Милая Мила, или Распущенные волосы

– Да, спасибо, я уже поняла, что неспешные прогулки по русской усадьбе – это не сюда.

– Могу отвезти вас в холмы. Тут недалеко, можно даже искупаться в лесном озере, если вы не боитесь прохладной воды.

– Благодарю, но не сегодня. Просто хотелось подышать после самолета.

– А другого раза может и не быть. Наша питерская погода не стабильна. Зарядят холодные дожди, забыв, что они летние и никаких прогулок, а уж тем более, водных процедур.

Парень глядел на нее насмешливо, слегка щурив глаза. А они у него были потрясающими: яркими, синими с пушистыми темными ресницами. И рот был крупным, красиво очерченным. Вот только волосы все же были залиты лаком, чего Мила не любила категорически. Ну, зачем мужику так лакировать свою прическу? На конкурс красоты идти собрался?

– Вам не нравится? – Поймал он ее взгляд.

– Мне все равно. – Пожала плечами Мила.

– У вас на лице можно прочесть все, о чем вы думаете.

«Так! Приплыли! Хорош из меня Шерлок Холмс, если все мои мысли может прочесть первый встречный! Работать над собой надо, Людмила Захаровна!»

– Буду думать на английском. Может быть, так я останусь загадкой.

– Обожаю загадки, – тихим голосом проговорил парень, от которого у Милы побежали мурашки.

Не оглядываясь, она направилась к дому.

– Мы даже не познакомились, – прокричал он ей со смехом.

Мила влетела в дом и наткнулась на Шуру, которая старательно протирала рыцаря в холле.

– Людмила Захаровна, вы с Крисом будьте осторожней. Особенно, когда Агата Ярославовна будет рядом. Она даже смотреть на него не позволяет с интересом. Не то, что разговаривать. Вы простите, я вам добра желаю.

– Спасибо, Шура, учту.

– Одежду вашу я всю разобрала. В гардеробной все повесила.

Мила только кивнула и хотела подняться наверх, в свою комнату, но в холл вышла Анастасия.

– Людмила Захаровна, я вам приготовила чай. Проходите к нам. Наталья Валериановна хочет с вами познакомиться.

Мила вошла в большую комнату с мягкими диванами и маленькими столиками. Вдоль стен стояли низкие тумбы с книгами, над ними картины с пейзажами в тусклых рамах. Судя по темной патине, картины были старинные. В небольших вазах срезанные цветы. Целое буйство свежих цветов. Вообще вся комната была словно иллюстрация из журнала «Мировая архитектура». И так резко отличалась от интерьера дома. А посреди всего этого великолепия небольшая старушка с голубыми кудряшками. Лицо лучится теплой улыбкой, тронутые розовой помадой губы растянулись в узкую линию. Окруженная бело-золотистыми подушками она словно парила в облаках.

– Ну, здравствуйте, милая! С приездом! Добро пожаловать в мой будуар, как я его называю. Единственное место в доме, где меня ничего не раздражает. А вы совсем не изменились! Представьте себе, я еще могу вспоминать. И помню вас маленьким очаровательным ребенком. Вы были громкой, смешливой и такой же яркой, как и сейчас. Но отпечаток лондонской жизни сделал из вас леди. Молчаливую и сдержанную. Англичане не любят шум. Вам у нас не понравится, – грустно добавила дама.

Мила молчала, пытаясь собраться с мыслями и вспомнить, что говорилось в инструкции об этой старушке. Что у нее с мозгами? Это бред насчет их встреч в детстве Милы?

– Присаживайтесь, Настенька нам уже все накрыла. Чувствуете аромат этого дивного напитка? А еще мне привезли лавандовые эклеры. Это вообще восторг. Попробуйте. Часто меня не балуют, но сегодня я пирую!

Мила осторожно опустилась в кресло напротив. Солидные напольные часы пробили пять раз.

– Какая прелесть. Как у вас говорят? Файв-о-клок?

– Да, есть такая традиция в туманном Альбионе.

– И вы, конечно, её соблюдаете?

– Когда как получается, – пожала плечами Мила. – Сейчас многие традиции уходят в историю. Пока о них вспоминают, но, наверное, скоро и память о них исчезнет.

– Ну, почему так грустно? Пока мы помним – мы живы. И потом кто, если не мы, должны передать традиции своим детям? Так что не такие уж мы бесполезные старики.

– Ну, что вы? Кто же может считать вас бесполезной?

Ответа Мила не получила и пауза явно затягивалась. Старушка с грустью смотрела в окно.

– А вы тут одна живете?

– Практически жила одна. А теперь место моего пребывания явно стало популярным среди близких родственников.

– А у вас тут есть подруги? С кем вы общаетесь?

– Если вы про одиночество, то я не одинока. Не общаюсь, потому что не хочу видеть своих сверстников старыми и сморщенными. Это так не эстетично, когда тебя окружают старухи и старики. Я отдаю предпочтение красивым вещам, цветам, книгам. Мне мало надо, чтобы почувствовать себя счастливой. Ваша компания мне приятна, – царственным кивком головы подтвердила Наталья Валериановна.

– Я рада с вами познакомиться. Если честно, то в моей памяти не отложилось наше старинное знакомство. Я не помню ни вас, ни этот дом. Уж простите!

– Ну, за что вы извиняетесь?

– А расскажите мне, с кем я тогда приезжала, что делала?

– Ну, дом то был другой. Поэтому вы этот и вспомнить не можете. А его, – старушка подняла кверху ладони, – начали строить лет двадцать назад. Прежний дом был славный, уютный и перестраивали его бережно, аккуратно, сохраняя то, что было всем дорого. Ну, а потом пошла мода на коттеджи. Кто бы мог подумать, что дома тоже подпадут под влияние моды и времени. Все разломали, разобрали, переделали. А я все время так тут и жила. Смотрела, как рушат мою жизнь. Я ведь и родилась в том старом доме, что был тут, и замуж вышла и сына родила. Можно сказать, неотделима от этого места. Приросла.

– И как же вы жили на руинах? – Мила поняла, что в ее лице хозяйка нашла себе собеседника и смирилась со своей ролью. В конце концов, это мало чем отличается от ее работы.

– Нет на руинах я не жила. Мне поставили небольшой домик. Довольно милый. И я бы с удовольствием продолжала в нем находиться, но вновь понадобилась переделка участка. Теперь это называется ландшафтный дизайн. Ну, вы это и сами видите, милая.

– Тогда вам надо немного потерпеть и скоро вас будут окружать клумбы с прекрасными цветами, которые вы так любите!

Наталья Валериановна потянулась и дотронулась до Милиной руки, тепло улыбнувшись.

Мила откинулась в мягкие подушки, волнение дня отступило, мягкий голос старушки и тишина успокаивали и погружали в приятную негу. Мила чувствовала, как закрываются ее глаза, но ничего не могла поделать. Она уже почти провалилась в сладкий дневной сон. Но в это мгновение раздались громкие голоса, шум, смех, стук каблуков по плитке. Мила вздрогнула, сон слетел. Она выпрямилась и взглянула на Наталью Валериановну. Та наоборот, словно вся сжалась, ссутулилась и опустила глаза.

Дверь распахнулась и на пороге возникла девица. Высокая, стройная, с длинными ногами и пышной грудью. Длинные волосы, доходившие до пояса, были окрашены разноцветными прядями. Но смотрелось это очень стильно, была видна рука дорогого колориста.

Мила чуть придирчиво рассматривала девушку: лоб, словно из стекла недавно познакомился с ботоксом, губы чересчур полные, явно с силиконом, ресницы накладные, брови нарисованные, зубы настолько белые, что сразу видно – не свои. Короче, искусственная кукла. Но фигура была потрясающая: стройная, точеная. Ноги длинные до невозможности – такие пластический хирург не пришьет. И двигалась девушка плавно, грациозно, словно под музыку, что слышала только она одна.

– О, у нас приемный день?

Улыбка у нее тоже была не натуральная.

– Это Людмила Донатова! – Наталья подняла удивленные брови.

– Ах, да, английская гостья! И как я могла забыть? Старею, – хохотнула девица и развернулась, собираясь уйти.

– Агата, ты не хочешь познакомиться? – Тихим голосом произнесла Наталья Валериановна.

– Непременно надо познакомиться, но не так же, мадам? Фу! Где наши манеры? Не могу же я представиться английской леди в простом костюмчике. Это будет моветон. Шура! – Крикнула девица много громче, чем это требовалось, так как Шура стояла рядом с ней и от окрика даже слегка вздрогнула.

– Приготовь мне, Шура, строгий костюм и верительные грамоты!

– Я пойду, отдохну, простите! – Мила поднялась и собиралась пройти мимо женщин, ей надоел этот непонятный спектакль.

Но выйти ей не дали, Агата протянула руки и заключила Милу в свои объятия.

– Не сердись, сестренка, просто хотела немного вывести тебя из английского ступора. Вам, англичанам, чужды эмоции и панибратство.

– Я русская. Общаюсь с русскими, их, кстати, в Лондоне много. Все потихоньку троллят англичан. Это у нас такое развлечение.

– Прикольно! Расскажешь про это, – бросила Агата, – люблю такие истории. Ну, пойдем со мной, что тут песок пересыпать.

Мила оглянулась на Наталью Валериановну, та сидела, низко опустив голову, от свечения не осталось и следа. Все вокруг потемнело, словно внезапная туча заслонила голубой небосвод, даже цветы в вазах то ли завяли, то ли пожухли вмиг. Мила бросила взгляд за окно – на небе также сияло солнце и синело чистое небо.

– Всего доброго, Наталья Валериановна!

Но старушка ничего не ответила. Мила еще постояла несколько секунд, ожидая ответа, но так ничего и не дождалась.

– Не обращай внимания! Бабулька глуховата. В сто лет это нормально! – Хихикнула Агата и потянула Милу за руку к лестнице.

– Ей разве сто лет? – Удивилась Мила.

– Сто или пятьсот, не проверяла! Да и какая разница? После сорока это уже дряхлость, а не жизнь. Какая прелесть сидеть целыми днями в кресле и вспоминать былые события? Вот ты мне ответь!

– Лучше ты мне скажешь, когда тебе исполнится сорок.

– Я точно не доживу. Стараюсь год за три прожить.

– И получается?

– А ты попробуй! Главное – не откладывать жизнь на потом. Но вам, англичанам, это сложно понять. Уж, больно вы размеренность во всем уважаете. Лучшие новости – это отсутствие новостей. Это же английская пословица? Все это не мое.

– Ну, да, это образ жизни.

– Вот я и говорю: не мое! Я больше месяца в Лондоне не могу вынести! Начинаю звереть и чесаться. В прямом смысле, – кивнула Агата. – Однажды так себя расчесала, что пришлось в клинику лечь в Швейцарии, но там еще страшнее. Вообще движухи никакой. Пока лечилась, еще, куда ни шло, а как выписали, думала – снова чесоткой заболею. Пришлось в Альпы поехать на лыжах покататься. Но я долго не могу в одном месте находиться. Придумываю себе развлечения всякие, дела. Вот решила дом перестроить, На третьем этаже планирую свою спальню заделать и огромную гардеробную, а то шмотья куча, а вешать некуда, но это все так медленно происходит. Я уже и рабочим премии платила, и команду нанимала большую, чтобы процесс ускорить. А что толку? Стоит по пять человек на одном метре. Только мешают друг другу. В саду вот тоже дизайн начала. Но и там не все так быстро. Надоело! И пригласить никого не могу – всюду стройка, рабочие, да бабулька эта нос сует. Странно, что тебя сюда поселили.

«Мне тоже странно! – подумала Мила. – Зачем, а главное – почему я должна следить? Чем моему нанимателю мешают эти женщины? Какие тайны хранят? И кем ему приходятся? Ну, старшая понятно – мама или тетушка. Может, она прячет фамильные драгоценности? Поэтому хозяин перестраивает дом и участок? А Агата тогда кто? Дочь, жена, любовница, сестра? Может, он ревнует ее к красавцу Крису? И тогда Агата у нас кто?.. Да кто угодно! Господи, зачем я здесь?»

– Эй! Это вы, англичане так спите стоя? Я тебя зову, а ты глазами моргаешь и ни слова.

– Прости! Не спала всю ночь. Летела.

– Ну, тогда иди спать! А я с самого детства дневной сон ненавидела. До вечера! – Махнула Агата. – Пойду, посмотрю, как у нас ландшафт продвигается.

Мила направилась в свою спальню, но тут, же остановилась. Кажется, ее сюда не за тем прислали, чтобы она спала и отдыхала.

– Агата! А можно мне с тобой?

– Куда?

– Ну, посмотреть на твой ландшафт. Я тоже решила не тратить время на сон. Ты заражаешь своей энергией.

– Правда, так все говорят.

Они спустились по лестнице, прошли мимо комнаты, где пять минут назад Миле было хорошо и спокойно в обществе милой старушки. На этот раз широкие двери были плотно закрыты, за ними тихо звучала музыка. В саду все так же светило по-летнему жаркое питерское солнце, где – то вдалеке перестукивались дятлы, нарушая вязкую дневную тишину.

Агата спустилась на дорожку, повертела головой, нахмурилась, и в ту же минуту послышалось жужжание строительных механизмов, скрип тачек, словно кто – то за кустами дал отмашку. Тут же появились рабочие в оранжевых касках. Они с серьезными лицами несли какие-то коробки.

«Как то постановочно получается, на показ». – Подумала Мила.

За рабочими вышел Крис в своей белоснежной рубашке. И как она у него не помялась и не запачкалась? Не иначе снимает за углом дома. Его черные залитые лаком волосы сверкали и переливались на солнце. К белым кроссовкам не пристал ни один комочек грязи. Похоже, и обувь переобувает где-то поблизости! Мила опустила взгляд на свои туфельки, они как раз были в пыли и вид имели уставший.

– Добрый день, – церемонно поздоровалась Агата со своим дизайнером и протянула руку.

Пальцы ее чуть дольше, чем требовалось, остались в руке мужчины, да и взгляды, которыми они обменялись, друг с другом, говорили, что между этими двумя не просто деловые отношения.

– Ну, показывайте нам, что изменилось в моем волшебном саду за неделю. А это наша гостья из Лондона. Люсьена. Приехала в Питер погреться.