Что скажешь, Фред? Твоя очередь! Давай окончательно разобьём стереотипы дам! Какая твоя история?

– Да! Нам бы очень хотелось послушать твой рассказ! – добавила Шеннон.

– Конечно! – отозвалась Мари.

Я глубоко вдохнул, собираясь с мыслями. Внезапное предложение друзей, направленное в мою сторону, обнаружилось для меня не совсем лёгкой задачей. Я подбирал слова. Как вдруг в эту самую минуту заиграла спасительная мелодия легендарной композиции «Listen to Your Heart» шведской рок-группы «Roxette» с её исключительно талантливой солисткой Мари Фредрикссон. К сожалению, певица умерла в 2019 году от продолжительного онкологического заболевания, хотя её музыкальное произведение навсегда осталось в массовой культуре бессмертным. Для меня платиновый хит группы запомнился по рекламе пива из далёкого детства. С тех пор с ним ассоциировалась тема свободы и любви к жизни.

– Прошу прощения, дамы, Рома. Вероятнее всего мой рассказ придётся отложить, – произнёс я, подойдя ближе к Мари с вытянутой рукой и приглашая младшую из француженок на медленный танец.

Блондинка взглянула на Шеннон, та одобрительно кивнула головой. Девушка взяла робко мою руку, едва прикоснувшись к пальцам. Её ладонь ощущалась холодной, как будто лёд, моя же – обжигающей, словно пламя костра. Мари посмотрела в мои глаза прямо, ожидая поддержки и согласия. Я взял её за руку крепче, чуть наклонил подбородок вниз в качестве подтверждения твёрдых намерений и медленно повёл к танцполу. Следуя моему примеру то тут, то там из-за столов стали подниматься пары. Роман пригласил Шеннон. Ребята принялись танцевать рядом. Боясь испортить момент и вслушиваясь в слова композиции, мы отложили наши разговоры. Повинуясь припеву «Слушайте Ваше сердце», подруга склонила голову на моё плечо. Мне почудилось на мгновение, что она закрыла глаза. Возможно, моя юная партнёрша в этот момент представила совместное будущее, наших резвящихся детей посреди зелёной лужайки загородного дома на побережье Французской Ривьеры. Возможно, нечто другое. Я не знаю. Я не стал на это обращать внимание и досаждать ненужными вопросами. Мне казалось, вот оно счастье, рядом со мной, в данное мгновение. Зачем я буду портить его? Сегодня был самый трогательный, упоительный момент всей моей жизни.

«Неужели сегодня – отправная точка для чего-то нового?» – я погрузился в бескрайние мысли.

У всего есть начало, но есть и конец. Песня завершилась. Люди пустились хлопать от переполнявшего их воодушевления. Я поблагодарил девушку за трогательный вальс. После пережитых в течение последних трёх минут чувств и мечтаний у меня на душе возникло опустошение, досада, от которой не желалось далее продолжать разговор. Мы сменили тему, погрузившись в обсуждение скорых планов.

– Давайте завтра отправимся в Галле! – увидев общее замешательство, предложила Шеннон.

– Отличная идея!

– Я за!

– Поддерживаю.

– Договорились, только не киснуть, друзья! Сейчас же идёмте танцевать! – с прежней весёлостью заактивничала старшая дама.

Мы вновь повиновались ей. Вскоре последовали привычные тосты за Новый год, нас и судьбоносное знакомство вперемешку с танцами, незатейливыми разговорами и беспечным, незаурядным весельем.

Наступило одиннадцать вечера. Понимая, что нам необходимо ещё каким-то образом добраться до дома, мы покинули ресторан, чтобы чуточку прогуляться по побережью. Беззаботно и с ребяческой лёгкостью мы шли нога в ногу. Иногда, как будто играя в догонялки, наш шаг устремлялся к океану, но как только волна настигала нас, со смехом и криками мы отбегали от неё в сторону. Не понимая шальной психологии, крохотные крабики не знали, куда от нас спрятаться, оттого им приходилось разбегаться по разным направлениям, лишь бы не встретить непредсказуемые вездесущие ноги. Готов спорить, со стороны описанная картина представлялась весьма комично. Четыре уже взрослых, самодостаточных человека вели себя, словно четыре детсадовских малыша, радостно играя с прибывающими и отбывающими волнами.

Ночь по праву вступила в свои права. На улице стало темно. Если бы не луна, которая забралась выше и не ушла немного вбок, пляж накрыла бы страшная чернота.

– Кстати, если кто не знает, на экваторе продолжительность дня всегда равна продолжительности ночи. Луна и солнце располагаются к суше относительно низко, из-за чего небо со звёздами словно нависают над нами, как будто потолок большинства московских панелек и парижских квартир. Правда, в отличие от стеснённых удобств жилищного фонда, звёздное небо приносит неведомым присутствием нескончаемую радость сиянием и близостью к величественному безграничному космосу, – начал я для новой темы разговора, припоминая кинофильм «Пляж».

Все взглянули наверх. Посреди тёмной пустоты сияли разбросанные мириады звёзд. Одни из них были крупнее и ярче, другие – едва светились, отчего нельзя было точно понять, что это такое: упавшая звезда или пролетевший спутник. Я искал глазами Большую Медведицу, но из-за бесчисленного количества блестящих появляющихся и исчезающих точек, это оказалось для меня невыполнимой задачей. Со вздохом я продолжил:

– Друзья, кто-нибудь из вас хотел бы полететь в открытый космос?

Молчание продолжилось. Мне стало не по себе.

Вдруг Мари внезапно подскочила и крикнула:

– Мы отражение космоса. Зачем мечтать? Поплыли к звёздам прямо сейчас.

С этими словами она вбежала в воду и нырнула в сверкающую толщу волнующейся глади. За ней устремилась Шеннон с возгласом: «Здравствуй, космос!» Затем Роман, завопив, что есть мочи: «Поехали!» Сначала я не понял значение восклицаний ребят, пока сам не догадался прыгнуть в воду. Выплыв после погружения на поверхность и взглянув вниз, я увидел знакомые очертания: та же луна, те же мерцающие звезды, что и вверху.

– Фредди, мы в космосе, – были слова моей дорогой компаньонки.