Стоп, машина: наблюдения за тем, как Западная цивилизация подходит к концу
Людвиг Рёмер
На протяжении десяти глав примерно равного объёма доктор Рёмер порой с юмором, но чаще с глубокой вдумчивостью подвергает осмыслению такие феномены, как здравоохранение в западных странах; повседневный труд, который всё чаще становится механистическим, теряя своё духовное значение; романтическая и половая любовь (пристальное внимание уделено порнографии как социальному феномену); культурные табу и их разрушение в современном обществе; принципы так называемой «новой доктрины» (современного западного идеологического нарратива) с их «бесстыдной ненаучностью»; закон и право с их странной избирательностью; классическое и популярное искусство (в качестве последнего автор осмысляет, помимо прочего, компьютерные игры, комедийные шоу и Интернет-мемы); образование, превратившееся в симулякр образования; церковь, которая в западных странах в новейшее время перестаёт быть частью культуры, становясь «частным делом» каждого.
Людвиг Рёмер
Стоп, машина: наблюдения за тем, как Западная цивилизация подходит к концу
Благодарности
Выражаем самую глубокую и искреннюю признательность
Алексею Владимировичу АЛЁШИНУ,
Анне Владимировне АНИСИМОВОЙ,
Елене Викторовне БАРДАЦКОЙ,
Леониду Викторовичу ДУБАКОВУ,
Анне Аркадьевне ДУБАКОВОЙ,
Марине Борисовне НАБИЛКИНОЙ,
Екатерине Сергеевне СМОЛЕНСКОЙ,
Гоше Андреевичу СТАШИНСКОМУ,
Ирине Геннадьевне Ш.[1 - Жертвователь не указал своей фамилии (прим. перев.).],
Дмитрию Вячеславовичу ШАБАШОВУ,
Игорю Александровичу ШАРОВУ
и другим людям, способствовавшим появлению этого переводного издания.
От переводчика
[2 - Этот раздел не является частью исходного текста (прим. перев.).]
Доктор Рёмер, мой хороший знакомый, которого я знаю со времён, когда мы оба были гораздо моложе, написал замечательную книгу.
Замысел этой книги, судя по его коротким статьям и отдельным репликам в Сети, зрел у него уже давно. Но мешали, видимо, административные обязанности (долгое время доктор Рёмер руководил религиозным учебным учреждением, да и сейчас является председателем его учёного совета). Мешала чисто британская сдержанность (автор – немец по происхождению, но давно живёт в Великобритании).
И вдруг на одном из сайтов, где исследователи публикуют свои статьи, начали появляться его эссе – отточенные, умные, так и просящиеся стать главами книги. Я заметил их ещё до того, как Людвиг прислал мне рукопись с просьбой просмотреть её на предмет всех нелепостей и несообразностей, которые он мог сказать о России или русской культуре.
Исправив одну или две неточности, всё остальное я оставил как есть: вмешиваться в готовый, сложившийся текст – только его портить.
Признаться, о России автор знает не так много (разумеется, больше, чем среднестатистический немец или британец). Его взгляд на сталинскую Россию, пожалуй, однобок, а его рассуждения об отношениях между юношами и девушками в нашей стране, почерпнутые из русской классической литературы, могут вызвать улыбку. Но ведь предмет его книги – вовсе не Россия.
Эта книга – о старческих недугах Западной (Евроатлантической) культуры, и написана она в лучших традициях Шпенглера, о чём автор говорит в своём предисловии и сам, оттого не буду его повторять. Убеждён, однако, что и русскому читателю прочесть её будет полезно. Все болевые точки, отмеченные автором, свойственны и нашей цивилизации (вероятно, в меньшей степени, чем Западу). Разве российские пользователи Интернета не потребляют порнографический контент? Разве проблема мигрантов для нас не является острой и болезненной? Разве не заигрываем мы как общество с идеей отмены вековых культурных табу? Разве всё в порядке с нашим образованием, массовым и классическим искусством? Чтение «Стоп, машины» может стать своего рода прививкой для любого, страдающего западопоклонничеством или даже просто склонностью искать прямолинейные решения для всех социальных бед.
Простых решений эта книга не предлагает. Нет в ней также фальшивой учёности и «птичьего языка» оторванной от жизни науки, пресловутого academese (словечко, которое автор использует, характеризуя стиль Хайдеггера). Нет, или почти нет, гнева и пламенных обличений. Нет попытки провести политическую линию или пренебрежения к чужим культурам и религиям.
Что же здесь есть? Есть юмор, ирония, сарказм и глубокая серьёзность. Есть нарочитая, почти детская наивность в сочетании с настоящей глубиной мысли. Есть богатство модусов выражения, которое мне было так непросто передавать, от изысканной вежливости до почти грубости, с которой автор пародирует стиль современных британских поп-звёзд или рассуждает, погрузившись в психологию современного мещанина, о «сексе низкого качества». Есть метафоры на грани мистических откровений (но всё время только на грани: так, почти проговорившись, что именно Дьявол является создателем современной «прогрессивной повестки», доктор Рёмер делает шаг назад и объявляет, что с Дьяволом он лично не знаком, оттого ручаться за это не может).
Желаю читателю подружиться с этой книгой, взяв от неё всё, что она способна дать, задумавшись и над тем, что она говорит напрямую, и над тем, на что она лишь намекает, и над тем, о чём она умалчивает.
Б. С. Гречин
Предисловие
Этот текст можно считать продолжением или даже второй частью «Европы глазами снежного льва»: книги, столь же драгоценной в одном отношении, сколь и наивной в другом.
Пламенным приверженцам Ринпоче определённо не понравится слово «наивный» в предыдущем абзаце, оттого я обязан пояснить, что именно имею в виду.
Самое последнее устное наставление из числа тех, что после стали главами «Европы глазами снежного льва», было передано Ринпоче в 2012 году. При том образ Европы, который Учитель держал в своём уме, говоря о всех странностях западной жизни, сформировался раньше – может быть, на десятилетия раньше.
Я хотел бы, чтобы мои читатели осмыслили два примера.
«Вы не делаете этого в школах. Это уже кое-что», – говорит Ринпоче, обращаясь к тем, кто насильственно поощряет развитие детской сексуальности, и современный читатель с трудом удерживается от грустной улыбки при чтении этих двух предложений: в наши дни беседы и лекции о половой жизни давно стали частью школьного учебного плана.
В той же самой главе автор «Европы глазами» ссылается на «Бум», французскую комедию 1989 года о взрослении девочки с Софи Марсо в главной роли. Как многие из читателей книги Ринпоче ещё помнили «Бум» в 2012 году, когда книга впервые появилась? И как многим эта отсылка покажется убедительной сегодня? Французские подростки образца 1989 года, когда мы смотрим на них через линзу современности, кажутся нам почти невинными, как бы тибетский духовный учитель, несколько десятилетий назад наблюдавший за их поведением и стремившийся его осмыслить, ни пытался убедить нас в их испорченности.
«Европа глазами снежного льва» изобилует замечаниями, мыслями, юмористическими моментами, которые по современным меркам кажутся безнадёжно устаревшими. Сказать это – вовсе не то же самое, что сказать, будто сумма устных наставлений Ринпоче (записанная вашим покорным слугой), перестала быть актуальной. В определённом смысле послание его книги для современного мира оказывается всё более и более важным. Я бы хотел, чтобы «Европа глазами» нашла свой путь к сердцу современного читателя – и именно с этой надеждой я беру на себя неблагодарную задачу попробовать создать «вторую серию» философской книги, которая в своё время была внимательно прочитана и оценена честными интеллектуалами.
В отличие от Ринпоче, я человек сугубо светский, и оттого мой читатель едва ли будет ожидать от меня наблюдений за современностью, сделанных с религиозных позиций. Я даже и не буду пробовать делать их: для меня гораздо уместнее будет сосредоточиться на том, что я действительно могу понять и объяснить. Не буду я и пытаться воспроизвести неповторимый стиль Учителя – а вместо этого попробую на страницах этой книги найти свой собственный голос.
Я всерьёз сомневаюсь в том, что меня следует считать западным буддийским учителем (это звание мои ученики присвоили мне, вероятно, слишком поспешно). Голос, который дальше услышат мои читатели, – это голос педагога, и именно в качестве педагога я высказываю свои сомнения, а также предлагаю свои решения перед лицом величайшего духовного кризиса в истории наших стран за многие столетия. (Сумеет ли, впрочем, эта книга предложить те или иные решения? Этого я сказать пока не могу.)
Читатель уже догадался, что «Стоп, машина» продолжает традицию таких работ, как:
– «Закрытие американского ума» Аллана Дэвида Блума (1930—1992),
– «Развлекаемся до смерти» Нила Постмана (1931—2003),
– «Идио[то]кратия» Зорана Терзича (род. в 1969 г.),
– и особенно «Закат Европы» Освальда Шпенглера (1880—1936), мощному, хоть и несколько туманному тевтонскому гению которого автор обязан существенным числом своих идей и своей методологией.
Если бы уже в 1918 году было возможно сказать всё, что может быть сказано о современной социокультурной ситуации спустя девяносто шесть лет, не было бы, воистину, никакой необходимости писать «ремейк» «Заката Европы». Для Шпенглера величественное солнце нашей цивилизации всего лишь торжественно заходило (отсюда и Der Untergang des Abendlandes, «Заход Вечерней земли», что является дословным переводом названия его книги с немецкого языка). Для нас это солнце уже давно село, а впереди – долгая ночь. (Появится ли на небе хоть одна «звёздочка светлая, звёздочка ранняя», чтобы указать дорогу одинокому путнику? Пока небосвод современной культуры чёрен, словно чёрная яма.) Шпенглер описывал период, переживаемый западной культурой столетие назад, в качестве «начала зимы». Нас же, в отличие от него, от самых холодных ночей, самых безжалостных ветров этой зимы отделяют считанные дни, может быть, считанные часы.
Корабль Запада, если нам будет позволена морская метафора, столкнулся с айсбергом. Получив несовместимые с его живучестью повреждения, он обнаружил себя «Титаником», а вовсе не горделивым Ноевым ковчегом. Мы давно миновали момент, до которого ситуацию можно было бы обернуть вспять: машина безнадёжно поломана, и для капитана, пожалуй, остаётся только отправить сигнал «Стоп» в машинное отделение посредством судового телеграфа. Нам следует искать спасательные шлюпки без всякого промедления.
(Замечание в скобках: автор этого текста, будучи буддистом, полностью разделяет надежду на то, что буддизм может быть одной из таких шлюпок. При этом мои религиозные убеждения не мешают мне осознать, что это очень маленькое судёнышко для большинства людей Запада не годится. Всё было бы слишком просто, если бы универсальной панацеей от наших бед оказалось распространение азиатской религии, сущностно чуждой для западного умственного склада.)
Читатель может задаться вопросом о том, зачем писать книгу, основная идея которой уже представлена в её предисловии. На это у меня есть две причины.
«Стоп, машина» пишется, во-первых, с целью охарактеризовать теперешнюю социокультурную ситуацию с наиболее возможной ясностью, точностью и трезвостью. Чем быстрее мы справимся с этим, тем быстрее сможем начать и поиск лекарств от наших болезней – если, конечно, на этой стадии лекарства ещё не опоздали. В любом случае, невозможно приступить к лечению пациента до тех пор, пока мы не признали, что пациент болен, – и, разумеется, для врача окажется большим подспорьем знание того, чем именно он болен.
