World Of Warcraft: Перед бурей

Глава седьмая

Стальгорн

Исполнив все королевские обязанности, Андуин, согласно протоколу, прибыл к массивным воротам Стальгорна, а далее последовал долгий официальный ужин. Здесь следовало соблюдать осторожность. Дворфы любили поесть и выпить, а Андуин, хоть и превосходил их в величине, прекрасно знал: начав пить наравне даже с самым тщедушным из дворфов, он вскоре окажется под столом.

Мойра Тауриссан, дочь Магни Бронзоборода, а в браке – правительница клана Черного Железа, была одной из Трех Молотов, управлявших Стальгорном. Любимому большинством дворфов пиву она предпочитала вино и позаботилась о том, чтобы приехавшему с визитом королю подали лучшее из стальгорнских красных. За ужином ели тушеную кабанину и жаренные в меду овощи, макая в подливку свежий черный хлеб, а на десерт на столе появилась целая гора пирожных.

Андуину хотелось встретиться с Тремя Молотами сразу же после ужина, но ему ответили, что переваривание такого обильного угощения требует времени. Если только речь не идет о жизни и смерти, вначале полагалось выкурить трубку, выпить бренди или отдать должное новой порции десерта.

Оценив реакцию Андуина на все три варианта, Мойра предложила для пищеварения часок прогуляться в окрестностях Стальгорна, и Андуин с радостью согласился. Он пригласил присоединиться к ним и дренея, но Велен отказался.

– Уверен, вам многое нужно обсудить, – сказал он. – А я останусь здесь, побеседую с Мурадином и Фалстадом.

Мурадин, средний из трех братьев Бронзобородов, представлял в Совете Трех Молотов свой клан (младший из прославленных братьев, Бранн, основал Лигу исследователей и слишком любил странствовать, чтобы подолгу оставаться в Стальгорне). Фалстад Громовой Молот, третий из Молотов, глава славного клана Громового Молота, отсалютовал дренею пивной кружкой.

– Трубка, бренди или десерт? – сыронизировал Андуин.

– Пожалуй, десерт, – ответил Велен. – Как самое безобидное.

– Тогда моя доля в твоем распоряжении. Если я съем еще хоть кусочек, то, чего доброго, лопну.

– Если ты не против, к нам присоединится кое-кто еще, – сказала Мойра, когда оба поднялись из-за стола.

– Конечно, как тебе будет угодно.

Королева тихо сказала что-то одному из стражников. Тот кивнул, удалился и через несколько минут вернулся с маленьким дворфом. Кожа мальчика имела необычный, однако приятно теплый серый оттенок, его большие глаза были зелеными, без малейших намеков на красный огонек, свойственный дворфам Черного Железа, а волосы – белыми. Андуин сразу же понял, кто это такой – то был внук Магни Бронзоборода, сын Мойры и наследник престола принц Дагран.

– Я знаю, что мы уже встречались с вами, Ваше Величество, но встречи, боюсь, не помню, – учтиво, с легким местным акцентом сказал юный принц.

Сколько же ему лет? Шесть, семь? Андуину вспомнилось, как и его обучали правилам этикета и поведению, приличествующему сыну короля, когда он был еще младше, чем этот парнишка.

– Я был бы удивлен, если б вы помнили. Давайте считать, что это – наша первая встреча.

Склонившись вперед, Андуин торжественно подал мальчику руку, и тот с серьезным видом ответил на рукопожатие.

– Рад, что вы сочли возможным присоединиться к нашей прогулке. Итак… какое же место в Стальгорне вам нравится больше всего?

У мальчика загорелись глаза.

– Зал Исследователей!

– И мне тоже, – ответил Андуин, с радостью взглянув на Мойру. – Идемте!

Как только они доберутся до зала и налюбуются всем, что внутри, он попросит Мойру позвать Фалстада, Мурадина и Велена, а затем раскроет им вторую причину своего визита в Стальгорн.

Без спешки шествуя вперед в сопровождении человеческих и дворфских стражей, державшихся на почтительном отдалении, однако в любой момент готовых прийти на помощь, Андуин предавался ностальгическим воспоминаниям. По пути мимо Великой Кузни, в честь которой древний город получил свое имя, его обдало упругой волной жара. Отчетливый запах раскаленного металла перенес короля на несколько лет назад, во времена прошлого визита.

– Как давно я здесь не был, – сказал он Мойре.

– Да, это так, – ответила та, не сводя зеленых глаз с сына. – Годы летят быстрее, чем мы думаем.

– Как хорошо, что Три Молота приехали в Штормград почтить отца, – сказал Андуин, взглянув на мальчика (тот явно изо всех сил сдерживался, чтоб не помчаться к Залу Исследователей бегом, оставив мать и короля людей позади). – Особенно после его попытки убить тебя, когда я был здесь в последний раз.

– Ох, – хмыкнула Мойра, – ты же знаешь: это мы с ним простили друг другу давным-давно. А к тому времени, как он погиб, прониклись друг к другу глубоким уважением. Твой отец был зол на меня, за то, что я держала тебя здесь. Волновался за тебя… Вот Дагран растет и, как это ни странно, становится для меня дороже день ото дня. И если бы Вариан Ринн похитил моего малыша… – на лице Мойры мелькнула гримаса ярости, – …я бы разорвала его голыми руками, как бы он ни был огромен.

– Верю, – совершенно искренне сказал Андуин. – Дворфы – превосходные воины, это уж наверняка.

– Он гордился тобой, – тихо сказала Мойра. – Гордился, хоть и не понимал. Не думай, король, будто он полюбил тебя только в последние годы.

– Да, я это знаю. И, пожалуйста, зови меня просто Андуином. Здесь для меня дружба привычнее формальностей. Помнится, когда я приехал в Стальгорн впервые, твой отец попросил называть его дядей Магни, а Эйрин звала меня Маленьким Львом.

– Эйрин?

– Первая из женщин, принятая в стражу твоего отца. Тебе бы она понравилась. Она пыталась учить меня биться мечом и щитом, пока не погибла в Караносе.

– О-о, – задумчиво протянула Мойра, вглядываясь в его лицо. – Первая из погибших друзей… Прости.

Однако печаль тут же исчезла с ее лица.

– Но, насколько я слышала, ее уроки не прошли даром. Конечно, до отца тебе далеко, но тут стыдиться нечего, ведь теперь ты владеешь мечом гораздо лучше прежнего.

– Да, – криво улыбнулся Андуин. – То-то, наверное, все удивились.

– Ну, разве что самую малость.

Андуин хмыкнул.

– Но до отца мне действительно далеко. Таким, как он, мне не стать никогда. И никому другому – тоже.

«Я не смогу стать таким же героем, как ты, – сказал он в тот день, встав на колени там, где погиб отец. – И таким же, как ты, королем».

Решившись довериться Мойре, он повернулся к ней.

– Но вот что я тебе скажу. До встречи с Эйрин я терпеть не мог упражнений с тяжелым оружием. Избегал их, как только мог, каких только причин ни придумывал! Но после ее гибели начал тренироваться всерьез, не увиливая. Очень захотел стать если и не превосходным, то хотя бы хорошим бойцом. Свет благословил меня другими талантами. Я верю, что он придет мне на помощь, даже если в моих руках вовсе не будет оружия. Но Эйрин обещала воспитать во мне «дворфский характер», и так и сделала.

Услышав это, Мойра от души расхохоталась.

– В жизни не слышала лучшего выражения! «Дворфский характер», а? Ну что ж, Андуин Ринн, ты – превосходный представитель человеческой расы. Я горда тем, что к твоему возмужанию приложил руку и мой народ.

– Благодарю! Столь крепкая дружба с дворфами – со всеми дворфами – это большая честь… – Тут Андуин слегка осекся. – Ведь все дворфы теперь заодно и прекрасно ладят друг с другом, не так ли?

– Мы – дворфы, – пожав плечами, ответила Мойра. – Бывает, повздорим. Бывает, вслед за словами в воздух летят пивные кружки. Однако последнее случается заметно реже, если кружки полны. Мы очень благодарны за твой дар.

– Я решил, что он может вам пригодиться.

Несколькими часами раньше, в момент официального прибытия Андуина в Стальгорн, его встречали у ворот Три Молота и почетный караул. Первый его визит в качестве правящего короля дворфы восприняли с радостью, и Андуин знал, что ему рады искренне. Но когда следом за ним в город въехали десять фургонов с подарком Штормграда и с первого из них сдернули защитное покрывало, все вокруг зазвенело от грома аплодисментов и криков «ура».

Конечно же, подарком был ячмень – ключевой ингредиент, быть может, самого популярного на свете стальгорнского товара.

– Считай это посильным вкладом Штормграда в дело сохранения мира и дружбы в Стальгорне, – сказал Андуин.

– Как только покончишь с путешествиями, возвращайся скорее, и мы поднимем за тебя тост из первой партии, – пообещала Мойра. – Я слышала, наши пивовары собираются назвать этот эль «Андуиновым Янтарным».

Андуин расхохотался во весь голос, а вслед за ним засмеялась и Мойра.

– Я и не припомню, когда смеялся так в последний раз, – признался он. – Это же просто… замечательно!

– Уж это точно. Возвращаясь к вопросу, с которого мы перешли на крайне важную тему пива: да, Молоты сумели объединить всех.

– А… как твой отец?

– Отец… Ну что ж, теперь он – алмазный король, и только Свету известно, где странствует день ото дня… Хочешь посмотреть, где он стоял до пробуждения?

– Да, я был бы рад.

Дагран замедлил шаг. Впереди, в проемах арок Зала Исследователей, виднелись знакомые очертания крылатого скелета. Жадно, с нетерпением взглянув в его сторону, мальчик сказал:

– Только обещайте, что мы вернемся к птерадону!

Единения с землей Магни достиг в Старом Стальгорне, в глубоком подземелье под Высоким Троном. Казалось, спускаясь вниз, Андуин чувствует, как давит на плечи, как нарастает многотонная тяжесть земли и камня над головой. Дворфы, конечно же, шли в глубину, не испытывая ни малейшей тревоги.

Андуин знал, что возвышение, где Магни превратился в алмаз, окажется пустым. Прекрасно знал. И все же, увидев его своими глазами, был потрясен до глубины души.

Он был здесь в тот день, когда король Магни Бронзобород исполнил древний ритуал единения с землей, и теперь замер перед возвышением, не в силах вымолвить ни слова. Опередив мать и соседнего правителя, Дагран ловко проскользнул между обломками прозрачного голубоватого кристалла, некогда заключавшего в себе алмазного короля, и поднялся наверх. Здесь он прошел прямо к свитку, надежно защищенному стеклом, и начал читать вслух. Спина Андуина покрылась мурашками: звонкий дискант внука Магни вновь выговаривал те же слова, что когда-то на этом же самом месте читал советник Белграм:

– Знайте же, как и зачем вновь стать единым с горой! Зрите: мы – земельники, из земли вышедшие, и душа ее – наша душа, и боль ее – наша боль, и пульс ее бьется в наших сердцах. Мы поем ее песнь и скорбим о ее красоте, ибо кто не желал бы вернуться домой, туда, где рожден? Вот и ответ «зачем», о дети земли!

Дагран отвел взгляд от свитка.

– Дальше продолжать?

– Нет, милый, – ответила Мойра.

Андуин наклонился и поднял один из осколков.

– Как страшно было это видеть, – тихо сказал он, повертев осколок алмаза в руках. – Все произошло так быстро и бесповоротно. Я думал, он погиб.

– Ничего удивительного, – откликнулась Мойра. – Так думали даже мы, дворфы.

– Должно быть, его пробуждение вызвало невероятное потрясение.

– Эта фраза, – сказала Мойра, – не отражает истины даже приблизительно. Могу сказать одно: хорошо, что сердца дворфов почти так же крепки, как камень.

– Я так рад… Не только за себя и нашу с ним дружбу, но и за тебя. Было время, я тоже думал, что нам с отцом никогда не стать настоящей семьей, однако – стали ведь.

Мойра ненадолго умолкла. Ее смышленый, начитанный сын увлекся еще одним старинным томом; взгляд его легко скользил по древним строкам. Заговорив, Мойра понизила голос:

– Я хочу этого не столько для себя, сколько ради сына, – сказала она. – Нам многое нужно исправить, Андуин. Многое перекроить по-новому. Но он сказал, что хочет попробовать.

– А ты? – тихо, чтоб не услышал мальчик, спросил Андуин.

– А я думаю, что добрые отношения с существом, говорящим с самой Азерот, сослужат хорошую службу и моему народу, и сыну.

Она изо всех сил старалась говорить легко и беспечно, однако из этого ничего не вышло.

– Но как же ты сама?

Мойра вновь сделала паузу, а едва собралась ответить, сзади раздался крик:

– Ваше Высочество, Ваше Величество, идемте скорей!

То был один из стражников, как всегда, несших караул у Высокого Трона. Он весь раскраснелся и запыхался от быстрого бега.

– В чем дело? – спросила Мойра.

– Ваш отец! Он здесь! И ему нужно видеть вас обоих прямо сейчас!

Глава восьмая

Стальгорн

Магни Бронзобород ждал в Зале Исследователей. Когда-то Андуин собственными глазами наблюдал, как король дворфов в муках обращается в сверкающий алмаз, и был не в силах хоть чем-то помешать этому, а потому полагал, что готов к встрече с пробудившимся Магни.

Но не тут-то было.

Магни стоял под скелетом птерадона, повернувшись спиной ко входу, и увлеченно беседовал с Веленом и старшим исследователем Мунинном Магелласом. Рядом, озабоченно хмуря густые брови и внимательно вслушиваясь в разговор, стояли Фалстад с Мурадином.

Пригласили сюда и главного механика Гелбина Меггакрута, белобородого лидера гномов. За его внешней бодростью и жизнелюбием скрывалась спокойная глубокая мудрость. Встречу с ним Андуин планировал провести на следующий день. В войне с Легионом гномы оказались просто бесценными союзниками, и ему непременно хотелось лично поблагодарить не самых высоких физически, но, вероятно, величайших в интеллектуальном смысле членов Альянса. Присутствие советника главного механика, капитана Ступа Искража, сурового воина с черной повязкой на глазу – свидетельством многих лет боевого опыта, – указывало на то, что Магни явился в Стальгорн не просто с дипломатическим визитом.

Сверкающая фигура повернулась к Андуину, и это зрелище поразило юного короля, точно удар в живот. Каменным статуям не положено двигаться с такой грацией, а алмазным бородам – развеваться при этом в воздухе! Теперь Магни не был ни дворфом, как прежде, ни статуей, в которую превратил его ритуал. Он был и тем и другим, и в то же время – ни тем, ни другим, и это невероятное сочетание поразило Андуина до глубины души. Однако секунду спустя Магни заговорил, и разом нахлынувшая радость заставила юного короля забыть обо всем остальном.

– Андуин! Как же ты вырос!

Под действием ностальгии и неумолимого приближения взрослой жизни эта фраза, так ненавидимая всеми детьми на свете, совершенно преобразилась. Она была настолько обыкновенной, настолько натуральной, что все иллюзии «потустороннего» треснули и разлетелись вдребезги – точно так же, как алмазная тюрьма Магни. Голос Магни тоже был теплым, живым и, несомненно, его собственным. «Может, если коснуться шагающего навстречу существа, его алмазное тело тоже окажется теплым?» – подумал Андуин. Но тело алмазного дворфа было так густо усеяно шипами и острыми гранями, что о крепких рукопожатиях и сокрушительных объятиях в обычной, прежней манере Магни не могло быть и речи.

Знают ли Мойра и Дагран, как обойти это препятствие? Склонен ли Магни к тем знакам внимания, на которые был так щедр в прошлой жизни, в жизни создания из плоти и крови? Хотелось бы надеяться – ради них всех…

Тем временем Мойра попросила Белграма присмотреть за Даграном, но мальчик запротестовал: ему хотелось повидаться с дедом.

– Посмотрим, – сказала Мойра, и лицо ее сделалось… пожалуй, не то, чтобы ожесточенным, но озабоченным.

– Магни, – сказал Андуин. – Как я рад тебя видеть!

– И я рад видеть вас с дочерью, – отвечал Магни, повернув каменное лицо к Мойре. – Смею надеяться, что смогу повидаться с внуком, как только покончу с делами. Вот только, как это ни грустно, не в гости я сюда пришел.

Конечно же, не в гости! Теперь Магни говорил от лица самой Азерот, а это такой колоссальный священный долг… Андуин покосился на дренея. Велен не отличался слезливой сентиментальностью. Он легко улыбался и не стеснялся смеяться. Однако сейчас старый пророк был мрачнее тучи. В эту минуту глубокие, словно бы высеченные на древнем лице морщины, напоминавшие о великом множестве пережитой им боли, сделались глубже прежнего.

Магни окинул Мойру, Андуина и Велена серьезным взглядом.

– Я разыскал вас не потому, что все вы – правители народов, но оттого, что вы – жрецы.

Мойра и Андуин удивленно переглянулись. Конечно, Андуин знал, что оба они принадлежат к жречеству, но прежде об этом как-то не задумывался.

– Ей ужасно больно, – продолжал Магни. Его алмазное, казалось бы, такое твердое лицо с неожиданной легкостью сморщилось от сострадания.

Неужели ритуал, так изменивший Магни, действительно позволяет ему чувствовать боль Азерот? Андуину тут же вспомнилось уничтожение Силитуса, невообразимой величины меч над землей… Да, если последняя попытка Саргераса уничтожить Азерот близка к успеху, это просто ужасно!

– Ей нужно исцеление, а исцелять – дело жрецов. Она прямо сказала: все должны прийти ей на помощь, иначе все погибнут.

Велен с Мойрой взглянули друг на друга.

– Я полагаю, слова твоего отца верны, – сказал дреней. – Если мы – все, кто только может – не возьмемся за исцеление раненого мира, то, безусловно, погибнем. Об этом нужно сообщить другим.

– Согласна, – ответила Мойра. – К тому же, и юноше пора познакомиться с остальными.

Тут они, как один, повернулись к Андуину. Тот озадаченно наморщил лоб:

– С остальными… с кем?

– С остальными жрецами, – пояснила Мойра. – С группой жрецов, с которой сотрудничаем мы с пророком. Тебе следовало бы познакомиться с ними давным-давно.

Тут Андуин понял, о чем речь.

– А-а, Конклав! Из Храма света Пустоты.

Одно это название успокаивало душу, едва ли не вопреки истории храма – темнице Сараки, падшего наару, обратившегося к Пустоте, расположенной в самом сердце Круговерти Пустоты. Многие эпохи дренеи изучали это существо, но способ очистить его отыскали только недавно. Вновь сделавшись самим собой, наару по имени Саа’ра остался в храме. Бывшая темница стала прибежищем и ему, и всем остальным.

Андуин слышал о противоборстве, что развернулось в первые дни вторжения Легиона, и знал, что многие из обитающих в священных стенах, подобно Саа’ра, пали во тьму, но были возвращены к Свету. Эти-то жрецы, известные как Конклав, и обратились к другим жреческим орденам Азерота с призывом объединиться в борьбе против Легиона. Теперь эта опасность миновала, но Конклав продолжал существовать, предлагая помощь и милосердие всем, ищущим Света.

Во время войны они странствовали по всему Азероту, вербуя жрецов для заботы о тех, кто дрался с Легионом в первых рядах, и теперь продолжали ухаживать за храбрыми воинами, исцеляя пострадавшие тела, умы и души. Война оставила за собой множество шрамов – и видимых, и незримых.

– Все, что сделал и продолжает делать Конклав, чрезвычайно важно, – сказал Андуин. – Жаль, мне не довелось помочь ему во время войны.

– Дорогой мой мальчик, – возразил Велен, – ты все это время был именно там, где нужно. У каждого своя борьба и свой путь. Мой – судьба сына. Путь Мойры – преодоление предрассудков и защита тех, кто поверил в нее – дворфов Темного Железа. Ну а тебе предстояло сменить на троне великого короля и править народом, любившим тебя с самого рождения. Все сожаления пора оставить позади. Им не место в Храме света Пустоты. Его покои полны только надежды и решимости следовать туда, куда ведет нас Свет, дабы нести его в обители тьмы, что так нуждаются в его благословении.

– Пророк, как обычно, прав на все сто, – сказала Мойра. – И я, признаться, рада, что наконец-то смогу побывать там с тобой. Хоть нас и ведет туда великая беда, я знаю: ты непременно найдешь там утешение для души. Иначе и быть не может.

В словах Мойры чувствовалась уверенность той, что нашла там подобное утешение для себя. Но тут Андуин вспомнил о странном материале в кармане. Поначалу он собирался показать его Трем Молотам после приятной прогулки, но в эту минуту понял, что лучше всего этот камень мог бы опознать Магни, достигший единства с землей.

– Да, мы отправимся в храм, но не сразу. Благодарю за важные вести, Магни. А еще… мне нужно кое-что тебе показать. И всем вам – тоже.

После этого он вкратце рассказал собравшимся все, что знал о похожем на янтарь веществе, и только во время рассказа оценил скудость своих знаний.

– Одним словом, известно нам очень мало, – заключил он, – но я уверен, что ты сможешь рассказать о нем много больше.

С этими словами он вынул из кармана платок и развернул его. Камешек замерцал, заискрился янтарем и синью.

На глазах Магни выступили алмазные слезы.

– Азерит, – выдохнул он.

Азерит… Значит, название у него все же есть.

– Что это? – спросила Мойра.

– Ох, – негромко, с тоской вздохнул Магни. – Я говорил, что Азерот ранена. Теперь ты можешь убедиться в этом сама. Это… ее частица. Ее… э-э, трудно словами описать. Думаю, вернее всего сказать: это ее кровь. И она все течет и течет наверх.

– Разве она не в силах исцелить себя? – спросил Меггакрут.

– Да, до некоторых пределов, – ответил Магни. – Ты же не забыл Катаклизм, верно? Но та скверная штука, что вонзил в нее этот ублюдок…

Магни скорбно покачал головой, будто тот, кто вот-вот потеряет любимую, и Андуин ни на миг не усомнился, что для него это так и есть.

– Она старается, старается изо всех сил, но на этот раз все ее добрые и благородные стремления обречены на провал. На этот раз Азерот не справиться самой. Вот почему она молит о помощи нас!

Теперь все сделалось ясно. До боли, до жути ясно.

Андуин передал крохотный образчик азерита Мойре. Подобно всем остальным, она вытаращила глаза, удивляясь нахлынувшим чувствам.

– Мы слышали твои слова, – сказал король людей Магни, глядя в глубину его алмазных глаз. – Мы сделаем все, что сможем. Но, кроме этого, нам нужно быть уверенными, что этот… азерит… не попал и не попадет в руки Орды.

Азеритовый камешек перешел к Мурадину. Тот просиял.

– Будь этого в достатке – можно одолеть целый город!

– Будь этого в достатке, и мы сможем сокрушить Орду! – подхватил Фалстад.

– Войны сейчас нет, – напомнил Андуин, принимая от них кусочек азерита. – Сейчас перед нами двойная задача, и она предельно ясна. Нам нужно исцелить Азерот и позаботиться о том, чтоб это вещество не досталось Орде.

Он повернулся к Меггакруту.

– Если кто-то и в силах понять, как наилучшим образом применить это… эту кровь мира на благое дело, то только твой народ. Магни сказал, что Азерот исторгает все больше и больше этого вещества. Мы доставим тебе образцы, как только добудем их.

Гелбин кивнул.

– Ими займутся мои лучшие умы. Похоже, я знаю, кто нам нужен.

– А я поговорю с прочими членами Лиги Исследователей об отправке экспедиции в Силитус, – добавил Магеллас.

– Великолепно, – сказал Магни, скорбно качая головой, и обратился к Андуину: – Знаю, парень, знаю, тебя это не на шутку потрясло. Ступайте, ступайте! Ступайте к своим жрецам и дайте им знать: наш мир, целый мир, умирает. – Голос его дрогнул. Прочистив горло, Магни расправил плечи. – Ну, вот и все. Мое дело сделано. Пойду.

– Отец, – заговорила Мойра, сделав глубокий вдох. – Если только… если Азерот не призывает тебя двигаться дальше, я попросила бы: останься ненадолго. Один малец уже давно докучает мне просьбами повидаться с тобой.

Пройдя сквозь портал, Андуин оказался в таком чудесном, таком прекрасном, таком исполненном Света месте, что его сердце едва не разорвалось от нахлынувшей радости.

Проведя немало времени на борту «Экзодара», он привык к успокаивающему лиловому свету и ощущению мира, царящего вокруг. Но здесь… в общем и целом суть была той же, что и на «Экзодаре», только с иным оттенком.

Казалось бы, огромные резные изваяния дренеев, нависавшие над посетителями, должны выглядеть угрожающе. Но нет, наоборот – от статуй явственно веяло мирной благосклонной силой. По обе стороны дорожки, ведущей от портала вниз, мелодично журчала вода, а над водой, будто порожденные ее тихим плеском, парили в воздухе искорки света.

Словно впервые в жизни расправив легкие во всю ширь, Андуин вдохнул свежий и чистый воздух. В глубине храма, в конце длинной пологой дорожки, виднелась группа людей. Андуин тут же понял, кто это – или, скорее, что они олицетворяют, – и его сердце затрепетало от радостного предвкушения.