– «Наша беда в том, что страхом перед ажыдаром, мы настолько сузили круг общения, интересов и устремлений, что вряд ли у нас есть будущее. Ведь мы остались не приспособленными двигаться вперед, к образованию, к миру. Вся беда в том, что ажыдара мы пустили в свои души, он пленил наши души».
При интерпретации мифа, с точки зрения С.С.Аверинцева, Дж. Кэмпбелла, Е.М.Мелетинского, Э. Кассирера, О.М.Фрейденберга и др., важно то, что он рассказывает, каким образом реальность достигла своего воплощения и осуществления. Причем, наиболее существенным здесь, по мнению мифологов, является то, что, раскрывая смысл события или явления в те времена, миф обнаруживает их сакральностъ, которая проявляясь «ограничивает» и «историзирует» себя в онтологическом аспекте «священное – мирское», предстающее перед конструктором и интерпретатором мифа в виде проблемы соотношения реального и ирреального. В романе старый воин Сатыбалды говорит такие слова:
– «Мы должны покончить с ажыдаром, а потом покончить со страхом в своем коллективном сознании. Нужно решиться! Предлагаю отыскать ажыдара и, наконец, разделаться с ним раз и навсегда. Все это во имя настоящего и будущего нашего рода-племени и нашего края».
Общеизвестно, историческое время последовательно, диахронично и необратимо, тогда как мифическое время одновременно обратимо и необратимо, синхронично и диахронично. Таковы отдельные выводы ряда авторов, в числе которых В.Н.Топоров (1982), И.Ф.Игнатьева (2004) Т.А.Апинян (2005), Г.Б.Бедненко (2008) и др.
Именно такая двойная структура, одновременно историческая и внеисторическая, актуализирует миф в каждый конкретный исторический период времени. Вот почему любой древний миф, неизменно оставаясь рассказом о далеком прошлом, о том, что происходило «с самого начала», «в те давние времена», «в прошлые века и тысячелетия», является одновременно источником всего субстанциального «на сегодня», – полагают А.Г.Афанасьев (1996), Ю.М.Дуплинская (2004), Т.А.Апинян (2005), Г.Б.Бедненко (2008) и др.
Как нам кажется, именно такая неоднородность времени и пространства мифа проявляется в опыте противопоставления сакрального и реального, служа некоторой «точкой отсчета», вычленяющей все последующие мифологические и реальные противопоставления (Хаос/Порядок, Добро/Зло, Жизнь/Смерть), что, в конечном итоге, осмысливается людьми и закрепляется в человеческой культуре. В романе молодой студент Талип, впервые услышав миф о Тегерек рассуждает о том, что старые истории, легенды и мифы стали частью самой жизни простого народа.
– «Странно, как будущее тесно связано с прошлым, так что и то, и другое проходит через настоящее, как огромное колесо», – говорит он.
Возможно, иллюстрацией к этому служит его сон, как огромное колесо давит все перед собою, как будто бы прошедшее вторгается прямо в настоящее, отбрасывая при этом длинную тень на будущее.
Разумеется, любой миф выражает особую реальность, богатой смыслом, нежели реальность из нее образованная. В этом аспекте, миф для человека является живой реальностью, обладающей значением для подражания, – пишет Кассирер Э. (2001). С автором трудно не согласится в том, что миф сохраняет следы исчезнувших форм социальной жизни и культуры, и их рассмотрение может помочь вскрыть источники многих мифологических мотивов, то приступая к изучению мифа необходимо задаться вопросом о том, каким явлениям исторического прошлого и в какой степени оно его обусловливает.
В романе «Тегерек» устами Курбанбай-тага говорится о том, что это было давным-давно в прошлом, измеряемом не одной сотней лет и мало, кто знает, что каменный склеп был создан, что в нем захоронено нечто злое начало – не то дух, не то тело. Естественно, как нам кажется, искусственно сконструирован миф не выражает, а воссоздает особую реальность с искусственно «обогащенным» смыслом определенного порядка. Так вот в этом романе Расул с удивлением рассказывает:
– «Что странно, когда речь заходила о горе Тегерек, которую кара-кулы рассматривали, как свой природный и духовный тотем, мысли их всегда воспламеняются, как маяки, захлестываемые волнами эмоций от незримого присутствия в их сознании исторической памяти об истинной природе этой горы, о героических временах и предках, победивших ажыдара».
Литературная обработка Т.А.Апиняна, В.А.Бачинина, Ж. Бодрийяра, А.Б.Венгерова, М.С.Галиной, П.С.Гуревича, И.И.Кравченко, В.В.Малявин, Л.И.Насонова, Г.В.Осипова показали, что Тейлор Э. (1832—1917) развитие мифологии считал результатом жизненных наблюдений над загадочными для тогдашнего человека явлениями, сном, болезнями, смертью. В мифе он видел воплощение философии природы и считал его источником последующего литературного творчества.
Как считают авторы, именно Ницше Ф. (1844—1900) показывает зарождение греческой трагедии из культа Диониса, который символизировал иррациональное и Апаллона, который символизировал рациональное в человеке и культуре. Спасение цивилизации он видит в новом мифотворчестве, основанном на дионисийском начале и необузданности энергии сверхчеловека.
По мнению вышеуказанных авторов, интерес к мифу в XX в. связан с развитием этнографических исследований. К примеру, на базе осмысления жизни и культуры племен и народов Фрейзер Дж. (1854—1941) разработал антропологическую теорию, объясняющая происхождение мифов из ритуальных обрядов примитивных народов, Чемберс Э., Уэстон Дж., Корнфорд Ф., Кэмпбелл Дж., Нойман Э., Элиаде М. и др. занимались поисками мифологического архетипа, общего для всех мировых мифологий, а психоаналитики Фрейд З. и Юнг К. считали психологию человека важнейшим элементом культуры мифа, в содержании которого наиболее отчетливо проявляются архетипы коллективного бессознательного [цит. – Т.И.Борко, 2006].
В этом аспекте, Расул, впервые побывавший на малой родине своего деда, признавался, что под впечатлением о думах и поведениях кара-кулов вблизи их тотемной горы, он вновь взглянул на Тегерек, но уже совсем другим взглядом. Теперь у него вовсе небыло того скепсиса, что было недавно. Сомнения у него сменились интересом и, он уже совершенно иначе воспринимал историю, жизнь, быт и нравы своих родственников. Так или иначе, миф не является заблуждением разума, компенсаторной иллюзией или ложным объяснением, возникает не из недостатка опыта, ошибок языка в наделении значением, или неполноты развития когнитивных способностей человека.
По А. Ф.Лосеву (1893—1988), миф проявляет себя как эпифеномен мышления, возникая всякий раз, когда сознание направлено на объект, пытаясь осмыслить его. Мифологическим можно назвать сознание в условиях первой встречи с неизвестным, то есть сознание в состоянии удивления, возбуждения. Это всегда вопрошающее сознание. Поэтому на первых этапах познавательной деятельности сознание всегда мифологично, подчеркивает М.Ф.Амусин (2014).
В целом, мифология является одним из условий и возможностей построения символических форм реальности и универсальной системы освоения мироустройства и познания самого себя. Элиаде М. и Кембелл Дж. видят в мифе сакральное повествование о действительных событиях [Элиаде М., 2010]. А.Ф.Лосев (1893—1988) считает, что миф – это символ, определяющий траекторию человеческой жизни и ее смысл. Автор пишет:
– «Мифы – это символы, посредством которых можно изучать сознание и самосознание людей определенной эпохи. При этом изучаются не столько сами мифы, сколько их сюжеты и образы. Интерпретируя тот или иной повторяющийся сюжет, можно выстроить общую картину, присущую данному времени» [А.Ф.Лосев, 1994].
Нужно отметить, что комозиционным ядром романа «Тегерек» все же является борьба маленького рода-племени с ажыдаром. Причем, не на жизнь, а на смерть. Сюжетная линия романа разворачивается так, что в те дальные времена жители этого края, не нашли другого выхода, кроме как решится на смертный бой с ажыдаром. Чувствовалось, что каждый из кара-кулов давно устал от вечных страхов перед ажыдарами и был готов к любым испытаниям судьбы. Очевидно, важным является вывод о том, что, если не все в роду, но старшие точно, подспудно понимали, что победив ажыдара «вне себя», они пока еще лишь на пути к победе ажыдара «внутри себя».
Итак, как правило, мифологические тексты относятся к «стародавним, начальным временам». В этом аспекте, хотя миф о Тегерек – это повествование фантастически изображающих действительность такого времени, но это не жанр литературы, а отражение определенного представления людей, проживающих в краю каньонов и пещер, о мире, о себе, о справедливости, о настоящем и будущем.
Прав был старец Ак-киши-олуя в том, что страх настолько въелась в ткань сознания сородичей, что предстояло серьезно осмыслить свое отношение к страхам, внимательно приглядется не только к носителю зла – ажыдару, но и к самому себе. Здесь впервые появляется мысль о том, что ажыдар – это олицетворение зла.
Безусловно, вышеуказанный миф по идее должны была бы быть культовым для конкретного рода-племени, так как миф, как известно, с подачи автора книги окружен святостью и тайной, являясь, как бы сокровенным достоянием предков и потомков племени «кара кулы».
Так, по крайней мере, задумывалось, что миф о Тегерек составляет, как бы священное духовное сокровище небольшого рода-племени, связаны с заветными родоплеменными традициями, а потому утверждают сложившуюся систему ценностей, тем самым поддерживая и санкционируя определенные нормы поведения сородичей. Например, настроить сородичей на битву с ажыдаром.
Однако, у Ак-киши-олуя в глубине души носились и другие мысли, более содержательные, глубокие и сакральные: ажыдары – это не столько биологические существа, а, сколько исчадие ада, символы абсолютного зла в этом мире, тотемы темных сил. Он знал, что зло, по сути, бессмертно, что оно имеет бесконечную природу. Но, как довести это до сознания своих сородичей?
Общеизвестно, мифы во все времена требовали разъяснений, потому что в мифах и сказках, каковы бы ни были их содержание и смысл, мы имеем дело, прежде всего, с продуктами чистого вымысла. То же самое в романе «Тегерек». Ак-киши-олуя был уверен в том, что абсолютное зло существует и ажыдар по существу является высочайшим его проявлением, как, впрочем, черная магия, которая и насылает эту злую волю. Пожалуй, важным выводом является то, что под понятием черная магия воспринимается уже зло «внутри себя».
По мнению А.Ф.Лосьева (1994), Фрейда З. (1989), Юнга К. Г. (1991) и др. в раскрытии мощных, бессознательных инстинктивных сил, толкающих к созданию фантастических вымыслов, а также в разъяснении тех преимущественно аллегорических и символических форм действительности важная заслуга принадлежит психологии и психоанализу. То есть они сталкиваются со сравнительным изучением мифов, но задаются при этом целью открыть бессознательный их смысл.
В романе «Тегерек» устами Ак-киши-олуя говорится о том, что в мире влияние магии, враждебной силам добра небывало возростает.
– «За всем, что происходит в мире, отчётливо проглядывает рука тьмы», – говорит он. Но где скрывается тот, чья воля творит зло на земле?
Здесь, очевидена важность вывод о том, что люди «края каньонов и пещер», во-первых, уже знали где обитает зло и откуда тьма расползается по всему миру, а, во-вторых, уже знали откуда разлетаются по миру ажыдары, неся смерть и разрушение. Вот так в мифе о Тегерек также скрыт, точнее «упрячен» бессознательный его смысл, которую в последующем с помощью целого ряда методов (деконструкции, символизации, семантизации, концептуализации, философизации, сакрализации) требуется расшифровать и поставить на службу обществу. По крайней мере, таков был авторский замысел.
Как известно, по Фрейду З. (1994), бессознательное имеет личностную природу, направленную на осмысление бессознательного содержания мифа, а по К.Г.Юнгу (1875—1961), главная функция мифа заключается в том, что он вносит порядок в хаос, вносит предсказуемые линии в совершенно непредсказуемый окружающий мир. «Миф – это именно тот тип информации, который на глубинном уровне присутствует в каждом из нас, и задача состоит в том, чтобы активизировать эту символику на выгодном для коммуникатора направлении», – писал Юнг К. Г. (1994).
В мифе о Тегерек речь пойдет об эсхатологическом направлении, когда все мысли и суждения канализируются в проблему борьбы Добра и Зла, Знания и Незнания, Света и Тьмы. Мы солидарны с тем, что неизбежность интерпретации мифа во многом обусловлена психологическими причинами. Кстати, именно такую этиологию мифов подчеркивал и самый последовательный исследователь проблемы мифологии – А.Ф.Лосьев (1893—1988). Юнг К. Г. (1875—1961) пишет:
– «Каждый из нас индивидуально воспринимает абстрактные понятия, и, соответственно каждый по-своему интерпретирует и применяет их… Отличия в трактовке, разумеется, возрастают, когда социальный, политический, религиозный и психологический опыт собеседников значительно разнится» [Юнг К. Г., 1994].
Сказанное лежит в основе появления самых невероятных трактовок того или иного мифа. В этом аспекте, нужно заметит, что бесконечность интерпретаций чувственного восприятия неизбежна уже в силу того, что каждая окружающая нас вещь, каждое чувственно воспринимаемое явление или символ постоянно в наших глазах возникает, утверждается, преобразуется, о чем упоминал еще А.Ф.Лосьев (1994).
Итак, символ или знак всегда двусмысленны, их дешифровка является результатом выбора между несколькими означаемыми их. В этом аспекте, именно открытость мифа смыслам и их множественному пониманию, обеспечивает разнообразие смысловых вариаций, порождаемых мифом, давая возможность вписать своё понимание в символическое производство мира. Таково суждение А.Ф.Косарева (2000). Разумеется, сугубо свое понимание отражено в нашем мифе.
Гора Тегерек трактуется как гора-саркофаг, внутри которой замуровано тело ажыдара – символа Зла. Между тем, забегая вперед следует отметить, что смысловая вариация данного мифа имеет свое продолжение в виде неомифа о вечно возвращающемся Зле (роман «Проклятье Круга Зла»), а вместо горы-саркофага символом восстает искусственный саркофаг «Укрытие», внутри которого замурован аварийный ядерный реактор, тот самый современный символ Зла.
Логика мифа о Тегерек заключается в том, что кара-кулы несли опыт того, что ажыдар – это очень живучее существо, а потому сразу убить его далеко непросто. Вначале хотя бы нужно смертельно ранить, закинуть на него сеть, обездвижить, а затем убить наверняка. Причем, не только убить, но и закопать глубоко в землю. Иначе ажыдар может ожить и натворить еще больше беды.
Безусловно, важно осознавать, в чем вообще заключается идея создания мифа? Е.П.Лебедева (1986) пишет:
– «Человек, решившийся осмыслить миф или же сформулировать новый миф, должен последовательно двигаться в сторону обретения идеи мифа, самого себя, своего „Я“ в контексте других „я“ своего рода-племени».
А по А.Ф.Лосьеву (1982), это связано с тем, что человек познает природу и окружающий мир, в том числе самого себя именно в такой последовательности. В этом отношении, мы солидарны с мнением исследователей в том, что конечный смысл мифа предполагает понимание своего «Я». Скажем, в нашем мифе в контексте своего рода кара-кулов и через такое понимание осмыслить более широкие и вечные феномены (Добро/Зло, Жизнь/Смерть, Знание/Незнание и пр.).
Пожалуй, для любого существующего рода-племени исключительно важно осмысление таких вопросов: Кто мы? Откуда мы? Куда идем? Очевидно, что у каждого рода-племени или целого народа, есть та или иная мифологическая история, которая является своеобразной их моделью. А если такая модель глубоко не осмыслена или же утрачена? А если такой модели и не было вообще? В этом случае, стоит задача – надо ее осмыслить или воссоздать, или же сконструировать!
Красной линией в романе «Тегерек» проходит идея о том, что, к сожалению, мало, кто слышал легенду о возвращении ажыдара. Саттар-ава рассказывал, что его пра-пра-прадед будто бы участвовал в битве с ажыдаром. Так вот, им как-то удалось его заманить в пещеру и вход в нее завалит камнями. Много дней за завалом камней слышался рев раненого ажыдара.
С течением времени рев все больше слабел, а потом вовсе прекратился. Все ликовали, что ажыдар, наконец погиб. Однако, спустя много лет, люди забыли об ажыдаре и когда каменный завал они постепенно разобрали на строительство домов и кошар, из пещеры с грохотом вылетел ажыдар. Было много бед и несчастий.
Таков был наш изначальный посыл к созданию мифа о Тегерек, а одной из задач перед инициатором или создателем мифа, каковым считаем себя, стояла определенная идентификация своего рода-племени. В этом аспекте, не менее важным является вывод о самонадеянности, беспечности, недальновидности людей в отношении нейтрализации зла. Причем, как в первый, так и во второй разы победы над ажыдаром. Обращается внимание людей на то, что наши прапрапрадеды сокрушались о том, что нужно было бы заковать лапы ажыдара в кандалы. Народ понял, что если ноги и крылья останутся свободными, то ажыдару ничего не стоить разворошить свой каменный склеп, в котором его держат в плену. Вот так складывалась определенная стратегия действия во время боя с ажыдаром, о котором, к сожалению, народ постепенно забыл, а жаль!
Что означает идентификация рода-племени? На наш взгляд, речь идет о своеобразной «препаровке» состояния бытия, нравов и стиля жизни сородичей, особенностей их устремленности в будущее с последующей реактуализацией жизненно важных и вечных феноменов (Добро/Зло, Жизнь/Смерть, Знание/Незнание). Из истории образования селения Кара-даван говорится в романе «Тегерек» следующее. После того, как ажыдар оказался на воле, произошла жуткая расправа с людьми. Оставшиеся в живых спаслись бегством, перебравшись в бесплодные адыры, где нет ни гор, ни скал, ни пещер, где мог бы затаиться ажыдар. Вокруг вызженная земля, скудная растительность, единственный и маловодный родник. Десятки и сотни лет бедствий и жалкого существования. Вероятно, именно это послужило мотивацией для решительных действий сородичей по ликивидации ажыдара.
Продолжая мысль об идее создания мифа, следует отметить, что лишь абстрактно можно предположить или допустить то, что предпосылки для нашего мифа, возможно и были, ну, скажем, в форме взаимосвязанных цепочек событий или явлений, циркулирующих в ряде народных сказаний, преданий, былин и пр.
В романе «Тегерек», пожалуй, миф, по сути, и представляет собой такую версию появления, как результат простого обобщения, фантазирования и осмысления той самой длинной цепочки удивительных совпадений, скажем, названий местности или тотемных имен (Тегерек, Кара-Дабан, Кара-камар, Кара-кул, Ак-суу, Ак-киши-олуя, Чоюнчу, Ажыдар-сай, Ажыдар-тоо, Кара-бахшы, Кара-молдо, Астын-Устун и пр.). Однако, как было подчеркнуто выше, мифа о Тегерек, как таковой не было.
Привнесенным авторским замыслом было следующее: один из старожилов края Суванкул-ава сказал:
– «Всех, кого судьба и обстоятельства забрасывали в окрестности Тегерек не покидало чувство опасности. Но что за опасность – никто и никогда, а тем более наши современники не смогли бы объяснить».
Между тем, у многих на слуху было поверье о том, что будто бы напившись воды из скудных родников, которые появлялись у подножья горы то там, то здесь, человек терял память, лишался рассудка, либо заболевал неизлечимой болезнью.
Общеизвестно, при формулировке или осмыслении мифа можно выделить два полюса: во-первых, тот или иной тотем с аурой того самого мифа; во-вторых, допускаемая всевозможностность. В романе «Тегерек» говорится о том, что многие упоминали о том, что даже воздух вокруг Тегерек был насыщен тревожным ощущением какой-то непонятной настороженности. Время от времени тишину нарушала пугающая трель невидимой птицы, чей голос был мрачноватым и нерешительным. Что возвещала та птица? Может быть это сигнал или быт может предупреждающий рефлекс природы.
