Сказки для взрослых

Про жестокого эмира

В одной восточной стране жил эмир. Жестокий и злой такой. Он казнил своих подданных, которые ропотали против него, сажал недовольных в тюрьма и на кол, повышал налоги для населения и бизнеса, чтобы ему жилось хорошо на эти деньги. Только этого было мало, и поэтому для тщеславия заставлял придворных мудрецов расхваливать свое правление и себя лично, мол, какой он великий и умный, и народ любит и уважает его.

Мудрецы, конечно, старались, пели ему песни и сочиняли во славу его стихи, писали умные книги для нынешего и будущего поколения. Только никто в стране не верил эмиру и про то, что пишут в книгах и газетах. Все ненавидели тирана.

Эмир это понимал и поэтому усиливал репрессии. По его мнению, чем быстрее отрубят голову недовольным, тем меньше будет вожаков. А чем больше сидеть будет людей за решеткой, тем спокойнее для власти. Стражники эмира рыскали днем и ночью, выискавая тех, кого падет подозрение в организации революции или получении денег из-за рубежа. Попутно они обделывали и свои делишки: вымогали деньги, грабили, убивали, прикрываясь законом. И все это им сходило с рук. Потому что эмир разрешал им подобное совершать – лишь бы его защищали от врагов.

Однажды эмир проснулся утром, а рядом стоит главный визирь – самое доверенное его лицо в правительстве – и стражники. «Все, Ваше Величество, закончилось ваше время – слазь!» – сказал визирь, сталкивая с кровати своего хозяина.

Эмир кричал: «Измена! Это дворцовый переворот! Покушение на Конституцию! Караул! Вы ответите за преступление!» Но никто его не слушал: ни народ, ни мудрецы, ни сами стражники. Бывшего властителя посадили в тюрьму, а потом и обезглавили. Ведь этот человек принес народу много горя, да и помнить о его существовании никто не хотел.

Новым эмиром стал бывший главный визирь. Только он ничем не отличался от предыдущего владыки. Точно также он грабил страну, потому что не успел много наворовать, продавал золото, газ и хлопок за бесценок, лишь бы его другие державы поддерживали, преследовал оппозицию и журналистов, которые критиковали его режим. Он позволял своим стражникам более страшные вещи, вплоть до варения заключенных в котлах, лишь бы они поддерживали его власть штыками. А мудрецы пели дифферамбы точно также в его честь, как и раньше в адрес предыдущего эмира.

Да только сам визирь-эмир плохо спал. Потому что никому не доверял и всего боялся. Он понимал, что в один прекрасный день придет кто-то из чиновников и пинком сгонит с трона. Поэтому усиливал репрессии, в каждом видел заговорщика… А народ тихо ненавидел его и читал запрещенные листовки. Об этом доносили визирю-эмиру, он приказывал найти виновных и наказать. Находили кого-то и отрубали им головы. Да только все равно власть у визиря-эмира была зыбкой.

Ведь таких правителей ничего хорошего не ждет. Они прекрасно это понимают. И все равно садятся на трон, которого не заслуживают. Однако и народ не заслуживает того, кто сидит во дворце. Просто люди чего-то ждут… Только чего? Нового эмира – справедливого и честного?

Да только нет таких в природе…

Про Матушку-природу и Старуху с косой

В одном месте находился родильный дом, и там властвовала Матушка-природа – великая фея. Она каждый день давала новую жизнь, и этому радовались все люди, которые приходили сюда. Сами посудите, как прекрасно рождение новой жизни, которую держишь в руках. Маленькие, пухлые, гугукащие и плачущие существа вызывают не только умиление у родителей, но и радость, вдохновение.

Поэтому роддом всегда был усыпан цветами, и над зданием сияло солнце, обогревая всех своей лаской. Каждый вошедший ощущал радостную и цветущую атмосферу. Матушку-природу все уважали и любили за ее доброту и дела. Отсюда начиналось все хорошее и возвышанное, что могло быть в мире.

А недалеко располагалось кладбище, и там обитала Старуха с косой (сказать, что жила – это сложно, ведь мертвые не живут) – злая колдунья. Естественно, здесь всегда было мрачно, тоскливо и страшно, и сюда приходили только по принуждению. Ни одна музыка, кроме печальной, не раздавалось с этой территории. Часто слышались плач и крики. А Старуха старалась вовсю – махала косой, заполняя число своих «жителей. То есть это место было противоположностью роддому: если там давали жизнь, то здесь отнимали ее. И кроме скорби и страха кладбище не вызывало никаких эмоций. Если здесь и были цветы, то они укрывали могилы, как бы закрывая их от постороннего взгляда. И только тусклая луна была вечным спутником этого места.

Такое соседство было контрастным. И Старуха с косой всегда враждовала с Матушкой природой. Конечно, по принципиальным вопросам.

– Ты отнимаешь у людей то, что я им даю! Ты убиваешь все хорошее, что существует в природе! – гневно говорила Матушка-природа. – Ты создана только для того, чтобы лишать живых надежды и любви, мечты и благоденствия! Ты самая подлая фея на свете.

Однако ее соперница не была согласна с ней:

– Неправда! Я успокаиваю тех, кто не нашел себя в этой жизни. Я даю обезболивающее тем, кто неизлечим и мучается, я возвращяю в природу тех, кому не следует быть здесь. Я есть конец твоего начала, и есть начало твоего конца!

Матушка-природа была с этим не согласна.

– Ты посмотри, как любят меня все живые, и как ненавидят они тебя! Посмотри, как лучезарны улыбки тех, кто приходит и уходит из роддома. Потому что здесь начинается их будущее.

– Ну, ты не права, – ухмыляется Старуха. – Меня любят, если так можно сказать, те, кто находится на кладбище. Потому что я освободила их от того груза, что ты взвалила на них. Ты не спрашивала: могут ли они делать то, что им определено тобой в жизни. Хотят ли они этого? Почему ты одних делаешь сильными и красивыми, а других – слабыми и уродливыми? Как получается, что одни люди – цари и пользуются всеми благами, а другие – рабы, и живут они в нищите и безнадеге?

Матушка-природа хмурилась:

– Потому что мир не должен быть однообразным. Он должен быть разным, и от этого прекрасен и волнующ. Нельзя делать всех одинаковыми и однотипными. Тогда нет прогресса, нет движения.

Старуха находила свой аргумент:

– Я уравновешиваю всех – и короля, и крестьянина, и богатого, и бедного, и жертву, и палача! Я не делаю ни для кого исключения. У меня находят покой и умиротворение те, кто в жизни махал саблей и завоевывал города и страны, а также те, кто всю жизнь вспахивал поле плугом или собирал золото у реки. Истину познают те, кто всю жизнь писал книги и проводил исследования, и те, кто ленился это узнать. Спокойствие получают осужденные на казнь и больные раком. Я им даю то, чего ты скрыла от них. То, чего не давала, исходя из принципа разнообразия. Разве бедный не хотел быть богатым, а больной – здоровым? Разве человек не хочет получить все по уму и труду, тогда как народами правят глупцы и лжецы?

Матушка-природа не знала, что и сказать в ответ. Она понимала, что Старуха с косой права. Она давала жизнь, но не могла контролировать разнообразие последствий. Пока существует жизнь, то будет и смерть. Если есть добро, то где-то рядом ходит зло. Ум соприкасается с глупостью. Величие недалеко от низменности. Такой антоним существует везде. Нельзя одно качество отделять одно от другого. Может, в этом и заключается философия мирозданья.

Не будет смерти, то весь мир будет переполнен живыми. Смех станет невыразительным, если не исчезнет плач. Радость не принесет чувства, если человек не испытает скорби. Но если Смерть часто вторгалась в не свои территории, например, роддом и забирала жертву, то Жизнь никогда не властвовала на кладбище. Во всяком случае ни один человек еще не встал из могилы и не вернулся домой. Почему? На это Матушка-природа никогда не ответит. Может, это ее соглашение со Старухой с косой?..

Поэтому нас всегда будут сопровождать две феи – Матушка-природа и Старуха с косой, и над нами сиять Солнце и Луна…

Наш паровоз вперед бежит

Жил-был паровоз. Хорошая была машина, мощная. И поэтому доверили ей везти народ к светлому будущему. Потому что стало мрачно и неуютно жить на старой станции. А тут появились миссионеры, которые говорили, что есть рай на Земле, только туда по железной дороге можно добраться. Народ поверил, захотел перемен – нового места жительства. Залили в котел воду, запаслись угольком, подцепили вагоны. Завалили вагон-ресторан продуктами, причем деликатесами – это чтобы вкусно и сытно было в дороге. У рычагов поставили ответственных машинистов. И скомандовали: «Вперед!»

Конечно, паровоз от работы не отказывался. Загудел изо всех сил, заработал поршнями. Потянул состав, так как сила была и желание показать, на что он способен. Разогнался, да так, что ветер в ушах свистел. Пассажиры ликовали. Мимо пролетали года и другие страны. Счастье виднелось на горизонте. Народ мечтал побыстрее получить то, что заслужил трудом. Даже оглядываться назад не хотел. Да и зачем? Все плохое осталось в прошлом. А все прекрасное их ждало в будущем. Он уже виднелся в лучах фонаря, установленного впереди паровоза. Пассажиры восторженно пели: «Наш паровоз вперед летит…»

Прошли года. Скорость понемногу замедлялась. Уже выкипела вся вода в котле, пар ушел в гудок. Колеса поизносились. Да и уголька осталось меньше. Температура понижалась в печке, уже не было того жара, что раньше. Энтузиазма стало поменьше. Машинисты ругались друг с другом. Еду в вагоне-ресторане давали по карточкам. Пассажиры оглядывались и спрашивали, мол, а когда светлое будущее? Когда паровоз привезет их к счастью? Пора уже ответ давать. Появилась оппозиция, которая постоянно задавала неудобные вопросы: а правильный ли курс взят, там ли стрелку перевели, хватит ли ресурсов для столь долгой дороги? Но вагоноважатый всех успокаивал: подождите немного, вот скоро станция назначения покажется. Тогда все и получим то, о чем мечтали, когда садились на поезд, а пока купите баклажанчиков и масла у меня, хоть и дорого, но зато есть что поесть. Народ терпел, покупал дефицит и ждал – верил еще лозунгам и речам.

Пролетело еще какое-то время. Паровоз с трудом тащил вагоны, скорость была уже минимальной. Уголь закончился. Воды давно в котле не было. Практически состав шел по инерции. Машинисты давно плюнули на все и сидели за игрой в карты, не смотрели на приборы, тем более на путь. Вагоновожатый тихо собирал деньги, которые заработал, торгуясь тем или иным в дороге, и теперь ждал случая, чтобы выпрыгнуть с поезда и исчезнуть. Пассажиры уже ропотали: не хватало еды в ресторане, тепла не было в купе и на плацкарте. Постель износилась. Окна потемнели, ничего не было видно. Все спрашивали: «Так где же счастье? Куда мы едем? Может, вернемся домой?»

Появились революционеры, которые толкали пассажиров к бунту: «Хватит нам мозги пудрить! Нет никакого великого будущего! Мы не помним, что было раньше! Наверное, было хорошо! Просто нас спровоцировали на эту бесконечную дорогу! Обманули!» Народ забурлил, стал выходить из купе, требовать привлечения к ответственности всех тех, кто имел отношение к поезду и к организации этой поездки. Пошли громить вагон-ресторан, так нужно было запастить силой для революции. Но на полках ничего не было, ни крошки хлеба, ни банки икры, ни бутылки водки – все давно закончилось. Голод и холод стали последней каплей в их терпении.

Стали искать вагоновожатого. Да только тот умный был, сразу смекнул, что его сделают козлом отпущения, и давно спрыгнул. Где он сейчас – не найти уже, то место давно проехали. Побежали к паровозу, а там машинисты уже дерутся, обвиняя друг друга в шулерстве. Их схватили поволокли на казнь. «Вы ответите за все! – орали пассажиры. – Нас ввели в заблуждение! Ограбили! Мы потеряли столько времени на то, что было грезами! Весь состав голодает и умирает от нищеты и холода!»

Машинисты отнекивались, мол, мы только за котлом следили, уголек подкидывали в котел, да воду доливали. А за состав ответственности не несем. Тем более за путь, который нам самим неведом. Мы тоже сало с хлебом не жрали, сами в мазуте и саже. Ищите других виновников. Пассажиры подумали: как ни крути, а крайними делать машинистов нельзя – такой же народ как и они сами.

Тогда приказали: останавливайте поезд. Машинисты дали по тормозам. Паровоз вздрогнул, из под колес полетели искры. Состав окончательно замедлил путь и остановился в какой-то пустыне. Нет ничего – ни деревца, ни воды, ни животных. Тем более жилых построек. «Вот куда мы заехали с бредовыми идеями!» – негодовали люди, и хотели крови. Тех, кто виноват в этом.

А найти не могут. Ведь сами согласились на эту поездку. Сами скидывались на билеты. Сами помогали грузить вагоны углем, водой и едой. И тут один революционер сказал: «Слушайте, во всем виноват паровоз! Это он завез сюда нас!» – «Точно!» – согласились пассажиры, и схватили кто монтировку, кто топор, а кто гаечный ключ. И пошли громить машину.

Паровоз был в ужасе, что с ним делали те, кого он столько лет вез по бесконечной дороге. В течение короткого времени люди снесли котел, выкрутили все шестеренки, вывернули из колен рычаги, разбили фонарь, который указывал путь в светлое будущее. Кое-кто стащил колеса для личных нужд. Даже приборы – те, что не успели сломать – растаскали по вагонам. Конечно, не все были удовлетворены этим, но на какое-то время разрядили эмоции и негативные чувства.

Таким образом, крайними сделали паровоз. А про путеукладчиков, которые проложили рельсы, никто и не вспомнил. Ведь пойди, разыщи их теперь…

Про крокодиловы слезы

В одной фирме работали вместе менеджеры Крокодил и Лань. Были добрыми и верными друзьями. Ходили друг к другу в гости, дарили подарки, вместе отмечали Новый год и Дни рождения. Также в дружбе были их семьи.

И на фирме их уважали. Начальник Бегемот всегда ставил в пример подчиненным Крокодила и Лань, мол, смотрите, какие хорошие работники, как слаженно работают, какая от них высокая отдача. Что не успех, так это благодаря этим менеджерам.

Да и сами Крокодил и Лань, понимая, что способны на большее, старались вовсю, чтобы всем на фирме было хорошо. Не покладая рук совершали финансовые и торговые операции, расширяли сеть и объем продаж, увеличивали прибыль. Но не всегда так получается. Бывают и промахи, и неудачи, – увы, таковы парадоксы жизни. Сорвалась сделка, которую готовили два друга. Фирма села на мель. Работники заропотовали. Начали требовать наказать виновных. Бегемот, естественно, не мог не прислушаться к мнению народа. И он вызвал к себе Крокодила и Лань.

– Значит, так, – сказал он. – Из-за вас пострадала фирма. Вы не учли многого, хотя считались хорошими менеджерами. Я обязан наказать вас. Но двоих не могу – мне нужны менеджеры. Поэтому я уволю одного. Но кто им станет – выбирайте сами!

Крокодил и Лань остались одни в кабинете. Им было тяжело. Ведь осознавали свою ошибку. Но самое сложное было – выбрать того, кто уйдет из фирмы.

– Мне уходить нельзя, – сказал Крокодил. – У меня семья, дети. Жена устроит скандал, родители начнут укорять…

– Мне тоже нельзя, – мрачно заявила Лань. – Много неоплаченных счетов, долги. Не могу же все это я повесить на родных…

Крокодил процедил:

– А я взял кредит в банке и купил дом. Если не буду платить проценты, то жилище отнимут, и нас выкинут на улицу…

На это Лань парировала своим аргументом:

– А разве я не долгах как в шелках? Недавно машину приобрел, денег совсем не осталось. На что жить? Нет, уйти мне нельзя…

Так долго спорили они, у кого положение хуже. Поняв, что друг друга не переубедить и сочувствие не выдавить, перешли к иной тактике.

– Ты мне голову не морочь! – рявкнул Крокодил. – Из-за тебя сорвалась сделка и обанкротилась фирма. Ты во всем виноват! И тебе следует уходить!

– Ха, как бы не так! – возмутилась Лань. – Это ты не доглядел, был невнимательным к документам. Если бы ты сделал правильный расчет и указал это в договоре, то все было бы иначе! Так что тебе проваливать отсюдова! Ты опозорил фирму! И меня, как коллегу и партнера!

Такая тактика тоже не привела к результату. Пришлось использовать третий вариант – угрозы. Сами понимаете, к этому прибегают, когда добрых слов не осталось.

– Сам не уйдешь, так я тебя вышвырну отсюда силой! – сердито сказал Крокодил, хватая за грудки товарища. – Такой менеджер не нужен фирме, а мне противен такой друг!

– Ха, да ты сам пощаду просить будешь у меня! – грозно произнесла Лань, хватаясь за нож. – Уж лучше уйди добровольно, пока поздно не стало. Подлецы в товарищах у меня не ходят!

Скорее подсознательно, чем осознано Крокодил перешел к четвертой фазе конфликта: он стукнул друга головой об стенку, да так, что тот потерял сознание. А потом открыл пасть и откусил полтела. Во все стороны брызгнула кровь. Часть Лани упала на пол.

Крокодил сил рядом и стал прожевывать пищу. Из его глаз потекли слезы. Непонятно, то ли от удовольствия, что расправился с врагом, то ли от жалости, что потерял друга, то ли от разрядки напряжения, мол, проблема улажена.

Съев все, Крокодил пришел в себя.

– Эх, хороший был друг, – вздохнул он. – Где такого найдешь? Да, видно, не судьба нам быть вместе.

И пошел выполнять свою работу. Ведь должность теперь была только для него. Как говорится: дружба – дружбой, а служба – службой. Тут нет места хорошим чувствам и товарищеским отношениям. А крокодиловы слезы – это от мыслей о прошлом, безвозвратном…

Про льстеца

Во дворе одного султана жил Льстец. Он был профессионалом своего дела. Его язык был таким длинным и гибким, что слова, которые он изрыгал, повергали в экстаз и восторг любого слушателя. Настолько они казались сладкими, чувственными, сердечными, что им было нельзя не верить, тем более подвергать сомнению в неискренности говорившего.

А что касается умения сгибать спину перед правителем, то тут Льстецу не было равных. Он умел согнуться в любом месте, в из любой позы и в любом положении. Не зря же тренировал годами свой позвоночник. Даже змея не могла делать того, что вытворял с собой Льстец, стараясь проявить свою преданность и любовь султану.

Конечно, султану нравились его речи, когда он прославлял во веки веков имя правителя и его дела, подчеркивая превосходство над другими князьями, царями и королями, приписывая личные качества и генетическую связь с великими предками. И еще больше султан восхищался умением Льстеца мастерски исполнять поклон. Мало кто из его подданных умел такое. У всех это получалось неумело, как-то неестественно, чувствовалось, что люди низшего сословия не были способны на такой интеллектуальный труд.

Поэтому Льстеца султан любил и всячески поощрял. А когда у него было плохое настроение, то вызывал верного раба, и тот начинал говорить приятные для ушей слова:

– О, Ваше величество, вы самый умный, самый мудрый правитель на свете. Не зря же вас почитает народ, уважают чиновники, любят другие державы!

– А ты не врешь? – с подозрением спрашивал султан.

На что Льстец отвечал:

– Да вы что, Ваше величество, посмотрите сами, как по утрам в школах и учреждениях поют песни в вашу славу! Везде развешаны ваши портреты! Постоянно цитируют ваши слова, даже студенческие дипломы не обходятся без цитат из ваших речей! А кандидатские и докторские диссертации допускаются к защите, если они на 30 процентов состоят из кусков ваших научных трудов! Разве у других королей такое может быть?

– Да, а ты прав! – расползался от удовольствия султан. Ему нравились убедительные доводы Льстеца. – А как люди проявляют уважение ко мне?

– На каждый праздник в ваш адрес поступает много писем и поздравлений, и все они публикуются в печати! А когда вы проезжаете мимо на бронелимузине, то все граждане склоняются перед вами! – и тут Льстец так сгибал спину, что у земли торчали только его уши. – А на общегосударственном празднике, названном в народе «Театр для одного зрителя», все актеры поют и танцуют для вас! Где еще такое возможно, как не в нашем султанате, который стал независимым только благодаря вам!

После таких слов султан чувствовал себя очень хорошо. Он кидал на пол – прямо под нос Льстецу серебряные монеты, которые тот жадно подхватывал и, пятясь как рак, уползал. Он торопился в свой кабинет, где готовил очередную хвалебную статью для местных газет и радио. Льстец знал, что иногда глава государства читает печатные издания, и был уверен, что обнаружив там его статью, султан непременно обрадуется и подкинет еще немного денег.

Так было до тех пор, пока однажды ночью не произошел переворот. Бывший начальник секретной стражи ворвался в покои султана, и пока тот спал и ничего не подозревал, отрубил ему голову. На утро в газетах была опубликована эта отрубленная часть султана. В статьях расписывалось, что правитель получил по заслугам, он много лет тиранил народ, грабил страну. Везде проходили праздники, торжества, гуляния, по телевизору шли концерты. Прославляли начальника секретной стражи, освободившему народ от ига, и которого единогласно избрали национальным лидером.

Новый султан, естественно, начал с чистки аппарата. Он выгнал многих чиновников, и лишь некоторых оставил на работе – это тех, кто ему когда-то помогали делать темные делишки, а потом и совершить переворот. Остался Льстец. Его-то и пригласили в покои султана.

– Значит, это ты распевал песни во славу старого султана? – презрительно сказал тот, когда Льстец бухнулся перед ним на ковер и попытался поцеловать его туфлю. Но султан только оттолкнул его. – Ты занимался мерзкими делами, ничтожество

Льстец дрогнул:

– Извините, Ваше величество, но я нужен и вам. Если не я, то кто будет петь вам о ваших заслугах и доблестях! Кто будет услаждать ваше внимание тем, что расскажет ваши подвиги во славу народа и государства? Ведь это должен делать такой мастер как я!

Но новый султан не был согласен:

– Мне не нужны лизуны сапог! Меня будет прославялть народ! Потому что я освободил его от тирании старой власти! Я дам ему справедливость!

– Но никто лучше меня не будет склонять перед вами спину, проявлять покорность и раболепие! Вы сами убедитесь, что нуждаетесь во мне! Любой власти нужны лизуны и подхалимы!

На что султан возразил:

– Как бы не так! Любой простолюдин и вельможа, богатей и солдат будут падать в ниц, едва я появлюсь перед ними! Люди начнут меня боготворить! Так что ты мне не нужен! Тебя отправят в тюрьму!

И по приказу эмира Льстеца бросили в глубокий зиндан, где на него набросились уголовники и стали пожирать живьем вши и язвы.

Прошло некоторое время. Султан решил узнать, что о нем думает народ. Он выехал на поле в сопровождении свиты, и возле хлопковых грядок увидел крестьянина, который обрабатывал почву.

– Позовите-ка мне этого простолюдина! – приказал султан, и стражники быстро исполнили его приказ. Крестьянина, недовольного тем, что отвлекли от работы, подвели к бронелимузину.

– Эй ты, деревенщина, что ты думаешь о новом правителе? – высокомерно спросил султан. Ему нетерпелось услышать добрые слова в свой адрес.

Однако крестьянина нахмурился:

– Ничего хорошего не думаю! Он не дал нам землю в частную собственность! Он так же как и старый султан продолжает отбирать у нас урожай зерна и хлопка, заставляет покупать дорогостоящие трактора! Установил высокие налоги! Его чиновники грабят нас! Его стражники пытают моих детей, а банкиры отбирают деньги, которые я заработал потом и кровью!

– Как, неблагодарный! – вскричал султан. – Он дал вам свободу, а стране – независимость! Вы обязаны кланятся ему, когда видите! Если бы не он, неизвестно, что было бы с вами… Жили бы в потемках и нищите!

Только крестьянин не повелся на эту ерунду.

– Какая свобода? – свирепо спросил он. – Это он сам себя освободил – от старого султана, которому служил как начальник секретной стражи! А нас как держали рабами в этой стране, так и держат! Он сам себе дал независимость от старой власти, а нас новая прижимает еще хуже. И никогда я не стану гнуть спину перед ним. Я склоняюсь только перед хлопчатником и стебельками зерна, потому что это мой труд. А нищим нас дел старый султан, а нынешний еще глубже загнал туда!

Плюнул с досады султан и поехал в другой город. Там он спрашивал рабочих завода, учителей школ, врачей, торговцев и парикмахеров, что они думают о власти. И везде слышал проклятия и чувствовал презрение. Даже дети плевались, когда слышали имя нового правителя.

Злой и недовольный вернулся во дворец султан. Заперся он в тронном зале и несколько часов думал. Никто не хвалил его. Никто не кланялся ему. И это злило.

– Видимо, придется вернуть Льстеца! – вздохнул он. – Потому что без сладких слов и явного раболепия мне будет плохо спать, кушать, работать! Жизнь без подхалимов для правителей – это не жизнь. Ведь льстецы должны настраивать меня на царствование…