– Не проклятие не дает тебе жениться, а водка. Какая девушка захочет в мужья выпивоху, – усмехнулась дама в сарафане и поправила пышную причёску.
– Паха, подтверди. – Мужчина толкнул, спящего на соседнем сиденье друга. – Ты свидетель, всё видел, подтверди, что бабка Феодора – ведьма.
Павел заворочался, почмокал губами и громко захрапел. Бабулька с кошелкой ядовито произнесла:
– Алкаши проклятые.
– Не-а, бабка, я может, и люблю выпить, а Паха нет. Его сморило с одной бутылки пива. А Феодора – всё одно ведьма.
Автобус трясся на ухабах со скоростью двадцать километров в час. Густой лес подступил вплотную к щебёночной дороге. Пассажиры стали горячо ругать местную власть. Я поняла, что к интересующей меня теме больше никто не вернется, и стала рассматривать в окно проплывающие мимо деревья и кустарники. В сплошной зелёной стене мелькнула прогалина, и на ней возник неясный силуэт мужчины, вызвавший у меня внезапный озноб.
«Напугала-таки старуха», – рассердилась я за свой глупый испуг.
***
В гостинице действительно мест не оказалось. Но симпатичная дежурная, не старше меня, подсказала адресок.
– Бабушка Поля сдает комнату девушкам туристкам. Очень милая и невредная старушка. Выйдешь из гостиницы, повернешь направо. Через три перекрестка, свернешь налево на улицу Озерную, тебе нужен дом номер восемнадцать.
Я поблагодарила девушку и отправилась на поиски временного места жительства. Через два квартала урчащий живот напомнил о себе. В ближайшем магазинчике я купила немного «Докторской» колбасы, нарезной батон и бутылочку питьевого йогурта. Решив, что квартира от меня не убежит, уселась на симпатичную лавочку, полускрытую от дороги зарослями дикого винограда. Колбасу я умяла за пять минут. Насытившись, к йогурту приступила не так плотоядно. Успела сделать пару глотков, когда услышала на дороге странное цоканье. С бутылочкой в руке я вылезла из своего укрытия и чуть не попала под копыта огромного коня. Громкий крик ужаса мое горло издало машинально. Животное шарахнулось в сторону, женщина, сидящая в седле, завизжала на несколько тонов выше меня, так что заложило уши. Мне даже стало завидно. Рука, держащая йогурт дрогнула, содержимое бутылочки живописными розовыми каплями украсило мне белую футболку.
– Какого чёрта вы выскакиваете на дорогу! – заорал на меня мужчина, сидящий на чёрной лошади. Повернувшись к визгливой женщине, сразу сменил тон и заботливо поинтересовался: – Эля, с вами всё в порядке? Придерживайтесь дороги, не захватывайте тротуар.
Вот гад! Значит, женщина ехала по тротуару, а он винит меня. Я окинула сердитым взглядом незнакомца – мужчина лет тридцати, симпатичный, загорелый до черноты, спортивного телосложения, спокойно глянул на меня и усмехнулся. Позабавил мой вид? Из-за этой Эли я теперь выгляжу замарашкой.
«Бог мой, какие у этого всадника красивые зеленые глаза. Прямо колдовские», – восхитилась я.
Такие бредовые мысли явно возникли под влиянием рассказов попутчиков. Иначе с чего бы мне так восторгаться первым встречным. Группа всадников продолжила движение. Лошади шагом, размеренно повезли людей по улице. Я смотрела на ухоженных, красивых животных. Таких лошадей с роскошными блестящими гривами, пышными хвостами, гладкой лоснящейся кожей я видела только один раз: в цирке. Шесть молодых женщин неуклюже подпрыгивали в седлах, двое мужчин тоже неуверенно цеплялись за поводья и только тот, кто наорал на меня, составлял одно целое со своим вороным конем.
«Он проводник, – подумала я, – обязательно выберу время и покатаюсь на лошадях».
Когда мне было лет десять, я с друзьями пошла на конюшню. Конюх разрешил нам проехать на старенькой понурой лошадке. Потом мы помогали ему: разносили сено по яслям, насыпали овёс в кормушки и угощали животных морковкой и сахаром. Я до сих пор помню бархатные губы лошади, которыми она осторожно брала сахар с моей ладони, и влажные печальные глаза, смотревшие прямо в душу. После той поездки я стала часто наведываться на конюшню. Кто-то любит кошек, кто-то собак, а я мечтала о собственной лошадке и упрашивала отца приобрести её. Мы жили в собственном доме, держали небольшое хозяйство: кур, уток, гусей. Но покупать лошадь родители отказались наотрез. Четыре года в свободное от танцев время я садилась на велосипед и отправлялась на конюшню. В один далеко не прекрасный день обнаружила пустые ясли и пьяного конюха, сидящего на охапке сена с бутылкой в руке.
– Дядя Ваня, где лошади?
– Нету больше лошадок, Настена, всех увезли. Совхозу давно кирдык и так нас держали из жалости, а сегодня всё: забрали. А мне посоветовали: сиди дома и получай пенсию. – Он отхлебнул водку прямо из горлышка и даже не поморщился.
Я посмотрела на его загорелое морщинистое лицо, на белый пушок волос, из-за которых голова дяди Вани походила на одуванчик, и к горлу подкатил ком.
– Куда их забрали?
– Не волнуйся, девочка, на другую конюшню. Это очень далеко. – Пресек он мои расспросы. – Там им даже веселее будет. – Дядя Ваня смахнул слезу, заплутавшую в глубокой морщине. – Ты иди домой, я хочу попрощаться с конюшней, почитай пятьдесят лет тут провел.
Только через год я узнала, что лошадей сдали на мясокомбинат. Даже сейчас, спустя шесть лет, у меня запершило в горле, а тогда я рыдала, как сумасшедшая. Мне мерещились грустные глаза кобылы по кличке «Малинка», которую я любила кормить с руки. Сглотнув ком в горле, оглядела себя. Розовые пятна на футболке подсыхали. Придется показаться бабе Поле в таком непрезентабельном виде. В три глотка я допила йогурт. Удачно закинула пустую бутылку в урну и, подхватив сумку, отправилась на поиски улицы Озерной.
Вереево показалось мне небольшим, но очень уютным селом. Дома утопали в зелени садов. Во время крутого спуска на автобусе я разглядела четыре длинных улицы, расположенных с востока на запад. Они пересекались десятком небольших улиц с короткими переулками. Центральная дорога, для сельской местности, в прекрасном состоянии: без выбоин и ям. Имелись даже тротуары из крупных бетонных плит. Весёленькие красочные урны украшали улицу. Дом номер восемнадцать порадовал яркой расцветкой: жёлтые стены, голубые ставни, бирюзовая беседка под виноград. Я покричала у калитки. На мой зов появилась бабуля: кругленькая, улыбчивая, в белом платочке и переднике с кружевами. Таких симпатичных старушек обычно снимают в рекламе сметаны и творога. На мгновение даже померещилось, что она сейчас предложит мне молока.
– Мне сказали, вы сдаете отдыхающим комнаты. – Я прижала дамскую сумочку к груди, скрывая пятна от йогурта.
– Да сдаю. А тебе надолго? – поинтересовалась бабушка, внимательно разглядывая меня, по-детски яркими синими глазами.
– Может на месяц, может на два. Я неловко переступила с ноги на ногу. – «Как рентгеном просвечивает», – промелькнуло в голове.
Пожилая женщина ещё раз оглядела меня с головы до ног и приняла решение.
– Пойдём, покажу комнату. Если понравится, останешься. – Баба Поля толкнула голубую дверь и приглашающе махнула рукой.
В доме приятно пахло выпечкой, глаз радовался чистоте и уюту, но не той маниакальной стерильной чистотой, знакомой мне с детства, а житейской, простой. Мы прошли по коридору, по обе стороны которого располагались двери. Баба Поля провела меня в самый конец коридора и распахнула дверь.
– Ничего себе! Как красиво! – вырвалось у меня.
Золотисто-зелёный цвет комнаты пришелся мне по душе. На кровати ярко-жёлтое с золотым покрывало, три маленьких подушки цвета молодой травы и одна такого цвета, но большего размера. Окна украшали светло-салатовые шторы, на полу лежал темно-зёленый палас. Просторное помещение не загромождала мебель. Кроме кровати в комнате имелся небольшой шкаф светлого дерева, крохотное трюмо с пуфиком и кресло в жёлто-зеленую полоску. Возле зеркала стояла ваза с некрупными подсолнухами. Баба Поля, польщенная моим искренним восхищением, улыбнулась.
– Ну, коли понравилось, располагайся. Через пол часика приходи ко мне на кухню и тогда всё обсудим.
Располагаться долго не пришлось. Я выложила косметику из сумочки на трюмо. Повесила ветровку и пару платьев на плечики, остальные вещи выложила на полку в шкаф. Чёрный трикотажный костюм и такого же цвета шапочку «Балаклаву» оставила в сумке. Я намеривалась ночью погулять по селу незамеченной. Как буду искать маньяка и за кем следить – не имела понятия. Разберусь по обстоятельствам. Я поменяла выпачканную футболку на чистую. После разговора с бабулей отправлюсь на реку, искупаюсь и заодно побываю возле камней, где нашли вещи Алёны. Думаю, кто-нибудь да покажет мне это место.
Кухню я нашла быстро: по запаху. Аромат жареного лука и мяса буквально повёл меня за собой. Хозяйка, стоящая у плиты, обернулась.
– Садись. Меня зовут Полина Андреевна. Можешь звать просто – баба Поля.
– Настя, – представилась я.
– Бери пирожки. Эти с мясом, эти с укропом и яйцом. – Бабушка Поля налила в кружку кипяток. – Чай или кофе? Руки вымой там. – Она показала на раковину у окна.
– Лучше чай.
«Ура! Сегодня и мне перепадут пирожочки», – обрадовалась я.
Внутренний голос посоветовал: «Не садись на пенек, не ешь пирожок».
«Заткнись», – ответила я вражине.
Вымыла руки и уселась за круглый стол, накрытый тонкой белой клеенкой, похожей на кружевную скатерть. Пирожки таяли во рту, ароматный чай показался напитком богов. Пока я ела, бабуля не хуже следователя допросила меня: как зовут, кто такая, зачем приехала? Я озвучила ту же версию, что и в автобусе: написание курсовой и отдых от шумного города.
Нужно сколько возможно скрывать, что я сестра Алёны.
Хозяйка дома, слушая мои совершенно искренние хвалебные речи по поводу её кулинарных возможностей, цвела улыбкой. Мои дифирамбы возымели немедленное действие. Баба Поля приняла окончательное решение и назвала смехотворную цену за месяц проживания в её доме. Она мельком посмотрела мой паспорт и взяла деньги, которые я шустро вручила, пока она не передумала.
– Полина Андреевна, я хочу прогуляться по селу, сходить на речку.
– Вот это правильно. Погуляй, поплавай. Воздух у нас чистый, прямо кушать можно.
При этих словах я икнула, желудок запротестовал, не желая дополнительного питания. В комнату я вернулась полусонная и отяжелевшая от большого количества съеденных пирожков, ругая себя почем зря. Кряхтя, стала собираться на разведку. В пакет положила маленькое полотенце, купальник, фотоаппарат и блокнот с ручкой.
Выйдя за калитку, с минуту подумала и направилась в центр села.
Местные жители видимо обожают голубой и зелёный цвет, потому что заборы, ворота, фронтоны домов и ставни – всё выкрашено в разные оттенки голубого, зелёного и синего цветов. Только магазины выбивались из общей картины оттенками бежевого либо серого пластика. На рынке под навесом за деревянными столами сидело штук пять старушек. Я купила кулек семечек, спросила, как пройти к реке. Вместе с нужными мне сведениями получила кучу советов: одной никуда не ходить, лучше собираться толпой, хоть купаться, хоть в лес за грибами. Я поблагодарила бабушек, но так как собраться толпой не могла, пошлепала к водной артерии села в одиночку.
Я прошла по указанному маршруту метров восемьсот не больше, сразу за огородами лес стоял стеной. А речка, к моему удивлению, оказалась немаленькой, и, по-видимому, была глубокой потому, что посередине её лихо промчался катер с несколькими пассажирами на борту. Вниз к пляжу с высокого берега вело несколько спусков разной степени удобства: с деревянными и просто земляными ступеньками, с перилами и без. Оглядевшись вокруг, поняла: если спуститься к реке, то со стороны села никто ничего не увидит, да и вряд ли услышит.
Я выбрала менее крутые земляные ступени. Купаться не решилась, потрогав босой ногой ледяную воду, обнаружила, что она ледяная. Как-то необходимо выяснить, где нашли вещи Алёны? К моему неудовольствию, задать вопрос было некому. Сегодня вечером у отдыхающих и местных жителей пляж спросом не пользовался. Я поднялась наверх, прошла вдоль реки метров пятьсот и впереди на возвышенности увидела кладбище. Заинтересовавшись, решила подойти ближе. Первые могилы начинались метрах в десяти от обрыва. Это, вероятно, самое высокое место на берегу. Отсюда открывался замечательный вид на реку и часть села, остальное скрывали деревья. Мама всегда упрекает меня в излишней ироничности и несерьёзности. Это правда, я терпеть не могу патетики, стесняюсь высокопарных речей. Как говорит папа: я не верю ни в бога, ни в чёрта, но тут он не прав, бога на всякий случай опасаюсь, мало ли что. А вот во всяких экстрасенсов, ведьм, колдунов и прочих представителей оккультных наук нет. Разговоры сельчан в автобусе о местных «тёмных» силах меня только насмешили. Ну не встретила я за двадцать один год ни одной даже завалящей ведьмы или приличной гадалки. Всё время попадались обманщики, ищущие выгоду, или экзальтированные особы, верящие в свою избранность и в первую очередь, обманывающие себя. Как легко провести доверчивого человека, знаю не понаслышке. Как-то к нам в станицу приехал экстрасенс. Объявления были развешаны на каждом фонарном столбе. Ради интереса я с подружками пошла на разрекламированный сеанс «белой» магии. Мужчина, отдаленно похожий на Дэвида Копперфильда, симпатичный, стройный, долго и нудно говорил о своем третьем глазе, открывшемся у него благодаря дару и высшим силам. Он заявлял, что видит людей насквозь, что у него в покровителях архангел – в общем, нёс всякую чушь. Потом пройдя по залу, выбрал несколько человек и принялся вводить их в транс. Я с удивлением наблюдала, как знакомые мне тетки машут руками, закатывают глаза, выполняют его команды. Экстрасенс под конец представления замахнулся на ввод в гипноз всех сидящих в зале зрителей. До сих пор помню свое недоумение: по его команде люди закрыли глаза, их головы маятниками закачались под размеренный голос новоявленного гуру. Я крутила башкой во всё стороны, боясь засмеяться в голос, и выискивала зрителей, не поддавшихся общему безумию. Мои глаза встретили насмешливый взгляд молодого парня, он задорно подмигнул мне и показал большой палец. После представления образовалась очередь, многие стали записываться на индивидуальный платный сеанс с кудесником. Моя подружка тоже записалась, но в назначенное время пойти не смогла. Кира уговорила меня отправиться к магу, а потом ей всё рассказать.
Экстрасенс снимал комнату в клубе, которую как мог оборудовал под салон магии. Я сидела в очереди, чувствуя себя полной идиоткой, но женщины выходили от приезжего гуру с круглыми глазами и тут же принимались делиться впечатлениями с подругами и соседками. Обстановка становилась всё напряжённее: возбуждённые счастливицы, прикоснувшиеся к чуду, взвинчивали других. Я уж начала подумывать: а вдруг не права и сверхъестественные способности у этого «Копперфильда» имеются. Подошла моя очередь. Я осторожно отворила двери и вошла в импровизированный салон магии.
Темно-бордовые бархатные шторы на окнах были плотно задёрнуты, возле стены, напротив входной двери, стоял стол, накрытый длинной почти до пола чёрной шелковой скатертью. Справа и слева от стола на каких-то треногах горели зелёные свечи, распространяя удушливый запах корицы и ванили. Сам экстрасенс, одетый в тёмную хламиду, держал руки на большом светящемся стеклянном шаре.
– Садись, – он кивком показал на низкий стул напротив себя. – Поведай мне свои печали, – произнес он ласковым размеренным голосом.
– Мне казалось, это вы должны поведать мне что-нибудь, – пробормотала я и уселась на неудобный стул с прямой спинкой.
– Я найду решение любой вашей проблемы, если вы озвучите её, – с мягкой укоризной в голосе заметил гуру.
Вздохнув, я протянула ему свою детскую фотографию. На ней мне год и два месяца. Я ещё лысая, нормальные волосы у меня почему-то отросли только к двум годам.
– Посмотрите это фото моего друга. Он переехал с родителями на другой конец страны. Хотела бы узнать: как у него дела? – соврала я, глядя в глаза экстрасенсу наивными честными глазами. Этот взгляд я отработала давно, услышав слова бабушки: «Лгуны всегда прячут глаза».
Мужчина закрыл глаза, провёл рукой по фото. На его бледном худом лице играли тени от огоньков свеч, и оно показалось мне одухотворённым. В душе у меня забрезжила надежда: сейчас он разоблачит мой обман.
– С вашим другом всё в порядке. Он сейчас едет в автобусе, на нем джинсы и белая футболка с надписью «Калифорния», – с трудом выталкивая слова, хрипло сказал гуру, всем видом показывая, как нелегко дались ему эти знания.
Ну вот, снова прихлопнули мою веру, не дав ей даже окрепнуть. Обычный мошенник, каких нынче развелось, как блох на собаке. Я рассердилась и ехидно ошарашила «провидца»:
– Никуда он не едет, а сидит перед вами. – Я забрала фото и встала со стула.
– Я сразу догадался, что вы меня обманываете, и специально проверял вас, – попытался выкрутиться мужчина.
– Серьёзно? Тогда угадайте, в каком классе я учусь?
– В последнем, – не моргнув глазом ответил экстрасенс.
– Прощайте. – Я подарила ему крокодилью улыбку и пошла на выход из душной комнаты.
Но этот нахал все-таки удивил меня, крикнув вдогонку.
– А заплатить за сеанс?
От возмущения я только и смогла вымолвить:
– За что?!
Вот таким получилось мое первое знакомство с экстрасенсами. Признаюсь, очень люблю читать готические романы, смотреть мистические фильмы, но в своей жизни ни разу не столкнулась ни с чем сверхъестественным. Правда мама говорит, что из-за моей вредности и желания подкалывать людей, всё странное и необычное убегает от меня куда подальше.
Вторая неудачная встреча с мистикой случилась на улице. Старая цыганка пристала ко мне с предложением погадать. Я отказалась. И тогда возмущённая женщина стала угрожать всеми бедами и несчастьями, которые посыпятся на мою голову, если я не воспользуюсь её услугами. Зря она это сделала. Очень не люблю, когда мне угрожают. Я повернулась к старухе, не мигая уставилась ей в глаза и зловеще прошипела:
– Ты не знаешь, с кем связалась. Я могу наслать такие болезни, что никто тебе не сможет помочь.
К моему великому удивлению цыганка перекрестилась и пустилась наутёк. Она оказалась шарлатанкой, иначе бы увидела: я не способна и муху обидеть.
Я добрела до кладбища. Высокие, покрытые ржавчиной и облупившейся краской железные ворота были гостеприимно распахнуты. Постояв немного на входе, я направилась к ближним могилам. Среди могильных крестов порхали бабочки, умиротворённо жужжали пчелы, на деревьях пели птицы. Я походила меж памятников и крестов, читая надписи на табличках, и остановилась у холмика, засыпанного выцветшими искусственными цветами. С фотографии на меня смотрела симпатичная девушка. Пушистые волосы, уложенные короной вокруг головы, придавали её лицу загадочность. Под фото стояла дата смерти «пятнадцатое июля». У меня мороз пробежал по коже. А вдруг это не совпадение и я нашла могилу девушки, погибшей от рук маньяка? Решив узнать, а не похоронены ли на этом погосте и другие жертвы, стала целенаправленно обследовать могилы, глядя на нужную дату. Вскоре обнаружила ещё одну могилу – на табличке была выбита та же дата смерти. На меня с чуть выгоревшего снимка смотрела милая девушка со старомодной прической. Гладко зачёсанные волосы, толстая коса переброшена на грудь. Три девушки погибли в один и тот же день с разницей в год. Могилы двух несчастных я обнаружила, а третью жертву маньяка родственники видимо увезли домой и похоронили там. Значит, правда, в таком красивом селе орудует маньяк. Тогда до следующего убийства несколько дней, и пока я в безопасности. Что же получается: моя сестра просто утонула? Или он выкрал её и выжидает время? От этих мыслей на душу легла тяжесть. Я поспешила уйти с кладбища.
После одного неприятного происшествия я стала вместо платьев предпочитать брюки или джинсы. Как-то вечером во дворе дома, где я снимала квартиру, на меня напал пьяный парень. До сих пор помню то неприятное чувство беспомощности и злости. Он заломил мне руки за спину и разорвал тонкое платье в клочья одним рывком. Я отбилась от насильника, применив всё, что могла: зубы, ногти, каблуки. С того вечера на поясе в удобном чехле, похожем на сумочку для мобильника, я ношу электрошокер. Иногда прикрепляю его под брюки на щиколотку. Электрошокер мне подарил Димка на день рождения. После случая с нападением он несколько раз провожал меня до подъезда, пока мне это не надоело. Напарник придумал, как меня обезопасить. Он заявился на скромную вечеринку, в честь моего появления на свет, с коробкой в руках.
– Вот, Настя, носи его всегда с собой. Наконец-то я больше не буду переживать за твою шкуру, – сказал он, вручая подарок.
Я открыла коробку, осторожно вынула что-то похожее на фонарик или большую батарейку. Дмитрий заулыбался и пояснил:
– Восемь тысяч вольт, трещит, как бешеный. Высшая группа эффективности. Первый класс. При мощном разряде в течение трех-пяти секунд вырубает человека на полчаса.
– Ага. А если я нечаянно этой штукой убью человека. Ты мне будешь носить в тюрьму передачки? Забери. Не надо мне такую защиту, – возмутилась я и всучила ему коробку обратно.
– Спокойно. «Катран» официально разрешен для самообороны. Надеюсь, ты не садистка? – ехидно осведомился Димка
Я посмотрела в нахальные глаза напарника и хмыкнула:
– А при чем здесь мои личные наклонности.
– А при том, если человек упал от первого удара электрошокером и находится без сознания. Ты же не станешь его ещё раз бить током, чтобы добить?
– Я похожа на больную?
Дмитрий ухмыльнулся:
– Самую малость. На. – Он вручил мне подарок назад. – Бери и не выпендривайся. Пригодится.
Так я оказалась обладательницей «Катранчика», такое имя теперь носил мой электрический спаситель.
Отправляясь на прогулку по Вереево, электрошокер я, конечно, прихватила с собой, в общем, экипировалась, как сумела.
Выйдя из ворот кладбища, я углубилась в лес, стараясь держаться одного направления. И так увлеклась наблюдением за странно ведущей себя стрелкой часов-компаса на руке, что чуть не врезалась в каменную стену носом. Стрелка вела себя странно: она дергалась то влево, то вправо.
На живописной поляне, заросшей крупной лесной ромашкой, синеголовником и высокими кустами чёрной бузины стояли два огромных сооружения. Я обошла постройки и обнаружила небольшие отверстия входы.
Это же дольмены! О них я слышала в телепередаче, читала пару статей в журнале. Несколько тропок от дольменов веером расходились по поляне. В дальнем углу этого замечательного лесного уголка я нашла сложенный из камней очаг, вокруг которого лежали отполированные до блеска седалищами туристов брёвна. Походив вокруг, решила залезть внутрь дольмена, все-таки о них ходила слава, как о загадочных и мистических сооружениях. Почему бы не проверить самой? В отверстие залезла, согнувшись в три погибели, внутри оказалось просторно, пусто и кроме сухой земли больше ничего не было. Я уселась в центре каменного дома, закрыла глаза. Минут пять прислушивалась к себе, но никаких изменений ни в настроении, ни в самочувствии не ощутила. Снаружи на поляне послышались голоса нескольких женщин и мужчин. Я замешкалась и вовремя не вылезла наружу. Они стали фотографироваться на фоне дольменов, громко разговаривать – на поляне стало шумно. К каменной постройке, в которой я сидела, подошли девушки и мужчина.
– Ах, Ангел, скажите, мы доберемся до лагеря к ночи, – послышался воркующий девичий голос.
– Надеюсь, в палатке нас будут охранять. Я, например, не отказалась бы от вашей охраны. Говорят, тут маньяк завелся, – не менее игриво произнесла вторая незнакомка.
«Они тут надолго, – сообразила я. – Придётся вылезать. Интересно, как выглядит мужчина, которого называют ангелом».
Представила себе белокурого жеманного херувима с глазами-блюдцами. Кряхтя, полезла к выходу, щурясь от заходящего солнца. Послышался дикий визг: у меня даже уши заложило. Я отряхнула джинсы от налипшей земли и подняла голову. Метрах в пяти от дольмена рослый парень закрывал своим телом перепуганных девиц.
– Что за чёрт, – выругался незнакомец, произнося букву р слегка рычаще.
– Сожалею, но я не рогатый, – усмехнулась я, рассматривая живописную троицу. – Что-то вы на ангела не больно похожи, скорее на дьявола, – вырвалось у меня, когда я разглядела мужчину.
Это был давешний знакомый конник с зелёными глазами, действительно, способными свести с ума некоторых слишком романтичных особ.
– Это вы? Что вы там делали? – расслабившись и отстраняясь от девушек, спросил «дьявол», никак не комментируя мои слова.
– Осматривала дольмен изнутри, разве неясно, – удивилась я, досадуя за свой неряшливый вид. Не везет мне. По шее прополз муравей или паук. Я отряхнула голову и шею. К пальцам прилипла паутина. Понятно: собрала в дольмене.
Девушки вышли из-за спины своего защитника и скептически осмотрели меня, а я их. Обе оказались высокими и очень симпатичными девушками с роскошными длинными волосами. Блондинка небрежно откинула волосы за спину и презрительно посмотрела на меня. Я понимала, о чём она думает. До их модельного роста мне не хватает сантиметров двадцать, а короткая стрижка и грудь второго размера не впечатляли.