Яблоневый сад для мисс Лизы

Глава 1

– Гроза сегодня какая-то, – вздохнула мама, прислушиваясь к разбушевавшейся непогоде, – страшная. Нетипичная для наших краёв.

Ветер ревел раненым зверем, бил ветками по окну, грозя прорваться внутрь острыми стеклянными осколками.

– Прогноз был иным, – ответила я, вздрогнув от очередного раската.

– Врут… все врут, – усмехнулась она, глядя в пространство перед собой, но мыслями точно была не здесь.

– Иногда всё же угадывают, – возразила я.

Бабах!

Я чуть чай не расплескала, так громко пророкотало где-то далеко-далеко в почерневшем небе.

– Может, кто-то умер? – драматическим шёпотом поделилась мыслями мама, – кто-то хороший, потому небеса и гневаются.

– Скорее уж злой колдун, – сделав глоток горячего напитка, почувствовала, как согреваюсь изнутри. – Холодно стало, может, печку затопим?

Сегодня утром мы приехали в заброшенный домик бабы Ани, который с недавних пор служил нам дачей. Маленький сруб стоял на самом краю деревеньки "Весновка", неподалёку от дремучего леса. В детстве я любила сбегать в чащобу и весь день проводить в поисках красивых фей, лешего, что лес хранит весёлого старичка-боровичка, русалки на дереве, и просто поваляться в высокой душистой траве, глядя на порхающих над головой разноцветных бабочек.

Всё было хорошо, пока однажды не пропали любимые бабушка и дедушка. Мы тогда были в городе, весть пришла с запозданием. Бросили все силы на поиски стариков, но так ничего и не нашли, ни тел, ни следов, куда они могли деться.

Мне тогда было почти пятнадцать, мы с мамой сильно переживали, но я была у неё, она у меня – поддержали друг друга в сложное для нас время. Да и папа помогал, следя, чтобы мамочка не ударилась в глухую депрессию.

С тех пор в "Весновку" мы не возвращались. Так и стоял домик много лет под замками.

А год назад маму бросил отец. Заявил, что влюбился без памяти в свою секретаршу (как банально, но оттого ещё горше), и, оставив нам квартиру, машину, подал на развод. И укатил в тёплые края.

Это был удар. И по мне, и по матушке.

И лишь год спустя мама, увлёкшись гаданиями на картах, нагадала себе странные вещи, каждый раз огорошивая меня такими высказываниями:

– Лизка, не предавал он меня, столько лет жили душа в душу! И не бросил он нас по своей воле, стал жертвой какой-то махинации!

И ещё:

– Надо на природе проводить весну и лето, тогда урожай не только в земле богатым будет, но и в жизни, – припечатала она как-то вечером, когда я вернулась с работы, даже обувь скинуть не успела. – Завтра суббота, вот и поедем в домик бабушки и дедушки, осмотримся.

Родительница твёрдо вознамерилась стать дачницей.

Я высказалась против, привела доводы, но её ни на миг не убедила. И потом, она вдруг стала одеваться не в чёрные хламиды, а в свои симпатичные брючки, платьица. Даже пошла в парикмахерскую и закрасила всё то седое безобразие, что было у неё на голове. Эти перемены сильно меня порадовали, и я решила не сопротивляться и посмотреть, что из всего этого выйдет. В любом случае пока её в крайности не забросило, дача – это вполне приемлемый вариант. Потому я здесь, в домике, на краю едва живой (всего в трёх домах кто-то обитал) деревушки.

Ещё раз громыхнуло, и я вдруг вспомнила сказки, которые мне рассказывал дед. Как раз под атмосферу сегодняшнего дня. Когда-то я заслушивалась его байками, широко распахнув глаза. Верила и в благородных принцев, и в красивых, чуточку капризных принцесс.

Но то время давно прошло, теперь я взрослая тридцатилетняя женщина, переводчик в крупной иностранной компании. И также давно я перестала верить в сказки.

Баб-бах! Бух! Пух! – бесновалась непогода.

– Сегодня придётся отложить поход в огород, – покачала головой мама, – рассаду помидор и огурцов, коли распогодится, завтра пересадим на грядки.

Небо прочертила ослепительная молния, затем ещё одна, всё это сопровождалось грохотом, как будто разъярённый ямщик стегал непокорную тройку вороных коней.

– Пойдём, поспишь немного? Всего пять вечера, подремлешь, – предложила я, матушка кивнула, и я подошла к ней, чтобы помочь встать из старенького глубокого кресла.

Дедушкино кресло. Мама так и не решилась его выбросить.

Мы пересекли маленькую гостиную и вошли в комнатку.

– Лиза, найди-ка сорочку, где-то в чемодане была, я её ещё не вынимала, – попросила она, сама же зарылась в свою сумку в поисках чего-то.

Я порылась в вещах, которые мы толком не успели распаковать, отыскала хлопчатобумажную ночнушку в мелкий голубой цветочек с несуразным кружевом по вороту и протянула родительнице со словами:

– Надо бы тебе и нижнее бельё обновить, а то это ужас какой-то!

– Аха, потом.

Но не успела мама лечь в кровать, как свет судорожно замигал.

– Ох, батюшки! Что это? – встревоженно спросила она, светло-зелёные, с коричневыми крапинками глаза, и без того полные тревоги, округлились в ужасе. – Может, не стоило гадать на таро? – вдруг выдала она версию, – говорят же, сильные это карты.

– Из-за ветра, видать, коротит, – отмела я её мистические варианты. – Отдохни хорошенько, и ничего не бойся, – но на самом деле в глубине души я тоже испугалась, но пока держала себя в руках. Поцеловав маму в щёку, двинулась на выход из спаленки.

Меня ждал старый продавленный диван. Надо бы поменять его на что-то поудобнее, каждый раз об этом думаю, а потом благополучно забываю. И так по кругу.

Стоило мне более-менее на нём устроиться, как грохнуло так, что содрогнулись стены, и тусклая лампочка в прихожей, которую я не стала выключать, напоследок ярко моргнув, погасла.

Я резко села, судорожно всматриваясь в непроглядную тьму, даже в окне не было видно ни зги.

Завывал ветер сотней оголодавших волков, сливаясь в продирающий душу ультразвук. Я вся покрылась мерзкими ледяными мурашками. Из комнаты донёсся испуганный вскрик мамы. Дом тряхнуло, затем ещё раз.

– Мамочка! – проорала я, встала и, вытянув руки, двинулась вперёд. Пол ходил ходуном, трещали старые стены, с потолка сыпалась крошка, в дверном проёме показалась светлая мамина сорочка, я буквально добежала до женщины и крепко её обняла.

Так мы и стояли, держась друг за друга, судорожно вздрагивая, а когда здание, хрипнув основанием, вдруг затряслось, так и вовсе сели. Стёкла не выдержали издевательства и разбились, в закрытом шкафу жалобно дребезжала посуда, подскочил чемодан, тряхнув крышкой, подпрыгнули и мы.

Я не сдержалась и пискнула, как ребёнок:

– Мама! Спаси!

– Всё будет хорошо, милая, – погладила меня по волосам дрожащей рукой хрупкая женщина. А я прижалась к ней, как маленькая.

Вокруг летали какие-то вещи, сруб стало непросто потряхивать, его закрутило! Всё сильнее и сильнее! В итоге мы легли на пол, ухватившись за косяк двери и не отпуская друг друга.

И молились: я про себя, родительница вслух.

Вших-ших-вжих. Стонали балки перекрытия.

Скри-и-и-ии, скрипели ножки кресел, дивана, кровати, кухонного стола, перекатываясь из стороны в сторону, рассада частью грохнулась на пол.

Казалось, дом бесновался целую вечность, я даже не сразу осознала, что тряска практически сошла на нет.

– Маа, – негромко протянула я, с трудом разжав сведённые от страха челюсти, – вроде бы прекратилось?

– Да, дом не колошматит, – согласилась она со мной.

Комнату заливал яркий солнечный свет. Облегчённый вздох сам сорвался с губ.

– Как ты? – спросила у испуганной, побледневшей мамы.

– Ничего, Лизка, вроде жива.

– Побудь тут, я сейчас, – я, покачиваясь, встала на четвереньки, затем на ноги, меня била мелкая дрожь от пережитого, и на нетвёрдых, двинулась к окну в комнате.

Выглянула наружу. В лицо ударил мощный поток холодного воздуха, хотя мгновение назад никакого ветра не было, на миг задохнулась от его количества, дыхание спёрло в груди. Но осмотреться мне это не помешало.

Мы парили над облаками, а впереди, повсюду, куда ни глянь, синело безбрежное небесное море. От увиденного пересохло в глотке, голова закружилась пуще прежнего, мне захотелось впервые в жизни хлопнуться в самый настоящий обморок. Насилу взяла себя в руки и осипшим голосом негромко сказала:

– Мама, вставай. Ежели будем падать, никакой косяк нас не спасёт.

Глава 2

– Боюсь, нас вообще ничто не спасёт, – задумчиво-фатально добавила я, стоило маме встать рядом со мной. Солнце сияло где-то справа, мягко подсвечивая облака золотым сиянием.

– Мы летим, что ли? – пробормотала ма, становясь рядом, так же как я, неверяще округлив глаза.

– Не думаю, что нам обеим может сниться один и тот же сон, и навряд ли мы слились сознаниями, будучи в бреду. Либо это грезится только мне, и я вижу тебя в своём невообразимо реалистичном кошмаре.

– Или мне, – поддакнула родительница.

На всякий случай взяла и ущипнула себя за руку. Ай! Больно.

– Побудь тут, пойду, гляну за дверь.

Мама лишь заторможенно кивнула: она, кажется, меня совсем не услышала. Я вышла в зал и подошла к входной двери. Провернула ключ в скважине и потянула ручку на себя, та с жалобным скрипом приоткрылась. Я выглянула в образовавшуюся щель. Брови мои подскочили к корням волос: кроме того, что дом самым фантастическим образом, бог весть куда летел, так ещё и веранда никуда не делась. Балки, поддерживавшие козырёк, чудом уцелели, только вот от трёх ступенек крыльца осталось ровно полторы, как бы смешно это ни звучало, впрочем, мне было совсем не до веселья.

Распахнув дверь шире, перешагнула через порог, поставила ногу на дощатый пол, надавила. Ничего не скрипнуло. Но выйти полностью из дома я не решилась. Прислонилась плечом о косяк и заворожённо глядела на белоснежное, словно сахарная вата, море вокруг, на бездонное небо впереди и сверху. Такое я видела только в иллюминатор самолёта, а сейчас не просто видела, но и ощущала, как воздушные потоки овевают всю меня. Разве такое возможно? Знаю, что в случае разгерметизации на подобной высоте человек теряет сознание в среднем за тридцать секунд. А у нас не просто окна разбиты, так я ещё и в дверь выглянула. И всё без вреда здоровью.

Полнейший сюр!

Ущипнула себя за мочку уха. Больно!

Ещё с полминуты полюбовалась чарующей картиной, не менее удивительными целёхонькими ящиками со второй частью рассады, ровными рядами стоявшие вдоль стены, и вернулась в дом.

Закрыв дверь на засов, подошла к дивану. Надо найти сотовый. Облазила всё вокруг, но гаджет будто сквозь землю провалился. Устало села на диван, жалобно скрипнувший, ладонь правой руки скользнула в складку между спинкой и сиденьем. Пальцы наткнулись на какой-то предмет, оказавшийся моим телефоном.

Разблокировала экран. Сети нет, как и ожидалось. Вздохнула грустно, включила плейлист и пошла работать: собрать раскиданную рассаду, подмести разбросанную везде землю и осколки от разбитой посуды; поднять одежду и вернуть мебель по местам.

Старалась занять себя хоть чем-то, чтобы не думать о том, что вскорости мы можем грохнуться в пропасть без шансов на спасение.

Через некоторое время ко мне присоединилась мама, в четыре руки трудиться было веселее.

– Как думаешь, – мама поставила чайник, новый газовый баллон мы привезли с собой, – что будет дальше? – наконец-то спросила она то, что её действительно заботило.

– Не знаю. Но есть надежда, что раз уж вполне сносно взлетели, то так же без потерь и приземлимся. Вопрос только, куда нас несёт, и что нас там ждёт?

– Вот и не знаю, что страшнее, – мама натуральным образом вздрогнула.

– Разбиться или угодить в неприятности? – договорила я за неё, криво усмехнувшись. – Давай ещё картошку пожарю. Пища богов! – матушка глянула на меня и наконец-то позволила себе немного улыбнуться. – Главное ведь что? – продолжила я её развлекать своей болтовнёй, – важно, что мы вместе, а коли так, то никакие проблемы нам не страшны.

Мама просветлела лицом, поправила свою длинную, коричневую кофту и присела рядом со мной, чтобы помочь почистить картошку.

– Лучок ещё добавим и сливочное маслице.

От представшей картины рот мигом наполнился слюной: ммм, вкуснотища!

– И можно на веранде поужинать, если не испугаешься, а то от стресса желудок орёт раненым зверем, – кивнула я.

– Где поужинаем? – не поняла мама, – ты хочешь сказать, что крыльцо осталось с нами?

– И волшебным образом ящики с рассадой. Они на веранде, стоят под окном, будто бы их вся эта тряска ураганная не коснулась вовсе, – добавила я.

– Чудеса… – протянула мама. Отложив очищенную картофелину в таз с водой, отряхнула руки и двинулась к выходу. И я следом.

Мы вдвоём выглянули наружу. Я первая решительно шагнула за порог. Замерла. Пол из-под ног и не подумал уйти.

– Кажется, безопасно, иди сюда, – позвала родительницу, и мы прошли вперёд, к перилам.

– Это невероятно! – прошептала ма, плотнее закутываясь в кардиган.

– Угу, – согласилась я, так же как она, увлечённо глядя на облачное море, постоянно находившееся в движении, оно, то завихряясь барашками, то широкими волнами расходясь в стороны, гипнотизировало. – Мама, пойдём в дом, я сейчас в сосульку превращусь, – потянула её за руку.

Картошка пахла одуряюще, золотистая, с пригоревшей корочкой, признаюсь, самая моя любимая часть незамысловатого блюда. Щедро посыпав содержимое сковороды зелёным луком, вооружилась вилкой и хлебушком.

– Приятного аппетита!

– Приятного!

И ка-ак накинулись! Сидели мы с открытой дверью, ели и любовались закатом.

Солнечные лучи окрасили горизонт в мягкие розово-лиловые тона, подсвеченные золотистыми блёстками. Зрелище, которое я никогда не забуду. Облака превратились в огромные, пушистые разноцветные острова. Небосвод становился всё темнее, постепенно переходя от светло-голубого к глубокому фиолетовому, и вот уже видны первые хитро подмигивающие нам звёзды. Я ощущала себя мелкой букашкой, и все мои суетные мысли и проблемы в этой Вселенной спокойствия и величия, стали казаться незначительными и надуманными, иные так и совсем высосанными из пальца. А настоящее: вон оно – за порогом, мир между небом и землёй.

– Ма, – протянула я, нахмурившись, – а тебе не кажется, что некоторое время назад облака были под нами, а не вровень?

Глава 3

Мы медленно, но верно, снижались.

Мама замерла рядом, крепко схватив меня за руку.

– Ой, доченька, – негромко пробормотала она, – сердце так стучит, так стучит! Боюсь, лопнет от страха. Как и мочевой пузырь.

– Так, – покосилась я на неё и не смогла удержаться, рассмеялась, – мы совсем не подумали, что туалета-то дома нет, а скворечник остался где-то там, на дачном участке!

– Вот именно! – мама тоже улыбнулась, – а представь, как мы с тобой зависаем над землёй…

Ох, не знаю, нервное, наверное, но грохнул такой хохот, что слёзы из глаз. Мы дружно упали на тоскливо скрипнувший диван, утирая влагу с лица и продолжая смеяться.

– Уф-ф, – протянула родительница.

– Ик, – икнула я и снова по второму кругу обе залились весельем. Вот бывает так, когда от мелочи, от показанного мизинца, ржёшь, аки конь, и всё никак не можешь остановиться. Я, держась за ноющий живот, сползла на пол и там через пару минут всё же смогла успокоиться.

– Лиза, не смей что-то говорить, прошу тебя, – просипела сверху мама, отдуваясь, будто слопала по меньшей мере слона. – Негоже в такой ситуации так себя вести.

Помолчали. Я посмотрела на сизую пелену облаков, видневшуюся в открытую дверь и взявшую в плен нашу веранду и едва-едва проникавшую в дом.

Вернулась на диван, обхватила мамочку за плечи, и вот так, прижавшись друг к другу, мы замерли в ожидании развязки.

Ирка, лучшая моя подруга, всё пихала мне книги о попаданцах, я прочитала по её советам несколько впечатлилась главными героинями, находчивыми, умными, бесстрашными, умеющими на коленке собрать реактивный двигатель, но ни в одном подобном романе ни одна из них не оказывалась в другом мире посредством полёта в дачном домике.

– Как думаешь, – зачем-то прошептала я, – мы приземлимся на планете Земля?

– А думаешь, на Луне? – фыркнула мама, но задумчивая складка всё же пролегла между её тонко выщипанными бровями. – Ну, не-е, – протянула она, качая головой, словно отрицая пришедшую мысль, – не хочу стать кормом для каннибалов или динозавров. Уж лучше угодить к добрым инопланетянам, чем в древние джунгли со всякой ядовитой живностью.

– Ма, успокойся. Будем решать проблемы по мере их поступления. А то сейчас нафантазируем и собственной тени начнём бояться.

Тем временем дом плавно пересёк толстую линию облаков, и мы наконец-то оказались под ними.

Я решительно встала и пересекла зал, шагнула за порог, вышла на крыльцо, чтобы поглядеть, не видать ли городских огней внизу.

Свесившись через перила, всмотрелась в чёрную землю.

– Есть! – ахнула я, – но как-то маловато. Посёлок, что ли?

Я увидела жиденькие огоньки, возможно, домиков на пятьдесят. И свет какой-то едва-едва приходилось до боли в глазах вглядываться, чтобы посчитать их количество. И вдруг несколько погасло.

Спустились ниже, но не к селению, а забрали сильно налево.

– Ма-а! – я метнулась в дом, закрыла дверь на замок, схватила родительницу за руку и потянула к стене. – Ляг на пол, вот сюда, до этого места мебель не докатится. Хорошо, – подле неё распласталась и я.

Мы замерли, едва дыша. Все мои внутренности перекрутило от страха. Никогда не любила ждать, но тут нет иного выхода, не прыгать же.

Спустя бесконечно долгие десять минут, в разбитых окнах мерно загудело:

Ууу-ууу.

И у меня слегка заложило уши. Я даже рот открыла-закрыла, сглотнула пару раз, чтобы разблокировать слух.

В-жих! Свистнуло следом.

Нас качнуло, затем ещё сильнее, что-то неприятно царапнуло дно домика.

Наш "самолёт" сделал круг, если верить ощущениям, затем второй и третий, а потом, ка-ак плюхнулся оземь, нас приподняло над полом и больно впечатало обратно.

Перед глазами всё поплыло, воздух с силой выбило из груди, я невольно застонала от боли, в голове шумело и звенело, зубы ныли – так сильно я их сжала.

К моменту, когда тряска полностью сошла на нет, а пыль с потолка прекратила сыпаться, я уже немного пришла в себя. Первым делом окликнула маму:

– Ты как? – схватила её за плечо и в тревоге сжала.

– Лиза! – простонала она, – ну чего ты так хватаешь, кости сломаешь.

– Прости, перепугалась, лежишь, не двигаешься.

– Жива я и вроде даже цела, только щёку до крови прикусила, – матушка с моей помощью села, мы обессиленно прислонились к стене и уставились прямо перед собой. В темноту помещения. Только жидкий лунный свет неохотно проникал в разбитое окно, освещая жалкий пятачок на полу и угол дивана, поменявшего позицию и отъехавшего ближе к входной двери.

– Можешь двигаться? – через некоторое время спросила я.

– Да, вполне, только щёку дёргает.

Мы, опираясь о стену, медленно встали. Я, поглядев на царящий в комнате погром, покачала головой и двинулась на выход.

– Ты куда? – ахнула родительница, вцепившись в мой рукав.

– Погляжу, куда нас занесло, – пожала плечами я.

– А вдруг там эти… как их там, оборотни или, что ещё хуже, вампиры?

– Мам, – я строго посмотрела на бледную женщину, стараясь подпустить в голос уверенности, коей на самом деле вовсе не ощущала, – не паникуй. Я не верю в существование подобных тварей. А всё зло, скорее, от недобрых людей.

– И то верно, – кивнула она после недолгого раздумья. – Я с тобой. Только возьмём, – она огляделась, – швабру!

Я закатила глаза, но возражать не стала.

– А ты сковороду нашу чугунную прихвати. Какое-никакое, но оружие, – и всунула мне в ладонь тяжёлую утварь.

Следуя друг за другом по скрипучему полу, подошли к входной двери, я провернула ключ и потянула створку на себя.

Заглянула в образовавшуюся щель. Темно, только лес шумит под порывами ветра.

На цыпочках вышли на крыльцо. Наш дом стоял посреди какой-то полянки, окружённой ровными рядами деревьев.

– Яблони? – удивилась мама.

– Яблони? – эхом повторила я.

– Ага.

– А там ещё какое-то здание, – ткнула я направо, – правда, оно кажется пустым. А ещё вроде бы тот домик и наш чем-то похожи?

– Ты что? Тебе мерещиться от стресса.

– Пойдём, глянем? Вдруг там кто-то живёт? Заодно и спросим, где именно мы очутились.

– Ну, уж нет! – мама упрямо вскинула подбородок, я знала, это её выражение, то есть спорить с ней дальше – впустую сотрясать воздух. – Утром, всё утром! При свете дня.

– Хорошо, – легко согласилась я, поскольку и сама страшно трусила.

Мы вернулись домой, закрыли дверь, вставили в разбитые окна ящики от рассады и прилегли на единственную кровать, маме пришлось потесниться.

Матушка проглотила какую-то свою таблетку и вскорости уснула, я же полночи вслушивалась в звуки, доносившиеся с улицы, вздрагивала от каждого шороха, и сковорода, лежавшая на стуле, который я поставила рядом с кроватью, несколько раз оказывалась в моей руке, а я в боевой готовности отразить любую атаку неведомого врага.

Но усталость в итоге всё равно взяла своё, и я уснула, сидя на полу, прижавшись спиной к кровати, при этом не выпуская из объятий не самое грозное на свете оружие. Впрочем, окажись оно в руках разгневанной женщины, мало никому не покажется!

Глава 4

Игривый солнечный зайчик нагло ткнулся мне прямо в плотно сомкнутые веки. Я зажмурилась и хотела было перевернуться на другую сторону и тут поняла, что замкнуло… Поясницу мою замкнуло! И шею!

– О-о.… – простонала я, с трудом перевалившись сначала набок, а потом на спину. Оказывается, я умудрилась растянуться животом на полу и так провести остатки беспокойной ночи. Надежда, что полёт над облаками – мне всего лишь приснился, мигом истаяла, стоило разглядеть в поле зрения сковороду, ставшей мне подушкой, из-за которой у меня теперь плохо с шеей.

– Лиза, – мама свесилась с кровати и испуганно на меня уставилась, – ты чего там делаешь?

– Загораю-ю, – ответила я, и, сцепив зубы, всё же смогла приподняться.

– Не смешно, – фыркнула ма, поднимаясь и подходя ко мне, чтобы помочь. – Давай тебе мазь вотру в занемевшие мышцы? – предложила она, но я не дала ей договорить.

– Тсс! Слышишь? – окликнула её я.

– Что? – сначала опешила она, а потом замолчала, вслушиваясь в звуки за стенами дома. Кто-то явно разговаривал, и голоса с каждым ударом сердца становились всё ближе.

– Ляна, кажется, хозяйка прибыла! – прямо под окном грохнул мужской глубокий баритон, у меня от него аж невольно мурашки по телу побежали.

– Думаешь? – ахнул женский, звонкий.

– Уверен! Хозяева предупреждали, что так оно и случится, когда семь дней пройдёт, – мне даже видеть не надо было, чтобы представить, как незнакомец весомо кивнул.

– Вроде не по-русски говорят, а всё понимаю, – удивлённо прошептала мама. Я же, сцепив зубы, чтобы снова не застонать, встала. И, опираясь рукой о стену, направилась на выход из комнаты. – Ты куда? – ахнула родительница и поспешила следом.

– Надобно узнать, кто это и куда мы попали? И по нужде надо, и вообще, я хочу помыться и поесть, – припечатала, чувствуя, как начинаю злиться по любому поводу, меня буквально всё вокруг раздражало, и свет был не мил. Натерпелась, похоже, оттого и чувства такие. – Никого не боюсь, руками порву, ежели вздумают на нас напасть.

Но швабру по пути прихватила.

Открыв дверь, вышла на крыльцо. Утреннее солнце ярко освещало землю, в воздухе разливался медово-яблочный аромат, дурманя голову. Напротив нашей веранды замерли двое: мужчина, высокий и мускулистый, и женщина ему под стать, рослая и видная.

Незнакомец обладал поистине исполинскими размерами, метра два, точно, он был одет в простую холщовую серую рубаху, зашнурованную на вороте, и грубые, из плотной ткани штаны, на ногах – старые деревянные сандалии. Половина лица заросла шикарной чёрной бородой, волосы его были убраны в хвост на затылке, выдающийся с горбинкой нос и пронзительные голубые глаза довершали картину. Красивый малый, однако.

Рыжеволосая девушка удивляла ростом под метр семьдесят пять, тонкая, гибкая, как ивовый прутик, с большими зелёными глазами на загорелом лице и россыпью веснушек на переносице. Незнакомка была одета в платье до колен, из такой же ткани, что и рубаха мужчины. И сандалии на ремешках с тонкой подошвой, на волосы повязана косынка.

– Вы леди Лиза? И леди Надя? – выстрелила вопросом в лоб молодая женщина.

– Д-да, – мой воинственный дух мигом пропал, я, ожидавшая увидеть врагов, облегчённо выдохнула. – Откуда вы знаете, как нас зовут?

– Господин Иван и госпожа Анни о вас рассказывали.