– Сынок хоррошша медовуха, но не берёт за ухо, а только останавливай машину, где лесопосадка…да поскорей. Так и ехали в Крым, и пили, как вчера эту медовуху, а медитировать не получалось. Пел дед только песенку – частушку, ещё в ремесленном училище пели. А тут дорога у нас не то, что у финнов, гоп, гоп. Вот дед и пел. Гоп, гоп Зоя, кого кусала стоя. А дальше…Дальше не получалось – щёлкали зубами, дорога плохая.
И дед, гость, опять продолжил свои занятия мировой зарядкой дружественной страны – Индии.
… Оп, гоп. Задержка дыхания. И. И снова зятёк открыл три бутылочки своего национального бесполезного пива.
– Коль, Коль! Ну, иди, глянь! Красотааа, какаяааа…
– Что, жена. У тебя уже остыли и ноги и роги?
Понял, что пересолил своим детским юмором…
Она сунула, под самый нос, своему ненаглядному, свой, самый непобедимый, самый веский, аргумент, – противовес его философских рассуждений, и дед понял, что это последнее, сто сорок третье предупреждение. Перед правосудием. И, миром это не закончится. Пришлось программу регенерации своего бесценного организма провести по укороченной программе, тем более, что зятёк уже манил малиновым перезвоном ещё полных бутылочек, маленькие, почему – то, чекушки, манил, этим перезвоном музыки, и аккордами ксилофона – бутыллофона. У деда слух был абсолютный, он понял, что в коробке упаковке, ещё есть не только порох в пороховницах, и не ошибся, половина бутылочек, сверкали своими золотистыми головками и, шептали, не проходи мимо. Испробуй, оцени, экологически чистой водички, а не водочки родных соседей.
Но дед, – таки решил сначала убедиться, что жена, хоть и того, но ещё жива, тем более, она уже утверждала, на поляне одни зайцы. И это подтвердила внучка, которую уже пробудили эти милые угадайки. Она, внучка, поняла юмор деда, и пошёл дуэт…для бабушки.
– Бегемот, смотрите, а может морская непарнокопытная корова, с хвостом русалки?!
Дед старательно, покрутил своими зрачками, навёл резкость. Как теле объективом, в своём допотопном Зените С. Протёр глаза, по системе Йогов, и удивился как хамелеон: И, было чему. Он чуть не упал на колени, в слезах благодарности перед женой, что она ему открыла, правду, и только правду, почти как в русском правосудии, правду, правду, как самый справедливый и гуманный суд.
На поляне, прямо перед нашим, теперь уже на целых пять дней, окном паслись и разгуливали три огромных зайца – поросёнка, пародия на беспородного, лысолохматого Кузю!!!
Они, зайцы, мама их умница, кормила, как медведи кормятся перед спячкой – результат – лохматый блестящий мех, шуба – слой жира, ещё столько же, два слоя, а потом уже сильные беговые – портняжные мускулы, как и положено по законам анатомии. Они любезно дарили нам свои улыбки, нам, аборигенам, России. Чистили лапками, свои тройные губы.
Рыли – барабанили землю, что то там доставали, и, снова, лапками, лапками. Такое было ощущение, что зайцы смеются над нами. Но саамое, ой, коронка, была потом. А пока мы все собрались и смотрели, но ведь и она была права, что это три вида братьев наших меньших. Они, упитанные, выше среднего, поросёнка. Лохматые, как наш Кузя. Грива льва – собаки, И, конечно, что – то от зайца осталось.
Уши, точно были его, хвост – заячий, и, равнодушие, которое он проявлял, показывал, нет, просто не реагировал на нас.
Мы открыли вертикальную фрамугу – форточку, и все головы до самого пупка, висели над поляной. Но зайцы только хихикали, и, барабанили лапками, потому, что у них не принято показывать пальцем на висок и крутить там, показывая, что в голове – Торричелевая пустота…
Но кончилось всё плачевно – покинули нас братишки меньшие, а может и старшие – по разуму. Ну, как покинули, я не верил, что лисица такое отмочить может. Но вот зайцы отмочили. Удалились они нехотя, вышагивая, а, не прыгая, как нормальные полуголодные, от бескормицы зимней, они шли как перекормленный кот. Ноги катили живот по траве, и, только хвостик, беленький кончик, помахивал, прощаясь с ротозеями. То ли им было трудно подпрыгивать, берегли свой откормленный беременный живот, то ли они вообще отвыкли прыгать по – заячьи, но только шли, ехали, как на тройке с бубенцами, подвыпившие наши предки в древней Руси и, так докатились строем к дороге. А по ней, уже, хоть и праздник, и выходные дни, машины ходили, как обычно.
Так вот, эти пешеходы, в красивых шубках зайцев…шли, топали, один за другим, строем, как ходят – идут детишки в детском садике, у нас в колхозе, да и в городе – столице Крыма так топают, под неусыпным оком воспитателя.
… Автобус промчал своим ходом, как обычно, не обращая внимания на таких пешеходов, как было дело, не под Полтавой, – в Тампере.
Там перед светофором, наш, с нашей бригады, керамистов, Лёшка, тормознул – красный свет, рогом не попрёшь, как у нас, говорил он, Лёха.
А.
А тут, мать твою – лиса, прошла стерва, на, на зелёный свет. Перед самым носом, капотом моего автооо… Так он наш член бригады, потом пол рабочего дня матерился, тем более он охотник, два охотничьих с собой возит в машине. Эх, жаль не Россия наша. Рыдал он, рассказывая нам это чудо дисциплины даже у зверюшек Финских. Половина дня улетело, в грустных рыданиях всех органов и членов всей нашей бригады, тогда, в Тампере.
А туут. Совсем не так, как у нас.
Правда. Они, зайцы перекормленные поросята…стояли на тротуаре строем.
А Финны, прохожие…не беспокоились.
Не пинали и не просили их, заяйчиков, чуть – чуть подвинуться и не мешать человекам двигаться по тротуару и не кричали, что бы те ушли на свою тропу, или ещё дальше, к, к своей или другой ядрёной матери…
Для них это обычно, они смотрели как мы, в России смотрим на зайца в электричке или автобусе. Они, хозяева здесь такие, как и все в этой стране. Живёт, ходит, работает. Радуется. И легко, свободно дышит. Думает, читает и чтит знаки и законы.
А какая таам у нас, котоклизьма, случится завтра, Буш, Брежнев или Сталин? Он просто живёт. Дышит и радуется.
Дед вспомнил, как то, видел, вышли финны из сауны, совершенно спокойно окунулись в проруби спокойно вышли, сели на лавочку, посидели, побеседовали, и, потом спокойно пошли, а не побежали, сломя голову в тёплую баню.
И, когда дед рассказал это зятю – сыну, тот невозмутимо ответил, а что, на улице тепло плюс шесть, а прорубь, лёд… – Ну, это ничего, тепло, это не проблема.
А зайцы подождали, прошёл автобус. Прошли прохожие, потом и они, повертели своими головами, вправо, влево и, пошли. Тихо, вразвалочку, как важные персоны, а не трусливые зайцы.
Сердца пришельцев из России, переполняло непонятное чувство. Нужно было успокоить стресс, или как говорил, их покойный дед – стряс.
Вот, тот, который совсем ещё юный, как он сам считал, подумаешь, через двадцать восемь дней ему всего лишь семьдесят два, так он вспомнил поведение своих земляков, гостивших в Хамменлине.
Но те ребята, хоть и моложе, а умишком не вышли. Они пришли, приехали из центра города, а дом друга и хозяина, был в лесу, так вот случилось это здесь. В лесу ничего никто и не сказал бы, а туут, ну придурки, как сказали аборигены тундры.
… Российский, дед дословно вспомнил их речитатив.
– Ну, понимаешь, Николай, увидеть эту красавицу лису, это понятно, но нервы, я же охотник, сразу весь…Команда в ружьё, ну ладно это лес. А тут, мать твою, стоим мы у светофора, как дураки.
Машин нет, трасса Тампере – Хельсенки пустая, дома, в своей аборигении я бы уже свистел по трассе, а туут, стоим, как те чукчи, ждём пока нерпа хвостом махнёт. Стоим и так мирно беседуем матом, а светофор как залип, светит…и тут, ты не поверишь – на другой стороне бежит лиса, красавица, хвост целый воротник для моей жены, пушистый, с белым кончиком, я, от злости начал топтать ногами, даванул на газюлю. Машина завыла, сердце оборвалось, что я делаю?
Движок угроблю, а она, стервоза, хоть бы хрен, лиса, долбанная, подошла, не то слово, она, сучка, проплыла. Покружила, в ритме вальса, падло, и, села у светофора, какого же ты хрена уселась?! Я уже хотел, сам понимаешь, монтировкой её по бесстыжей морде, лисьей, врезать, искушает моё терпение, но одумался во время. Законы у них строгие. Визу закроют. Сразу. А она, аспид рода человеческого, кровопийца сердца моего, эта лиса. А я, аж, поседел!
А она…
Посидела, – не поседела, просто посидела, потом посмотрела, поглядела… налево, направо, и, пошла по переходу, по зебре. Потом свернула с тротуара и, потихоньку, кровопийца сердца охотника, мать её, не глянула даже на меня. А я. Позор моим седеющим волосикам, орал, материл её, дуррой обзывал, гаишником обматюкал, русским, хуже слов уже не было. Так что ты думаешь? Она, стерва, ещё и рядом с машиной, прошлась, продефилировала, ноль на меня, и потом потихоньку ушла на поляну. Я чуть не врезался во встречную. Всё смотрел на неё. Заразу хитрозадую.
Потом ещё долго ходил по комнате, ругался на придурков – законотворцев. Соседей. В такое положение сунуть. Как псу под хвост, великую братию охотников.
Он долго потом ходил по комнате мастерской. Молчал. Прошёл в туалетную, помочил голову, как от головной боли – панацеей, холодной водой. Пришёл и процедил сквозь зубы, не раскрывая рта. Выдавил.
… – Я, после этого случая, седеть начал.
Потёр виски кулаками. И добавил.
– Ну что ты, пережить такое.
– Зять – сын, просто не понял такого страдания юного Вертера. Ему, как и нам, и зайцам, было непонятно, что тут не так. А всё- то было просто. Не тот менталитет.
И дед, который ещё юный, как он сам говорит, тоже вспомнил, видел, как лисица шла там же, где рассказывал и видел его товарищ и земляк – абориген, он, дед, тоже видел и поведение неадекватное, не по лисьи, с остановкой на светофоре, и тротуаре, и, полное безразличие к братьям в штанах.
Только он, дед, вспомнил забайкальские встречи, с братишками, старшими, медведь побольше этих, и понял, что это их, лесная тропа – их тротуар, но светофор, они – зверюшки, не виновны, что их тропу, по которой ходили их, звериная родня, интеллигенты в третьем поколении, люди, хоть и законопослушные Финны, взяли и построили дорогу, со светофорами, а они, эти светофоры, нужны лисицам и зайцам, как красавцу, пенсионеру – ишаку, пятая нога…Но, если ишак – ослик, бывает использует пятую ногу, по прямому назначению, так это только на пользу, и он более чётко и с большим усердием выполняет глобальную задачу ишачиного семейства, по проблеме России, увеличение народонаселения, не так как скажем Китайцы. Но с поставленной задачей по демографии, решают лучше, чем дума, которая не дума.
У живности ползающей, бегающей и летающей, как утверждают знатоки – охотники, есть пути дороги. Вон, черепахи, океаны, им по колена, находят, где стать матерью героиней. Без пелёнок и памперсов, как у людей. Они годами ходят, летают, ползают, этими путями дорогами, трассами, и тут с дурру двадцать взяли и построили дороги и тротуары. Великая вещь – зов природы, инстинкт, если хотите. Вот они и ходят, согласно законам матушки – природы. А не прихоти дорожных грейдеров, авто и водителей – охотников, с двустволками.
И ходят они правильно.
… Как бы там ни было, но после свидания с зайчиками, хоть и уродливыми, жизнь гостей и хозяев пошла слегка наперекос. На семейном совете, за утренним дегустированием всех блюд, которые никак не хотели, зашкаливать давление гостям, всё – таки зайцев реабилитировали: из уродов – мутантов, похожих на испражнение художников – абстракционистов. Умудрилась Земля – Мать выдать на гора, уже после всемирного потопа, если память моей лысой и седой, голове, не изменяет, это был Иероним Босх, а год сотворения его шедевров, дай Бог памяти…– тысяча, четыреста…, нет, это было в…году? Да Бог с ним. Когда. Он, этот художник, показал своим одногодкам, да и нам, которые уродствуют, в год водолея. Что нас ждёт по переходу, в параллельный мир… как только, золотая застёжка, прихлопнет верхнюю часть, нового жилища – ореховый или сосновый гробик, заколоченный простым гвоздём. Там Ад. Даа, это художник изобразил… Ад во всём его великолепии. И, как бренное тело ещё живое, терзают эти монстры. Видели как крокодил жрёт – терзает свою жертву. Так это было бы счастье.
