Поросята зайчики
Утро наступало незаметно. Сначала появился бирюзовый свет – свечение в панорамных огромных, во всю стену, окнах. Потом светильник, что ночью рисовал силуэты мебели, и картинок, небольших, но уже их можно было так назвать – картинки. Казалось и светильник, сам собой, стал светить ярче, потому что пейзажи и натюрморты на стенках развешенные и поставленные, где только можно было их пристроить. Всё стало проявляться. Будто рассеивался туман.
За окном – панорамой, уже было почти светло, свет исходил от снега.
Снег рождал рассвет.
Вот уже и картинки чётко говорили в полный голос… Мы не детские, мы уже можем себя величать картинами. Импрессионистические мазки, громко говорили: вот и мы здесь, проявляемся, сначала из детского букваря, потом сразу – ма ма. Так они, первые, по складам – мазки, начинающего и вот первые маленькие шаги – в карьер.
Не спеши, кисть, не торопись. Но смотри и не засни, шагай смело.
Вот он и рассвет! Это виновник непонятного света… Снег, почти на голову, но он, снег – дарил рассвет.
Ещё вчера были полянки, зеленеющие первой травки. Почти весенней. Как в Крыму, у нас. Дома. А здесь. На севере, утром, опять снег. Ну и что? Это же Лапландия – страна тысячи озёр, и столько же радостей.
Сегодня ярмарка, ездовые собачки и олени, о которых мечтал после всех кавказских путешествий, там, дома.
Ах, собачки, всю жизнь казалось, ждал эту сказку. Да ещё прокатиться с ветерком, на морозе. Но природа, жизнь, берут своё. Весна идет.
Сначала снег ушёл. Уехал от колёс авто. Вышло, появилось и солнышко.
К обеду, в окно третьего этажа, было видно и травку и листочки прошлогоднего урожая, под елями снова зелень, а сверху на макушках, щёлканье сорок.
Гости тихонько ходили по непривычно большой квартире, и не знали чем бы это им заняться, чтобы не греметь, не мешать спать хозяевам: дочери, зятю, внучке. Людмила подошла к окну, и, пошло поехало:
– А что это таам, а кто соседи, а почему частные дома и нет заборов. Дома двухэтажные, а забор где, собаки кошки, грядки затопчут… нет, не поряядок.
Так россияне судили финнов, всё не так как у людей, ну, в России. Глаза у жены хоть и не слепыша, но видит уже не так, как сорок лет назад.
И вот, смотрела, смотрела, диву далась, почему, в лесу, правда частники… близко, бегают поросята, вот вам и порядок.
Странные эти финны. Правда сын говорит, что северяне всё – таки примороженные, – собачки гуляют на поводке, с намордниками, и в штанах и в телогрейке, а, у поросят – ни того ни другого. Дааа… Что-то они недотягивают, как моя мама говорила – недотёпы.
Подслеповатая россиянка, вдруг долго пялилась, рассмотрела, что один кабанчик, а может юная хавронья, начала рыть землю быстрыми движениями, быстрых лапок. Почти как зайчик в цирке, барабанщик, всем на радость.
Глюки. Подумалось. Но чем больше она, всматривалась на парнокопытную будущую хавронью, тем больше убеждалась, что она – хрюша ещё и урод.
Она точно помнила, ещё в детстве, шахте номер тринадцать, – селение, где она родилась, у них был поросёнок, но он был настоящий, с пятаком, хвост, эдакой запятой, с кисточкой, уши были лопухами, скроенные со дня рождения, а тут как два перископа, на подводной лодке, она видела в Севастополе, нет! Тут что – то не так. Точно у финнов поросята не наших кровей. А может клоны?! Это американские пройдохи, подсунули добрым финнам, какого – нибудь муданта.
Во! Опять поросёнок, снова лапками барабанит – роет. Да ещё что – то там ест. Лапки, у поросёнка – ноги и копыта, парнокопытное, в мире животных, в передаче видела, не могла же я так ошибиться, думала гостья. Пойду, давление померяю, вчера и жирной и солёной и копчёной рыбы, опять наелась. Вот, видимо и пошли галюны.
– Коль, смотри, поросёнок прыгает, как заяц! Иди. Скорей, смотри. Урод, какой – то…
Дед спал там же, в зале, на раскладушке, и уже делал йоговскую зарядку, просил не мешать. Потому что упражнения требуют счёта, большой концентрации ума и внимания.
… Рраз, два три – вдох. Рраз – три, не мешай. Задержка дыхания. Концентрация, на, половой чакре. Неет, ошибка. На Саха – сраце. Нет. Ошибка. Не отвлекай, бабка!
– Какая, хрен свинья в столице, номер два, – Таамперее?…
– Говорил, не ешь рыбу…
– Так ты же сам говорил, зять угощает, надо есть. У нас такого нет. Тааакаая рыбка… Вкуусно.
– Отойди, а то видгепаю.
Тааак. Вдох. Ох, да вчера Пасси – зять, почти сынок, угощал пивом, рраз, два, задержка. Две бутылочки финского. Стоп, концентрация внимания на пупке, солнечном сплетении.
– Опять, половая чакра, а, а потом ещё две Балтики, русской девятки. Вот тебе и срака срара, в позе лотоса. Ой! Скорее, где только у них удобства?!!
– Коль, смотри, три поросёнка, нет, один заяц!!!
– Маать твою. Ты давление меряла? В туалет ходила?! Может у тебя уринотерапия пошла в темечко, извилины, где не её должно быть место?!! Извилины, а не моча.
Дед Коля, быстро оценил экологию, братской и родной теперь страны, потому что дома он ночью, всё равно просыпался, а тут отключился, спал сном младенца, как и его родная любимая и единственная жена, которая всё – таки переела рыбки. У неё зашкаливало давление дома, а тут ещё, и, и, и зайчики – поросята, запрыгали в затуманенном мозгу, не взирая ни на какую экологию.
… Она, моя единственная, почти по уши влезла в окно – панораму – форточку. И уже ей виделось похожее, но ближе к оплывшим часам художника формалиста, Сальвадора Дали.
Она, теперь уже видела и нашего родного Кузю, такого милого домашнее деревенского, беспородного – умного пёсика, почти без шерсти, только немного на шее непонятные клочья, толи вырвали ему за право, быть ближе к соседской шавочке, больше его самого в три раза, куда ж его только глаза зажмуренные смотрели, да и как нашего пёсика, хоть и беспородного, можно было сравнить, с зайцем, хоть и финским, тем более, с поросёнком. Точно. Клон! Американского чёрного юмора, не Богом созданными, нашими братишками младшими.
– Коль, смотри, Кузя, точно. Смотри, наш Кузя…
– Сколько давление?!!
– Сто тридцать.
– Во! Правильно! Уезжали, сто восемьдесят было. Валокордин, дёрнула – сто пятьдесят без закуски. А тут рыбы хряпнула тройную норму, сердцу вопреки…
– Что же теперь делать?!
– Попробуй, ноги холодные?
– Ага, Коль. Холодные….
– Ну вот, сначала ноги холодные, а потом и тело. Говорил. Потерпи. Неет. Рыбка хороша. Пасси, – зятёк выбирал. Тёщу угостил. Лучше бы цианистого, – не долго, хоть бы мучилась. А тут будешь часами загибаться. Скорой у них нет. Здесь все здоровые. Потом летаргический сон, месяца три – от рыбы, она же в спячку зимой у них ложится, как у нас, в России, медведи…
И будешь, как спящая царевна…На севере диком, на семи верстах, от тёпленького Гольфстрима. Но никакого Гольфстрима, с подогретой магмой забайкальской, горячей, как в Бурятии у нас.
– Да ну, тебя.
Она скрутила свой любимый аргумент из трёх пальцев, как веский контр аргумент, несогласия с моей доброй концепцией, понимания любви зятя и экологии финнов. И вообще показала пальцем, куда я должен был, по её мнению убраться восвояси…
…Зайцы, поросята и Кузя.
Воот, сейчас всё совпадает по йоге. И счёт пошел и медитация с расслаблением. Визуализация цветных энергий, органов и членов, а зашкаливало на другую чакру.
Он вспомнил, перед сном, любимый зять – сынок, финн, открыл новую упаковку, коробку – ящик пива, только уже финского – экологически чистого, но, правда, от такого пива, не побежишь в си бемоль криво, только запах кваса или медовухи, которую в России продают шустрые, при дороге, бражники.
– Выпьешь литр такой медовухи, и только просишь.
