Метро 2033. Реактор
Больше всего Захарчука почему-то раздражала даже не их гипертрофированная надменность, а внешний вид. Черные противогазы, которые они никогда не снимали, черные длинные кожаные плащи, черные высокие сапоги. Автоматы – и те были черного цвета. И все – начищенное и блестящее. Такое впечатление, что те, кто их надевал, в свое время переиграли в Killzone и Fallout, а потом конкретно сдвинулись на Дарте Вейдере и фильмах про эсэсовцев. И вообще, где они взяли столько черного материала?! Детский сад какой-то! Да и распоряжение, которое получил Захарчук, мягко говоря, приводило в недоумение – найти трех сбежавших из-за колючки людей. У Николая Михайловича имелась прямая телефонная связь с реактором, и личный приезд офицера СБР был ему непонятен.
Захарчук уже почти решился и даже поднес стакан ко рту, когда в дверь постучали. В дверь просунулась голова Зорина:
– Николай Михайлович, можно?
Захарчук решил не острить по поводу Машки с ляжками и козы на возу.
– Проходи, Дима. – Он поставил стакан на стол. – Ты, как всегда, вовремя.
Зорин шагнул в кабинет. Следом проскользнул Егор. Николай Михайлович с неодобрением посмотрел на второго гостя, но возражать не стал. Не то чтобы информация, которую Захарчук собирался озвучить, была не для ушей Плахова. Просто поведение последнего не всегда нравилось старому подполковнику, привыкшему хоть к какому-то подобию порядка и уставных отношений.
– Проходите.
Захарчук указал рукой на пространство перед столом. Присесть не предложил, не того ранга были гости.
– Сегодня с утра ко мне приезжали важные товарищи из-за забора, – приступил сразу к делу Николай Михайлович. – Ну, вы, наверное, в курсе.
Зорин с Плаховым одновременно кивнули.
– Вот. По полученным мною от них данным, – подполковник невольно перешел на казенный язык, – с территории реактора сбежали трое лиц. Поставлена задача их разыскать, взять живыми и передать патрулю СБР. Задача ясна?
Друзья молча переваривали информацию. Первым нарушил молчание Егор:
– Николай Михайлович, вы меня, конечно, извините, но у нас что, людей не хватает?
– В каком смысле? – начиная краснеть, спросил Захарчук.
– Он в том смысле, – перехватил инициативу Дмитрий, боясь, что не следящий за языком Егор наговорит лишнего, – что нам сегодня положен выходной, а тут делов-то – троих найти. Могли бы и без нас справиться.
– Могли бы – обошлись бы без вас! – грохнув кулаком об стол, прорычал Захарчук.
Он залпом опрокинул в себя содержимое стакана и несколько секунд сидел, закрыв глаза. Затем, взяв себя в руки, продолжил уже спокойнее:
– Товарищ из-за забора очень, я повторяю – ОЧЕНЬ настаивал, чтобы беглецы были найдены именно сегодня.
– Офицер? – зачем-то уточнил Егор.
– А кто их разберет, – ответил Захарчук. Видимо, самогон уже начал обволакивать мозг подполковника, и Николай Михайлович стал более разговорчивым. – Они ж все одинаковые, словно инкубаторские. Дарты Вейдеры, блин. Однояйцевые. Одно яйцо на всех.
Сказано это было со злостью, поэтому Дмитрий смеяться над шуткой не стал.
– Не знаю, что эти трое натворили, но сегодня я впервые увидел, как эсбээровец волнуется.
Егор присвистнул. Расшевелить эти статуи в черном, на его памяти, не удавалось еще никому.
– Да, да, – видя удивление друзей, подтвердил Захарчук. – Обычно стоит, как монумент. А тут ходит из угла в угол и повторяет: «Найти до темноты, найти до темноты». Ну, и угрожает, естественно.
– Отключением электроэнергии? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Дмитрий.
– А чем они еще могут угрожать?
– На сутки?
– На сутки. На неделю. На месяц. Если до темноты, максимум – до утра не предоставим им эту троицу, сказали, оставляют за собой право самим решать, сколько мы тут будем при свечах с буржуйками куковать.
– Ну, а вы что? – спросил Егор.
Подполковник поморщился.
– Плахов, не нарывайся.
И так было понятно, что Захарчук в тот момент просто молчал и обтекал. Однако вслух произносить этого не стоило.
– Давно они сбежали? – спросил Дмитрий.
– Около шести чесов назад.
То есть либо посреди ночи, либо рано утром. Дмитрий прикинул время и расстояние. Выходило, что беглецы могут находиться в любой точке города.
– Теперь о плохом.
Дима с Егором изумленно подняли брови. Есть что-то еще хуже?
– Всем готовым поисковым группам я распределил участки ответственности. Так как вы пришли позже всех, вам достался последний.
Что-то в интонации начальника заставило товарищей напрячься.
– И вам достается… – подполковник сделал паузу в стиле ведущего старой телевизионной игры, – поселок Свечной.
Егор тихо застонал. Свечной некогда являлся так называемым частным сектором, состоящим из одноэтажных деревянных домиков и редких двух-трехэтажных кирпичных особняков. После Катастрофы люди, обитавшие там, чтобы выжить, переселились ближе к центру города, покинув свои дома. Постепенно поселок пришел в запустение, строения обветшали и стали разрушаться. Однако законы природы действовали и в этом гниющем, умирающем мире. Освободившаяся территория постепенно стала заселяться порожденными радиацией существами. Мутировавшие животные облюбовали людские жилища. Сейчас мало кто узнал бы в кровожадных монстрах забавных некогда воробьев, зайцев или белок, сильно увеличившихся в размерах. Все травоядные обзавелись клыками, когтями или жалами. Присутствовали там также и волки, и собаки, в принципе, не сильно изменившие свои привычки, просто ставшие более злыми и прожорливыми. Хозяином всего этого зоопарка являлся медведь, невесть откуда забредший на территорию города. Как и полагается альфа-существу, он был один. Целыми днями он бродил по разросшемуся лесу, изредка оглашая поселок глухим рыком. Со временем мутантов становилось все больше.
Со стороны Новосибирска от наплыва различных чудовищ город защищала естественная преграда в виде реки, но ничто не мешало голодным животным проникать в жилые кварталы с севера.
На шестой год после Катастрофы вопрос безопасности города встал, как говорится, ребром. После того, как на окраине была разорвана целая семья, руководство решило, что надо что-то делать. Военные тут же предложили зачистку территории силовыми методами. Хотя биологи из Томского университета уверяли, что отстреливать мутантов смысла нет, ибо на месте истребленных будут появляться новые, в Свечной направили отряд из двадцати тяжеловооруженных бойцов. В течение полутора часов жители Томска могли слышать беспорядочную стрельбу и разрывы гранат. Обратно никто из отряда не вернулся.
Тогда решили действовать по плану «Б», и за дело взялись строители. Под вооруженной охраной на бывшем железнодорожном переезде вдоль линии частного сектора они быстренько вкопали столбы и натянули колючую проволоку в несколько слоев, а саперы организовали что-то похожее на заминированную контрольно-следовую полосу со стороны поселка.
Все же пропавший отряд сделал свое дело, покрошив достаточно мутантов, чтоб они не мешали возведению забора. Незаминированной осталась только асфальтированная дорога, ведущая от реактора в Томск. На ней сделали контрольно-пропускной пункт для проезда автотранспорта. На практике воротами пользовались только сотрудники службы безопасности реактора во время нечастых визитов в Томск. Дежурства на границе с поселком считались приближенными к боевым условиям, и патрули на этом направлении имели приказ стрелять на поражение. Службу здесь нес специально сформированный отряд, членов которого называли пограничниками.
За пределами Томска все же жили люди. Одно семейство, проживавшее близ поселка Киргизка, почти примыкающего к закрытому городу, отказалось покидать свое подворье. Эта семья владела достаточно большой площадью, обнесенной высоким бревенчатым забором, и среди местных жителей слыла очень странной. Ни с кем не общаясь, члены ее вели отшельнический образ жизни, крайне редко выходя во внешний мир за чем-нибудь уж совсем необходимым. Чужих внутрь не пускали, знакомств не заводили. Их называли старообрядцами, отшельниками, а то и просто чокнутыми.
Учитывая их затворничество, стали поговаривать о кровосмешении. Впрочем, доказательств этому, как и любым другим слухам, не было. Проблем окружающим они не доставляли, полиция к ним не приезжала, и люди спокойно относились к такому соседству.
Однако когда грянула Катастрофа и власти стали переселять жителей пригородных поселков в город, глава общины, некто Аркадьич, сам вышел к людям и предложил тем, кто не хочет покидать родные места, поселиться у них, обещая, что желающим будет предоставлено жилье и возможность работать. Еще Аркадьич сказал, что внутри периметра абсолютно нет радиации, объясняя это единением с природой и божьей волей.
Допущенные внутрь ученые, вооруженные счетчиком Гейгера, с удивлением убедились в правоте странного отшельника. После того, как они, выйдя наружу, рассказали об этом, в общину хлынула толпа. Однако через некоторое время глава общины остановил поток желающих, объяснив, что мест внутри больше нет. Члены его семейства оттеснили оставшихся, ответили категорическим отказом на просьбу ученых изучить удивительный феномен и закрыли тяжелые ворота. Напоследок Аркадьич поставил условие, чтобы к воротам больше никто не подходил, пригрозив последствиями. С тех пор община на контакт не выходила.
– Задача понятна? – спросил подполковник. Его уже тянуло наполнить стакан еще раз. – Выполнять. Погранцов предупредим.
– Да что туда идти? – попытался сопротивляться Егор. – Не могут они там находиться. Они там и пяти минут не продержатся. Нечего их там искать.
– Плахов, на выход, – почти ласково протянул Захарчук.
– Да если они там и были, то их уже доедает кто-нибудь!
– Вот и замечательно. Предоставишь останки – и свободен. Кто их найдет, тому четыре дня отгулов. Если в срок, конечно же.
Дмитрий, поняв, что всякие пререкания бесполезны, начал потихоньку подталкивать Егора к двери.
– Ну, хоть велосипеды выдайте! – прокричал Плахов уже у порога. – Туда ж пилить пехом часа два.
– Лыжи могу выдать. По асфальту самое то. Хочешь?
Прежде чем Егор смог ответить, Дмитрий вытолкнул его из кабинета.
Глава 4. Беглецы
До места добрались только к двум часам дня. Подполковник слово держал и никакого транспорта отряду не выделил. Однако распорядился получить в оружейке четыре пистолета ПМ, переделанных под глушители.
– Шуметь там не надо, – напутствовал их Захарчук. – Хоть там одни мутанты остались, а начнете палить – косточек ваших не найдем. Миссия чисто поисковая. Это, – он показал на пистолеты, – на самый крайний случай. Всем отрядом не лезьте. Толпу засекут быстрее. Максимум три-четыре человека.
– Языка брать? – спросил Дмитрий.
Подполковник скептически посмотрел на Зорина.
– Возьми, Дима.
И отряд выдвинулся к месту назначения. Дойдя до проспекта Ленина, Дмитрий обернулся и посмотрел на монумент, который в стародавние времена назывался «Родина-мать вручает оружие сыну». Тридцатиметровый гранитный монумент изображал женщину в платке, дающую солдату в шинели винтовку. Раньше у подножия памятника горел Вечный огонь. Возложить цветы к огню приезжали все молодожены. После Катастрофы, в связи с экономией энергоресурсов, огонь погасили, но значимости своей монумент не потерял. Сюда все так же приходили по более или менее важным поводам, даже просто посидеть, погрустить, глядя на сильно обмелевшее русло реки Томи.
Вот и сейчас, глядя на символ народной стойкости, Дмитрий мысленно обратился к каменной женщине: «Помоги, Мать. Помоги и сохрани». Остальные члены отряда так же смотрели на памятник, прося удачи в предстоящем деле.
– Ладно, потопали, – скомандовал Зорин.
Легко сказать. Топать пришлось под мелким дождиком, пришедшим, как назло, со стороны Новосибирска, в ОЗК и противогазах. Через пару километров парни начали тихонько материться, а к проспекту Мира уже в полный голос обсуждали, что в интимном плане можно сделать с беглецами, эсбээровцами, всем поселком Свечной, а также всеми их родственниками. Выигрывал пока Кирилл, снайпер отряда. Дмитрий уже минут пятнадцать не участвовал в диспуте, размышляя, как можно реализовать то, что предложил Кирилл, и как это ему самому не пришло в голову.
Вскоре показался сетчатый забор, протянувшийся в обе стороны, насколько хватало глаз. Предполагалось, что вдоль забора постоянно курсировали несколько патрульных, а в штабе, который находился в подвале ближайшей пятиэтажки, в состоянии постоянной боевой готовности сидела группа быстрого реагирования. Попыток прорыва ограждения за прошедшие четырнадцать лет насчитывались единицы, поэтому дежурство «у забора» считалось легким, хотя все были готовы к тому, что если чего случится, то попотеть придется.
Когда отряд Зорина вышел на улицу Смирнова, их уже встречали трое бойцов. В отличие от патрулей, стоящих на мостах, местная охрана всегда экипировалась, как на боевой выход. ОЗК военного образца, противогазы с панорамными стеклами, разгрузка на четыре рожка, мигающая рация на левом плече, пистолет на поясе, нож в ножнах на бедре. По сравнению с прибывшими патрульными они казались сошедшими с экрана героями голливудского боевика.
Один из них подошел ближе.
– Дима? Зорин, ты где? – спросил он.
Дмитрий вышел вперед.
– Здесь я.
– Вас, одинаковых, хрен разберешь. – Боец протянул Диме руку. – Анатолий. Можно Толя. Нам о вас доложили. Идемте за мной.
Развернулся и направился к подъезду ближайшей пятиэтажки. Дмитрий обернулся к своим и махнул рукой, приказывая следовать за встречающим. Лицо за панорамным стеклом противогаза показалось ему знакомым, хотя имени он вспомнить не смог.
Вход в подъезд претерпел значительные изменения. Вместо обычной для томских домов железяки с кодовым замком здесь имела место настоящая гермодверь с вентильным запором и толстенными резиновыми уплотнителями. Казалось, что между створками двери даже лезвие ножа невозможно просунуть. Егор присвистнул, поглаживая плотно пригнанные друг к другу детали.
– Сами делали, – с гордостью в голосе сказал Анатолий. – Никакая зараза не пролезет.
Он потянулся к висевшей на плече рации:
– База.
Через секунду сквозь шипение ответили:
– База слушает.
– Гости прибыли. Входим.
– Понял.
Встречающий повернул вентиль. Послышалось тихое шипение. Створка поддалась с явным трудом.
– Проходите.
Дмитрий пошел первым. С торца дверь оказалась толщиной сантиметров десять.
«Действительно, – подумал Зорин, – даже танком такую не пробьешь. Дом обвалится, а дверь стоять будет».
Внутри подъезд тоже подвергся значительным изменениям. Непосредственно за гермодверью имелись только небольшой предбанник и дверь, ведущая в подвал. Лестничный пролет наверх был наглухо закрыт стальными листами. На двери в подвал висела занавеска из полиэтилена, за которой просматривались металлическая обивка и резиновые уплотнители по краям. Вверху от одной стены к другой по дуге проходили три трубы с просверленными в них отверстиями.
Пулеметчик Витя потянулся к шлангу противогаза. Дмитрий схватил его за руку:
– Погоди. Похоже, не время ещё.
Сопровождающий их солдат кивнул. Анатолий опять наклонился к своей рации.
– Мы в камере. Включай.
В трубах зашумело, и на людей полилась теплая, но жутко вонючая жидкость. Запах ощущался даже через фильтр противогаза. Продолжалось это недолго. Послышались глухие щелчки, и сверху под напором ливанула уже нормальная, хоть в этот раз и ледяная вода. После этого на вошедших некоторое время дул ветерок, сдувая с резиновых костюмов капельки воды.
Наконец с шипением открылась вторая дверь, и бойцы ступили на металлическую лестницу, ведущую вниз. Однако и здесь предприимчивые пограничники выжали из помещения по максимуму. Почти на каждой ступеньке стояла обувь, над ней на стене на крючке висели ОЗК и противогаз. Подвальная лестница являлась также и раздевалкой. Здесь их проводник стянул с себя противогаз.
– Снимайте ОЗК. Пойдем поговорим.
Полицейские переглянулись.
– Так это, нам идти надо.
Анатолий скривился.
– Я тя умоляю, Дима. Ты так туда рвешься, будто реакторским должен. Посидите часок, отдохнете. Ничего за это время не случится.
Он уже стянул с себя ОЗК.
– Так если они там, им помощь может быть нужна, – уже с сомнением возразил Дмитрий.
– Если они там, – Анатолий остановился перед третьей, обычной дверью, – то им уже ничего не нужно. Или если они настолько круты, что ещё живы, то часочек еще продержатся. В любом случае спешить некуда. Твои люди вымотались, да и мне надо с тобой инструктаж провести. Не могу же я вам просто так калитку открыть. Ладно, кончай базар. Нечего тут без лишней надобности стоять.
Дмитрий посмотрел на свою группу. Все глядели на него с мольбой в глазах, вытирая пот с измученных лиц.
– Окей, – произнес он, – выдвигаемся через час. Сильно не расслабляться.
Люди одобрительно зашумели, сдирая с себя осточертевшие за последние несколько часов ОЗК.
– Только начальству – ни-ни, – сказал Зорин Анатолию.
– Само собой, – пожал плечами тот, – жду вас внутри.
Внутри оказался обычный томский подвал. Только если в подвале Дмитрия пахло едой, покоем и уютом, то здесь воняло солдатскими сапогами, табаком и оружейным маслом. Два десятка здоровенных мужиков, находящихся двадцать четыре часа в сутки в замкнутом помещении площадью сто пятьдесят квадратных метров, непрестанно ели, пили, спали и курили. Любая женщина, увидев это, немедленно бы выгнала всех на улицу и схватилась бы за тряпку.
Впрочем, Дмитрий отмел последнюю мысль, кода ему навстречу из-за угла вышла мадам с короткой стрижкой, в защитных штанах и лифчике цвета хаки, с сигаретой в зубах.
– Димон! – заорала она хриплым голосом. – Кого я вижу! Ведь говорила же, надоест тебе этот мост.
Наденька Короткова была единственной представительницей прекрасного пола во всей службе охраны правопорядка. Наотрез отказавшись ковыряться в грядках, кашеварить и заниматься прочей бабской ерундой, она назло отвергавшему ее кандидатуру Захарчуку на «отлично» сдала нормативы, на голову опередив всех остальных. После этого у начальства просто не осталось выбора, пришлось взять ее на службу. Она сама напросилась в отряд пограничников. Захарчук был только рад избавиться от назойливой бабы, отправив ее подальше, с глаз долой. Наденька являлась объектом вожделения всех холостых мужиков службы. Посмотреть, как она подтягивается, отжимается или стреляет, желал каждый.
Зорин знал ее шапочно. Чаще всего он видел ее либо мельком в коридоре отделения, либо на каких-нибудь тренировках или семинарах.
Сейчас Наденька вела себя так, как будто встретила самых лучших и близких друзей. Прижавшись к Дмитрию и обдав его запахом нечищенной пепельницы, она томно прошептала:
– Или ты ко мне пришел? Нет? Жаль. Если что, ты знаешь, где меня найти.
И оставив Зорина в полном смятении, обернулась к остальной группе.
– Мальчики?
И скрылась за углом. Теперь пылал уже весь отряд. Присутствующие на этом спектакле пограничники покатывались от хохота, глядя на толпу смущенных мужиков. Видимо, для них подобное представление было не в новинку.
– Ладно, – вытирая слезы, к ним подошел Толя, – не обижайтесь. Она всегда так. Мы-то уже на ее выходки не реагируем. Пойдем, Дима, поговорим. Парни, устройте мужиков. Еда, питье, все что нужно. Введите пока в курс дела.
Пока остальной отряд рассаживался в помещении, служившем пограничникам этаким аналогом кают-компании, Дима и Анатолий проследовали в глубь подвала.
– Пойдем, расскажу тебе, что там и как. А то вы же не знаете, что творится за забором.
– А вы откуда знаете? – спросил Зорин.
Его спутник даже остановился.
– В смысле – откуда?
– Но вы же только забор охраняете? Или нет?
– А, ты об этом. – Анатолий пошел дальше. – Ну, официально – забор, конечно.
– А неофициально?
Толя помялся.
– Ну, сам подумай, как можно выяснить, что нам угрожает, если ничего не знать о враге? Вот мы иногда и проходим на их территорию. Сначала недалеко ходили, потом подальше стали. Естественно, только самые подготовленные. Так что у нас практически карта Свечного есть – со всеми опасными зонами, границами сфер влияния, областями кормёжки мутировавших особей. Не один год собирали.
– Как же вы по шее за такое не получили?
Димин собеседник пожал плечами.
– А кто знает? Только свои. Ну, теперь и ты. Но мы договорились: я про тебя никому, а ты – про меня.
– Да без проблем.
Они подошли к закрытой двери с надписью «Командир». Анатолий достал из кармана ключ и стал отпирать. Обстановка маленькой комнаты напоминала кабинет Захарчука – тоже стол, кресло, сейф и продавленный диванчик у стены. Только все намного скромнее.
Димин спутник указал рукой на диван, а сам плюхнулся в кресло.
– Самогон предлагать не буду, серьезное дело предстоит.
– И правильно, – согласился Зорин. – А ты, значит, здесь босс.
Толя покачал головой.
– Не, просто его заместитель.
– А где начальник?
– Кто ж его знает, – пожал плечами Анатолий. – Тут где-то.
Видя непонимающий взгляд Дмитрия, он вздохнул.
– Ну, как тебе объяснить. Наш командир – человек пожилой, уставший. Когда он увидел, что тут да как, он первым делом соорудил себе самогонный аппарат. Ну, и с тех пор от него не отходит. Вернее, отходит, но только с продукцией.
Зорин щёлкнул себя пальцем по горлу.
– Любитель?
– Обижаешь! Профессионал!
– И как же вы тут живёте с таким начальником?
Его собеседник снова вздохнул.
– Слышал такое выражение: «Хорошо налаженное дело в руководстве не нуждается»? Это про нас. Оборону держим, в патрули ходим, отчёты пишем. Коллектив у нас постоянный. Работа работается, и никто к нам не лезет.
– Все равно, – возразил Дима, – не дело с таким командиром.
– Ой, да ладно, – махнул рукой Толя, – сейчас у нас не жизнь, а малина. И Томск мозги не сушит, и мутанты не лезут. А заложи нашего алкаша, пришлют другого, не дай бог непьющего – и амба. Будем по утрам зарядку делать и на завтрак строем ходить. Не, нам такое не надо.
Дмитрий только восхищённо покачал головой. Скрывать такое Гуляй Поле прямо внутри структуры охраны правопорядка – это надо уметь. То-то в погранцы не брали никого, вечно ссылаясь на укомплектованность отряда. А тут вон оно что. Неужели Захарчук ничего не знает?
– Я же могу на тебя рассчитывать? – с намеком спросил Анатолий.
Зорин махнул рукой. Действительно, не его это дело. Служба идёт, граница на замке, а какими способами это достигнуто – кому какая разница.
– Ладно, – его собеседник навалился на стол, – поговорим о деле. Обшарить территорию необходимо до темноты. Мутанты совсем одичали, что, с одной стороны, плохо, с другой – хорошо. Плохо потому, что кидаются на все подряд, что шевелится. Хорошо потому, что предсказуемые и тупые. Там еще, конечно, кое-что есть – община. Забор высоченный, метра четыре, соорудили и живут там. Именно живут! И дымок виднеется, как из трубы. И звуки всякие из-за забора доносятся. А кто там, что там – ничего не известно. Впрочем, когда забор ставили, случай был. Решил один солдатик пойти посмотреть, что у них в общине творится. Долго его уговаривали не делать этого. Не уговорили. Ушел.
Через сутки стали его искать. Снарядили целую спасательную экспедицию. Ходили по лесу, пока на стаю мутантов не нарвались. Еле ноги унесли. Вернулись и решили, что сожрали нашего солдатика. А через неделю он объявился. Один поселенец его лично на руках принес, живого, только без сознания и с переломанными руками и ногами. Сказал, что животные его подрали, а они в общине его, как могли, выходили.
Помнится, долго он тогда выздоравливал. А поселенец тогда с таким намеком сказал, что, мол, в следующий раз может не успеть. Мы поняли.
– Но все равно ходите?
– Ходим. Но очень аккуратно.
– А «реактивные»?
– Ну, этих мутанты боятся. Они хоть и тупые, но инстинкт самосохранения у них есть. Попытались как-то они на колонну напасть, получили очередь из пулемета, больше теперь не лезут. У них дорога – как запретная зона. По ней можно ходить сколько угодно. А вот только с асфальта сойдёшь – тут уж извини. Всякое может случиться.
Анатолий побарабанил пальцами по столу.
– Теперь что касается вашей затеи. Зря вы это, честно вам скажу. Если те, кого вы ищете, туда сунулись, то, скорее всего, их уже кто-то переваривает. Однако я в курсе, каким раком вас, то есть нас, поставили. Значит, надо выполнять. Чем вас обеспечили?
– Четыре пээма с глушителями.
Димин собеседник кивнул.
– С глушителями – это хорошо. Тишина – друг молодежи.
– Темнота, – поправил его Зорин.
– Не, нам до темноты управиться надо. Так что в нашем случае – только тишина. Посему идём вчетвером.