Алька

Ворожа-Ворожея

Алька сколько себя помнила, все пропадала у Ворожи. Ворожа – небольшая речушка, что впадает в Мологу.

Ворожа, Ворожея… Приворожила она к себе Альку. Вот и пропадала она там. Хорошо около Ворожи. Бежит она, торопится неизвестно откуда. Бежит, извивается. То по камушкам зажурчит, запоет. Алька бродит по этим камушкам и слушает веселую песню речушки.

– Ворожа, Ворожа, ты куда спешишь?

– Как куда? К Мологе.

– А что так изгибаешься?

– Как что? Видишь, тут берег крутой. Мне этот берег не пробить. Вот я и сворачиваю.

Алька замолчала и задумалась. Ворожу можно видеть далеко-далеко, до самого горизонта. И все изгибы ее заметны. Кусты олешника3 выдают. А по берегам речушки растут крупные незабудки, купавки… Бывало, наберут с подружками целые охапки цветов, и идут, довольные, домой. И так весело на душе. Ворожа им цветы подарила…

Но не везде речушка звенит колокольчиком, где можно вброд перейти. Местами она углубляется, словно застыв и задумавшись о чем-то. А где-то и вовсе глубокая. Были у местной ребятни два таких любимых местечка, где можно было купаться. Это Черкесское и Девичья ямка. Черкесское облюбовали ребята постарше. Уж больно оно глубокое. Когда-то перед этой заводью была мельница. Но потом ее забросили, остались только сваи. А вот за мельницей и образовалась глубокая заводь. Там, поговаривали люди, даже лошадь затонула. Но с годами заводь чуть повыровнялась, и все же была глубокой. И даже Алька как-то тонула в ней.

А дело было так: научилась Алька плавать, и решили они с подружкой пойти на Черкесское вместе с ребятами постарше. Переплыла Алька на тот берег, и решила без отдыха вернуться обратно. Только отплыла, чувствует, что устала что-то.

– Ладно, отдохну, и поплыву дальше.

Опустилась она на дно, а там глубоко оказалось, и с головой ее скрыло. Алька с силой оттолкнулась от дна и вынырнула, но почему-то плыть стало еще тяжелее.

– Хорошо, посижу там немного.

И Алька снова опустилась на дно. И так ей захотелось спать!

– Вот посплю немного, и поплыву дальше.

Глаза у Альки закрывались сами. Послышалась приятная музыка. И перед Алькой открылись ворота в волшебное царство. О! Как же там было все красиво! Но… Тут кто-то схватил ее за волосы и поволок в темное царство. Алька оказалась на берегу. Ей было очень плохо. Тошнило.

– Зачем вы меня оттуда вытащили? – прошептала она слабым дрожащим голосом. – Там так красиво…

– Да, красиво. Утонула бы ты, и всё.

Долго потом Алька не ходила на Черкесское.

А вот Девичья ямка была меньше и мельче. Там и обитала вся малышня.

Алька постоянно мечтала узнать: а откуда бежит эта Ворожа? И они частенько уходили вдоль речушки далеко-далеко. Но так и не добрались и не узнали, где же она берет начало.

И все же путешествовать по изгибам речонки было интересно и весело. Ворожа все время преображалась. То вдруг ее берег обрывом спускался вниз, то становился пологим. И вдоль реки постоянно появлялись заросли каких-то кустарников. Где берег был песчаным, а временами глинистым. Местные жители выбирали глину, и там образовывались огромные норы, целые убежища. Временами берег на обрыве сползал по глине, и забор, что высился на том берегу, рушился и отступал. В одном изгибе на дне были два больших валуна. На них Алька приходила полоскать белье. А глина частенько служила ей вместо мыла. В этом месте удобно было переходить на тот берег, не замочив ноги. А сколько тайн хранила в себе Ворожа!

Бывало, соберется ребятня, разожгут костер… И пошли рассказывать разные истории и сказки. Темнеет. Жутко становится. Малышня жмется ближе к огню, постоянно оглядываясь в темноту, но не уходит. Страшно, но интересно. А ребята постарше рассказывают, что здесь когда-то шли бои с поляками. А бугры на том берегу – это захоронения погибших воинов. А самый большой бугор, что у изгиба Черкесского – там будто зарыто оружие черкесов. Волосы от страха поднимались дыбом. А вдруг мертвые встанут? И уже чудилось, что могилы шевелятся и из них лезут мертвецы и тянут к ним свои костлявые руки. Но все же боялись огня и близко не подходили.

Малышня верила всем этим россказням. А днем они становились кладоискателями. Вечно копали бугор около заводи Черкесское, но натыкались только на кости. Чем больше костей, тем правдивее казались рассказы.

Да… Ворожа, Ворожея… Приворожила она к себе не только Альку. Вся детвора, да и ребята постарше постоянно обитали на этой речушке. Здесь забывались все горести и беды.

Подросла Алька. Уехала в другой город учиться, а потом и навсегда. Но часто снилась ей эта Ворожа. И вот как-то много-много лет спустя она оказалась в родном городе. Когда остановились около ее бывшего дома, она в ужасе закричала:

– Это не моя улица, не мой дом!

– Как это не твой? Вот адрес.

Алька понимала, что это ее город, ее улица и дом, но не узнавала. Тогда она бросилась к Вороже. Но и там был тупик и дикие заросли кустарника. Было уже поздно, и шел дождь. Искать Ворожу было бессмысленно. А рано утром они уехали, так и не повидав Ворожи.

Альку потянуло в родные места с еще большей силой. И уже через пару лет она с сыном приехала туда уже на несколько дней. В первую очередь она стала разыскивать Ворожу. Но кругом были только непроходимые кущи. Тех тропинок, по которым когда-то бегали, не было. Местами были дорожки к речке и мостики через нее, а за ней новые дома. Но это была уже чужая река, другая. Алька пыталась найти что-то хоть чуточку знакомое и не находила. Кругом были новые постройки, и даже на том берегу, где они когда-то играли, тоже стояли новые дома. Ворожа исчезла, и только изредка выглядывала сквозь густые-густые заросли.

Алька окунула с мостика руки в водичку и тяжело грустно вздохнула.

– Где ты, моя Ворожа, Ворожея?

Лесные истории

В детстве Алька часто ходила с мамой по грибы, по ягоды. Конечно, когда она была еще совсем маленькой, то ее не брали. Зато когда мама возвращалась из леса с полной корзиной грибов или ягод, она всегда вынимала из платка, что завязан был у нее на поясе, кусочек хлеба, и говорила:

– Вот тебе белочка послала!

А иногда это был подарок лисички. До чего же вкусным был этот комочек хлеба!

Но вот подросла Алька, и ее тоже стали брать в лес. Уходя, мама всегда привязывала на пояс кусочек хлеба, приговаривая:

– Никогда не уходи из дома, не захватив хоть кусочек хлеба.

Альке было непонятно – почему? Но она выполняла все, что говорила мать.

– Мало ли что! – повторяла мама.

По осени пошли они как-то за клюквой. А надо сказать, что клюква растет по болотам. Обули они резиновые сапоги, натянули кофты с длинными рукавами от комаров и мошек, повязали платками головы. Идут по лесу, мама учит травки разные различать, какие ягоды съедобные, какие несъедобные. И вдруг Алька увидела изумрудную поляну. Она радостно рванула туда, и тут услышала, как мать истошно закричала:

– Стой!!!

Алька еще не успела сообразить, и ступила на шелковую зелень луга. Луг вдруг вздулся и поднялся большим бугром.

– Стой!!! – снова дико закричала мать.

Алька в испуге отскочила назад, и поляна снова улеглась. Подбежала мама:

– Это самое опасное место. Бойся этой красоты. Разорвется ковер и проглотит тебя. Снова сомкнется, и уже оттуда не выберешься. Много людей здесь погибло, – уже спокойно говорила мама. – В войну со шляхами даже конница врага погибла в этих топях.

Через какое-то время они вышли к болоту, поверх него была вода, и только кое-где виднелись кочки и росли жалкие елочки. Мама взяла большую палку и приказала всем идти шаг в шаг.

– Ни шага в сторону. Провалитесь, и трясина вас засосет.

Девчата тихонько шли, глядя, куда ступил впереди идущий. Вскоре вышли на сухое болото. Ягод там было видимо-невидимо: и морошка, и брусника, и клюква. Конечно, клюква, говорили, слаще после морозов. Встречались кусты черники, гоноболи…

Сестры возвращались из леса с черными от черники ртами. Алька почему-то чернику не ела. А вот гоноболь поедала горстями. Сладкая, сочная ягода. Мама ее останавливала:

– Не ешь много, это пьяная ягода. И не сиди долго у куста – уснешь. Сонная это ягода.

Алька отходила от куста, но у другого снова останавливалась и ела гоноболь горстями. Домой возвращались с полными корзинами морошки, а у взрослых и сестер постарше еще были мешки за спиной с клюквой или брусникой.

Как любила Алька бруснику с молоком, когда мама зимой наводила, или после бани! Клюкву Алька почему-то не ела.

Зимой она часто угорала. Ее тошнило, звенело в ушах… Мама ей закладывала в уши по клюковке, чтобы быстрее проходил угар. Может, потому и клюкву она не ела?

Бруснику на зиму мочили в бочках. И что удивительно, она никогда не плесневела. А клюкву хранили в широких бочках на морозе. Да и собирали клюкву чаще уже при первых заморозках.

В конце лета они часто ходили с мамой в лес за грибами. Тут уж ходили они во боры. По сухим борам росло много белых, подберезовиков. Росли моховики, лисички, сухарки… Мама учила их различать разные грибы и отличать от лжеборовиков, как отличить несъедобный гриб. Домой возвращались с полными тяжеленными корзинами.

Сначала собирали все грибы. Но порой садились на полянке, высыпали грибы и резали только шляпки, и отбирали самые хорошие грибы: белые, подберезовики… Иногда набирали целые корзины маслят. Нажарит их мама – вкусно очень. Но как же их тяжело чистить! Обычно Алька чистила с сестрой, которая была на год старше ее.

Пошли как-то в лес Алька только вдвоем с матерью. Белых много попадается. Видит Алька большой белый гриб. Только Алька протянула руку, а из-под гриба вдруг как зашипит гадюка. Алька в испуге отдернула руку и с криком побежала прочь. Сколько она бежала, не помнила, пока не упала. Очнулась она вечером, какая-то собака лизала ее лицо и гавкала – видимо, кого-то подзывая. Подошел охотник и удивленно спросил:

– Ты как тут оказалась?

– Я испугалась змеи и убежала.

– Но тут же еще больше змей, – он взял Альку за руку и повел в деревню.

– Меня, наверно, мама ищет.

– Ищет, ищет. Она уже ждет тебя в деревне.

Оказывается, Алька с перепуга отмахала тринадцать километров. Охотник в лесу встретил мать и велел идти в село, а сам с собакой отправился на поиски пропавшего ребенка. У реки собака и нашла бесчувственную Альку уже совсем вечером.

Охотник запряг лошадь и отвез их в город. Долго помнила Алька тот поход за грибами и ядовитую змею. А змей она боялась панически до самой старости.

Новый год, Новый год, Новый год…

Новый год, елка… Как все ждали этого праздника. Задолго до елки Алька со своими сестренками готовили новогодние игрушки. Из бумаги клеили цепочки, которые были блеклые. Ведь цветной бумаги тогда еще не было. Чаще это были обложки старых тетрадей, газеты. Клеили замечательные фонарики. А потом шли к театру, что находился почти наискосок от их дома, и выбирали там самую пушистую елку, чтоб и до потолка была. Елок туда привозили целую машину, и девчонкам всегда разрешали взять одну. Отец делал крестовину для елки и устанавливал посредине зала. Стол, что стоял здесь обычно, убирали в другую комнату. И дети начинали украшать свою елочку бумажными игрушками. Обычно это волшебство творили 25—27 декабря. А потом мама давала пряники и карамельные конфеты. Все это обертывалось в бумажку, прикрепляли ниточку и вешали на елку. Пряники и конфеты вешали повыше, чтобы не так легко было достать. Но дети все равно потихоньку снимали что-то и съедали, засунув в обертку бумажку. Алька была самой маленькой, и ей не всегда удавалось что-то снять. Делать игрушки она научилась у старших. А в Новый год дети водили хороводы, пели песни. Чаще звучала «В лесу родилась елочка». Устраивали концерты… А потом можно было снять по пряничку и по конфетке. Других детей к себе домой не приглашали. Жили очень бедно, и угощать было нечем. Но однажды…

Однажды их пригласили на елку к Ждановым, что жили на другой улице. Это были состоятельные люди. Алька с замиранием сердца шла впервые в гости на елку. Детей было много. Все пели, смеялись, играли. Было очень весело. А потом… потом Дед Мороз вручил всем подарки. Там был апельсин, сладкая булочка-плюшка, шоколадные конфеты и ириски. Такого богатого подарка Алька никогда не видела!

Домой возвращались счастливые. В этот день Альке долго не спалось. Она все вспоминала веселую елку у Ждановаых и «богатые» подарки.

Потом у Альки были и другие елки. Это елки в школе. Она уже подросла. Но каждый раз с волнением ждала Новый год, как чудо. Они с сестрой всегда готовили разные костюмы. Как-то она приготовила из марли и бумаги костюм ромашки. Но перед праздником Алька заболела. Мама запретила ей надевать костюм ромашки: «Еще больше заболеешь, простудишься!» Алька не сдержала слез и разрыдалась. Тогда мама натянула на Альку черные рейтузы, черный свитер. Быстро поклеили маску черта, прикрепили к штанишкам чем-то обтянутый проволочный хвост. И Алька с сестрой отправились на елку. Но там держались отдельно, чтобы никто не узнал. Все знали, что Алька заболела, и никто не подумал, что черт – это Алька. А раз черт, надо шутить и хулиганить! Все гадали, кто же это. Но так и не узнали. Да и как можно было подумать на Альку – тихую, скромную девочку?

В школе на елке всегда давали подарки детям, а за костюмы давали отдельный приз. Черту тогда не дали первый приз, потому что «он» не снял маску и не назвал свое имя, а убежал. Первая премия была вручена сестре. Но Алька не огорчилась. Она знала, что ее признали лучшей.

Потом были и другие елки. И каждый раз они с сестрой делали костюмы, получали призы, чаще первые. Один год они сделали идейный костюм на двоих: «Русский с китайцем – братья навек». Тогда русские побратались с китайцами, и кругом только и звучала эта фраза. Вот девочки и придумали костюм. Сестра была китаянкой, Алька – русской. Костюмы были пошиты в основном из марли. У китаянки желтая рубаха с красной окаемкой, ну а у русской пестрый сарафан и белая кофта. Шить на машинке их с детства научила мама. И пошить наряды не составило труда. А через плечо красные ленты с надписью: «Русский с китайцем, – это у сестры, – братья навек», – у Альки. Весь вечер они ходили так, чтобы правильно читалась фраза. Конечно, первый приз был их!

Да, Новый год – это всегда сказка! И даже когда Алька стала взрослой, она по-прежнему наряжала елку и ждала чуда. И долго-долго на Новый год готовила себе новогодний костюм и отправлялась в дом культуры, театр на елку. А потом она стала устраивать елки для других детей, готовила заранее с ними сказку, водила хороводы. Дети получали подарки. С детьми ставили чаще «Красную Шапочку», «Золушку». Заранее учили песни. Алька была то Снегурочкой, то бабой снежной, и даже как-то Дедом Морозом.

Теперь Алька уж старенькая. Но по-прежнему ждет чуда, наряжает елку. Украшает свою квартиру. Ведь Новый год – это особый праздник! Праздник ожидания чуда! Праздник детства. Запах елки, сверкание огней, веселье…

Зима

Зима. Сказочное время. А снега в те времена наметало выше заборов. Алька со своими родителями жила на окраине городка. Напротив их дома стоял стадион. Сугробы были выше человеческого роста. Алька натягивала ватное пальтишко, старенькие подшитые валенки, укутывалась шалью, на руки вязаные рукавички, и на улицу! И мороз не страшен. Они с ребятами рыли в снегу огромные норы и прятались в них. В норке было тепло, ветер туда не проникал. Выходила мама, звала Альку к обеду и тихонько выговаривала:

– Не забирайтесь в эти норы. Снег обвалится, засыплет вас.

Но Альке это было непонятно. Почему снег должен осыпаться? Как? Ведь он такой толстый и плотный. Ребята лопатами выбивали норы. Алька тоже пыталась помочь, и скребла руками. Но рукавички быстро намокали, и руки зябли. Тогда она забиралась в пещеру и, согревшись, начинала дремать. И снилась ей волшебная фея, которая прилетала к ней и напевала чудесную песенку. Кто-то из ребят начинал толкать ее:

– Не спи! Нельзя на морозе спать. Замерзнешь.

Алька обиженно бормотала:

– Я не сплю. Не замерзну. Тут вон как тепло.

Глаза ее сами по себе закрывались, и хотелось спать. Но старшая сестра уже сердито тормошила ее и тащила домой.

– Не хочу домой, я гулять хочу.

– Не хнычь, – сердилась сестра. – Вон, уже и нос посинел. Смотри, как ты замерзла.

– Ничего я не замерзла, – продолжала канючить Алька. Но сестра уже не слушала ее и тащила домой.

Дома раздевались, вешали мокрое белье за печкой, чтобы просохло. Мама затапливала лежанку, и они все вместе усаживались у печи и долго-долго смотрели на огонь и слушали треск сгорающих поленьев. Иногда в горячей золе они пекли картошку. Когда дрова прогорали, дети забирались на теплую лежанку и слушали, как мама поет им песни. Порой она рассказывала разные истории. А на крещение они гадали. Зажигали комочек бумаги, а потом смотрели на тень от сгоревшего комка. Если увидишь гроб – это к смерти близких. А если карету – к богатству. Чаще они видели карету, но богаче жить они не начинали. Так и жили в нищете.

Зимой на сугробы ночью частенько усаживались волки и, видимо, высматривали себе добычу. Как-то мама возвращалась домой поздно. Вбежала, запыхавшись, в дом, и позвала нас:

– Смотрите, вон на бугре волки.

Алька глянула в окно. На сугробе, что высился поверх забора, сидела стая волков. Глаза их горели. Алька даже вздрогнула и ойкнула.

– Не бойтесь. Они нас здесь не тронут. Всю дорогу меня преследовали. Но наброситься не решились. К санкам сзади веревка привязана, а у пояса бидончик бренчал. А у дома на бугор вот уселись. Ишь, как глаза-то горят. Думала, уж разорвут.

Подрастала Алька. Часто вечерами с сестрой они прикручивали палочкой по одному коньку и пытались научиться кататься. Каждый день они бегали на горку за театром у реки Ворожа и на больших санях гурьбой съезжали вниз до самого берега. Здесь собирались ребятишки со всей улицы. Весело было. Визг, писк…

Как-то на горку пришел Стас, парень с другой улицы, с двумя огромными волкодавами. Видя, что Алька боится собак, он вдруг нарочно науськал:

– Взять ее!

Собака бросилась на испуганную Альку и с маху повалила на землю. Алька уткнулась лицом в снег и отчаянно закричала.

– Ты чего делаешь? Обалдел, что ли? – возмутились ребята.

Стаса недолюбливали, и не потому, что он был с другой улицы, просто он был еще и задавака. На Алькиной улице жили в основном многодетные бедные семьи. А у Стаса – богатый дом. И жили они зажиточно, богато. Вот и смотрел он на всех свысока. Стаса в тот день ребята прогнали с горки:

– Чего ребенка пугаешь?

И все же зима была волшебным временем года. И морозы были не страшные. Потом Алька подросла и пошла в школу. Вскоре она научилась кататься на лыжах. И с горки все уже съезжали на них. А в старших классах их водили на крутой берег реки Мологи, и они лихо спускались вниз. Вначале Альке было очень страшно, сердце замирало от страха. А внизу еще и трамплин… Но отважившись однажды, Алька уже не боялась и трамплина.

Как-то в морозный солнечный денек поехали они в лес. Девочки должны были пройти два километра, а мальчики пять километров. Алька бежала впереди всех. Окрыленная успехом, она не заметила поворота и промчалась дальше. Едет, едет, а уже ни впереди, ни сзади никого нет. Лыжня ведет все прямо и прямо. Вдруг слышит, вроде в стороне как коза блеет. Алька свернула по целине в лес, глядь, а там коза.

– Значит, рядом селение? – подумала она. Прихватила за веревочку козу и отправилась вперед.

Впереди действительно показалось селение. Алька зашла в крайнюю избушку. Вышла старушка, услышав голос козы:

– Ах ты, беглянка! Ты где ж была?

– Да вот, в лесу нашла, – ответила Алька. – А это что за деревня? До города далеко?

– У-у, милая. До города двадцать километров.

– Ничего себе! – подумала Алька.

Бабулька помогла сесть Альке на попутку, и та благополучно добралась до города. А вот в классе все были обеспокоены, особенно преподаватель физкультуры. И долго еще прочесывали лес. Они и не думали, что девчонка умчит так далеко. Но домой вернулись ни с чем. Алька, ни о чем не думая, спокойно спала дома, и снилось ей, как она всех обогнала и пришла на финиш первой.

Алька-артистка

С самого раннего детства Алька любила играть в театр. Может, потому, что наискосок от их дома был театр, и они всей улицей очень часто бывали там. Конечно, не по билетам и не в зале, а на балконе, если ход с улицы на балкон был открыт. Или же висели на окнах… Иногда их пропускали посидеть у сцены на полу. Алька боялась дышать даже, и сидела, раскрыв рот.

В школе Алька всегда участвовала, как и многие дети, в хоре. А первая серьезная проба была в десятом классе. Готовили Новый год. Только что по стране прошел с огромным успехом фильм с Людмилой Гурченко «Карнавальная ночь». Все буквально были влюблены в актрису. Даже одеваться старались как Гурченко. И вот на Новый год они с классом приготовили программу по этому фильму. Альке досталась роль официантки, и она с подружками пела песню и танцевала: «Ой Таня, Таня, Танечка, с ней случай был такой…» У них были белые кофточки с рукавом-фонарик и воротник-стоечка как в фильме. Красные кумачовые юбочки на резинке, белые фартучки, и на голове повязки, как в фильме. Алька была на седьмом небе от счастья!

Уже в институте Алька активно участвовала в студенческой самодеятельности. Хор института гремел на весь город. Алька млела, когда надевала синее, как море, атласное платье до полу. От этого ее фигура становилась как точеная. В городе ежегодно проходил День песни, и на всех площадках города шли выступления хоров. А потом был заключительный концерт на стадионе, и пел сводный хор города. Пели знаменитую «Калинку». Запевала звонко выводил: «Под сосною, под зелено….» И хор громко подпевал: «Калинка, калинка, калинка моя…» Мурашки пробегали по коже от этой песни.

Кроме хора Алька пела и в студенческом ансамбле. Занималась танцами. Одно время ходила в ансамбль песни и пляски Севера при Дворце культуры. Но вскоре занятия пришлось оставить. Никак не получались «Дроботушки». Алька всю свою жизнь вытанцовывала и была самоучкой. И те «Дроботушки», что делала она, были иными. И переучиться было трудно. Но танцы совсем она не бросила. Занималась танцами народов мира, народными танцами. И вскоре она с группой однокурсников уже организовывали институтские вечера и концерты, которые Алька частенько вела. Эта студенческая жизнь захватывала Альку. Она была самой счастливой.

Когда Алька начала работать, она стала организовывать сама всякие концерты ко всем датам. Сама ставила танцы, участвовала в ансамблях, пела дуэтом. Жизнь кипела.

Алька – путешественница

Давно это было. На окраине маленького городка жила одна семья. Детей у них было много, жили они бедно. Самая маленькая была у них Алька, или Зоренька, как часто ее называли. Была эта девочка большая выдумщица, и очень уж хотелось ей путешествовать, повидать разные города и села.

Сразу за городом протекала речушка. Речушка как речушка. Местами можно было перепрыгнуть, где-то вброд перейти, или по камушкам перескочить. А местами были глубокие тихие заводи. Альке очень хотелось узнать: а где же начинается эта река? Откуда она берет свое начало?