Четвёртое измерение

Часть 1. Точка невозврата

I

Все элементы Вселенной

имеют взаимосвязи,

все существа в этом мире

связаны между собой.

(Парацельс)

«…В сон мне – жёлтые огни, и хриплю во сне я: «Повремени, повремени —

утро мудренее!»

Линда открыла глаза. Из радиоприёмника водителя старенького автобуса с хрипотцой доносилась знакомая песня. Светало. Красно-белый ЛАЗ «Турист» подбрасывало на каждой кочке, и он натужно кряхтел, подымаясь в гору. В салоне было пока довольно тихо, многие спали. Второй день езды по не самым хорошим, а теперь ещё и горным ухабистым дорогам утомил всех напрочь. От постоянного сидения ноги затекали по самые, можно сказать, уши. Она вытянулась в кресле как смогла – внутри что-то явственно щёлкнуло, а в шее хрустнуло. Сосед справа спал как убитый, раскрыв рот. Его голова болталась в унисон поворотам автобуса.

Слегка отодвинув запылившуюся цветастую шторку, Линда увидела, что от последних преследовавших их призраков цивилизации – захудалых домишек, заправок и бескрайних виноградников они оторвались ещё ночью. Сейчас же за окном сплошняком тянулись лишь деревья да скальные выступы. На часах – 4:30. Отлично! В шесть они должны уже прибыть на базу. Нужно ещё немного потерпеть и можно будет, наконец, размяться, позавтракать горячим, выпить кофе или чай… Пока же она снова завернулась в плотную кофту, попытавшись уснуть. Но сон во второй раз и не думал приходить, потому Линда просто уставилась в окошко, наблюдая, как восходит солнце над горизонтом и его свет медленно наползает на горы и верхушки деревьев.

В салоне постепенно просыпались люди: зазвучали одинокие сонные голоса, звяканье термосов, вопросы «который час» и «где мы, чёрт побери».

– Где я, кто все эти люди? – сонно пробурчал проснувшийся сосед. Звали его Виктор, а для своих – просто Вик. И был Вик весьма позитивным попутчиком. Прошедшие два дня путешествия из него сыпало анекдотами и историями как из какого-нибудь знаменитого юмориста в телевизоре. – Ты как, жива? Оу, у меня, по-моему, отнялись ноги. А инвалидную коляску мы не брали? – Он заёрзал в кресле, неистово растирая колени.

– Да, Вик, вроде жива, – следом потерев поясницу и поморщившись, хмыкнула соседка. – Ещё чуть-чуть осталось. Мы уже на подъезде, судя по времени.

«…Вдоль дороги – лес густой с Бабами-Ягами, а в конце дороги той плаха с топорами…», – донеслось из радиоприёмника.

Линда вздрогнула. Фраза почему-то как непрошенный гость упрямо влезла в мозг и, сплетясь с каким-то глубоким потаённым чувством внутри в единый комок, и поселилась там.

– Лин, слушай анекдот: «В общественном транспорте: – Женщина! Уберите свою псину от меня! По мне вон уже блохи ползают! – Шарик! Отойди от дяденьки, не видишь, у него блохи!».

– Фу, Вик…, – захихикала Линда, ущипнув того за плечо.

– Так-с, доброе утро, уважаемые коллеги – палеонтологи, археологи, волонтёры и им сочувствующие! – с первого ряда кресел кряхтя поднялся пожилой пухлый мужчина в мятой футболке и синих брюках, с таким же мятым ото сна лицом и красными заспанными глазами. – Мы с вами почти добрались до места назначения – карьеру Северный, где всех нас с нетерпением ожидает бригада усталых и одичавших коллег, опять же – палеонтологов, археологов, волонтёров и им сочувствующих, готовых сдать свой дежурный трёхнедельный пост и вернуться в цивилизацию! Но! Наше путешествие не заканчивается, а только начинается! Посему, убедительно вас прошу, в автобусе ничего не забывать, собраться максимально быстро и приготовиться к небольшому марш-броску по пересечённой местности. Автобус прямо к лагерю подъезжать не будет, дороги туда нет!

– Кажется, это будет марш-ползок, – вставил Вик, всё ещё потирая затёкшие ноги и попутно ища ими же кеды, спрятавшиеся где-то под сиденьем.

По салону прошла волна оживления: расстёгивались молнии, шнуровались шнурки, смеялись и шутили сонные голоса, звякали кружки в ожидании остатков холодного чая, а в окна забили первые золотые лучи солнца.

Линда собралась быстро, и вся в нетерпении ожидала окончания этой мучительной поездки, каждые пять минут посматривая на часы, как будто это могло ускорить движение стрелок по циферблату.

– Хочу вам напомнить, уважаемые коллеги, что мы находимся в заповедной зоне. Никакого мусора. Никаких костров вне лагеря. Также напоминаю тем, кто присоединился к нам по волонтёрской программе: работать будем в открытом карьере – панамки! – плюс к этому слушать лекции, чистить картошку, много картошки, и мыть кухонные казаны после картошки – это всё тоже входит в основную работу. – В салоне тут же раздались «охи» и «ахи». – Сейчас мы с вами въезжаем в геологическую эпоху позднего плиоцена, завершившуюся примерно два с половиной миллиона лет назад. Время знаменитых саблезубых кошек, мастодонтов и австралопитеков. Те самые изумительные времена, когда появились первые люди рода Homo. Так что, уважаемые, кому очень крупно повезёт, тот сможет найти скелет саблезубого тигра. А мы всем преподавательским составом будем этому крайне рады и обеспечим для нашедшего передовицу в нашей газете, – в салоне с гоготом и шутками поддержали эту занимательную идею, прекрасно зная, что шансов найти заявленное практически ноль процентов.

– Михалыч, анекдот им расскажи, – раздалось с водительского сидения, – а то будет как в прошлый раз. Приехал, сломал ногу, поехал обратно. Так и не поработал, бедолага.

– Да! Особо заостряю ваше внимание, – чуть повысил голос мужчина, – ночью никто один никуда не ходит, без фонарика – тем более! Просьба держать друг друга в поле зрения. На тропах много сыпухи, камни бывают весьма предательски скользкие, какими бы они ни казались на первый взгляд. Внимательно, пожалуйста, относитесь ко всему, что находится и произрастает вокруг вас. Неизвестные ягоды – не есть и не пробовать! Выбираться отсюда сложно, особенно в нездоровом состоянии. Мы все сюда добрались на своих двоих, здоровыми и сильными, обратно давайте уедем в аналогичном состоянии, с мешком опыта и впечатлений за плечами. Да, и что б не было как в том анекдоте: «Группа опытных археологов во время раскопок нашла группу неопытных!», – рассмеялся он, а в автобусе следом захохотали.

– Желаю каждому найти искомое ископаемое! – заработав дружные аплодисменты, довольный, он плюхнулся обратно в кресло. Являясь профессором кафедры палеонтологии в НИИ уже много лет, и под чьим неусыпным руководством сейчас всё это событие и происходит, он нёс на себе приличный груз ответственности за каждого участника экспедиции, особенно за новеньких.

По стёклам и крыше «Туриста» громыхали ветки, а дорога, всё сужаясь и дико петляя, вела упрямо вверх. Внутри салона болтало как на корабле в приличный шторм.

Наконец, автобус вырулил к небольшой поляне и шумно припарковался у широкого раскидистого дуба, чьи ветви сплошь были усеяны молодыми, ещё зелёными желудями. Водитель заглушил двигатель, схватил кепку и, громко хлопнув дверцей, отправился открывать багажные отсеки, дымя папиросой.

– Ура! Я уж думал, не доживу до сего момента! Всю душу из меня вытрясло, – сердито вставил Вик, выползая на волю. – Лин, ты ничего не забыла? А то бежать придётся следом!

– Не, не забыла, всё со мной. Типичный горный серпантин, чего ты злишься так?

Народ, всё ещё отходивший от мучительной поездки, в конце концов разобрал свои рюкзаки, палатки, и сгрудился сонной кучкой возле автобуса, переговариваясь. Все движимые жаждой открытий и познаний, а также обещанным полноценным горячим завтраком.

Линда – молодая двадцатидвухлетняя девушка, хотя и на свой возраст совершенно не тянувшая – волонтёр по приглашению кафедры палеонтологии Института гуманитарных наук ССР, с детства обожала всё, что связано с окаменелостями, динозаврами, археологическими находками и тайнами древних строителей пирамид и курганов, так называемыми «неуместными артефактами» и прочими ископаемыми древностями. Теперь, уже во взрослые годы, в каждый свой отпуск на основной работе в НИИ горного дела старалась уехать и потеряться на какие-нибудь раскопках, проводимых учёными совместно с местным музеем или институтом. В такой большой стране экспедиций было просто навалом, не охватить их все даже при всём желании.

В целом, она особо экстравертивным человеком не была, предпочитая обществу – природу, музыке – тишину лесов и гор. И не так уж сильно жаждала уникальных находок или собственноручно сделанных открытий в этой области науки, чтобы попасть в передовицу газеты или в новости по телевизору. Скорее, она искала единение с прошлым. С историей Земли. Снимая один слой грунта за другим, осторожно просеивая камешки, песок, глину – она пребывала в какой-то степени медитации, внутренне переносясь в доисторические времена, отрешаясь таким образом от обыденной реальности. И данное душевное состояние ей сильно нравилось, оно затягивало. Можно сказать, ради одного этого Линда тратила все отпуска на экспедиции по закоулкам необъятной Родины.

– Прошу всех по-о-о-о-строиться! Следуем за мной по вот этой вот тро-о-о-опе и смотрим по-о-о-од ноги! – громко и нараспев скомандовал профессор, нахлобучив панамку цвета хаки, и первым двинулся в указанном им самим направлении.

Окончательно проснувшаяся группа гуськом направилась следом. Переход от автобуса к лагерю занял прилично времени, а на голодный желудок проделанный путь показался особенно длинным. Узкая, но хорошо утоптанная тропа вела неуклонно вверх, виляя промеж дубов и приятно пахнущих сосен. Кое-где были заботливо вкопаны перила и даже деревянные самодельные ступеньки. Под подошвами многочисленных ног мелкие камешки скрипели и разлетались в разные стороны. Ветки бессовестно хлестали по рюкзакам и вещам, а звезда по имени Солнце уже начала разогревать землю, предвещая жаркий погожий денёк.

Примерно минут через сорок группа вышла к лагерю. Хорошо обустроенный возле горного ручья палаточный лагерь манил запахом свежеприготовленного на костре плова, а аромат утреннего заварного кофе, кажется, разносился на всю округу и улетал прямиком в космос.

Прибывшие не без азарта распределили между собой места для палаток, и, достав из рюкзаков миски и ложки, гремя и звеня, направились толпой к походной кухне как армия голодных легионеров. К горяченькому предлагался овощной салат из помидоров, огурцов и сладкого перца. А также чай, кофе и овсяное печенье. Сметено предложенное было начисто, а салат, как известно, уничтожается первым и никогда не остаётся на добавку.

– Я сыт и доволен как бабулин кот Рыжик, – продекламировал Вик Линде, неслабо прикладываясь к чаю с печеньем, которого он нагрёб от жадности целую миску. – Хорошо, у нас с тобой палатки рядом. Будем друг за другом ночью следить, как профессор приказал!

На самом деле Вик всячески старался оберегать подругу, жалел её. В таком молодом возрасте осталась без родителей. Трагическая случайность. Как она одна со всем справлялась? Тем более что приземлённой-то она особенно никогда и не была, по большей части, конечно, можно было бы охарактеризовать её как девушку не с этой планеты. Но именно в этом и крылась та самая завораживающая изюминка.

– Угу, – задумчиво отозвалась Линда, потягивая заварной кофе. Она всё перебирала в уме свои странные ощущения, по приезду сюда. Раньше такого за ней не наблюдалось. Интуиция, что ли. – Чёт кофе не очень вкусный тут.

– О, слушай анекдот про кофе: «– Вам кофе натуральный или растворимое?».

– Ви-и-ик! – прыснула Линда, чуть не подавившись.

– Ну, спасибо и такому. Лучше, чем бодяга в термосе двухдневная. Интересно, мы сразу начнём копать или как? Руки уже чешутся! Наверно палатки сперва до конца расставим, потом разложим вещи, может, будет какая-то экскурсия для начала, как думаешь?

– Угу. Пойдём обменяемся новостями и сплетнями с отъезжающими, расспросим что да как тут у них!

Вступительную экскурсию действительно провели и по всему периметру, и к карьеру. Палатки были аккуратно расставлены на заранее подобранные места с ровной землёй, чтобы ночью не скатываться в спальниках никуда, особенно на голову соседу. К обеду уже новая смена принялась за работу, а отбывшая уехала на том же автобусе в город. Лагерь продолжил жить своей жизнью с новыми силами: назначенные дежурные носили воду, чистили овощи, мыли казаны, убирали территорию. Часть группы отправилась в карьер, другая же – на лекции в палатку с экспонатами, найденными здесь или привезёнными для наглядности из других мест. День мирно катился к вечеру, и сменился тёплой летней ночью, со стрёкотом сверчков и шикарным звёздным небом, которое было настолько чистым и ясным, что можно было невооружённым глазом разглядеть разлитое молоко Млечного пути.

В лагере потрескивал угольками большой уютный костёр. Под щерблёную гитару в темноте лились всем знакомые мелодии: кто знал слова – подпевал, кто просто тихонько общался, обсуждая всё на свете.

«…группа крови на рукаве, мой порядковый номер на рукаве…»

Линда и Вик сидели рядышком, слушая гитару, уминая одну плитку шоколада «Чайка» на двоих. Завернувшись в кофту, Линда описывала в своём «палеонтологическом дневнике» прошедший день. Вик шуршал фольгой от шоколадки, распрямляя её на коленке ногтем, и на удивление молчал. Молчал-то он в принципе редко. Потом внезапно спросил:

– Лин, а ты веришь в сверхъестественное?

– С чего вдруг такой вопрос от научного сотрудника – научному сотруднику? – удивилась та.

– Не знаю, тут как-то так всё мистически, фантастически, первозданно – костёр, темнота, звёзды… так веришь или нет?

– Скорее нет, чем да. Всё-таки мы почти все здесь закоренелые прагматики. Что мистического в этих всех обломках костей и черепках. Да ничегошеньки.

– И никогда не видела ничего такого?

– Да нет, вроде не видела, – задумалась она, припоминая. – Хотя нет, когда бабушка умерла, мы с родителями, – она запнулась, – поехали на кладбище. Кажется, я там что-то такое видела, вроде тёмные силуэты. Но, может это просто глюк воображения. Дети вообще очень впечатлительны. Сейчас я думаю, что это всё просто детское воображение со страху нарисовало. Если бы что-то такое и существовало, его бы уже миллион раз запечатлели на фото или видео. Красивое небо, да? – перевела она тему в другое русло.

– Да-а-а, столько звёзд… а если невозможно запечатлеть? – он разверзнул русло обратно. – Пока невозможно. Я вот читал, что это какие-то такие очень тонкие материи, и их нельзя зафиксировать на фото. Но это не значит, что ничего нет, – вызывающе дополнил он, отправляя последний кусочек шоколадки в рот. – А среди звёзд кто-то есть, как думаешь? На Марсе, например? Я читал в «Науке и жизнь» статью про голову сфинкса там, что якобы даже слеза там видна на лице… а города там подземные. Или «подмарсные», точнее.

– Моё дело кости и артефакты, – улыбнулась она. – А эта вся мистика – для бабушек на лавочках. Мне лучше реальный скелет динозавра, желательно целиком, и желательно неизученного, чем какие-то там материи невидимые. А насчёт планет – ну, не знаю, я думаю, что жизнь есть везде. Просто надо тщательнее смотреть и глубже копать.

«…Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне: не остаться в этой траве…»

Скомандовали «отбой!». Народ разбредался по палаткам. С шахтёрским фонариком на лбу, зубной щёткой в одной руке, и пастой – в другой, Вик побрёл к местному умывальнику.

Линда уже лежала в своей одноместной палатке, слушая шорохи и волнующие звуки ночи. Вот сова-сплюшка, а это пыхтит ёж в поисках вкусненького. Мимо кто-то прошёл в темноте, чертыхаясь и спотыкаясь о колышки палаток. Судя по звукам и блуждающему свету фонарика, Вик уже возвращался. Смешной он, со своими анекдотами. Моложе Линды всего на год, но выглядел куда как старше. Наверно потому, что редко брился и стригся, и часто походил на заросшего геолога, давно заблудившегося в горах.

– Лин, там такой неслабый паук сидит возле умывальника!

– Спасибо за уведомление, я теперь спать не буду, – засмеялась она из палатки. – Смотри не наступи, тут где-то ёж бродит!

– Большой такой, лохматый. Паук в смысле. Тарантул! Спокойной ночи! Я буду за тобой следить, чтобы ты одна никуда не ушла и не потерялась. А что, команду дали – будем выполнять!

– Одна уж теперь точно не уйду. Ложись уже, завтра же рано поднимут.

– Лин, слушай анекдот: «Чем старше становится жена археолога, тем больше она ему нравится!».

– Ви-и-к!!!

Включив ещё раз фонарик, она бегло просмотрела последнюю запись в дневнике. Ничего интересного там не было, и дописывать тоже ничего не хотелось: ехали-ехали, ехали-ехали и, наконец, приехали! Отличная запись. Убрав фонарик и дневник в сетчатый кармашек палатки, она завернулась с головой в летний спальник и уснула почти сразу же.

Рано утром скомандовали «подъём!». Тот самый профессор, вооружённый панамкой и журналом, невозмутимо ходил вокруг палаток, будя народ.

– Подъём! Встаём! Пока нет жары, надо максимально поработать! Подъём!

Линда глянула на часы заспанными глазами – 5:20. Вылезла из палатки, поёжилась, посмотрела на росу в траве: в шлёпки облачаться перехотелось, потому надела носки и новенькие, специально купленные через знакомых для этого путешествия дорогущие белые кроссовки. Даже в горах, бывает, хочется пофарсить.

Кутаясь в клетчатую кофту и приглаживая короткие светло-русые волосы, неприлично торчащие во все стороны, она побежала к умывальнику, пока он был свободен. Таких девчонок обычно называли «рубаха-парень» – курносая, добрая, слегка небрежная в мятых штанах и кроссовках, и лёгкая на подъём. Этим она очень нравилась Вику. А Вик потихоньку начинал нравиться ей.

Паука уже кто-то прогнал. От того осталась одна дырявая паутина с капельками утренней росы. Спасибо этому доброму человеку.

Налив в пустующий умывальник воды из ведра, она принялась чистить зубы. Умывшись, всмотрелась в маленькое зеркальце – под глазами мешки, волосы торчат в разные стороны и не хотят укладываться в причёску, а в целом нормально. Видок довольно неплох для такого раннего утра.

Собираться приходилось по-быстрому: буквально в девять часов солнце уже пекло так, что работать в карьере становилось весьма некомфортно. Первый развод на работы проходил в 5:50.

Через двадцать минут все полусонные и помятые стояли на «строевом смотре» полукругом перед профессором, который обозначал каждому место его сегодняшней работы параллельно отмечая явку в журнале. Часть группы направили в карьер, другую – на дежурство по лагерю, третью – на обработку материала в палатку с экспонатами и на лекции. Завтрак планировался после работы в восемь.

– Чёрт, как это так, нас разделили! – гневно выпалил Вик. – Я не успел приехать, как меня сразу на кухню! Я на такое не соглашался! Я только с картошки вернулся, и опять на картошку!

– Бог картошки любит тебя! Ладно, завтра я буду на кухне, а ты в карьере, – успокоила его Линда, хитро улыбаясь.

– Вообще уже, невезуха какая-то! Ты там найдёшь череп какого-нибудь сапиенса, а я только картофан в казане найду!

– Зато наешься больше всех, пока будешь готовить, тоже плюс!

– Да это прямо как в том анекдоте: «В детстве я любил заниматься археологией, а потом мне сосед сказал, что это называется «копать картошку».

Продолжая негодующе бурчать, несчастный Вик двинулся с дежурными на свою вотчину. Линда взяла выделенный ей инвентарь, воду и победоносно ушла по тропе со своей группой счастливчиков.

Он просто не хотел оставлять её одну, вот и всё.

Продравшись сквозь колючие кусты держидерева, они подошли к скрытому в ложбинке между скал леску, где у подножия невысокой горы и располагался рабочий карьер. Северным он назывался лишь потому, что смотрел строго на север, и ни по каким другим причинам. Хотя его по праву можно было бы называть не рабочим, а учебным, где свои навыки оттачивали начинающие молодые учёные и волонтёры. Представлял он из себя огромную квадратную яму с выкопанными уровнями-ступенями, и где был проделан уже довольно большой объём работ: перебрано и расколото множество камней, лежащих внушительной кучей справа, но пока кроме мелких окаменелостей растений и насекомых в камнях и в грунте ничего крупного и ценного не находилось. Заболоченное древнее озерцо, иссохшее, и теперь вновь найденное, ставшее карьером, могло теоретически скрывать в себе множество интересных находок.

Распределив позиции, группа поспешно принялась трудиться, так как солнце очень быстро выползало из-за деревьев и начинало поджаривать карьер как противень в духовке. Слой за слоем производился съём породы, потрошение и изучение её вдоль и поперёк, перебирание камней, раскол подозрительных экземпляров под руководством опытных коллег и с занесением сведений в журнал раскопок.

Линда уже имела собственноручно наработанный багаж опыта, потому самостоятельно трудилась на отдалённом вверенном ей участке: снимала слой грунта, аккуратно просеивая и рассматривая его частицы, вслушивалась и всматривалась куда-то вглубь земли, словно ждала оттуда какого-то сигнала или просто выстрела интуиции. Ей казалось, что если она будет вслушиваться получше, то скрытые и притаившиеся там тысячи или, может, даже миллионы миллионов лет артефакты поманят её сами.

Интересно, что сейчас делает Вик? Плачет от лука в салате или чистит картофан?

Через полтора часа монотонного, но интересного труда, наконец, к ней пришло то самое чувство, ради которого она, собственно, и проделала весь этот трудный путь. Медитация. Погружение. Уединение. Все голоса мира исчезли, превратившись в отдалённое эхо. Камень за камнем, слой за слоем… Глубинная идиллия, запах земли, стрёкот цикад. В душе стояли тишина и покой, настоящее умиротворение. Она вспомнила своё детство, родителей, краеведческий кружок, коллекцию разноцветных камней на полочке в детской, первые путешествия и открытия. Одинокая слеза скатилась невольно по щеке и упала в сухую жадную землю. Чувства захватили и несли её далеко от реальности. Пребывая в отрешённом гипнотическом состоянии, сидя на корточках и сокрытая высоким валуном, она даже и не замечала, как отдалилась от группы, которая, тем временем, уже навострилась на завтрак. Линда осталась одна на краю карьера. Есть ей совсем не хотелось.

Какое-то слабое и мерцающее жужжание почувствовала она вдруг в воздухе. Не услышала, а именно почувствовала. Поначалу ей показалось, будто какая-то мелкая мошка залетела в ухо. Почесав его, она снова прислушалась – хм, вроде тихо. Но вдруг опять, тихое и мерное: «ж-ж-ж». Точно: что-то где-то жужжит. Может жук или пчела запутались в волосах? Линда аккуратно потрогала голову, взъерошив волосы – нет, и там никого нет.

Но вот опять: «ж-ж-ж»… Откуда звук? Она медленно встала, прислушиваясь всем нутром, и пошла, как ей показалось строго на звук, влево от карьера, держась за выступающие из горы острые камни. Жужжание постепенно усиливалось. Чутко прислушиваясь к то ускользающему, то появляющемуся вновь звуку, она незаметно вышла из карьера, и завернула за горный выступ, опоясанный узкой дикой тропкой, которой вероятно пользовались лишь горные козлы да прочие некрупные животные. Вскоре сами камни под её руками стали как будто бы подрагивать в унисон жужжанию. Идя мелкими шажочками, она прислушивалась, прислоняясь к скале, и прикладывая то одно, то другое ухо к плоским тёплым камням. Солнце уже освещало эту сторону, было весьма жарко. Любопытство зашкаливало. Звук вроде бы всё усиливался и, чуть погодя, она добралась, как ей показалось, до эпицентра жужжания: вибрация нарастала откуда-то прямо изнутри горной породы на уровне ног. Оторваться от интересного манящего звука было невозможно. Ритмичное «ж-ж-ж» – потом пауза, «ж-ж-ж» – снова пауза. Без сбоев и с одинаковым интервалом, будто механизм. Какой механизм может быть в скале? Что это за новости?

Логически осмыслить событие не получалось. Звук увлёк её, как красочный мультфильм увлекает внимание малыша. В прострации, она принялась вытаскивать один за другим некрупные камни вокруг эпицентра звука. Те, как ни странно, легко поддавались. Оказывается, там была какая-то трещина в слоях породы. Была, или вдруг образовалась недавно? Однако Линда пожалела, что оставила лопатку в карьере. Рыхлую породу она счищала просто руками, более сухую – тут уж пришлось работать небольшим заострённым камнем, который буквально вывалился ей в руки из осыпающейся трещины.