До тебя миллиметры

-13-

Этот разговор Дериглазов вспоминал и следующим утром, когда сидел на парах, сверля взглядом спину Веры – просто не мог оторваться, позволяя себе хоть такую слабость. И в субботу, и даже в воскресение… Он каждый день возвращался мыслями именно к разговору с Никитой, набирался из него сил, а потом про себя повторял выверенный с ребятами план. Чертовски классический, словно списанный с романтических комедий, которые тоннами смотрела Тимкина Лада. Если находила свободное от работы время, конечно.

Дать что просит: игнорировать максимально долго, следить за реакцией, заставить скучать – и бац! – только потом исполнить угрозы. В смысле, показательно начать знакомство заново. Дима бесконечно сомневался, что это может сработать, – ведь Вероцкая годами скрывалась, не скучая совершенно, нисколько, не капельки, – но всё же рискнул проверить.

И даже проверял целых три дня: пятницу, субботу и воскресение. Ах нет, почти четыре! Ещё половинку понедельника. Проверял, пока всё не пошло под откос.

Первым знаковым событием был звонок Вики ранним утром понедельника. Часы показывали всего без десяти семь, но Зайцева была непробиваемо упряма и дозванивалась до последнего. Димка тихонько выругался, отплёвываясь от пасты, – он как раз чистил зубы, собираясь в вуз – и врубил звонок на громкую связь.

– Да, Зайцева, ты чего так рано? – пробурчал он, засовывая голову под кран. Прохладная вода помогала проснуться.

– Кому-то рано, Димуль, а кто-то уже в вузе, вообще-то, – осуждающе прощебетала она в ответ.

– Отлично, ставлю вопрос иначе, – охотно согласился он. – Какого хрена ты в такую рань уже в вузе, Зайцева?

Была у Вики дурная привычка, она часто звонила «просто так», поболтать. Притом по той же замечательной причине, по которой сидела рядом с ним и списывала лекции – Дериглазов в ней не был заинтересован, так что первая красавица курса, видимо, ощущала себя в полной безопасности. И считала Димку своим закадычным другом. Или, что ещё точнее, «лучшей подруженькой, с которой можно было поделиться секретиками».

Дериглазова с одной стороны это бесило, а с другой… он привык и даже иногда с теплом относился вот к таким внезапным звонкам. Но сегодня Вика позвонила совсем не по пустякам.

– Поплавскому помогаю разбираться с документами. Меня же подставили, помнишь? – возмутилась она.

Димка кивнул, причёсываясь. Потом сообразил, что Зайцева этого увидеть не может, и добавил уже вслух:

– Припоминаю.

Подставил Вику ещё в пятницу их староста Волков, специально скинул со стола папку с бумагами, привлекая внимание препода к соседней парте, за которой однокурсница как раз с удовольствием поедала какой-то салатик из контейнера. Когда Поплавский отворачивался к доске, он мог часами стоять к студентам спиной, так что Дима её даже не осуждал, а вот Волков… За это однокурсница теперь была готова, как сама выражалась, «заколоть его пилочкой для ногтей». Дериглазов искренне сомневался, что пилочка настолько страшное оружие, но не спорил – мало ли, его тоже решат заколоть? Насмерть! Что тогда, ждать сотню часов, истекая кровью, пока Зайцева хотя бы пробьёт грудную клетку?

– И что там у Семёна Петровича? Внеплановая контрольная по одному из предметов? – хмыкнул Дериглазов, вытираясь и подхватывая телефон, чтобы уйти из ванной. – Если что, я готов, так что садись поближе, списывать будешь.

– Ой, к контрольной я и сама готова, я ж не дура, что бы там наш староста ни говорил, – в запале откликнулась Вика. – Да и намечается совсем не контрольная, а-а-а… – Зайцева сделала многозначительную паузу. – А проект-долгострой. Парный. И знаешь, что у меня сейчас в руках?

– Задания? – попробовал догадаться Димка.

Время шло, нужно было собираться, чтобы успеть домчаться в вуз до восьмичасовой утренней пробки. Пришлось отложить телефон подальше и начать натягивать одежду. Вопрос прозвучал, когда Дима как раз натягивал на голову толстовку, так что получилось глухо. Но Вика всё равно услышала:

– Да что там задания, разве могут удивить? Разработать какое-нибудь тематическое здание, пфф… – Зайцева мелодично рассмеялась. – У меня тут кое-что поинтересней. Притом исключительно в личном пользовании, потому что Семён Петрович на ближайшие полчаса сбежал в таджичку, которая в квартале от института. Как полагаю, лопать шаурму. – Вика на пару секунд замолкла, а потом вдруг протянула: – Кста-а-ати, а не сможешь там тормознуть, когда будешь подъезжать? Зверски хочу шавуху.

Дериглазов вздохнул, принимаясь за джинсы. Господь всемогущий, что же Зайцевой не сидится-то? Вечно у неё вот эти невероятные идеи появляются: то кофе в три часа ночи, притом обязательно в компании своего бывшего парня и почему-то его, Димки; то вот шаверма в семь часов утра.

– Вик, а как же фигура? – предположил он.

– Да к чёрту фигуру! – мученически простонала она. – Я жрать хочу, как волчица, в пять утра подскочила сегодня, и с тех пор ни крошки во рту. Шавуху надо, и пусть задница растёт. – Снова многозначительная пауза и… – О, точно, Димулечка, купи мне, а? А я тебе сейчас потрясную идею расскажу.

– Сначала идею, – выдал Димка.

– Сначала обещание, – упёрлась Зайцева. – Шаурма, острая, с курой и обязательно с болгарским перчиком.

– Идея. И я подумаю.

Зайцева в трубке застонала, явно сдаваясь. Потом что-то с её стороны зашуршало, что-то упало, и наконец Вика выдала:

– В общем, у меня в руках волшебная коробочка Поплавского. Ну, та, что с двумя делениями, где он растасовывает наши имена и…

Дима кивнул, в очередной раз забывая, что Вика не видит. У Семёна Петровича действительно была особая привычка делить их по парам. Карточки с именами студентов тщательно перетасовывались, подобно игральным, а потом равномерно раскладывались пополам в два маленьких отсека крупной деревянной шкатулки. По словам самого Поплавского, это делалось вечером перед объявлением пар, а потом препод просто брал одно имя из одного отсека, второе – из второго, и провозглашал очередную пару «заключённой».

То есть, если у Вики в руках коробочка, она может не только посмотреть пары, но и…

– В общем, я могу поменять пары! – словно прочитав его мысли, заявила Зайцева. – Часть из них уже даже просмотрела и, знаешь, что?

– Что? – протянул Димка, искренне раздумывая над этим шансом.

– Та новенькая, Вера, которая, она в паре с Ренатом, ты представь только! Бедная девочка, он же ей и так проходу не даёт.

Дериглазов скрипнул зубами, признавая этот факт. Логинов действительно последние дни постоянно вился вокруг Вероцкой, привлекая её внимание. Все попытки, конечно, были тщетны, но пирожок она у него в субботу взяла, а это уже что-то… К тому же от тошнотворной туалетной воды, от которой, как оказалось, у Веры и разыгралась аллергия, Ренат избавился и теперь благоухал лёгким ароматом свежего яблока. Все девчонки в восторге пищали, что приятным.

И что с этим делать?

– Ну да, не повезло ей, – согласился Дима.

– Знаешь, я тут думаю, может, поменяться? – предположила Зайцева. – У меня Литвинов в паре, ничего примечательного, а девчонка эта новая и умная и… девочка. В вашем мужском обществе туго с бабами, а тут вот. Как думаешь, мы подружимся?

– Почему нет? – пожал плечами Димка, внутренне ликуя.

Чёрт-чёрт-чёрт! Пусть лучше Зайцева будет в паре с Верой, чем Ренат. Этот остолоп Логинов ведь реально к ней клеится, вдруг всё же сможет то, чего не было дано ему, Димке? Приклеится к Вероцкой и отодрать будет невозможно.

– Так и знала, что ты поддержишь, – просияла Вика. – Ты же на эту дамочку день и ночь смотришь, а если я подружусь с ней, то сам сможешь познакомиться.

Зайцева зашуршала бумажками, принимаясь просчитывать правильные варианты, а Димка, коротко попрощавшись, натянул брюки, ботинки и поехал за обещанной шаурмой. С курочкой и болгарским перцем. Острая.

Что в итоге? Второе потрясение. Шаурма была куплена не только Вике, но и себе. Дериглазов просто не смог устоять, и практически доедал мясо и овощи в лаваше, подходя к институту, когда заметил с одной стороны красивую, а с другой – отвратительно противную картину: у входа в вуз Ренат поймал Вероцкую и активно что-то ей втолковывал, пихая под нос букетик из трёх роз. Вера качала головой, но отталкивать Логинова не спешила, тоже что-то ему отвечала, прячась под шарфом-балаклавой, закрывающим половину лица до самых ушей.

Димка постарался не обращать внимания, даже не следить, но на мгновение встретился с Вероцкой взглядами… и вновь пропал. Так и захотелось отвадить от неё очередного урода, но пришлось глубоко вздохнуть, прикрыть глаза и пройти мимо. Нет уж, пусть сами решают, он пока ещё соблюдает план. НЕ реагировать.

А вот третье потрясение наступило через несколько пар. Как раз в тот момент когда Семён Петрович достал свою любимую шкатулку, открыл крышку и объявил первых в очереди:

– Арюткин и Соловьёва, – вещал он, называя уже шестую пару. – Филимонов и Степанов.

– Скоро будем мы с новенькой. Ура-а! – пискнула Вика. – Я уже извинялась пред тобой, что наехала на неё тогда. Действительно интересная девушка, да и работать с ней…

– Зайцева и Волков, – заявил Поплавский.

– Чего? – ахнула соседка.

– Литяев и Логинов, – продолжал он.

Вика окончательно растерялась, пожевала щёку изнутри, покачала головой:

– Но я же ставила себя и Веру, а только потом Логинова и Литяева. Как остальные-то перепутались?

– Дериглазов и Вероцкая!

Димка закашлялся, словно получив удар под дых. Чего? С Вероцкой? Проект?

Тщательно выстроенные планы рушились, как карточный домик. Теперь им с Верой предстояло пробыть вместе более пятидесяти часов в месяц. Это одновременно и будоражило, и…

Чёрт побери, и ведь это было не первое и не последнее потрясение за день. Буквально в ближайший час Дима и сам успел совершить абсолютно бредовый поступок.

-14-

– Зайцева, только не говори мне, что неправильно посчитала количество карточек и всё перепутала, – возмутился Димка, когда немного отошёл от шока.

Поплавский уже отвернулся к доске, принявшись объяснять тему, так что разговоры за одной из последних парт мог заметить не сразу. Впрочем, Дериглазов сейчас готов был и нарваться, чтобы снова выгнали за дверь, – хоть было бы время подумать.

– Что сразу Зайцева? – пискнула в ответ Вика, нервно заправляя за ухо прядь русых волос.

– А кто ещё?

– Я, между прочим, пересчитала на шесть раз – на шесть! – а потом сама вручила всё Семёну Петровичу за пять минут до пары. Ничего не могло перепутаться, если конечно он сам не решил что-то исправить среди карточек.

Вика шипела, точно рассерженная змея, и с каждой секундой подавалась всё ближе и ближе. Со стороны они, наверное, казались чудно воркующими голубками, хоть завидуй. Но Дима предпочитал бы не ворковать, а получить ответы на вопросы.

– И вообще, чего ты так волнуешься? – продолжала возмущаться Вика. – Какие претензии? Новенькая тут уже четвёртый день, тихая, спокойная. Нелюдимая и слегка странная, правда, но работать-то не откажется вместе, – с яростного тон Зайцевой вдруг сменился на задумчивый, она медленно постучала длинным ногтем по губам. – Эта Вероцкая даже располагает к себе, что ли? В ней что-то есть. Девчонка не раз уже успела отбрить Рената и…

– Тебя же это бесило, – нахмурился Дима.

– А теперь нет! – Вика многозначительно покачала головой. – Он сам напрашивается, так что девчонка молодец. Вот я и подумала, что неплохо было б нам с ней пообщаться.

– Потому что ты тоже уже сотню раз успела «отбрить» Логинова?

Дериглазов постепенно успокаивался, приходил в себя, так что практически перестал рычать и даже смог съехидничать в ответ. Вика шутку не оценила. Но, стоит признать, она действительно весь второй курс бегала от активиста, возомнившего, что именно Зайцева – любовь всей его жизни. Любовь завяла примерно через полгода, и Вика смогла вздохнуть спокойно. Видимо, аромат у той любви был просто волшебным.

Впрочем, Вера тоже испробовала его на себе. И заработала приступ аллергии.

Дима скосил взгляд на Вероцкую, рядом с которой всё так же ошивался Логинов. Настолько быстро активист сдаваться не умел, новенькая его чем-то заинтересовала, и теперь оставалось надеяться только на одно. Что эти ядовито благоухающие чувства завянут ещё быстрей.

Была вариант ещё выбить их из его головы кулаками, но…

– Нет же, – послышался недовольный ответ Вики. – Потому что она адекватная. И поверь, я всё равно попытаюсь с ней пообщаться, вот увидишь.

Димка усмехнулся. Ну-ну, адекватной Вероцкую могла назвать только Зайцева, которая и сама не самая простая. Чего там Вера хотела? Тишины и спокойствия? Поэтому не стала общаться с ним, таким «привлекающим внимание»? Отлично, впереди её ждёт иная катастрофа, куда более яркая и заметная. Первая красавица курса, которая с чего-то решила, что обязана подружиться с девочкой в маске.

– А чего ухмыляешься? – Зайцева стукнула его по плечу, потом вдруг замерла, внимательно вглядываясь Диме в лицо, и выдохнула еле слышно: – Твою мать, Димуль, вы что, знакомы?

Сердце ударило в последний раз, застыло и камнем ухнуло в желудок.

– С чего ты решила? – осторожно проговорил он.

Казалось, даже кровь замерла в жилах. Нет, он был не против афишировать своё знакомство с Вероцкой, но… она же просила, да и план требовал другого.

А сердце продолжало молчать, боясь дрогнуть лишний раз. Сколько там времени требуется мозгу без поступления кислорода, чтобы начать отмирать?

– Знакомы, – вновь неверяще прошептала Вика. – А ведь точно, ты так на неё смотришь…

Сердце всё же стукнуло, не собираясь биться, но помогая прожить ещё пару секунд.

– Ну что ты начинаешь? – Дериглазов нахмурился. – Неужели мне не может понравиться новенькая? Как ты сама сказала: «в ней что-то есть»? Она странная, а таких у меня ещё не было.

Вика застыла, сверля его хмурым взглядом, потом медленно вздохнула, прикрыла глаза. Дима ждал. Ещё пара секунд пролетела в молчании, а потом Зайцева наконец-то отстранилась и выдала, качая головой:

– Ну да, таких не было, ты прав.

Вика отвела взгляд, а сердце в груди наконец-то заколотилось с новой силой, ещё яростней, чем прежде.

– Ты как-то всё больше по девицам в экстремальном мини был, а эта не такая, – пренебрежительно добавила Зайцева, Диме даже захотелось оскорбиться. Будто б она сама не одна из этих «в экстремальном мини»! А Вика тем делом продолжала: – Так иди и познакомься. Ты всегда из новеньких в первый же день умудряешься номерок стрясти, что мешает на этот раз?

– Ну и познакомлюсь.

– Конечно, вам же на перемене тему нужно будет общую взять, – ласково пропела Вика. – Не ударь в грязь лицом, герой, не хотелось бы обсуждать, насколько ты плох, с моей будущей подругой. Тебя я люблю, малыш, – она коварно ухмыльнулась, а затем вдруг склонилась и чмокнула его в щёчку. – Как сестра, конечно, но обернувшаяся к нам мадам этого не знает.

Казалось, на секунду сердце вновь замерло. Димка резко отшатнулся, кидая взгляд в сторону Веры. Но нет, она не смотрела на них. Даже не пыталась оборачиваться.

– Пфф, так и поверила, что вы не знакомы! – Вика закатала глаза, покачала головой и пробурчала: – И у Волкова лекцию снова выпрашиваешь ты, ясно?

Больше она ничего не пыталась сказать, молчала, как рыба, лишь то и дело кидала задумчивые взгляды то на Веру, то на Дериглазова. Лекцию записывала исправно, слушала преподавателя. Но чем больше проходило времени, тем больше ужаса читалось на её лице, пока, наконец, Зайцева вновь не подала голос:

– Подожди, Димуль, если ты с Верой, то с кем я? – прошептала она, округляя глаза.

– А ты не услышала? – неохотно отозвался Дима, отрываясь от написания. Вот же, реально придётся просить у Виктора тетрадь!

– Дим, я не могу быть с Волковым, – простонала Вика. – Блин, может, я ослышалась, а? Ну не с ним же?

Дериглазов очень хотел бы помочь соседке, поддержать и пообещать поменяться парами. Он бы с удовольствием поработал со старостой, но… увы, Зайцева сама сыграла над собой дерьмовую шутку. И над ним в том числе.

– Твою ма-а-а-ать…

Её отчаянное подвывание слилось со звонком на перемену, аудитория тут же загалдела, перекрывая голос Поплавского. Преподаватель тяжело вздохнул, замолкая на полуслове, а потом собрался с силами и рявкнул:

– По одному из пары ко мне за темами! Быстро!

Что сказать? Дима пошёл, Виктория осталась сидеть на месте, спрятав лицо в ладонях и тихонько скуля. Кажется, планировала, как целый месяц будет закалывать любимого старосту пилочкой для ногтей. Она ведь хотела? Вот и получила. Вселенная видит всё.

А он, кажется, слишком хотел поскорее сблизиться с Вероцкой. Сблизились. До неприличия. Вроде бы столько лет прошло, а он ещё помнил, как они впервые работали над чем-то вместе. Ничего хорошего не вышло. Хотя…

Димка пристроился в конец очереди, постоял, попереминался с ноги на ногу, скосил взгляд на Веру, к которой продолжал приставать Логинов. Вновь зверски захотелось закурить, и хоть на этот раз сигареты лежали в кармане куртки, висящей на спинке стула (нервы, слишком много нервов, без табака было не спастись), в институте курить запрещалось. Впрочем, можно было смотаться в курилку, перемена длинная. А там зарядится никотином, вернётся и спокойно возьмёт тему без всякой толчеи.

Ренат что-то говорил и с каждым словом пододвигался к Вероцкой всё ближе и ближе. Вот он улыбнулся, склонился к самому её уху, что-то шепча. Вера торопливо отстранилась и, судя по лёгкому движению маски, ответила резко и коротко, но Логинов лишь рассмеялся и накрыл ладонь Вероцкой, лежащую на столе, своей рукой. Димка подобрался, нахмурился.

Однако Вера справилась и сама – вырвала руку, схватила со стола мобильный и, подорвавшись с места, выскочила в коридор. Димка вздохнул свободней. Когда активист всея группы приставал к Вероцкой, в груди тугой пружиной скручивалось отвратительное чувство, которое сам Дима охарактеризовать не мог. Вроде бы и не ревность, и не обида, и не желание быть на его месте. Словно всё сразу и помноженное ещё на три.

Дерьмовая смесь.

Хотя теперь, когда Вера ушла, даже жажда никотина стала слабее. Она медленно испарялась из мозга, пока… пока Логинов не решил тоже подняться и вальяжно направиться в коридор.

Неправильность происходящего Димка почувствовал всё там же в районе тугой пружины в груди. Руки отчаянно зачесались, ноги словно обуяла толпа мурашек – всё требовало спешить следом. Но очередь уже приближалась к нему, а следом выстроилось ещё несколько человек из другой группы. Откуда только взялись? Будь они неладны! Теперь если он уйдёт сейчас, то не факт, что успеет получить тему до начала следующей пары. Семён Петрович обязательно назначит какой-нибудь штрафной вопрос и…

Но ноги уже несли его прочь из кабинета, туда, где у окошка стояла Вера, глядя на внутренний двор института, на медленно желтеющие листья, опадающие на зелёную ещё траву. Она стояла так в этот день в прошлый год, и в позапрошлый, и даже пять лет назад.

В свой день рождения Вера всегда была задумчива.

-15-

В сумке лежала скромная чёрная картонная коробочка, совсем маленькая, с лёгкостью умещающаяся на ладони. Лежала уже давно – ровно два года. Именно сейчас Дима особо остро о ней вспомнил. Захотелось вернуться и достать её, взять с собой, чтобы ощущать хоть какую-то поддержку.

Но нет, Дериглазов остался стоять на месте, не отводя глаз от хрупких плеч, от тонкой спины. Вера, казалось, не замечала его присутствия, полностью занятая своими мыслями. Ренат тоже куда-то пропал, словно растворился в солнечных коридорах, как исчезает туман поутру. И это было даже к лучшему, хоть не придётся отваживать его лишний раз.

Димка глубоко вздохнул. Может, Зайцева права? Невооружённым глазом заметно, что они с Вероцкой знакомы? И ничего плохого не случится, если он сделает шаг уже сейчас и «познакомится» с ней? И от сделки не отступится, и хоть немного снимет с себя напряжение.

Вообще, по плану, который они составили с друзьями, Вероцкую стоило нагло игнорировать недельки полторы. Всё равно никуда не денется, а так хоть почувствует, как отвратительно, когда тебя не замечают. В смысле, должна была почувствовать. На самом деле Дериглазов чертовски сомневался, что Вере его игнор принесёт хоть какой-то дискомфорт, но попытаться всё равно согласился. На этом настаивал Джой, а брату он верил хотя бы потому, что тот сам несколько лет бегал за недостижимой целью и… догнал! Честно, никто не верил, что когда-нибудь влюблённость Джоя окажется взаимна, скорее все вокруг считали, что в итоге он переболеет и остынет. А оказалось, что иногда в этой жизни случаются чудеса.

Так почему бы чуду не прийти и в жизнь Димы? Ведь неведомые обстоятельства уже свели их с Вероцкой вместе: закинули её в институт, перепутали тщательно разложенные Викой карточки… Если Джой смог, почему бы и ему не справиться?

И Дериглазов упрямо двинулся вперёд. Шаг, другой, третий…

– Привет, ты, кажется, Вера, да? Новенькая у нас? – спросил он, опираясь плечом о стену в метре от Вероцкой. – Приятно познакомиться, я Дима. Дмитрий. Поплавский поставил нас вместе в проект.

И улыбнулся, как ни в чём не бывало. Словно действительно они никогда не знали друг друга, и теперь Дима просто решил познакомиться. Господи, сколько же сил заняла у него эта улыбка! Дериглазов всегда искренне считал, что из него получился бы хороший актёр, но сегодня в этом усомнился.

Вера вздрогнула, поворачивая к нему голову, и уставилась так яростно, будто была готова растерзать на месте. Дима продолжал улыбаться, не делая никаких попыток приблизиться или наоборот – сбежать. Вероцкая отвечать не собиралась, но в этот самый момент из аудитории вывалилась целая толпа их однокурсников. Смеясь и галдя, компания парней и пара девчонок остановились у соседнего окна.

– Так Вера или я неправильно запомнил? – подбодрил он её.

На этот раз, оказавшись на публике, промолчать Вероцкая не смогла. Пришлось поддержать игру:

– Да, Вера. Вы правильно запомнили. Дмитрий?

– Именно, – согласился Дериглазов.

Странно, он так боялся подойти и рискнуть, а теперь это знакомство по новой его бесконечно забавляло. Будто никогда ничего и не было, и они не общались не из-за дурацких предрассудков, а просто потому, что не были знакомы. Никогда. И сейчас первая встреча. Первые неловкие фразы.

Возможно, этого и не хватало, чтобы вновь сложить паззл их отношений?

– И можно на ты, я же не профессор, – добавил Димка, ухмыльнувшись, а потом приложил ладонь ко рту и заговорщически сообщил: – Вот с Поплавским на «ты» лучше не стоит. Я как-то забылся, две недели отрабатывал.

Вера ничего не ответила, но судя по дрогнувшему шарфу, скрывающему лицу, явно улыбнулась. Развеселил, значит?

– Ты из бывших заочниц, да? – продолжал он. – Как тебе у нас в вузе?

Казалось, она и на этот раз промолчит, но нет. Вера переступила с ноги на ногу, поворачиваясь лицом к Димке, и прислонилась бедром к подоконнику. Поза сразу стала легче, расслабленней – а, по мнению Дериглазова, это был хороший знак.

– Непривычно, – отозвалась она. – Словно снова оказалась в школе.

– Неужели в школе вы тоже сидели на уроках до шести вечера, а потом ещё всю ночь делали домашку? – притворно изумился Дима.

О, он прекрасно знал, как было у неё в школе. Дериглазов там все пороги оббил, пытаясь с ней встретиться, даже с охраной сдружился – добрый усатый дядька зимой поил его чаем и угощал пирожками, которые ему стряпала жена. Нормальная была школа, можно сказать, даже элитная.

– К счастью, нет, хотя директор пыталась такое устроить. Преподаватели были похожие.

– На Поплавского? – Димка подавился. Искренне. – Боже упаси!

А Вера вдруг рассмеялась. Блять, рассмеялась. Так искренне и звонко, что у него в горле ком встал. Неужели, чтобы услышать этот смех, нужно быть незнакомцем, а не им? Не Димой, который искренне любил её столько лет?

Подавив ревностное чувство обиды, он заметил:

– У тебя приятный смех, – и сразу же, не позволяя Вере опомниться, добавил: – Раз будет работать вместе, я сейчас возьму у Семёна Петровича задание, сможем обсудить на следующем перерыве?

Вероцкая вновь улыбнулась (Чёрт побери, как? Как он научился замечать её улыбку лишь по глазам и лёгкому движению ткани?) и собиралась уже ответить, когда…

– О, какие люди! Ты, Димон, не подкатывай к нашей новенькой, – раздалось откуда-то слева. – Это я её сегодня на свидание жду.

Сначала его настигло понимание сказанного: грудную клетку точно тисками сдавило. Что? Вера идёт на свидание? Да быть такого не может!