Выносящая приговор

–– Отец не узнает, я обещаю.

–– Слушай, он что, по-твоему, идиот? Не догадается, откуда ветер дует? Я же сказал: нечего тебе там делать! – разозлился на меня Стас. Он замолчал, сунув сигарету в рот.

–– Это я привела Данилу в секцию ММА, исполнив его самое заветное желание, наперекор желанию родителей, – начала тихо говорить я, рассматривая большой стеклянный шар, лежащий на столе, внутри которого находился ринг с двумя маленькими боксерами в красных перчатках. – Я привозила его каждый вечер на тренировку и терпеливо ждала по два часа в машине, пока брат счастливый и уставший вернется ко мне. А как он радовался победам: свой первый кубок за третье место он каждый вечер укладывал рядом с собою на подушку. Полгода, каждый вечер, перед сном. А потом очередная победа – и золотая медаль. Как же он целовал меня, а с каким запалом рассказывал журналистам, что это я исполнила его самую заветную мечту, что эта победа только благодаря моей вере в него, моей поддержке. Первый в стране. Лучший во всей России. Он всегда и во всем был лучшим, был первым. Даже в смерти опередил всех нас…

–– Дарья, прекращай! – прервал меня Смолов, жадно затянувшись сигаретным дымом. – Хорошо. Я помогу, но только знай: делаю я это нехотя.

–– Расскажи мне о клубе, – попросила я, с благодарностью глядя на друга.

–– Я, конечно, не так много знаю о нем, как бы тебе того хотелось, ведь «Кайман» закрыт для посторонних. Туда попадают лишь лучшие из лучших (если говорить о спортсменах). Владелец лично отбирает кандидатов в члены, присматривая их на соревнованиях, некоторых даже привез из-за границы (переманил из иностранных клубов), правда, они потом делись непонятно куда, но это не столь важно. Я знаю, что там крутятся очень и очень большие деньги, а за каждую победу в клетке боец получает щедрое вознаграждение…

–– Данила получал деньги за победы? – перебила я Стаса, пораженная его словами (брат жил за счет родителей: они оплачивали его обучение в институте, арендованную квартиру и услуги тренера в этом самом клубе. Ни о каких гонорарах и выплатах мы и знать не знали).

–– Наверняка получал.

–– А кто владелец клуба?

–– Курганов Руслан Юрьевич, – произнес он как-то неуверенно, – хотя официально он всего лишь генеральный директор, а владелец якобы живет за границей и его имя держится в тайне.

–– Якобы?

–– Думаю, что этот Курганов и является владельцем «Каймана», вот только у него есть – какие-то неясные для меня – причины скрывать этот факт. Несомненно, во всех документах фигурирует подставное лицо, – хмыкнул Смолов, выпустив белый дым в сторону приоткрытого окна.

–– И какие могут быть причины?

–– Откуда же мне знать? – скорчил он недовольную мину, от чего-то раздражаясь. – Спроси у мужа.

–– А Макар-то тут при чем?

Я даже испугалась его странного предложения, прекрасно понимая, что если мой «любимый» супруг узнает о моей затее, то… А после этого то уже не будет ничего, ну, ничего хорошего уж точно не будет.

–– Он же у тебя ФСБешник, – произнес Стас так, будто бы Макар был вором в законе, а не борцом с этими самыми законными ворами. Эта злоба в его голосе мне не очень-то понравилась.

–– И что? – скрестила я руки на груди, щурясь от негодования, которое пыталась взять под свой контроль.

–– Ничего, – недовольно буркнул он себе под нос и с какой-то нервозностью воткнул окурок в пустую пепельницу.

Глядя на него с подозрением, я допила свой остывший кофе и, вернув чашку на стол, спросила:

–– Это все, что ты знаешь о клубе?

Голос мой заметно вибрировал от напряжения, вызванного плохим поведением Смолова. Он вмиг уловил в нем шипящие ноты гнева, что и предопределило дальнейшее настроение разговора.

–– Не всё, – усаживаясь ровно в кресле, начал он как-то высокомерно, с вызовом, что ли, – но прежде, чем сунуть свою известную всему городу физиономию в клуб, получи на это разрешение товарища Курганова.

–– А это еще для чего? – нахмурилась я, почему-то испытывая страх от одной мысли о встрече с этим таинственным Кургановым.

–– Я же сказал: клуб закрыт для посторонних. Да тебя даже на порог не пустят, особенно если узнают, – злобно хихикнул Станислав, раздражая еще больше и сильнее.

–– Вообще-то, я журналист…

–– Поздравляю! – перебив, воскликнул он – я вздрогнула. – Конечно, такой себе аргумент, о-очень, знаешь ли, сомнительный, – протянул Смолов, попросту издеваясь надо мной. – «Кайман» – частная собственность и владелец вправе решать, кто будет посещать его, а кто, нет.

Высокомерно хмыкнув, я поднялась с кресла и направилась к выходу. Необходимо было срочно прервать беседу, ведь могло все окончиться плачевно: взаимными обидами и несколькими днями обоюдного молчания, а я не любила этого.

–– И еще, не забудь спросить разрешения у своего неадекватного муженька, чтобы он не бегал снова по офису в параноидальном припадке в поисках заговорщика и предателя, – вдогонку кинул он.

–– Снова? – переспросила я, обернувшись. – Ты это о чем?

–– А ты вроде бы не догадываешься, – вздохнул он, понимая, что сболтнул лишнего.

–– Он был в издательстве?.. Когда?

–– Ты лучше спроси, когда его тут не было?! – снова разозлился на меня Смолов. – Наверняка, нашпиговал здание всякими шпионскими штучками, чтобы рожей своей брутальной не светить лишний раз, ведь уже даже новые сотрудники узнают и здороваются при встрече, а то, не ровен час, гляди, спины гнуть начнут в реверансе и шляпы приподнимать. Да эти же ФСБешники – параноики!

–– У тебя температура?

–– Это у тебя температура, ну, или у твоего благоверного, – огрызнулся он, скривившись. – Скоро тебя на поводок посадит, как болонку, дабы ты ненароком в чужой кабинет не забежала, а то мало ли что… мало ли тут у нас кобелей на самовыгуле… – как-то манерно произнес друг, используя весь свой актерский талант, которого было многовато, как для обычного журналиста.

–– Что?

–– Да ничего! – недовольно бросил он, уткнувшись взглядом в экран ноутбука. – Ты извини, мне статью сегодня нужно сдать, – сообщил Смолов, вежливо намекая на то, что мне пора бы убраться из его кабинета прочь, дабы не раздражать своим присутствием.

Хмыкнув напоследок, я вышла в длинный коридор, хлопнув дверью, чтобы дружок уж наверняка понял, что я в негодовании.

Я прекрасно знала, что Макар в последние годы – особенно – стал невыносимо ревнив, но о том, что он в чем-то подозревает Стаса и меня, не догадывалась. Мы со Смоловым знакомы много лет и никогда я не давала повода мужу подозревать меня в изменах, по крайней мере, с ним – уж точно. Но, похоже, Макар не нуждался в поводах, просто не веря и не доверяя мне по умолчанию.

Следующим утром я таки решила испытать удачу на прочность и встретиться с загадочным и двуликим Кургановым, дабы получить разрешение на посещение клуба. А цель посещения была достаточно примитивной и легкоузнаваемой: сколько бы Макар не убеждал меня в том, что правоохранительные органы активно ищут убийцу Дани, я прекрасно понимала, что это не так. Я уже давно осознала, что смогу и сама найти эту озверевшую сволочь, с особой жестокостью и хладнокровием лишившую молодого перспективного спортсмена жизни. Так вот, начать поиски я решила именно с клуба. Данила много лет являлся его членом и посещал практически каждый день, но при всем при этом я о нем абсолютно ничего не знала. А ведь у меня давным-давно закралась мысль, что причиной убийства брата могло стать именно его членство.

Дождавшись, пока Макар уедет на работу, я подошла к шкафу-купе и, раздвинув матовые двери, внимательно осмотрела свой гардероб. Желание выглядеть легкомысленно и даже слегка глупо (а лучше не слегка), дабы не вызывать никаких сомнений в своих безобидных намерениях, заставило меня остановить выбор на короткой юбке цвета розовой пудры и такого же оттенка коротком жакете, из-под которого виднелась белоснежная полупрозрачная блуза с расстегнутыми верхними пуговицами. Я очень надеялась на то, что Руслан Курганов не является постоянным читателем газеты «В курсе» и моя физиономия, как выразился Смолов, ему незнакома. Если же это не так, то у меня могут возникнуть трудности.

Покрутившись у зеркала, я нанесла макияж: искусно изобразила черные стрелки на верхних веках, придала ресницам пышности при помощи туши и покрыла губы розоватым блеском, который сделал их более пухлыми и соблазнительными. Сунув ноги в сапоги на высоком каблуке, я накинула на плечи куртку и опять же, повернувшись к зеркалу, осмотрела собственноручно созданный образ. Признаюсь честно, меня он совершенно не обрадовал (а даже немного шокировал), и был абсолютно чуждым: так отвратительно, неприлично и пошло я еще никогда не выглядела. Какой лукавый бес дернул меня купить этот откровенный костюм, и когда именно это произошло – так и осталось для меня величайшей тайной. Раскинув русые пряди по плечам, я все же довольно улыбнулась, ведь первоначальная цель была достигнута: выглядела я достаточно молодо и легкомысленно. «Надеюсь, этому Курганову нравятся глупые наивные девицы», – произнесла я мысленно и, подхватив ключ от машины с комода, наконец-то вышла из квартиры.

Купе остановилось у непримечательного здания из красного кирпича, заняв свободное парковочное место под высоким фонарем. Сунув в карман удостоверение журналиста, я покинула салон и направилась в сторону входа. С трудом распахнув тяжеленную зеркальную дверь, я вошла в просторный холл и недовольно осмотрела хромированный турникет, нагло преградивший мне дорогу. Справа от входа за столом восседал мужчина в черной форме охранника. Он поднял на меня удивленный взгляд, после приподнял правую бровь и замер в ожидании.

–– Доброе утро, – улыбнулась я улыбкой невинного ребенка, а мужчина кивнул в ответ, оставив на своей физиономии невежливое недовольство с оттенком удивления. – Я журналист газеты «В курсе», – похвасталась я своим красивым удостоверением. – Могу ли я увидеть Руслана Юрьевича Курганова?

–– Чисто теоретически – можете, – довольно улыбнулся охранник своему же остроумию и с насмешкой посмотрел на меня, вызывая неприятные чувства. – Вам назначена встреча? – выдержав короткую паузу, спросил он, рассматривая мой костюм, выглядывающий из-под расстегнутой куртки, будто нашкодивший ребенок из-под стола.

–– Нет.

–– Тогда я, увы, вынужден вас огорчить, – начал мужчина, – Руслан Юрьевич не принимает без предварительной записи.

–– Понимаете, – улыбка стала еще шире, – я должна поговорить с ним прямо сейчас. Дело не терпит отлагательств.

–– Понимаю.

Он несколько долгих минут смотрел на меня с заметным подозрением и это показалось странным.

–– Так я могу встретиться с ним? – догадавшись, что эта пауза не случайна, я смутилась (похоже, мужчина принял меня за глупую дурочку и попросту глумился надо мной).

–– Я же ясно сказал, – закатил он глаза, утомившись от моей непонятливости, – по предварительной записи.

–– Черт, – театрально изобразила я отчаянье, припудренное испугом. – Ну все, теперь меня непременно уволят.

–– Ну ладно, сейчас попробую вам помочь, – сжалился охранник и потянулся к мобильному, лежащему на столе перед ним. Он пару раз коснулся сенсорного экрана большим пальцем и прижал его к щеке. – Руслан Юрьевич, тут, внизу, журналист какой-то там газеты – не помню названия – требует немедленной встречи с вами и пытается проникнуть в здание, – протараторил мужчина в микрофон, а я аж рот раскрыла от услышанного. – А я так и сказал… Да вы что, Руслан Юрьевич?! Нет, конечно! Ну, на журналиста она не очень-то похожа, но удостоверение соответствующее имеется, – он внезапно замолчал, уставившись на меня, а я уставилась на него, пребывая в полнейшем шоке. – Да, она, – кивнул охранник в подтверждение словам, – вам не послышалось. Нет, я ее раньше никогда не видел. Хорошо. Понял.

Опустив телефон на стол, он поднял на меня глаза, пытаясь рассмотреть фигуру, спрятанную под курткой (не знаю, может быть, он навскидку пытался понять, представляю ли я угрозу для его шефа, а, может, думал, что заметит кобуру подмышкой). Из-за его долгого молчания я настроилась на обреченный вздох, но он наконец-то произнес:

–– Поднимайтесь на третий этаж. Черная дверь в самом конце коридора.

Я стояла неподвижно, пытаясь поверить своим ушам, а мужчина тем временем уже освобождал мне проход нажатием кнопки на панели, расположенной прямо перед ним. На дисплее турникета вспыхнула ярко-зеленая стрелка, при этом он умудрился как-то забавно пикнуть, а затем еще и щелкнуть. Толкнув хромированную трубу вперед, я кивнула охраннику и, мысленно расхваливая себя за изобретательность и прекрасный актерский талант, направилась к лифту.

Поднявшись на третий этаж, я покинула просторную зеркальную кабину и слева сразу же заметила цель – черную глянцевую дверь. От чего-то странное волнение возникло во мне, мешая расслабиться и ощутить любимую мною самоуверенность, придающую силы. К двери я подошла тихо, словно опытный домушник, и так же тихо постучала, но на мой стук никто не отреагировал должным образом: ни тебе «Да-да, войдите», ни «Проходите, пожалуйста», ни банального «Кто?» не прозвучало в ответ.

Ждать приглашения я не стала, поэтому опустила серебристую ручку и вошла в просторный кабинет. За длинным столом, разместившимся прямо напротив входа, сидел мужчина в черном классическом костюме и белоснежной рубашке, исподлобья наблюдая за мной. Его галстук цвета темного шоколада подчеркивал карий оттенок глаз, привлекая к ним особое внимание. Этот его взгляд, словно вампир, впившийся в шею жертвы, не позволял чувствовать себя в безопасности.

Стараясь не поворачиваться к мужчине спиной, я прикрыла дверь, продолжая нагло рассматривать объемное, большое туловище, наглядно демонстрирующее его прежнюю жизнь. Телосложение Курганова просто кричало о его спортивном прошлом, а возможно и о настоящем тоже. Широкая грудная клетка раздувалась от неспешного глубокого дыхания, а плечи практически полностью скрывали спинку большого офисного кресла. Гладковыбритое лицо особо не привлекало к себе внимания, демонстрируя недобрый внимательный взгляд. Короткие смолисто-черные волосы блестели в свете солнечного луча, вползающего медленно в окно и кротко касающегося его маленькой – в сравнении с торсом – головы.

–– Доброе утро, – произнесла робко я, наконец-то очухавшись от поразившей меня картины, и, чтобы не терять времени даром, достала из кармана удостоверение. Оказавшись у стола, я сунула его Курганову прямо под нос, а спустя секунду, захлопнула как-то демонстративно, что ли, быстро вернув в карман. Думаю, он и прочесть-то ничего не успел, но синюю печать заметил однозначно.

–– Доброе, – произнес холодно мужчина, пристально гладя мне в глаза. – Присаживайтесь, – мельком взглянул он на кресло, у которого стояла я, продолжая осматривать безразличное, лишенное всякого интереса лицо.

Я стянула куртку с плеч и села в кресло, опустив ее на колени, тем самым прикрыв подол неприлично короткой юбки, которая вызывала даже во мне смущение и стыд, хотя раньше я не страдала от подобных недугов.

–– Меня зовут Дарья Сереброва, я журналист газеты «В курсе», – произнесла я, прислушиваясь к откровенной дрожи собственного голоса.

–– Да, я умею читать, – сообщил Руслан, а я растянула губы в глупой улыбке, желая избавиться от маски испуга, прилипшей к коже. Она парализовала мышцы, позволяя физически ощущать ее наличие. – Чем могу быть полезен?

–– Мне заказали ряд статей о клубе… – бодро начала я свою придуманную заблаговременно речь, но Курганов тут же беспардонно меня перебил:

–– Кто заказал? – приподнял он черные брови чуть выше обычного их положения, делая вид, что удивлен, хотя его лицо все еще было облачено в безразличие, словно в балаклаву.

–– Министерство физической культуры и спорта области, – не думая ни секунды, ляпнула я первое, что пришло в мою глупую голову, а Руслан нахмурился.

–– Для чего? – ничуть не веря в мою ложь, спросил он, откинувшись на высокую спинку кресла (хотя нет, он все же был выше спинки).

–– Чтобы привлечь интерес молодежи к спорту, рассказать об успехах ваших бойцов и о мастерстве тренерского состава… – опять же воодушевилась я, но, так и не окончив предложение, резко замолчала, ощущая неудобство под его недоверчивым взглядом.

–– Какое дело Минcпорту до наших бойцов? – нахмурил брови Руслан еще сильнее. – На соревнованиях они не представляют ни область, ни страну.

–– Нет? – зная, что раньше было иначе, я удивилась, поспешно копаясь в голове в поисках весомых аргументов. – Но ведь ваш клуб достаточно известен как в России, так и за ее пределами…

–– И что? – спросил он безо всякого интереса, так и не обнаружив в моих словах ни йоты логики.

–– Послушайте, – понимая, что убедить Курганова у меня не получается, я решила воспользоваться последним шансом, – вероятнее всего, это проверка моего руководства (я слышала, они всегда так поступают с новыми сотрудниками), но, если я не сдам статьи в срок, меня попросту уволят.

–– И что? – повторил он вопрос, еще сильнее нахмурив брови.

–– Ничего, – разозлившись, буркнула я, понимая, что мой план летит к черту на рога. – Извините, что отвлекла вас от работы, – произнесла я, поднимаясь с кресла и сжимая все сильнее пальцы, впивающиеся в мягкую ткань куртки.

–– И вы вот так просто сдадитесь? Отступите? Где же ваша журналистская хватка? – неожиданно спросил Курганов, остановив меня в полушаге от выхода. Я обернулась. – Присядьте, – кивнул он на то же самое кресло, рассматривая мою фигуру, облаченную в зефирно-розовое безобразие.

Вернувшись на место и прикрыв подол курткой, я с ожиданием взглянула на гендиректора. Наклонившись вперед, он облокотился о глянцевую столешницу и, мельком взглянув на наручные часы, опоясывающие кожаным ремешком правое запястье, произнес:

–– Я готов вам помочь, только при условии, что все ваши статьи в первую очередь будут ложиться на мой стол.

–– Для чего? – испугалась я, ведь даже не собиралась ничего писать и уж тем более сдавать материалы в печать, понимая, что отец никогда на это не пойдет.

–– Для того, чтобы мифы и легенды не появлялись в газетах, – спокойно объяснил он. – Или вы хотели печатать провокационные статейки на страницах вашей желтой прессы? – спросил Руслан прямо в лоб, глядя на меня с подозрением, а я растерялась от его прямолинейности. – Ну? Так что? – поторопил он меня, желая услышать решение немедленно.

–– Я согласна, – тихо произнесла я, понимая, что теперь необходимо уговорить отца напечатать хотя бы одну оду клубу, о котором он даже говорить в его присутствии запрещает (а так как папа является владельцем и по совместительству главным редактором газеты, я не могла без его ведома сдать в печать ни одной статьи).

–– Хорошо, – кивнул Руслан и, выдвинув верхний ящик стола, достал красную папку, поместив ее перед собой. – Я выпишу пропуск, чтобы вы могли посещать клуб, и поставлю в известность администратора, а уже он познакомит вас с нашими именитыми тренерами, – говорил он медленно, шурша бумагами в поисках неясно чего. – А вот с бойцами вам не стоит общаться, – как-то оригинально зажав ручку в пальцах, произнес холодно и угрожающе он.

–– Почему нет?

–– У них нет времени на подобные глупости, – недовольно глянул на меня Руслан. – Их задача – подготовка к турниру, а не бесполезная пустая болтовня. Тем более, что каждый тренер способен рассказать о своих подопечных достаточно для того, чтобы вы могли написать о них… – внезапно он замолчал, а после, почесав висок, добавил: – Ну, то, что вы там писать собрались, – почти что получилось объяснить у него. – Позвольте ваш документ.

Курганов протянул ко мне руку, размером походившую больше на лапу йети, а я замерла от ужаса и на всякий случай перестала дышать, прикинувшись неживой, но вовремя опомнившись, принялась искать в карманах куртки корочку, чтобы от долгого ожидания он не переменил своего решения. Наконец-то удостоверение было найдено, и я поспешила его протянуть гендиректору. Аккуратно изымая его из моих дрожащих пальцев, он заметил обручальное кольцо и тут же взглянул в мои глаза, насмешливо хмыкнув. Неловкость заставила смущенно опустить взгляд, что позволило мне, между прочим, тоже обнаружить на его безымянном пальце правой руки кольцо.

Курганов заполнил бланк пропуска и, поставив свою размашистую подпись и круглую печать, вложил его в удостоверение, вернув мне.

–– Буду с нетерпением ждать вашу статью, Дарья Александровна, – все с той же насмешкой глядя на меня, произнес негромко он, словно желая довести меня до исступления, но я была сегодня хорошей девочкой и держала себя в руках (правда, из последних сил, но держала). Не в моих интересах была демонстрация моего «золотого и покладистого» характера.

–– До свидания, – тихо сказала я, понимая, что гневная дрожь в голосе становится слышимой.

Поднявшись с кресла, я поспешила покинуть кабинет. Эта спешка была вынужденной мерой. Зная себя, чувствуя и понимая сигналы организма, я была уверена в том, что еще несколько минут и Руслан узнает, что я представляю из себя на самом деле. И уж тогда точно не пустит меня даже на порог клуба.

–– Всего доброго, – снова хмыкнул он, как только я взялась за дверную ручку.

Выскочив как ошпаренная в коридор, я содрогнулась в злобной конвульсии и, плотно закрыв за собою дверь, процедила сквозь зубы: «Придурок».

Уж очень мне не понравился этот Курганов. Самоуверенный, наглый мужлан, изображающий из себя вельможу. Наверняка всего несколько лет тому назад, он махал кулаками на ринге, а сейчас делает вид, что с рождения занимает место на царском троне.

Недовольно фыркнув всего раза два-три, – тем самым установив рекорд по сдержанности – я покинула здание клуба, направившись в издательство. Передо мной стояла еще одна нелегкая задача: уговорить отца напечатать хотя бы несколько статей о «Каймане». Но это было уже куда проще.

Всем известно, что отцы влюблены в своих дочерей до нездорового безумия. Вот и мой папочка был в некоторой степени безумен от любви ко мне. Все детство он потакал моим капризам, взращивая во мне монстра. Монстр вырос – капризы тоже. Отец страдал от капризного монстра, но по-прежнему любил его без памяти (хотя последние годы, мне кажется, делал вид, что любил). Да и к тому же актерский талант никогда меня не подводил. Самое действенное оружие (практически летальное, крупнокалиберное, дальнобойное) – слезы. И как бы папа не артачился, стоило смахнуть соленую каплю со щеки, как его мужское черствое и ледяное сердце таяло прямо на глазах, смягчаясь. Вот и в этот раз вооружившись до зубов, я отправилась к отцу.

Первые полчаса он изображал из себя строгого редактора, затем – такого же строгого отца, после стал больше походить на папу, но все еще не очень сговорчивого и доброго. «Ну, сам напросился», – подумала я, всхлипнув от фальшивого отчаянья. Всего один залп – и безоговорочная капитуляция, сдача в плен и легкая победа (но, как говорится, легких побед не бывает!).

Понедельник. Вечер. Я с гордо поднятой головой вошла в теплое помещение клуба и, заприметив внимательно наблюдающего за мной охранника, – абсолютно незнакомого, лысоватого и видимо напряженного, походившего на цепного пса, – покрутила перед его серой морщинистой физиономией новеньким пропуском. Мужчина для чего-то раздул ноздри, словно пытался уловить запах свежей печати, и, скорчив неприятную гримасу, устранил предо мною преграду в виде турникетной трубы.

Администратор «Каймана» познакомил меня с Яном Ветровым – старожилом клуба. Он был старшим тренером и знал каждого бойца лично, поэтому уверенность в том, что знал он и Данилу тоже, воодушевляла. Ведь избрание верного пути для движения к желанной цели являлось приоритетом, так как движение по пути ложному только бы попусту тратило ценное время, которого у меня оставалось все меньше и меньше. Ян – довольно-таки общительный мужчина средних лет, но крайне осторожный в выборе тем для разговоров и очень разборчив в вопросах, на которые готов был давать ответы. Некоторые – особенно неудобные – вопросы оставались и вовсе без внимания, некоторые удостаивались сухих кратких ответов, а вот на приятные – непосредственно касающиеся его работы – он отвечал вполне охотно и даже порой крайне эмоционально, но, как правило, эти вопросы были заданы мною лишь для того, чтобы не вызвать подозрений, поэтому ответы я слушала не особо внимательно и без особого интереса.

Стоя у ринга, мы с Яном наблюдали за тренировкой совсем юных бойцов. Он, периодически отвлекаясь от них, что-то рассказывал мне, а я, пристально глядя на светлокожего невысокого парня, ловила себя на мысли, что он неимоверно похож на моего любимого маленького братика, который так страшно окончил свою карьеру в ненавистном мне клубе.

Как-то следователь имел неосторожность проболтаться, что, по его мнению, брата убил вовсе не случайный залетный хулиган, а, вероятнее всего, профессионал, а еще вероятнее – профессиональный боец. Он даже умудрился шепнуть мне предположение, что Данила погиб на арене во время боя и, скорее всего, какого-то неофициального (подпольного) без правил. Ведь если бы это произошло во время соревнований, то, во-первых, ему бы непременно оказали первую медицинскую помощь, после чего доставили бы в больницу, а во-вторых, ни один судья не допустил бы подобного. Но его предположения и догадки так и не стали материальны, оставшись устным творчеством (то бишь сказкой) талантливого, но продажного либо трусливого следователя. В деле появились какие-то вымышленные персонажи, нереальные события, большинство фактов приобрело научно-фантастический окрас, в общем, дело стало походить на «сборную солянку» из произведений братьев Стругацких, а вскоре, дабы никто не помер со смеху, прочитав эту околесицу, его отправили в долгий ящик.