– Эй ты, словопроизводящая машина! Кончай демагогию! Нам отдыхать положено, а не твои лозунги поддерживать! Вали в другой совхоз и там толкай свои речи!
– Чего-чего? – изумленно произнес секретарь райкома, подавившись собственным языком. У него аж глаза на лоб полезли – мы это заметили даже сквозь тонированное стекло гермошлема. – Это что такое?
Милиционеры тоже обалдели – никто раньше так не высказывался против представителя коммунистической партии, являвшейся совестью, умом и честью эпохи, причем при людно. В Джизакской области все склонялись до земли, едва мимо пролетал бронекортеж первых лиц, а сейчас слова протеста исходили из уст комсорга, чего представить себе было невозможно. Аж мятеж какой-то!
– А то, что слышал! У нас голова болит от подобного! Лучше бы встал на грядку, своим трудом показал свои навыки! – сердито отвечал Хаитов, и мы дружно встали рядом с ним, протирая ладошки в предвкушении хорошей драки. Обычно мы – народ спокойный, однако это не означает, что пресмыкаемся перед каждым первым встречным, а Хусанов именно был таким – встречным и абсолютно лишним товарищем. – Говорить все мастаки, а вот покорячиться на поле – тут все в сторону уходят! Не бренчи медальками – бери фартук, бонза партийная!
Да, у милиционеров, охранявших бренное тело секретаря, было оружие. Но и у наших дембелей не студенческий скафандр, их автоматной очередью не прошьешь. А навыки брать врага голыми руками они научились на фронтах Сирии, Парагвая и Уганды, во всех «горячих точках», куда посылала их родная советская страна. По лицам однокурсников увидел, что вспомнить свои боевые навыки им уж очень хочется, так и ждут они команды атаковать. А Сергей был уже готов дать такой клич: «Бей зажравшихся чиновников! Хватит терпеть пустословов и бюрократов-очковтирателей!»
К счастью, Хусанов сам осознал, что драку со студентами ему не одолеть. Ментов всего шестеро человек, а нас семьдесят, причем у многих неплохая экипировка, способная разрезать изящный партийный скафандр на лоскутки и полоски. Как бы в подтверждение все в ответ на щелканье затворов милицейских автоматов достали свои прибамбасы – циркульные пилы, манипуляторы-захваты, мощные дрели, автоматические клещи и многое другое, приводившее в трепетание. Было видно, что с нами не так-то легко и справиться. Можно сказать, шансов у секретаря райкома мизерные, близкие к нулю.
Чертыхнувшись, Бахадир запрыгнул в свою машину и крикнул злым голосом ментам, словно они во всем были виноваты:
– Хрен с ними! У нас график – не будем ломать его из-за политически невоздержанных студентов. Пускай ими их партком занимается, я ему докладную записочку отправлю. И как только таких в ряды студенчества и комсомола принимают?!
Милиционеры и сами были рады исполнить такой приказ: они-то ясно видели исход стычки с нами. Худющий сержант даже подумал, что в следующий раз следует взять роту охраны с ракетометами и огнеметами. «Совсем оборзела молодежь», – тоже сердито пробурчал он, вскакивая на мотоцикл и включая мигалки.
– Вауууу, вауууу! – завизжала сирена, свидетельствуя, что высшее районное руководство изволило отбыть в другое место для выполнения своей миссии. Мы провожали ее улюлюканьем и взвизгами, даже комсорг матюгнулся в их адрес. Да-а, хорошо, что наш партком Саифназаров не слышал это – вздрючил по первое число за проявление такой «антисоветчины».
А мы тем временем приступили к уборке. Нас ожидал неприятный сюрприз: хлопчатник очнулся от действия зарина и стал еще злее, видимо, после химического дурмана у растений был типа отходняка. Визжат, твари, изгибаются как от ветра. Ибрагимов опять открывает баллон, газ начинает окутывать болото. Из воды выпрыгнул, щелкнул челюстями, ихтиозавр, и тот час мой товарищ Константин схватил его своими манипуляторами и отбросил подальше, чтобы не добрались голодные растения до него. «Молодец!» – крикнул ему Сергей, радуясь, что сегодня мы будем есть настоящее мясо, пускай и мутированного существа. Ребята поддержали его воем: у-у-у-у!
Ихтиозавр бил хвостом и ластами по земле, грунт, в котором было до хрена кислоты, разъедал чешую, и это было нам на руку, ибо чистить рыбу мало кому хотелось. Подержать так ее минут десять – и одна только мякоть остается, чешуя сползает как кожура гнилого банана. У меня уже сейчас слюнки текут, едва я представлю жареную плоть: м-м-м…
– Ребята, зададим жару хлопчатнику! – кричит комсорг и бросается в атаку. Растения встречают его хлесткими ударами, но нам-то не почем в тяжелых скафандрах. Тем временем газ вновь делает свое дело, и мутанты утихают. Мы без проблем достаем из них по три-четыре килограмма хорошего волокна. Правда, мне попался один гад, все отбивался. Видимо, газ не оказал нужного воздействия. Хлопчатник кусал мне пальцы, тыкался коробочкой в грудь, желая свалить на землю. Трещали его корни, словно растение угрожало вырваться из почвы и навалить на меня, как это делают противники в греко-римской борьбе. Еле управился с ним, зато извлек – не поверите! – аж семь килограмм «белого золота». Причем изумительного качества! Вот что значит произрастать на болотистой местности.
К вечеру план перевыполнен на десять процентов. Кудрат-ака изнемогает от усталости – он вручную закидывал хлопок в металлические емкости. Вскоре четыре «К-679» тащат за собой семь тележек – это три с половиной тысяч тонн. На грунте глубокие следы от колес. Да, сегодняшний день удался на славу и мы не подкачали своих предков, сто лет назад точно также собиравших урожай в хирман республики.
Мимо нас промчался бронепоезд, из окошек которого нам машут руками студенты из учетного и торгового факультетов – их возили в отдаленные территории, куда сами местные жители ходят с неудовольствием. Там под присмотром вооруженных дружинников наши товарищи собирали хлопок. Правда, качество там не очень-то хорошее, средненькое, может, чуть хуже.
Вечером нас по видеофону благодарят директор совхоза имени Юлиуса Фучика, а также декан планового факультета. Чуть позже прилетает на служебном вертолете партком Исмоил Саифназаров, вручает наиболее отличившимся, в том числе и мне, почетные грамоты. У меня этих бумажек уже штук пятьдесят, говорят, нужны они для карьерного роста или чтобы детям показывать, мол, каким героем был в молодости. Партком ничего не сказал про наш сегодняшний инцидент с Хусановым, видимо, сам не воспринимал серьезно этого прохвоста районного масштаба и понимал, какой ценой тому досталось звание Героя труда.
Суть да дело, а тем временем повар Ирмат-ака, который и в армии служил в столовой, быстро и привычно разделал ихтиозавра, испек в микроволновой печи «Электроника-238Д», залил томатом и майонезом, которые выторговал у местного завскладом продуктовой базы, и подал на стол. Всем делили поровну, без партийно-комсомольского принципа, который порождает социальное неравенство. Я же свою порцию отложил в контейнер. Решил угостить Мадину. Как я и думал, Мухаметшин оказался добрым парнем, отдал мне свой скафандр без лишних вопросов, только предупредил, что тахометр немного барахлит, поэтому не следует перегружать мотор. Я обещал не повредить ничего.
Едва луна взошла на поле, как я выскочил из «бочки», сориентировался по навигатору и запустил двигатели. Колеса на подошве завертелись, и я помчался по грунтовой дороге, мимо заснувшего хлопчатника прямо к бараку, где находилась моя девушка. Фары освещали путь, сигнальные лампы включались при поворотах и торможении – правила дорожного движения следовало соблюдать везде, даже здесь. Где-то вдали выли дикие собаки, шныряли в ирригационных системах свиньи, на саблезубых мышей охотились семилапые филины, в общем, обычная жизнь дикой природы Арнасайского района. Я же мысленно готовился к встрече со своей девушкой. «Нет, сегодня не будет всякой говорильни на отвлеченные темы, – думал я. – После ужина поцелую ее и прочитаю стихи… Пускай это будет началом моей взрослой жизни». Надежда на взаимность грело душу.
А впереди еще месяц хлопковой жизни, потом интенсивная учеба, бессонная и мучительная сессия, практика по специальности и государственные экзамены с защитой диплома.
Такова реальность коммунистического будущего. Вам, может, этого не понять, а я тут живу и у меня свои планы, которые не имеют отношение к моему рассказу.
(Ташкент, 1—10 декабря 1989 года)
Зубные протезы для инопланетян
(фантастическая юмореска)
(Посвящаю своей сестре Лейле Таксановой-Попп, стоматологу)
У меня трудная, нервная и утомительная работа. Хотя хорошо оплачиваемая. Но зато опасная и непредсказуемая. Вас это может удивить, типа, что это еще за специальность такая – неужели водолаз по глубоководным работам или испытатель термоядерных ускорителей? Уверены, что я покоритель недр – кто каждый день на торпедной машине спускается к ядру Земли? Или воспитатель психически неуравновешанных роботов?
Нет, не угадали. Я космический врач. Точнее экзоврач. Этот тот, кто лечит инопланетян. Только замечу, у меня узкая специализация, ведь я не просто врач, а стоматолог. Моя задача – лечить больные зубы гостей, которые с разными миссиями прибывают на Землю. Сами понимаете, полет бывает зачастую долгий, в несколько тысяч световых лет, и за это время со всяким случиться может. Не знаю как там с остеохондрозом или пневмонией (что не может быть, к примеру у беспозвоночных существ или не дышащих кислородом), но вот челюстной жевательный аппарат порой приходится подправлять, ибо за время полета чего только не приходится жрать, иногда с голодухи и обшивку звездолета.
Это с человеком все просто. Тридцать два зуба, две челюсти и десна – и никаких сложностей. Заморозил рот ему, зафиксировал скулу и пили электроножовкой зуб мудрости, или вставляй имплантант вместо разрушенного клыка. Красота! Даже ветеринарам и то проще – все животные на Земле изучены, что и как давно расписано в учебниках, разложено по схемам и полочкам. Неважно, это челюсть гиппопотама или слона, собаки или тигра – для всех них уже определена методика лечения, сконструированы машины и синтезированы пломбировочные материалы, антибиотики и прочее. Особо думать не надо, делай все по методике.
А у меня все иначе! Ведь я имею дела с теми, кого люди раньше не встречали, не имеют представление, как функционирует организм и вообще устроен. Полным полно среди братьев… гм… даже не знаю, как их точнее назвать… короче, существ по разуму всяких ракообразных, хвосточещуйчатых, спиногрызных, гусеницокрылатых и буйволостраусных. И трудно понять, а где у него рот и что служит зубами. Поэтому и энциклопедии об иных формах жизни неполные, постоянно обновляются. Да только мне не всегда просто, ведь прибывают экземплярчики, о которых ни строки, но фото, ни схемы. И тут только смекалка спасает, и мозги, которые у меня хорошо работают.
Вот сейчас у меня на приеме сидит рыбоподобный птаридактуль из созвездия Гончих Псов. Важная шишка, прилетела устанавливать дипломатические отношения и к себе требует повышенного внимания и проявления сочувствия его зубной боли, которая проявилась именно во время подписания важных документов. Завыл гость, стал плеваться и кусать всех. Лишь потом поняли люди, что зубная боль мучает. Птаридактуля направили ко мне, а у меня волосы встали дыбом.
Потому что лечить этого дипломата не просто – у него зубы в пищеводе. Оказывается, птаридактули глотают целиком пищу, а потом в пищеводе сотни острых зубов перемалывают. И там что-то стряслось. Инопланетянин нервничает, трясется, хочет скорейшего выздоровления. Мне же приходится его успокаивать сначала словами, потом таблетками, а когда это не помогает, просто включаю специальные механизмы. Манипуляторы тот час выползают из кресла и хватают вертящегося птаридактуля за хвост и то место, что считаются головой. Третий манипулятор открывает ему рот, насильно, естественно, ибо по своему желанию гость не хочет этого делать, и внутрь его тошнотворной глотки я протискиваю рентгеновский анализатор. Через секунду на экране монитора вспыхивает изображение внутренних органов.
Бррр, какой ужас, не хотел бы я попасть внутрь этого существа. Пищевод – это агрессивная среда, полная кислот, ферментов и жуткого вида клыков, больше похожих на спицы для вязания. Здесь любое мясо так измочалят, что жидким станет в пару минут. И тут мой анализатор зафиксировал, что три клыка-спицы между собой скрутились, и это вызывало мучительную боль.
Я достал щипцы, надел бронированные перчатки и полез внутрь. Птаридактуль глаза выпучил, что-то сказать хочет на своем тарабарском, а манипулятор ему по голове бьет, мол, терпи, раз попал в руки эскулапа. Чтобы зловоние сбить, в пищевод через каждые пять секунд специальный дезодорант вспрыскивается. Ну и я быстро этому инопланетянину клыки раскрутил, потом слегка наточил – и порядок. Отпустили моего пациента манипуляторы и въехали внутрь кресла.
Тот посидел еще минуту, приходя в себя, озирался по сторонам, словно раздумывал, кого-бы попробовать на зуб… Но я-то не дурак, как бы невзначай показал среди инструментов ракетомет – мое штатное оружие. А птаридактулю было пофигу, он, наверное, и не знал назначение этого ракетомета. Гаркнул что-то непонятное, потом вскочил, схватил дезодорант и себе внутрь выпустил весь баллон. Я заметил, как семь его глаз расплылись от удовольствия. «Так он опьянел», – дошло до меня. Блин, алкоголик! Неужели все дипломаты большие любители напиться на халяву?
После чего даже не поблагодарив за оказанную медицинскую помощь, птаридактуль поплелся на пяти ногах из кабинета, волоча хвост. В коридоре его уже ожидали коллеги из дипломатической миссии, спрашивая шефа, как прошла операция, были ли проблемы, из-за которой можно объявить войну землянам? Тот быркнул что-то в ответ, и вся команда побежала в аптеку покупать дезодоранты. Видимо, решили экспортировать в созвездие Гончих Псов.
А мне все равно, медицинская страховка начислит мне за этого дипломата неплохую сумму, на которую я слетаю на Марс и проведаю бабушку. А то в прошлый раз не удалось. Был у меня пациент из Плутона – квадролопсовый мангихват по имени Царцаруп, царской породы особа, прилетела тоже на Землю по вопросам разоружения в Солнечной системе. Трудно описать это чудовище – три центнера весу, белесый жук с сорока членами. Глаза именно на лапках. Подозрительный такой, явился ко мне в кабинет с вооруженной охраной. Жаловался, что зуб сломался. А сам бренчит медалями и орденами, на ушах – царская корона. Требует, что бы все его величали «Ваше гуманноидное величество Император Плутона и всех небесных тел».
Не стал спорить с ним – себе дороже. Я принялся за дело и, надев перчатки, нацепив на глаза монокулярные очки, заглянул ему в брюхо – там у него челюсти расположены и стал осматривать. Ну, зуб-то цел, просто пломба повреждена. Я ее быстренько вынул и выкинул в утилизатор. А что туда попадет, то тотчас аннигилируется. И не знал, блин, что пломбы у Царуарупа не простые, а из драгоценных камней. Тотчас мне в лоб уставились пять стволов странного, но весьма впечатляющего оружия. Мой ракетомет по сравнению с ними – водяной пистолетик.
– Эй, вы чего? – задрожал я, понимая, что эти существа не шутят. Им пальнуть в землянина – одно удовольствие. Они и раньше этим забавлялись, устраивая стрельбу по пролетающим космическим кораблям. Даже спорт такой был – кто больше убьет людей, тому и медалька на глаз. Говорят, сам Царцаруп выиграл главный приз, когда счет перевалил за десятки тысяч.
В ответ я услышал брань, которую отказался переводить даже мой лингвопереводчик – он просто задымился от горячих выражений. Впрочем, жесты инопланетян были такими красноречивыми, что и перевод не требовался – я итак понял, что совершил ошибку. Стража плутонского монарха требовала возмещения ущерба. Пришлось мне из своего банковского счета снимать деньги, покупать драгоценную пломбу и экспресс-почтой доставлять в свой кабинет. Естественно, за свой счет пломбировать зуб.
От меня Царцаруп ушел недовольным. Он всего лишь перестрелял мне стеллажи с пробирками и грохнул медицинским компьютером. Но я рад и этому, а то мог вообще шандарахнуть небольшим атомным зарядом и отправить к праотцам. Так что к бабушке я тогда не смог выбраться, хотя имел шанс встретиться на том свете с ее бабушкой.
А вообще пациенты у меня разные. Порой не знаешь, что это пациент. Как-то зашел я в кабинет, а на кресле таракан бегает. Хотел его шлепнуть тапочками, а тот как заверещит, аж ухо прострелило.
– Только посмей, чучело! – орет таракан. – Я на тебя всю армию нашлю.
Я одел очки и увидел, что это не земное насекомое, а каркартур кранделядный из Альфы Центавра. Эта братия весьма воинственная, вся жизнь только в сражениях и баталиях, умереть с саблей в груди считается за честь. Оказывается, ко мне ввалился сам генерал Гршптш, вояка от кончика лапок до усиков. Тоже с зубной болью.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
