Слава о нём гремела яркая.
Он был красочен – старинная архитектура зданий, лучшие университеты с высококвалифицированными преподавателями, музеи, галереи. Прибавить к этому высокий уровень жизни, мишуру разноцветных вывесок торговых центров и получится город, в который каждый приезжий, охая и ахая, пожелает переехать.
Однако удовольствие это было недешёвое, так что мало кому удавалось прижиться в этом раю.
"И слава богу", – выдыхали на это местные жители.
Потому что было у этого города второе название. Фриз*.
И причина такой клички, привязавшейся к городу, как к блохастой шавке, даже не из-за собачьего холода, что мог накрыть не только в зимнюю пору. Мороз по коже пробегал и от его изнанки.
Вся красота поддерживалась незаконными делами. Под обёрткой роскоши крылась грязь. Фриз – культурная столица? Как же!
Попав в Фриз с широкой улыбкой и прожив в нём какое-то время, человек так или иначе потихоньку узнавал, что с городом этим нечисто. А узнав, хватал чемодан и бежал из города как можно дальше.
Иногда сбежать не удавалось. Если проник в тайны этого города слишком глубоко, он тебя не отпустит. Затянет в свои пучины, как зыбучие пески. Да ещё и обставит всё так, что все забудут как о твоей пропаже, так и о тебе.
Такой он, Фриз. Город, который разрывают на части несколько неладящих друг с другом структур.
Фриз.
По ночам за пределами его центра лучше не гулять. Днём желательно тоже.
Лучшим вариантом будет держаться от него подальше – на безопасной дистанции в пятьсот километров.
***
Чтобы описать Лайта Винтера, хватило бы двух слов – красивый дьявол.
Неизвестно, правда ли он продал душу нечестивым созданиям или случилось что-то другое, но эта самая душа у него отсутствовала напрочь.
Дженни Кинг была ягодой того же поля. Только оболочку имела не дьявольскую, скорее ходила в шкуре молодой госпожи старинного поместья. С чёрными стенами. И забитыми гвоздями ставнями, чтобы избежать распространения чумы жестокости по всей округе.
Оба они усыпаны острыми шипами, которыми ощетиниваются, стоит только завидеть друг друга. И оба – постоянная головная боль для своего босса.
Да. Босс всё ещё находился в этом кабинете. В кабинете, где прямо сейчас Дженни и Лайт не переставали сверлить друг друга ненавидящими бешеными взглядами. Полностью игнорировали нависшую над головами гильотину, упиваясь своими самолично придуманными титулами.
– Может, мне вас оставить? Сами глотки друг другу перегрызете? – окликает их Джэй Мерфи из-за стола.
Дженни, наконец оставив "дьявола" в покое, закатывает глаза и отводит взгляд в дальний угол. Заправляет прядку растрепавшихся волос за ухо.
Лайт на это хмыкает, желая вставить в ее сторону комментарий про истеричную барышню, но сдерживается.
Они и так совершили ошибку. И не будь их босс их боссом, их трупы бы уже разрывали клювами вороны на свалке.
Но Джэй – это Джэй. Он сначала хотя бы выслушает, а уж потом отправит на расстрел.
Когда разряды молний между Дженни и Лайтом ослабевают, становится слышно и щелканье клавиатуры. Правая рука Джэя – Рикки Браун – ломает голову над тем, как уладить поднятую нерадивыми детишками ночную суету.
– Итак… – напряжённая пауза повисает в воздухе, Джэй вдыхает поглубже. – По какой причине вы вместо того, чтобы с блеском выполнить задание и поймать легендарного Неуловимого, снова сцепились как кот с собакой? Да и вообще не припомню, чтобы отправлял на задание сразу оба ваших отряда. Вам есть, что сказать в своё оправдание?
А вот после последней фразы босса следовало бы всё же упасть на колени и начать просить о пощаде. Потому что после неё чаще всего следовала или пуля в лоб, или зачинщика безобразия и вовсе вышвыривали через окно навстречу шикарному виду на Фриз – насмерть разбиваться об асфальт.
И все же эти варианты гораздо лучше, чем попасть в руки самому Джэю – мастеру пыток, способному добыть ответ на любой вопрос, и не важно, насколько изощренными методами.
Лайт не теряет лица перед опасностью. Но Джэй прав. Он не должен был присутствовать на задании, пришёл на место планируемой облавы раньше, стараясь опередить Дженни, потому что преследовал в охоте за драгоценным для мафии Неуловимым свои цели.
Но и Дженни была не промах – каким-то неведомым образом они с Лайтом всё же столкнулись.
И именно поэтому сегодня Неуловимый привычно махнул перед ними хвостом.
Он виноват. И лучше бы в этом признаться самому, чем добавлять своему боссу работы по выуживанию ответов из своей гнилой души. Он бы и сам не хотел лишний раз в ней копаться.
Лайт соскребает остатки совести и уже собирается выложить все как есть, но его опережает Дженни.
– Вина на мне. Я просчиталась.
Ее заявлению удивлены все трое в комнате. Даже Рикки отвлеклась от работы и уставилась на нее, высоко подняв брови.
Джэй глядит на Дженни недоверчиво. Кинг в ответ тверда, упряма и полна раскаяния.
Лайт же только и может, что смотреть на ее сложившуюся в поклоне фигуру широко распахнутыми глазами. И не верить.
Почему?
Он прочищает горло. Всё же не дело это, нужно бы расставить всё по своим местам.
– Вообще-то… – начинает Лайт.
Но Джэй станавливает его знаком ладони.
– Свободен, – бросает он.
В кабинете босса назойливо тикают часы. В нём пахнет деревом и останками загубленных судеб.
И как бы Лайт ни ненавидел Дженни, почему-то ему совсем не хотелось оставлять ее здесь, наедине с заполняющей воздух скверной. Верной погибелью, на которую она шагает сознательно.
Но Лайту приходится уйти.
***
– Я всё ещё босс. Я. Кто-нибудь ещё помнит об этом? Понараздавали себе титулов, чуть ли не в богов превратились, а мой авторитет вас уже совсем не страшит? – обиженно шипит на Дженни Джэй, стоит двери за Лайтом закрыться.
Атмосфера в воздухе мгновенно разряжается. Дженни выпрямляет спину, но всё так же на него не глядит.
– Я помню. – ответственно поднимает руку Рикки.
– Конечно. Только ты и помнишь, – комментирует Джэй. – А некоторые представители самоназванной элиты не соизволят удостоить нас вниманием. Дженни. Правила наказания ты знаешь, добавлять ничего не буду.
