До тебя миллиметры

-10-

В вуз решено было не возвращаться. Не то чтобы Димка был злостным прогульщиком, но нынче у него имелась уважительная причина – освобождение от институтского медика прожигало верхний карман сумки. Глупо упускать такую возможность! Но и домой так рано было нельзя: мама обязательно заподозрит что-то неладное, начнёт допрашивать… и Димка точно спалится. Придется пить успокаивающий чай и выслушивать тираду «ну зачем тебе эта девчонка, от неё одни неприятности».

Нет, точно отметается. Тогда что?

Дериглазов тяжело вздохнул и полез в карман за мобильным. Он все ещё сидел в авто во дворе Веры и наблюдал за стайкой голубей, терзавших кусок белого хлеба, который сердобольная старушка отломила от свежей булки. Птицы, умные пернатые сволочи, перетащили добычу поближе к канализационному колодцу – грелись и обедали, осеннего солнышка им было мало. Хотя… сентябрь в этом году действительно выдался прохладный. По крайней мере, за пару минут листания ленты в ВК у Димы успели замёрзнуть кончики пальцев. Пришлось решать: машина или то самое пресловутое солнышко, тепла которого не хватало голубям.

– А, к черту… – пробормотал Дериглазов, выбираясь на улицу.

Встал, прислонившись к боку авто, пошарил по карманам в поисках сигареты… Только когда пачки не нашлось ни в куртке, ни даже в сумке, он сообразил, что уже вторую неделю как пытается бросить курить. Безрезультатно, конечно. Зато весь табак в доме периодически искоренялся в порыве отчаянного раздражения.

Честно, у него оба друга стали закадычными ЗОЖниками: Ник в принципе никогда не курил, Тим только совсем изредка таскал сигаретки – девушка заставила отказаться от дурной привычки. Как в таком окружении продолжать злоупотреблять? Это только старший из братьев Дериглазовых мог оставаться непреклонен и дымить, как паровоз.

К слову о брате… Мобильный пиликнул, оповещая о новом сообщении.

Джой: «Слушай, ты очень дорожишь нашей маман?»

Димка хмыкнул, перечитывая сообщение раз на пять. Кажется, матушка окончательно достала старшего.

Дериглазов: «Ну, вообще-то да, а что?»

Джой: «Планирую прибить её, если ещё раз поднимет тему моих романтических отношений или предложит поменять псевдоним».

Последний вопрос волновал маму даже больше первого. Старший сын был счастлив и взаимно влюблён – и это её пусть не радовало, потому что сын никак не желал познакомить её со своим романтическим интересом, но хотя бы успокаивало; а вот так называемый «сценический псевдоним» сына Валентину Петровну всегда приводил в замешательство.

Александр Дериглазов, гениальный программист, можно даже сказать, почти хакер, по жизни был более известен как MC Joy и работал совсем не по профессии. Если, конечно, мир не сошёл с ума настолько, чтобы все программисты в итоге становились ведущими программ в клубах. А также в ресторанах, кафе и на любых частных мероприятиях: свадьбах, юбилеях, днях рождения, а у самых отчаянных ещё и на детских праздниках. Тамадой, если проще. О-о-очень хорошо оплачиваемым тамадой, но сути это не меняло…

И какова же была печаль матушки, когда в их собственном ресторане сын каждый раз представлялся публике не звучным именем Александр, а коротким и глупым – Джой. Впрочем, сам Сашка не жаловался, прозвище он любил больше, а Дима настолько привык, что и сам порой терялся, когда родительница упоминала какого-то «Александра».

Дериглазов: «Не трогай маман, она по доброте душевной».

Джой: «Что именно? В сотый раз задаёт вопрос: а тебя точно не бросят? Или зовёт меня полным именем, вливая в глотку тонну ромашкового чая?»

Дериглазов: «И то, и другое! Терпи, брателло, атаманом станешь».

Джой: «Тебе легко говорить…»

Димка усмехнулся, окинул взглядом двор, голубей, россыпь крошек, оставшуюся от куска хлеба… Что ж, вот он и нашёл, кого встряхнуть невероятной новостью.

Дериглазов: «К нам в группу перевели Веру».

Ответа не было пару минут. Видимо, Джоя новость тоже привела в шок. Дима даже успел пролистать список контактов в попытке сообразить, у кого можно перекантоваться пару часов – до официального окончания пяти пар. Сотня приятелей и лишь два лучших друга: Тим Егоров, который явно не мог освободиться раньше шести вечера, ибо в этом году стал везучим обладателем адского расписания, и Никита, который тоже мог пропадать в институте…

Джой: «Чего? Ту самую Веру?»

Дериглазов: «А что, есть какая-то другая?»

Джой: «Ту, в которую ты ещё в детстве втрескался по самые бубенчики и до сих пор не можешь отойти?»

Дериглазов: «Сомнительное определение, но да».

Брат не отвечал ещё секунд тридцать. Димка так и представлял, как он сейчас раздражённо барабанит пальцами по столу и нервно тянется за очередной сигаретой, за что получает по пальцам от суровой маман. Сообщение выплыло, когда Дима уже собирался вновь открыть контакты.

Джой: «О-хре-неть».

Коротко и со вкусом, ответ брата идеально описывал всю ситуацию. Хотя вдогонку тут же понеслось: «Как так получилось-то? Сама перевелась? Как встретились? Слышь, мелкий, если не расскажешь, прибью уже тебя!» Потом снова несколько секунд тишины и короткое: «Может, сбежишь, и домой? Тут есть ромашковый чай».

Димка рассмеялся. О, ему сейчас не помогла бы и тонна излюбленного маминого чая. Виски – возможно, но точно не чай. Димке не требовалось успокоение, в его голове зрел план, которому нужен был катализатор… и пара хороших мозгов.

Дериглазов: «И так не в вузе. Всё потом расскажу, долго писать. Пока думаю, где перекантоваться. Тимыч занят».

Джой: «Бля, мелкий, какой, нахрен, Тимыч? Ники дома, кати туда. Я пока напишу ему».

Димка даже отвечать не стал. Просто отрубил интернет, напоследок ещё раз окинул взглядом двор Веры, радуясь, что окна у неё выходят на другую сторону – а то сейчас увидела бы, что он до сих пор тут торчит, – и сел за руль. Раз Ники дома, то вопрос решён.

Никита Краснов – второй его лучший друг, с которым вместе они преодолели школьные годы и вырвались в институт, даже поступили на одну специальность, только в группы попали разные. Ему прекрасно была известна история с Вероцкой, косвенно знакома сама Вера, он обладал острым умом, жил с Джоем (да, так получилось, что поделать?), а главное…

Главное, что Краснов умел решить проблемы по мере поступления, мог генерировать идеи. Не бредовые, какие порой бывали у самого Димы, а максимально логичные и рабочие. Например, о том, как привести один бредовый план в исполнение и остаться после этого в выигрыше.

Вечером к одному мегамозгу присоединится Джой, потом, возможно, ещё и Тим. Если целая банда не сможет противостоять маленькой и одинокой Вероцкой, то кто сможет?

То, что уже пару лет они даже общими силами не могли ничего поделать, Дима старался не вспоминать.

-11-

Жизнь в семье потомственных военных, вполне логично переметнувшихся в охранный бизнес, учит всегда быть начеку. Мало ли что может случиться? Воры, нежданные гости, киллеры? В любое время дня и ночи стоит ожидать любого подвоха!

Этот урок Вера знала наизусть. Только за последние три года столько всего случилось… На маму было совершено два покушения, которые завершились плачевно для нападавших, но успешно для жертвы. Маман у Веры была той ещё дамой: и постоять за себя могла, и вывести так, что большая половина оскорблённых ей богачей не пожалеет денег и на сотню покушений. Отец застрял в командировке во Владивостоке без денег и документов – всё украли, но бывшие коллеги из спецслужб с лёгкостью помогли найти вещи. Впрочем, всё равно только за пару суток. А Стас вообще у своей невесты в телохранителях ходил! За ней больше месяца охотились…

Вера прекрасно знала редкостное везение своей семейки, а потому в момент опасности готовилась к худшему. Гостей она не ждала? Не ждала. Мать с отцом планировали ехать на дачу после работы? О да, они даже не думали заезжать в городскую квартиру до конца недели. А что это значит?

Подобравшись, скинув скользящие по линолеуму тапки и закатав длинные рукава пижамы, Вероцкая схватила первое попавшееся «оружие», развешенное, разложенное и спрятанное во всех уголках квартиры. Стоит ли упоминать, что любой из Вероцких мог с лёгкостью и весьма профессионально воспользоваться каждым припрятанным предметом? А главное, не нанеся противнику ранений, совершенно не совместимых с жизнью.

Для Веры ближайшими оказались нунчаки, которые она сдёрнула с металлической палки-турника в коридоре, проверила плотный соединительный шнур и затаилась. В двери продолжали целенаправленно копаться, так долго, что Вероцкая окончательно убедилась в мысли, что это явно не заблудший гость с собственными ключами. Пара секунд ушла на то, чтобы выровнять дыхание, ещё две – на принятие правильной стойки, три – на ожидание, а потом дверь распахнулась.

Заметив за приоткрывшейся створкой лицо, наполовину закутанное клетчатым шарфом-арафаткой, и голову в блестящем чёрном шлеме, Вера сгруппировалась и… бросилась на замершего на пороге мужчину в молниеносной атаке. Удар должен был прийтись по корпусу, потом бы последовала подсечка…

– Твою мать! – слишком знакомым голосом выругался «незваный гость».

Рефлексы его сработали отлично – первый удар всё же достиг цели, прошёлся вскользь по рёбрам, а вот подножка была перехвачена на подлёте. Ногу цепко поймали крепкие пальцы, а Вера, потеряв равновесие, нелепо грохнулась прямо на линолеум.

– Боже, тебе не больно? – донёсся с лестничной площадки мелодичный женский голос, сопровождаемый громким лаем.

– Этой психованной сейчас больней, – устало отозвался мужской.

А потом прямо перед глазами Веры материализовалась рука. Та самая рука, которая пару десятков секунд назад стискивала её лодыжку. Только теперь предполагалось, что на неё нужно опереться и легко подняться.

Вот вам и лучшая защита – это нападение!

– Что вы здесь делаете? – простонала Вероцкая, всё же позволяя помочь себе; подняла голову заглядывая в орехово-золотистые глаза на смуглом лице.

– Мне вот интересней узнать, что здесь делаешь ты так рано? – проворчали в ответ и уже серьёзней добавили: – Кстати, хороший удар, и левой рукой отлично сработала.

– Но опять тебя не скрутила.

– Не доросла, – развёл руками её… брат.

О да, вместо злостных грабителей, решивших покуситься на невзламываемый сейф отца, на пороге стоял Станислав Вероцкий собственной персоной со своей прекрасной свитой в лице невестки и огромного пса немецкой овчарки с доброй и совершенно нерусской кличкой Генри. Регина сдержанно улыбалась, замерев у самой двери, и посматривала на Веру.

Вот и ответ, кто мог заявиться сюда посреди недели. Брат! Впрочем, это не делало его явление менее неожиданным.

– Кстати, правда, ты чего дома-то? – Стас стряхнул с плеч Веры невидимые пылинки и отступил в сторону, давая проход Регине. – И где припарковалась? Я машину не видел.

– Да так, раньше закончились пары, а места во дворе не было.

– Но его полно…

– Привет, Вер, – раздалось из-за спины Стаса приветствие Регины, уже стягивающей с плеч куртку. – Ролы видела в холодильнике?

Вероцкая усмехнулась в ответ. Все детали паззла внезапно встали на свои места: дверь, закрытая только на один замок, ощущение чьего-то присутствия в квартире…

– Значит, я не свихнулась, и в доме уже кто-то был сегодня, – догадалась она. – Хоть бы записку оставили.

– Да мы собирались! – защебетала в ответ Регина, приближаясь к Вероцкой. – Но ты оказалась быстрей.

На мгновение невеста Стаса подошла так близко, что Вере показалось, будто она сейчас её обнимет. Заметит, пожалеет и просто прижмёт к себе, тихонько шепча, что всё будет хорошо. Как в детстве любимая подружка, с которой они рассорились ещё лет в тринадцать. Вера-то рассорилась, а воспоминание осталось.

Но Регина не рискнула приближаться – видимо, свежо было воспоминание короткого, но эпичного удара нунчаков по корпусу Стаса. Звонко получилось, хоть и вскользь! Зато невеста брата склонила белокурую головку набок, взмахнула идеально – ресничка к ресничке – накрашенными глазами, прикусила нижнюю губу, покрытую приятным розовым блеском (Вера не умела так идеально накладывать макияж), и выдала:

– Ты что, плакала?

– Я? – опешила Вера, ожидая любого вопроса, но точно не такого. – Нет-нет, это от краски глаза заслезились.

Все трое застыли на месте, переглядываясь. Регина явно не поверила в первую придуманную отмазку, Стас поддерживал невесту, а Вера… она искренне пыталась выглядеть максимально безразличной.

Нет, она обожала брата, Стас у них был самым умницей и красавчиком: высокий статный брюнет с волшебными глазами, умный, решительный. Самый лучший брат на свете, с которым можно было поделиться всем…

…но не новостями о Дериглазове.

И не рассказом о своей неожиданной истерике, вызванной то ли одиночеством, то ли ощущением безнадёжности, боли, страха. Чего ещё? Что было намешано в той дикой куче эмоций, которая заставила Монстра рыдать подобно хрупкой девчонке?

– Она плакала! – Регина обвинительно ткнула пальчиком в сторону Вероцкой, развалившийся на полу пёс согласно завыл в ответ.

– Это из-за краски…

– Которой даже не пахнет?

Вера поджала губы. Да, идея с краской была дурной, но она действительно не собиралась ничего рассказывать. Не сейчас, не сегодня, не при Регине, как бы трепетно Вера не относилась к невесте брата. Её невозможно не полюбить, когда узнаёшь получше.

Но нет. Она сохранит эту тайну внутри, будет молчать до победного. Разве они не договорились? Теперь Вероцкая и Дериглазов просто учатся в одной группе. Всё. Никаких разговоров, никаких совместных занятий – они НЕ знакомы.

Зачем об этом говорить? Особенно брату, у которого и так сейчас много дел.

Зато Дериглазов явно считал иначе. Он не нападал на собственного брата с холодным оружием, не боялся оторвать того от дел, даже с друзьями детства не ссорился в тринадцать лет, а дорожил ими и берёг.

И в то же самое время, когда Вера изо всех сил улыбалась, строя святую наивность, счастливую и беззаботную, которую отпустили из института пораньше, когда она лгала брату, ощущая в груди отвратительное тянущее чувство, внеплановое собрание Мужского Клуба было объявлено открытым. Оно только-только набирало обороты, ожидая припозднившихся членов.

Вероцкую планировалось победить любой ценой.

-12-

Заседание Клуба можно было считать открытым, когда в двери ввалился запоздавший, однако не последний, его участник, растрёпанный, с целым блоком стеклянных бутылок в руках и огромной компьютерной сумкой через плечо. Тим кивнул открывшему ему дверь Никите и, отчаянно, но безрезультатно сдувая с глаз чёлку, с грохотом водрузил бутылки на тумбочку.

– Я сумел свалить на полчаса раньше, цени, Митяй, – устало возвестил он, скинул ботинки и, не раздеваясь, упал в кресло. Строгое серое пальто печально зашуршало, принимая свою участь быть бесконечно помятым.

– Ценю, – покорно согласился Дериглазов, салютуя ему чашкой чая.

К слову, Димка действительно ценил. У друга в институте была адски строгая дисциплина: начиная от посещаемости и заканчивая внешним видом. Поэтому даже сейчас Егоров выглядел точно крутой бизнесмен, пусть и после тяжёлого рабочего дня. Пальто вместо куртки, белая рубаха и жилет вместо футболок и толстовки, тёмные брюки с идеальными стрелками вместо джинсов, даже носки строго длинные, чтобы не дай Бог, штанины не задрались выше кромки… Разве что прядь тёмной чёлки постоянно выбивалась из уложенной причёски, падая на лоб, и Тим пальцами зачесывал её обратно. Волосы у Егорова слегка вились и послушными были только во снах.

– Ага, и притащил кучу пив… – довольно начал было показавшийся из кухни Джой, похлопав рукой по бутылкам, но так и замолк на полуслове. – Газировки? Егоров, ты издеваешься?

Дериглазов-старший хмуро уставился на новоприбывшего. Тот в ответ, ни капельки не раскаявшись, развёл руками:

– Вообще-то, у меня завтра весь день занят: пары, потом на работу, маяться с документацией. Поставка продуктов перед выходными должна быть. Какое пиво?

Димка хмыкнул. Что ж, на Егорова это было похоже… Чуть больше года назад он сумел доказать отцу, что уже достаточно взрослый и имеет право занять место управленца в новом предприятии семейной фирмы (в сотрудничестве с отцом Димы была открыта пара новеньких уютных кафе), и теперь всеми силами старался не ударить в грязь лицом. Ни в учёбе, ни в работе. И, по мнению старшего Дериглазова, явно превратился в настоящего зануду. Дима же считал, что друг просто повзрослел. Наконец-то.

– Тёмное. В стекле. Градусов пять, – проворчал Джой. – Вот почти того же цвета, что ты притащил, только менее сладкое. В крайнем случае, можно было и светлое.

– Я тебе принёс вещь покруче пива. Только представь: шалфей, эвкалипт, кардамончик, солодочка, ммм… – протянул Тим, явно забавляясь недовольством старшего Дериглазова. – Вкуснотища! И всё это безобразие приправлено тонной сахара.

– Да, несомненно, сахара в этой смеси трав тонна.

– К тому же я за рулём, – добавил Егоров уже по существу. – Ладик с ума бы сошла, если бы мы пили что-то покрепче.

– Покрепче нуля градусов? – усмехнулся Джой. – Ладно, всё с тобой ясно. Товарищи, заявляю официально: наш мальчик вырос и стал подкаблучником. – Пару секунд посверлив бутылки «Байкала» взглядом он театрально возвестил: – Друг его и так каждый рабочий день трезв как стёклышко, когда вокруг творится вакханалия, а из-за него ещё и дома обязан пить…

Димка усмехнулся, понимая, что сейчас будет, и ни капельки не ошибся. Брат собирался сказать что-то ещё, глубоко вздохнул, набирая полные лёгкие воздуха для очередной речи, и… заметил, что на него, не отрываясь, смотрит Никита. Краснов многозначительно медленно поднял руку, проводя большим пальцем по шее, и одарил белобрысого «трезвенника во времена вакханалии» выразительным взглядом. Впечатление этот жест точно произвёл! Дериглазов-старший подавился воздухом и отчаянно закашлялся.

– Да, ладно-ладно, работа у него, так работа. Я же по жизни трезвенник-язвенник, – пробурчал он, разрывая пластиковую упаковку, стягивающую блок. – Сейчас ещё картошечка в духовке поджарится, будет у нас вечеринка первоклашек.

– А вот на картошку ты зря гонишь, – подал голос Димка.

– Да ни в жизнь, – брат поднял руки, окончательно капитулируя. – Ты у нас большой злой мужик, жарь себе картошечку на здоровье!

Димка хмыкнул, откинулся на спинку кресла, а потом в голос заржал, признавая, что шутка получилась неуловимой, но забавной. Буквально секунду спустя к веселью присоединились остальные. И чёрт… как же Дериглазов был благодарен им за это. За всё! За компанию, за дурацкие шутки, за привычные перепалки. И да, блин! За то, что их разновозрастная, но дружная компания готова обсуждать животрепещущие проблемы, лопая картошку по-деревенски (как бабуля готовила, именно она Димку и научила коронному блюду) и запивая её «Байкалом» в стеклянных бутылках. Тонна сахара и кардамон!

Прав Джой, точно посиделки первоклашек, которым меню составляли мамочки. Впрочем… чья бы корова мычала? Старший брат у Димки был невысоким изящным блондином, который никогда не расставался с тяжёлыми военными ботинками и не брезговал чёрной подводкой. Это высоченный Димка рядом с ним казался старшим братом.

Ах да, и несмотря на пристрастие к сигаретам, которое из Джоя никто не мог выбить, у него была ещё одна великая любовь: сладости. Всякие. Так что Димка точно знал, КТО выпьет сегодня большую часть пресловутого «Байкала».

Но ради этой едва ощутимой поддержки, ради шуток, позволяющих отвлечься от дурацких мыслей, он готов был пожертвовать братцу и свою порцию в том числе. Успокаивающий травяной чай, который Никита готовил по любимому рецепту сестры, тоже сегодня шёл на ура.

– Стаса, как понимаю, не будет? – поинтересовался Тим, всё же избавляясь от пальто и перекидывая его Джою, до сих пор торчащему в коридоре.

– Его не стали звать, – согласился Дима. – Сам понимаешь, брат Веры… да и к свадьбе они готовятся.

– Испугался, что вместо разговора о чудовищно прекрасной Вероцкой наш господин телохранитель расписывал бы красоты очередного ресторана, от которого отказалась его невеста? – поддел Егоров.

Все дружно вздохнули. Было бы смешно, если бы не так жизненно. Вероцкий обычно предпочитал молчать, высказываясь только по существу, но так получилось, что предсвадебный мандраж накрыл его, а не невесту. Регина продолжала отказываться от ресторанов и настаивать на тихой расписке в компании друзей, а Стас… он нервничал. И помощи в вопросе Веры от него точно можно было не ждать.

– Значит, начинаем? – разрушил устоявшуюся тишину Джой. – На повестке дня в очередной раз невзаимная влюблённость моего мелкого.

Димка не стал спорить, что любовь когда-то была очень даже разделённой, а теперь это и не любовь вовсе, а что-то бесконечно болезненное. Но он не может просто взять и отступить, оставить всё позади. Он хочет вернуть. Чтобы это чувство вновь можно было назвать «любовью». Желательно взаимной. Потому что где-то там, внутри колючего кокона, Димка видел, что Вера до сих пор чувствует что-то к нему, и это определённо точно не жалость.

– Давай, начинай заново, – посоветовал молчавший до сих пор Никита, вручая ему очередную чашку горячего чая. – Рассказывай всё, что мне, и будем думать.

И Дима рассказал: о сегодняшней встрече, о том, как сорвался и оказался выпертым из кабинета, об аллергии Вероцкой и о том разговоре-договоре, который состоялся у дверей её квартиры. И если первый раз, когда он только завалился к Краснову и пытался собрать воедино все события этого дня, говорить получалось сложно, а внутри что-то болезненно сжималось, теперь было легче. Теперь мысли пришли в порядок, а сердце перестало ёкать от каждого воспоминания.