За модель поведения этих гадких обезьян я взял модель поведения хабалистых торговок на базаре, имея в виду самый негативный их вариант, исходя из того, что торговки были, к тому же, негритянскими. Просчитав все возможные действия и варианты их противодействия, я решил привлечь к этому и женщин. А что, подобное вышибается подобным, на их многочисленность ответим нашей визгливостью.
В конце концов, у наших женщин тоже есть руки, и ими они могут отлично кидаться всякими столовыми предметами, каждый раз метко попадая в цель.
Об этом вам не один русский мужик расскажет, и даже покажет свой, честно заработанный в бою с женским беспределом и не обоснованными требованиями, синяк, который он получил в битве за кухню или туалет, либо за прикроватный коврик, будучи «слегка» навеселе.
А то и за то, что был пойман на абсолютно незнакомой ему женщине, что совершенно случайно проходила мимо и попробовала вкусных конфет, которыми её решил угостить нерадивый муж. Короче, поломав голову, я собрал боевой отряд из женщин, доходчиво объяснив им роль в предстоящей битве. И повёл в бой их и свой жалкий отряд могучих воинов.
Хотя, если отбросить сарказм, то за прошедший месяц мои воины здорово поправились и нарастили могучие мышцы на своих чёрных телах. Каждый из них, включая меня, нёс копьё, булаву и щит, сплетённый из веток и плотно обмазанный глиной, кое у кого были ещё и луки.
Бабуины, беззастенчиво грабившие наши посадки, заметив толпу людей, идущих им навстречу, всполошились и дали дёру, ругаясь между собой, и визжа друг на друга противными голосами. Заскочив на ближайший баобаб, они расселись там, корча рожи и показывая красные зады, тем самым глумясь над нами и глубоко раня наше чувство прекрасного.
Неизвестно, конечно, что было страшнее, их рожи или их, прошу прощения, задницы. Но эффекта они достигли полного. Первыми, как, впрочем, и всегда, начали наши женщины.
Дико крича пронзительными голосами, они стали осыпать оскорблениями бабуинов. Типа « ах, ты ж… сын вонючей обезьяны» или «ты, дочь мелкой макаки, которую зачал в чёрную ночь пробегавший мимо козёл» (В роли козла выступала уродливая антилопа Гну). Ну, и тому подобное.
Бабуины сначала внимательно слушали их, а потом, видимо поняв, о чём идёт речь, немедленно разразились ответной бранью и начали скакать по дереву, возмущённо комментируя наглую ложь, которую вещали чёрные женщины.
Те же перешли ко второй стадии разборок и стали осыпать камнями дерево, на котором скакали бабуины. Такой наглости от черных женщин бабуины не ожидали. А так как кидаться в ответ бабуинам было нечем (на дереве, к их великому сожалению, не росло ни твёрдых, ещё не созревших орехов, или, как вариант, гнилых, либо вонючих, плодов), то бабуины перешли в контратаку.
Соскочив с дерева, самые возмущённые из них (наверняка, это были самки), ринулись на нас в атаку. Этого – то мы и ждали!
Лучники натянули луки и нацелили давно лежащие в готовности на тетиве стрелы. Выстрелив, они направили навстречу бабуинам целый град стрел. Понеся потери, бабуины попытались, всё-таки, наказать негодниц, но наткнулись на острые копья и дубинки.
Завязалась рукопашная. Держа диких обезьян на расстоянии, я бил их дубиной и тыкал копьём, ранив нескольких из них. Получив достойный отпор, они бежали, оставляя на произвол судьбы своих раненых и убитых.
Добивать раненых обезьян я не стал, но и запрещать их убивать другим не стал тоже. В отличие от меня, остальные негры милосердием и уважением к несчастным животным не обладали, видя в бабуинах только мясо. Добив раненых, они приступили к их разделке.
Я в этом участия не принимал, глядя на убегающую вдаль стаю, и судя по их потерям и тому ужасу, с которым они убегали, я понимал, что больше они не вернутся. Это, в принципе, мне было и нужно, а мясо бабуинов, копчённое и солёное, я собирался отдать, в виде ежегодной дани, старшему вождю.
За данью его воины должны были прийти, примерно, через месяц, но разведка доложила, что их надо было ждать раньше, так как до старшего вождя докатились слухи, что его младший брат, а по совместительству и младший вождь, сошёл с ума и творит в его племени полнейшие безобразия.
Значит, жди проверки, чёрное племя. А ещё с ними, наверняка, придёт какой-нибудь дальний родственник, а по совместительству и чиновник, ну в их понимании, конечно. А значит, сало надо перепрятать и основательно прикопать. А для того, у кого есть желание распустить свой болтливый язык, в саванне бегает ещё много львов, да и гиены, нет, нет, да и пошаливают, грызя связанных калек. В общем, я стал готовиться к встрече с дорогими гостями.
Глава 4. Встреча… дорогих родственников.
Послание от старшего вождя застало меня тренирующим своих воинов. Высокий и худой негр, с тонкими и длинными ногами, прибежал в деревню и сказал, что он к нам от старшего вождя, ну не к нам, а ко мне, если быть более точным.
Посмотрев на него, я стал искать взглядом, где он спрятал своё послание, но, кроме набедренной повязки, под которой что-то колыхалось, лука и колчана со стрелами, висевшими у него на боку, я больше ничего не обнаружил.
Гонец был невозмутим и сказал, что послание у него на словах. Не стану пересказывать его монолог, но суть была проста.
–"Что ты там творишь, мой младший брат, на тебя жалуются твои люди и я… скоро тебя низложу, если ты не пришлёшь мне двойную подать. Женщинами и продуктами".
Ну и всё, как обычно, в такого рода посланиях. Расшифровываю. Ты сумасшедший. И если хочешь жить, шли продуктов, да побольше, и не высовывайся. Но это было не всё, мне предписывалось выслать ещё и наложниц.
Нормально, блин, мне самому любить некого, а ему девственниц подавай. Чтобы не быть голословным, я привёл на показ к послу всё женское население деревни. Даже на мой непритязательный взгляд, там смотреть было не на что. Судя по выражению лица посланника, на его взгляд тоже. Но его дело передать, а моё исполнить.
На мои заверения, что я готов отдать продуктами, он только скептически хмыкнул и опять начал лепетать что-то про женщин. Это меня уже изрядно разозлило, где я ему найду баб, рожу, что ли! А я… блин, вот же беда, не умею этого делать, и чтобы сразу, непременно, темнокожих красавиц.
В общем, хотелось очень сильно набить ему морду, но я удержался, к тому же, у меня были сильные подозрения, что продотряд был уже где-то недалеко, а значит, мне нужно было его оружие. Лук у него был такой же убогий, что и у нас, а вот нож, висевший на ремешке, при ближайшем рассмотрении оказался отличным мачете, ну, по сравнению с моим, и я с радостью поменялся с ним ножами.
Правда, на его ошарашенной морде я никакой радости не увидел, ну да это просто от того, что он ещё не осознал, какой славный клинок попал ему в руки. Ну, ничего, посмотрит и поймёт.
А потом, вежливыми пинками я погнал посланника из деревни, на которую он смотрел круглыми глазами. Конечно, где бы он ещё увидел приличные хижины. Да и зря я, что ли, последние две недели всех гонял, ожидая прибытия могучих воинов старшего вождя. И вот, они уже где-то на подходе. Ну что ж, пара дней у меня еще есть, а там посмотрим, у кого что длиннее.
Проводив посланника долгим взглядом, поглаживая его мачете, я вызвал одного из воинов и пару мальчишек, с быстрыми ногами. Хотя, пардон, мальчишка был один, второй была девчонка лет десяти, но бегала она в деревне быстрее всех. Больше всего у неё выделялись тонкие худые ноги и выпуклые глаза, как у лягушки, но бегала она, словно ветер.
Поговорив с воином, который, НАКОНЕЦ-ТО, стал меня понимать, я объяснил ему, что делать и как следить за посланником. Окрестности деревни он знал отменно, так что должен был успеть предупредить.
Отправив их следить, я начал проводить тренировку по эвакуации деревни. По моему сигналу, все хватали детей и оружие и мчались к одинокому баобабу, который виднелся вдалеке. Продукты и ценная утварь прятались в выкопанных подполах, по примеру диверсантов. И всё. Деревня безлюдная, жителей нет, где – неизвестно.
Только пустые хижины, да неубранные поля доставались врагу. Ну, а дальше, дальше будет либо война, либо худой мир, за еду. Наша деревня находилась вдалеке от густонаселённых районов и добраться до неё по пустынной саванне было проблематично.
Чуть дальше к востоку тянулись куполообразные горы хребта Бонго, а дальше, на юго-востоке – леса и саванны Дарфурского султаната. Горы частично прикрывали нас, но в любой момент и оттуда могла прийти беда.
Так что, тренировка, показ и ещё одна тренировка. Рядом с нами несла свои воды река Улу, сейчас обмелевшая, но вытекала она из притоков Белого Нила и могла преподнести ряд сюрпризов. Основные путешествия здесь происходили по рекам, но та, что протекала рядом, не была судоходной, хотя проплыть на небольшой лодке по ней было можно.
На западе и севере располагались Камерун, выход к Атлантическому океану и территория вокруг озера Чад, там же были и густонаселённые районы.
Тренировка прошла успешно, и я стал ждать известий от своих лазутчиков, одновременно готовясь к худшему и надеясь на лучшее, не забывая тренировать воинов и днём, и ночью. На все их стенания и возмущения, я всегда отвечал одинаково.
– Тяжело в учении, победим в бою – интерпретация слов А.В.Суворова и "Мёртвому сон не нужен", – слова неизвестного искусствоведа, потому что фразы "На том свете отоспитесь" они не понимали.
Прошло два дня, на третий поступили экстренные известия, которые принёс мальчишка, как наименее быстрый.
Мальчишка рассказал, что они заметили большой отряд воинов, два раза по десять, и с ними были ещё двое, которые не были воинами, наверное, это были мои дорогие родственники, или представители старшего вождя.
Они встретили посланца старшего вождя и были уже в курсе моих «художеств». Выслушав гонца, они долго совещались и ругались, пока, наконец, не пришли к какому-то общему решению. После чего, отправив гонца дальше к вождю, сами ускоренным темпом двинулись в нашу сторону.
То, что передал мальчишка, было интересно, но не очень информативно. Какое решение принял негритянский продотряд, было непонятно. Как в той сказке: «Казнить, нельзя помиловать!», или: «Казнить нельзя, помиловать!».
Я решил ждать развития событий и, надеясь на лучшее, готовиться к худшему.
Проинспектировав наши припасы и возможности дани, я выделил запас обезьяньего мяса, в качестве подарка, обнаружив при этом, что несколько обезьян было завялено практически в целом виде, при взгляде на которые есть мне, совершенно, расхотелось, и не только обезьян.
Но неграм это почему-то нравилось, что лишний раз подчёркивало их ненормальные гастрономические пристрастия, конечно, с точки зрения русского человека.
В итоге, запасы, предназначенные в качестве откупа, были отложены, упакованы и перенесены в нужное место. А я занялся подготовкой «горячей» встречи с представителями старшего вождя. Место для этого мы выбрали в излучине реки, нашли там подходящее, которое трудно было обойти. Справа от него протекала река, кишмя кишевшая добрыми крокодилами и другими опасными животными.
Слева от этого места простиралась бескрайняя саванна, по которой ходил грозным дозором прайд львов, время от времени приходивший на водопой, и бежать в ту сторону было очень опасно. Мы же всегда могли отступить обратно в деревню, подав сигнал опасности и дальше вести партизанскую борьбу, о которой я начитался в детстве.
Для начала я выкопал пару ловчих ям, на пути нашего отступления, замаскировав их, и отработал со своими воинами манёвр отступления, дав возможность одному из них «затупить» и свалиться в яму, о которой он знал.
С неграми, почему-то, работало только одно правило, они учились исключительно на своих ошибках, причём, повторяли их по несколько раз. Так что, мне поневоле приходилось быть жестоким с ними, по-другому они просто не понимали.
Иначе, я давно уже бы висел вверх тормашками на каком-нибудь баобабе и кормил грифов, а может быть, даже повторил бы снова свой подвиг и закончил жизнь в котле, и мой мозг из черепа с удовольствием высосала какая-нибудь Мапуту.
Но пока я понемногу справлялся, хоть и не без проблем. На следующий день прибежала девчонка и, громко дыша от сбившегося дыхания, рассказала, что продотряд движется в нашу сторону ускоренным маршем и не позже, чем через полдня, будет у нас.
