На огневых рубежах. Артиллерия Красной армии в Курской битве
Представляет интерес организация боевой подготовки войск, которая проводилась в тесной связи с характером предстоящих боевых задач. Боевой опыт, полученный Красной армией за первые полтора-два года, нашел отражение в проекте Полевого устава 1943 г., который обобщал передовой опыт армии и способствовал его широкому внедрению в практику.
В то время главной задачей всей военно-политической работы в войсках в период подготовки к сражению являлось доведение до сознания каждого солдата и офицера основного требования обороны: «Ни шагу назад!», опираясь прежде всего на опыт двухлетней войны. Особое внимание при этом обращалось на выработку у воинов упорства и активности в обороне, умения уничтожать танки противника, маневрировать на поле боя и правильно применять личное оружие и инженерные средства. Важным стимулом боевой активности в рассматриваемое время являлось награждение отличившихся в боях бойцов и командиров. Так, с февраля 1943 г. права награждения орденами и медалями СССР предоставлялись командующему артиллерией Красной армии, командующим артиллерией фронтов, армий, корпусов и дивизий[24].
В 1943 г. артиллерия Красной армии претерпела большие организационные и качественные изменения, обусловленные требованиями боевой практики и возросшими возможностями военной экономики страны.
Тогда на вооружение были приняты 152-мм корпусная гаубица обр. 1943 г. (Д-1), 76-мм полковая пушка обр. 1943 г., более мощная 57-мм противотанковая пушка ЗИС-2 обр. 1943 г., усовершенствованный 82-мм миномет на пулеметном станке. Были отработаны и начали поступать па фронт новые типы самоходных артиллерийских установок САУ-152, САУ-122 и САУ-85.
В конце 1942 г. и в начале 1943 г. в связи с недостаточной дальнобойностью тяжелых реактивных снарядов М-30 (2,8 км) был спроектирован и принят на вооружение новый тяжелый реактивный снаряд М-31, имевший дальнобойность 4,3 км. Противотанковая артиллерия получила подкалиберные снаряды, обладавшие большой бронепробиваемостью и позволявшие вести успешную борьбу с новыми тяжелыми танками противника и штурмовыми орудиями типа «фердинанд». Бронепробиваемость при стрельбе подкалиберными снарядами увеличилась в 1,5–2 раза.
В 1943 г. артиллерия получила перископическую буссоль ПАБ-43 и новый вариант системы ПУАЗО-3, приспособленный для работы с радиолокатором.
По решению ГКО в 1943 г. также были проведены большие организационные изменения в артиллерии.
В связи с переходом советских войск к наступательным действиям и необходимостью прорывать сильно укрепленные глубоко эшелонированные оборонительные рубежи противника с конца 1942 г. началось формирование мощных артиллерийских соединений: артиллерийских дивизий и корпусов прорыва РГК. Артиллерийские корпуса прорыва состояли из двух дивизий прорыва и одной дивизии реактивной артиллерии. Дивизии прорыва имели в своем составе шесть артиллерийских бригад общей численностью 356 орудий и минометов (легкую, гаубичную, минометную, тяжелую гаубичную, пушечную бригады и бригаду БМ). Дивизии реактивной артиллерии, сформированные еще в конце 1942 г., в мае 1943 г. претерпели существенные организационные изменения. На основе боевого опыта из них были исключены полки М-13, но включена в их состав третья бригада М-31. Дивизия состояла теперь из трех однотипных бригад М-31 по 144 станка каждая, имея в общей сложности 432 станка. Итак, артиллерийский корпус прорыва РГК имел в своем составе 712 орудий и минометов и 432 пусковых станка для реактивных снарядов М-31.
С созданием артиллерийских дивизий и корпусов прорыва увеличивалась возможность массирования артиллерии и маневра крупными ее массами не только в бою, но и в операции. Артиллерийские дивизии и корпуса прорыва являлись мощным средством Верховного главнокомандования и предназначались для количественного и качественного усиления армий, действовавших на направлении главного удара.
Летом 1943 г. специально для контрбатарейной борьбы было создано несколько отдельных пушечных артиллерийских дивизий РГК, каждая в составе четырех пушечных бригад. Всего дивизия имела 144 152-мм гаубицы-пушки и 122-мм пушки.
В 1943 г. было создано также большое количество отдельных артиллерийских бригад РГК: пушечных, тяжелых гаубичных, минометных и бригад БМ.
Для удобства маневрирования крупными силами противотанковой артиллерии и массированного применения ее против танковых группировок противника весной 1943 г. начали формироваться истребительные противотанковые артиллерийские бригады. Бригада состояла из трех полков по пять батарей в каждом, из них два полка имели 76-мм пушки и один полк 57-мм или 45-мм пушки.
С весны 1943 г. была введена армейская артиллерия. В состав каждой армии наряду с имевшимся уже ранее зенитным артиллерийским полком в качестве штатных артиллерийских средств поступили: армейский пушечный артиллерийский полк из трех дивизионов (в дивизионе три батареи по две 152-мм гаубицы-пушки); армейский минометный полк двухдивизионного состава (в дивизионе три батареи по шесть 120-мм минометов в каждой); армейский истребительный противотанковый артиллерийский полк шестибатарейного состава (по четыре 76-мм пушки в батарее). Армейский зенитный артиллерийский полк (МЗА) по новому штату состоял из четырех батарей 37-мм пушек и роты зенитных пулеметов ДШК.
Летом 1943 г. в основном было завершено восстановление в армии корпусного звена управления. В связи с этим в июне 1943 г. начали создаваться штатные корпусные артиллерийские полки. К началу Курской битвы стрелковые корпуса, действовавшие на курском направлении, получили корпусные артиллерийские полки (16 122-мм пушек обр. 1931/37 г. в полку).
Большие изменения произошли в организации зенитной артиллерии. В зенитных артиллерийских дивизиях РГК из четырех полков один был переформирован в полк среднего калибра в составе четырех батарей (четыре 85-мм пушки в батарее). Такое усиление позволило зенитной дивизии вести борьбу с любыми самолетами, действовавшими как на малых, так и на средних и больших высотах. Кроме того, весной 1943 г. начали создаваться аэродромные полки ПВО в составе трех батарей 37-мм пушек и двух пулеметных рот. В то же время зенитные артиллерийские полки (четыре батареи 37-мм пушек и рота зенитных пулеметов ДШК) были введены в штат танковых, механизированных и кавалерийских корпусов.
В 1943 г. было сформировано большое количество однотипных легких, средних и тяжелых самоходных артиллерийских полков, вооруженных САУ-76, САУ-122, САУ-152. Этот год явился переломным в развитии самоходной артиллерии.
В 1943 г. большая часть артиллерии была переведена на механическую тягу, что еще более увеличивало ее маневренность. На вооружение был принят новый быстроходный гусеничный тягач Я-12. В артиллерии усилились средства управления, связи и разведки.
Итак, Маршал Советского Союза Г.К. Жуков подчеркивал, что «оборона наших войск была, безусловно, не вынужденной, а сугубо преднамеренной, и выбор момента для перехода в наступление Ставка поставила в зависимость от обстановки. Имелось в виду не торопиться с ним, но и не затягивать его»[25]. В целом за три месяца напряженной работы войска были подготовлены к решающим сражениям. «Наступательный дух немцев, оборонительная мощь русских, фанатизм, полководческое искусство, военная хитрость… все достигло высшей точки в этой схватке», – подчеркивал германский историк П. Карелл[26].
1.2. Оборонительные действия (5—23 июля)
Документы свидетельствуют, что на основании данных советской разведки и показаний пленных было установлено, что наступление противника начнется 5 июля. Рано утром в этот день на Воронежском и Центральном фронтах была проведена оперативно спланированная во фронтах и армиях артиллерийская контрподготовка. По имеющимся сведениям, в результате ее удалось на 1,5–2 часа задержать вражеское наступление и несколько ослабить его первоначальный удар.
Известно, что утром 5 июля орловская группировка врага под прикрытием огня артиллерии и при поддержке авиации перешла в наступление, нанося главный удар на Ольховатку, а вспомогательные – на Малоархангельск и Фатеж. Войска Центрального фронта встретили врага исключительной стойкостью, обрушив на него шквал огня из всех видов оружия. Удары наносила и фронтовая авиация. Германские войска несли большие потери. Лишь после пятой атаки им удалось ворваться на передний край обороны 29-го стрелкового корпуса (генерал-майор А.Н. Слышкин) на ольховатском направлении.
Учитывая сложившуюся ситуацию, во второй половине дня командующий 13-й армией генерал-лейтенант Н.П. Пухов на главную полосу выдвинул на усиление несколько танковых и самоходных артиллерийских воинских частей и ПОЗ, а командующий фронтом – в район Ольховатки гаубичную и минометную бригады. В итоге решительными контратаками танков во взаимодействии со стрелковыми воинскими частями и артиллерией продвижение противника было приостановлено. В этот день ожесточенные бои развернулись и в воздухе. 16-я воздушная армия (командующий – генерал-лейтенант авиации С.И. Руденко, член Военного совета – генерал-майор авиации А.С. Виноградов, начальник штаба – генерал-майор авиации П.И. Брайко) поддержала боевые действия оборонявшихся войск Центрального фронта. К концу дня ценой огромных потерь противнику удалось продвинуться на ольховатском направлении на 6–8 км. На других направлениях все его атаки успеха не имели.
Своевременно определив направление основных усилий противника, командующий фронтом генерал армии К.К. Рокоссовский решил утром 6 июля нанести контрудар из района Ольховатки на Гнилушу с целью восстановить положение 13-й армии. Для контрудара привлекались 17-й гвардейский стрелковый корпус (гвардии генерал-лейтенант А.Л. Бондарев) 13-й армии, 2-я танковая армия (командующий – генерал-лейтенант танковых войск А.Г. Родин, член Военного совета – генерал-майор танковых войск В.В. Сосновиков до 10 июля, генерал-майор танковых войск П.М. Латышев, начальник штаба – полковник, с 16 июля генерал-майор танковых войск Г.Е. Прейсман) и 19-й танковый корпус (генерал-майор И.Д. Васильев)[27]. В результате контрудара противник был остановлен перед второй полосой обороны и, понеся большие потери, не смог в последующие дни продолжать наступление на всех трех направлениях. После нанесения контрудара 2-я танковая армия и 19-й танковый корпус перешли к обороне за второй полосой, что упрочило положение войск Центрального фронта.
«В течение 5 и 6.7.43 г. противник производил многократные ожесточенные атаки, стремясь прорвать нашу оборону на участке главного удара, – докладывал старший офицер Генштаба при Центральном фронте полковник Фомин начальнику Оперативного управления Генерального штаба Красной армии. – Наши войска, проявляя исключительное упорство, успешно отбивали атаки противника. Танки противника встречались организованным огнем артиллерии и бронебойщиков. Пехота, следующая за танками, отсекалась от них и уничтожалась пехотным и артогнем. Прорвавшиеся танки уничтожались противотанковыми средствами в глубине обороны.
В результате напряженных двухдневных боев противнику не удалось добиться цели – осуществить прорыв нашей обороны. И лишь ценою больших потерь он оттеснил наши части и продвинулся на главном направлении удара на глубину 4–8 км. Попытки наступления 36 и 216 пд в направлении Малоархангельск успеха также не имели»[28].
Вместе с тем, не добившись успеха на ольховатском направлении, враг утром 7 июля предпринял наступление на Поныри, где оборонялась 307-я стрелковая дивизия (генерал-майор М.А. Еншин). В течение дня соединение отразило восемь атак. Когда воинские части противника ворвались на северо-западную окраину станции Поныри, командир соединения сосредоточил по ним огонь артиллерии и минометов, затем силами второго эшелона и приданной танковой бригады предпринял контратаку и восстановил положение. 8 и 9 июля противник продолжал атаки на Ольховатку и Поныри, а 10 июля – и против войск правого фланга 70-й армии (командующий – генерал-лейтенант И.В. Галанин, член Военного совета – генерал-майор Н.Н. Савков, начальник штаба – генерал-майор А.М. Шарапов), но все его попытки прорваться через вторую полосу обороны были сорваны.
В целом, учитывая неблагоприятные условия, а также исчерпав свои резервы, враг вынужден был отказаться от наступления и 11 июля перешел к обороне.
Известно, что против войск Воронежского фронта противник начал общее наступление также утром 5 июля, нанося главный удар силами германской 4-й танковой армии на Обоянь, а вспомогательной оперативной группой «Кемпф» – на Корочу. Особенно ожесточенный характер бои приняли на обоянском направлении. Командующий 6-й гвардейской армией гвардии генерал-лейтенант И.М. Чистяков в первой половине дня выдвинул на первую полосу обороны часть средств истребительно-противотанковой артиллерийской бригады, два танковых и один самоходный артиллерийский полки и танковую бригаду. К исходу дня войска этой армии нанесли противнику большие потери и приостановили его атаки. Главная полоса обороны гвардейцев была прорвана только на отдельных участках. Кроме того, на корочанском направлении противник сумел южнее Белгорода форсировать Северский Донец и захватить небольшой плацдарм.
В сложившейся непростой обстановке командующий фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин принял решение прикрыть обоянское направление. С этой целью он в ночь на 6 июля выдвинул на вторую полосу обороны 1-ю танковую армию (командующий – генерал-лейтенант М.Е. Катуков, член Военного совета – генерал-майор танковых войск Н.К. Попель, начальник штаба – генерал-майор М.А. Шалин) а также 5-й (гвардии генерал-майор А.Г. Кравченко) и 2-й (гвардии полковник А.С. Бурдейный) гвардейские танковые корпуса, оперативно подчиненные 6-й гвардейской армии. Кроме того, армия была усилена фронтовой артиллерией.
Рано утром 6 июля противник возобновил наступление на всех направлениях. На обоянском направлении он неоднократно бросал в атаки от 150 до 400 танков, но каждый раз встречал мощный огонь пехоты, артиллерии и танков. Лишь к исходу дня ему удалось вклиниться во вторую полосу обороны танкистов.
Воспоминания активных участников битвы под Курском свидетельствуют, что наиболее ожесточенные бои в этот день развернулись в районе Яковлево[29]. На корочанском направлении противнику удалось завершить прорыв главной полосы обороны, но дальнейшее его продвижение было остановлено.
Тем временем 7 и 8 июля противник вводом в сражение свежих резервов вновь попытался прорваться к Обояни, расширить прорыв в сторону флангов и углубить его в направлении Прохоровки. До 300 вражеских танков рвались на северо-восток. Однако все попытки противника были парализованы активными действиями 10-го (генерал-лейтенант В.Г. Бурков) и 2-го (генерал-майор танковых войск А.Ф. Попов) танковых корпусов, выдвинутых из резерва Ставки в район Прохоровки, а также активными действиями 2-й и 17-й воздушных армий. На корочанском направлении атаки врага были также отбиты. Важную роль сыграл контрудар, нанесенный 8 июля соединениями 40-й армии (командующий – генерал-лейтенант К.С. Москаленко, член Военного совета – генерал-майор К.В. Крайнюков, начальник штаба – генерал-майор А.Г. Батюня) по левому флангу 4-й танковой армии противника, а воинскими частями 5-го и 2-го гвардейских танковых корпусов – по ее правому флангу, который значительно облегчил положение советских войск на обоянском направлении.
В период с 9 по 11 июля противник ввел в сражение дополнительные резервы и любой ценой стремился прорваться вдоль белгородского шоссе к Курску. На помощь 6-й гвардейской и 1-й танковой армиям командование фронта своевременно выдвинуло часть своей артиллерии. Кроме того, для прикрытия обоянского направления был перегруппирован из района Прохоровки 10-й танковый корпус и нацелены основные силы авиации, а для усиления правого фланга 1-й танковой армии был перегруппирован 5-й гвардейский танковый корпус. Совместными усилиями наземных войск и авиации почти все атаки противника были отбиты. В то же время генерал-лейтенант В.С. Бурков дважды не смог выполнить приказы командующего войсками Воронежского фронта о нанесении ударов по атаковавшему противнику. От суда его спасло только ранение, полученное 9 июля 1943 г., но от командования корпусом он был отстранен[30].
Однако 9 июля в районе Кочетовки вражеским танкам все же удалось прорваться к третьей полосе нашей обороны. Но против них были выдвинуты две стрелковые дивизии 5-й гвардейской армии (командующий – гвардии генерал-лейтенант А.С. Жадов, член Военного совета – гвардии полковник А.М. Кривулин, начальник штаба – гвардии генерал-майор Н.И. Лямин) Степного фронта и передовые танковые бригады 5-й гвардейской танковой армии (командующий – гвардии генерал-лейтенант П.А. Ротмистров, член Военного совета – гвардии генерал-майор танковых войск П.Г. Гришин, начальник штаба – гвардии генерал-майор танковых войск В.Н. Баскаков), которые остановили продвижение танков противника.
Между тем в наступлении врага явно назрел кризис. Поэтому представитель Ставки ВГК Маршал Советского Союза А.М. Василевский и командующий Воронежским фронтом генерал армии Н.Ф. Ватутин решили с утра 12 июля нанести контрудар из района Прохоровки силами 5-й гвардейской армии и 5-й гвардейской танковой армии, а также силами 6-й гвардейской и 1-й танковой армий в общем направлении на Яковлево с целью окончательного разгрома вклинившейся группировки врага. С воздуха контрудар должны были обеспечивать основные силы 2-й и 17-й воздушных армий.
По приказу с утра 12 июля войска Воронежского фронта начали контрудар. Основные события развернулись в районе Прохоровки. Здесь произошло крупное встречное танковое сражение, продолжавшееся до позднего вечера. Согласно данным из советских источников, со стороны противника в сражении участвовало около 700 танков и штурмовых орудий[31]. С советской стороны в сражении участвовала 5-я гвардейская танковая армия, насчитывавшая, согласно отчету, 793 танка[32]. По мнению В.Н. Замулина, «боевые донесения дают цифру 808 исправных танков. Погрешность связана с несовершенством учёта бронетехники, переданной из ремслужб в войска»[33]. В этом сражении стороны понесли большие потери, а враг вынужден был перейти к обороне.
Итак, 12 июля наступил перелом в Курской битве. По приказу Ставки ВГК войска Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на орловском направлении. Германское командование вынуждено было отказаться от наступательных планов и 16 июля начало отводить свои войска в исходное положение. Войска Воронежского, а с 18 июля и Степного фронта перешли к преследованию противника и к исходу 23 июля вышли в основном на рубеж, который занимали к началу оборонительного сражения.
1.3. Боевое применение артиллерии
Проведенные ранее исследования свидетельствуют, что в соответствии с указанием командующих фронтами командующие артиллерией Центрального и Воронежского фронтов и их штабы спланировали применение артиллерии таким образом, чтобы сосредоточить ее на направлениях главных ударов противника[34]. Так, командующий артиллерией Центрального фронта генерал-лейтенант артиллерии В.И. Казаков наметил в полосах обороны 48, 13 и 70-й армий сосредоточить 109 из 135 артиллерийских полков наземной артиллерии, которые имели в своем составе 70 % орудий и минометов фронта (7512 из 10 725) и 85 % всей артиллерии РГК (1625 из 1914)[35].
Представляется важным подчеркнуть, что основная масса артиллерийских средств была сосредоточена в полосе 13-й армии генерал-лейтенанта Н.П. Пухова, где ожидался удар главных вражеских сил. Объединение занимало всего лишь 11 % всей полосы обороны фронта (32 из 306 км), но получила 44 % имевшихся во фронте артиллерийских полков РГК. Ей же был придан 4-й артиллерийский корпус прорыва РГК (генерал-лейтенант артиллерии Н.В. Игнатов), в котором имелось 484 орудия, 216 минометов и 432 установки полевой РА[36]. Помимо этого крупного артиллерийского соединения в составе Центрального фронта находилась также 1-я гвардейская артиллерийская дивизия прорыва РГК (полковник Г.В. Годин), приданная 70-й армии.
Очевидно, после такого распределения артиллерии на Центральном фронте на направлениях вероятных ударов противника были созданы высокие артиллерийские плотности. При средней плотности артиллерии, разумеется, с учетом противотанковой в 35 орудий и минометов на 1 км фронта, в полосах обороны 48, 13 и 70-й армий она доходила до 56,9 орудия и миномета. В полосе же 13-й армии артиллерийская плотность составляла до 91,6 орудия и миномета на 1 км фронта[37].
Командующий артиллерией Воронежского фронта генерал-лейтенант артиллерии С.С. Варенцов предложил хорошо продуманный план применения артиллерии. Так как наиболее опасным считалось левое крыло, то здесь, в полосах 6-й (командующий – гвардии генерал-лейтенант И.М. Чистяков, член Военного совета – гвардии генерал-майор П.И. Крайнов, начальник штаба – гвардии генерал-майор В.А. Пеньковский) и 7-й (командующий – гвардии генерал-лейтенант М.С. Шумилов, член Военного совета – гвардии генерал-майор З.Т. Сердюк, начальник штаба – гвардии генерал-майор Г.С. Лукин) гвардейских армий, что составляло почти половину всей полосы обороны фронта, с учетом второго эшелона и резервов находилось 87 из 130 артиллерийских полков, имевшихся во фронте. В совокупности с учетом войсковой артиллерии на этом направлении было сосредоточено 67 % орудий и минометов фронта (5780 из 8584) и до 66 % всей артиллерии РГК (1169 из 1772)[38].
Опираясь на опыт управления, как и на Центральном фронте, на вероятных направлениях ударов противника удалось создать также высокую плотность орудий и минометов. При средней плотности по фронту 35,2 орудия и миномета (с учетом противотанковой артиллерии) в полосе обороны 6-й и 7-й гвардейских армий было 50,7 орудия и миномета[39].
Следует подчеркнуть, что большое внимание в обоих фронтах уделялось использованию противотанковой артиллерии. Всего в составе двух фронтов было сосредоточено десять истребительно-противотанковых артиллерийских бригад, сорок отдельных полков и три истребительные бригады общевойскового типа[40]. Например, в истребительно-противотанковую бригаду входило два противотанковых батальона (по 72 противотанковых ружья в каждом), инженерно-минный батальон, истребительно-противотанковый артиллерийский полк (76-мм пушек – 16, 45-мм пушек – 12, 37-мм зенитных пушек – 4) и минометный дивизион (82-мм минометов – 8, 120-мм минометов – 4). Из этого количества 7 бригад и 30 полков, как видим, подавляющая часть противотанковых средств находилась в составе Воронежского фронта, где было наибольшее количество танкоопасных направлений.
Военные советы фронтов, учитывая важность направлений возможных ударов врага, большую часть истребительно-противотанковых артиллерийских полков и бригад РГК сосредоточили именно на этих направлениях. Так, в полосе обороны 13-й армии была сосредоточена с учетом артиллерийско-противотанкового резерва фронта почти половина имевшихся во фронте истребительно-противотанковых артиллерийских полков. 6-я и 7-я гвардейские армии Воронежского фронта получили три бригады и 14 полков истребительно-противотанковой артиллерии, то есть почти 50 % имевшейся во фронте противотанковой артиллерии.
Как показало время, большая часть истребительно-противотанковых артиллерийских полков и бригад на обоих фронтах использовалась во фронтовых и армейских противотанковых резервах. При этом на Центральном фронте по предложению штаба артиллерии во главе с генерал-майором артиллерии Г.Е. Надысевым более одной трети всех артиллерийско-противотанковых средств вошло в состав артиллерийско-противотанкового резерва фронта. Это позволяло генералу армии К.К. Рокоссовскому более оперативно использовать свои резервы, чем на Воронежском фронте, где основная их масса была придана армиям первого эшелона[41].
Проведенные ранее исследования наглядно показывают, что оперативные артиллерийские плотности на обоих фронтах были примерно равными. Однако возможность сопротивляемости первым массированным ударам врага на Центральном фронте была большей, чем на Воронежском. Это объясняется достаточно просто: Центральный фронт имел на 2140 орудий и минометов больше, чем Воронежский. Кроме того, ширина участка ожидаемых ударов врага на Воронежском фронте была больше, чем на Центральном. Новым в организации противотанковой обороны являлось массирование артиллерии на вероятных направлениях наступления противника в полосах 13-й армии Центрального фронта, 6-й и 7-й гвардейских армий Воронежского фронта. Между тем на Воронежском фронте большие плотности артиллерии, чем в 6-й и 7-й гвардейских армиях, имелись в 40-й армии. Это объяснялось тем, что ее полоса обороны примыкала к главному направлению удара противника.
В то же время следует отметить, что уже в ходе оборонительного сражения из 40-й армии были изъяты ранее полученные средства усиления. Бывший командующий объединением Маршал Советского Союза К.С. Москаленко в своих воспоминаниях отмечал: «Мне хочется подчеркнуть, что командующий войсками фронта генерал армии Н.Ф. Ватутин поступил, безусловно, правильно, изъяв из находившейся на менее активном участке 40-й армии все, что было можно, чтобы не допустить прорыва противника на главном направлении»[42].