– Ага! Сама, значит, она уже не может. И вот тут, конечно, появляется принц из сказки. Тот самый, кто растопит сердце снежной королевы. Только это немножко необычный принц. Он не пожелал влюбляться в снежную королеву, как это положено каждому добропорядочному принцу из сказки. Он, видите ли, решил, что тогда об него будут вытирать ноги. И поэтому он просто захотел походя вскружить голову снежной королеве, запудрить ей мозги и растопить ее сердце. Глинтвейном. В надежде, что когда она растает, то он получит все, что пожелает. А потом пойдет дальше – согревать других снежных королев, да?
Не знаю, что тогда на меня нашло. Что именно так раздражало в нем? Почему я так неожиданно разозлилась? Наверное, все дело было в том, что с ним я теряла контроль над собой, над ситуацией, теряла голову… А я этого очень не люблю! Разве можно позволять какому-то проходимцу играть мной? Разве можно так часто забываться, попадать в какие-то глупые ситуации, выглядеть смешно, вести себя как ребенок? Ну уж нет!
Он ничего не сказал в ответ на мою гневную тираду, лишь смотрел как-то грустно, понимающе и… снисходительно, что ли. И это разозлило меня еще сильнее.
– Ты прав, принцы из сказки в нашем мире давно повывелись. А остались, похоже, только обычные бабники, думающие о том, как бы споить девушку и затащить в постель. Не понимаю – зачем я вообще к тебе пришла?
Он вдруг улыбнулся, как будто я сказала что-то очень забавное. А потом легко, как будто речь шла о каком-то малозначительном факте, сказал:
– Если ты так думаешь, наверное, тебе и правда лучше уйти.
– И уйду!
Оттолкнув его, я бросилась к двери с обиженным видом, на ходу собирая свои вещи, натягивая куртку и разыскивая перчатки. Внутри меня все бурлило. Правда, я старалась не показывать виду, хотела выглядеть холодной и гордой. Но, наверное, не очень получалось. Слишком уж я была зла. И больше всего меня раздражало то, что он даже не сделал попытки меня остановить, как-то успокоить, извиниться, наконец, сказать какие-то теплые слова, что ли… Я бы, конечно, все равно не осталась, слишком уж сильна была тогда моя обида. Но ведь он даже не попытался! Только смотрел насмешливо на все мои лихорадочные сборы и криво улыбался.
В ту минуту я готова была его убить. Хотелось подойти и врезать ему, залепить пощечину, стереть с его лица это нахальное выражение. Но я не была уверена, что если окажусь с ним рядом, что если подойду и дотронусь до него, то…
НЕТ! Все, хватит! Не хочу больше тебя видеть! Не хочу больше видеть никого! Оставьте меня в покое все вы, чертовы всеведущие психологи и любители копаться в чужих судьбах! Ненавижу!!! Что вы понимаете???
– Ты забыла, – остановил он меня уже у двери и протянул забытую сумку. Все с тем же холодно-надменным видом я потянулась за ней, демонстративно не глядя в его сторону. И поначалу даже не поняла, что случилось, когда он поймал меня за руку и резко притянул к себе. Кровь прилила к лицу, меня почему-то обдало жаркой волной, когда наша губы встретились, кажется, я пыталась сопротивляться, но в его объятиях это было бесполезно. Я только дергалась, как бабочка в паутине, голова кружилась от этого чертового глинтвейна… или еще неизвестно от чего… я словно куда-то уплывала…
И вдруг неожиданно все кончилось.
– Вот теперь можешь идти, – насмешливо сказал он, отпустил меня и ушел в комнату.
…Давным-давно, миллион лет назад, в далекой галактике… Нет, какое-то уж слишком пафосное вступление у меня получается. Оставим его до той поры, когда я соберусь писать продолжение к звездным войнам. И вообще – чего это меня сегодня тянет на какие-то дурацкие философские размышления?
Тогда просто – картинка из прошлого. Мое безоблачное детство. Мама, папа и я дружно пьют чай на кухне и о чем-то весело болтают. Вдруг я с обиженным видом заявляю:
– Пап, а почему это ты предложил маме еще чаю, а про меня забыл?
– Ой, прости! Настенька, а ты будешь еще чай?
– Нет, я не хочу.
Занавес…
Скажите, вам доводилось когда-нибудь делать что-то из чувства противоречия? Не потому, что на самом деле чего-то хотелось (порой даже и вопреки своим желаниям), а лишь наперекор чему-то? Потому что не хотелось соглашаться, «из принципа» или точнее «из вредности»? Приходилось? Или я одна такая ненормальная?
Бывает, что меня просто клинит. Порой я ужасно, катастрофически, просто до печенок НЕ ХОЧУ делать то, чего от меня все ждут. Хотя, быть может, ждут правильно. Быть может, это и правда лучшее, что я могла бы сделать. Но не желаю я оправдывать чьи-то ожидания! И, как дети в стишках про вредные советы, буду делать все наоборот. Нарочно!
А порой мне очень не хочется соглашаться с каким-то человеком. Особенно, если он излишне самоуверен и считает, что знает все наперед. Он, может быть, даже и прав. Но я все равно буду ему возражать. Просто из чувства противоречия. Причем, даже не важно, что именно он говорит. С романтиками я буду циником. С прагматиками превращусь в мечтательницу. А с мечтателями, наверное, стану скучной и серьезной. И ни за что на свете не пожелаю признаваться даже себе самой в том, что кто-то из них может быть прав!
…А ведь он был прав. Тот, от кого я сбежала полчаса назад, приехав домой на такси, а теперь вот сижу в раздумьях и воспоминаниях, попивая мартини и с ненавистью поглядывая на номер телефона на руке. Тот самый доморощенный психолог, что разложил мою жизнь по полочкам еще тогда, на катке, и обрисовал в нескольких незамысловатых выражениях все мое теперешнее состояние. И про родителей, и про одиночество, и про неудачи в личной жизни…
Он был прав. Только мне не хотелось в этом признаваться. Да и кому понравится, когда все то, что вы переживали годами, о чем думали, чем наслаждались и от чего страдали, вдруг втиснет в пару расхожих поверхностных фраз какой-то нахальный мальчишка с улицы? Кто захочет с ним соглашаться? Кто откажется заявить: «Я – натура тонкая и глубокая, которую не так-то просто понять, со своим сложным внутренним миром, который тебе просто недоступен!» И кто не разозлится, увидев в ответ понимающе-снисходительный взгляд насмешливых глаз?
Но он был прав. Как же он был прав, этот странноватый и до сих пор незнакомый мне парень с замашками профессионального самца, и в то же время непонятно зачем строящий из себя мальчика-романтика!
Наверное, я в нем ошибалась. Но… каждый раз, когда я думаю, что ошибалась раньше, но теперь начинаю его понимать, то снова оказывается, что я ошибаюсь.
Вообще в моей жизни было много мужчин. Хотя, конечно, смотря с чем сравнивать. Ну, скажем так, достаточно. Однако этот был ни на кого не похож.
Если не принимать во внимание совсем уж детский и подростковый периоды моей жизни, то сначала мне «выпала честь» общаться большей частью с «золотой молодежью» – мужчинами «моего» круга, как говаривал когда-то мой отец. Уж не знаю, почему он решил считать «моим» мир надменных снобов и папенькиных сынков. Именно они-то и разочаровали меня первыми. Все эти самодовольные пыжащиеся ничтожества, закончившие с отличием престижные школы и университеты, и все равно остающиеся болванами. Приезжающие на очередную вечеринку на папиных машинах, в дорогих туфлях и модных рубашках, воняющие смесью виски, пота и дорогого парфюма. Я уж даже не говорю про нормальное, без понтов, общение с ними, которое просто невозможно. Но ведь, вдобавок ко всему, они еще и уверены, что заниматься любовью – это значит завалить тебя на спину, лениво расстегивая свою чертову модную рубашку, немного поелозить сверху (с трудом соображая, что он делает, потому что пьяный в стельку), кончить в тебя, после чего отвернуться и захрапеть.
Проблема таких ребят (в том числе и постельная) в том, что они с детства привыкли все получать, ничегошеньки не давая взамен. Дело тут даже не в эгоизме (все мужчины – эгоисты в постели), а в том, что просто некому было им объяснить, что все-таки существует разница между девушкой и папиной машиной. И заключается она не только в том, что когда помнешь девушку, папа не ругается.
Всевозможные неформалы и рокеры, музыканты, поэты, художники и другие великовозрастные подростки, громко именующие себя «творческими личностями», заинтересовали меня чуть больше, но разочаровали еще быстрее. Наверное, потому что романтический образ парня рок-музыканта, который мы привыкли видеть по телевизору в красивых фильмах со счастливым концом, так же далек от правды, как сами эти фильмы далеки от реальности. Чаще всего, в глубине души эти «герои» оказывались нытиками и неудачниками по жизни, обожающими воспевать собственную печаль и меланхолию красивыми словами. Вместо того, чтобы, наконец, перестать ныть о враждебном и непонимающем их мире, и попытаться что-то изменить в себе.
Из той же категории, наверное, и мальчики-романтики. Во всяком случае, где-то рядом. Впрочем, о них подробнее я расскажу чуть позже.
Все они казались мне вечными детьми, застрявшими где-то на уровне подросткового периода полового созревания. И боявшимися повзрослеть, потому что тогда придется самому отвечать за все в своей жизни. При этом реальный возраст этих «детей» мог составлять 25-30 лет. А то и более.
Когда я уходила от очередного такого «непризнанного гения», вдоволь накушавшись его сопливого киселя, мне вслед обычно летели слезы и проклятия, непременно сменявшиеся вскоре очередным приступом творчества, то бишь сочинения очередной байды разной степени гениальности, претендующей (по мнению автора) на более высокое звание. Впрочем, вскоре находилась какая-нибудь другая муза (еще не уставшая объяснять юному дарованию, что придуманному им же самим образу он же сам не соответствует, потому что не дорос еще), и меня благополучно забывали.
Те же девушки, кто все-таки успевал устать от подобных нытиков, обычно с удовольствием кидались в объятия «крутых» дядечек в возрасте, имеющих в своем арсенале связи полукриминального характера или «серьезный» бизнес. Наивным маленьким девочкам (опять-таки – вне зависимости от их физического возраста) почему-то казалось, что эти дяденьки дадут им чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, что для любой женщины очень важно. То, что ты для такого «серьезного мэна» не женщина, а что-то среднее между его визитной карточкой и очередной дорогой игрушкой, своеобразная кукла для показа и предмет расчетливых инвестиций (которые он согласен в тебя вложить, лишь если потом они будут отработаны) как правило, осознается девушками лишь потом. Чаще всего – когда уже поздно.
Слава богу, мне хватило ума ограничиваться лишь поверхностными знакомствами с подобными типами. К числу девиц, пускающих слюни при виде «криминальных авторитетов» и считающих, что это круто, когда их избранник трижды сидел в тюрьме, я как-то не отношусь. А с человеком, способным хоть раз в жизни поднять руку на девушку (или просто на беззащитного человека в моем присутствии), грязно оскорбить ее (или любого другого человека) или просто относиться к ней, как к своей собственности, за которую заплачено, я расстаюсь моментально и без сожалений. Стоит простить такое один раз, и ты будешь прощать это всю свою жизнь.
Ну, про уличную шпану – пацанов, которых интересует «чиста пыво, семешки и деффки», которые матом уже не ругаются, а общаются, даже говорить не буду. Надо же иметь хоть каплю самоуважения? А ее достаточно, чтобы не только не спать с такими, но и даже просто не общаться.
Про всяких там толкинистов, сатанистов, программистов, пацифистов, анархистов и иже с ними так же не буду упоминать. Мне в свое время довелось много с кем пообщаться, и я люблю людей, увлеченных чем-то всерьез и по-настоящему. Но только когда это увлечение не перерастает в манию и не становится болезнью, переходя все мыслимые и немыслимые границы. Потому что в противном случае – зачем мне мужчина, у которого проблем с головой больше, чем у меня?
Впрочем, когда ты, устав от вечных надоедливых приставаний, надеваешь на лицо надменно-неприступное выражение, то такие сами стараются держаться подальше. Хотя, не только они…
Интересно, сколько парней побоялись со мной познакомиться из-за этой защитной маски? Скольким я отказала в грубой форме лишь из-за усталости и страха? И не сосчитать…
Ах, да! Я же обещала еще упомянуть про мальчиков-романтиков в моей жизни. Описывать этот тип подробно не стоит – наверное, каждой девушке хотя бы раз в жизни приходилось встречаться с ними. Забавные существа, сильно напоминающие инопланетян, которых случайно занесло на нашу грешную землю. И теперь они не перестают удивляться каждой травинке, в то же время не понимая очевидных вещей. Лет в 13-15 они кажутся нам воплощением тех самых принцев на белых конях, про которых пишут в книжках про любовь. Но стоит чуток подрасти, как мы понимаем, что они вовсе не такие, жить рядом с ними – совсем не счастье, и вообще в книжках все наврали. И чем дальше мы взрослеем, тем больше нас мучает удивление – как вообще эти существа способны выжить в современных условиях? Ведь они к этой жизни абсолютно не приспособлены! И, наверное, должны уже давно вымереть, как динозавры, тем более что размножение этого вида естественным путем обычно не происходит. Но видимо его с успехом заменяют все те же вредные книжки про любовь, которые рождают все новых и новых неприспособленных к жизни маленьких инопланетян.
Нет, с ними порой бывает интересно. Особенно если их романтики хватает больше чем на 2-3 первых свидания. И если они не повторяют одни и те же слащавые штампы, подсмотренные в романтичных мелодрамах или прочитанных все в тех же книжках про любовь. Ведь бывают же и те, для кого романтика – не способ произвести очередное впечатление на очередную девушку, а смысл и образ жизни. Мне как-то попался один такой.
Представьте себе кудрявое брюнетистое существо с забавной улыбкой и широко распахнутыми навстречу солнцу ресницами. Окружающий мир не переставал его удивлять. Восход он считал чудом. Закатом мог любоваться бесконечно, как маленький принц из сказки Сент-Экзюпери. В каждом банальном моменте нашей жизни он мог найти нечто потрясающее, нечто такое, о чем мы давно знали, но забыли насколько это здорово!
На фоне прожженного цинизма моих друзей и жуткого прагматизма родителей, на фоне надоевших «прикольных» вечеринок до утра и предсказуемых заранее светских тусовок – это чудо выглядело чем-то необыкновенным, чем-то неописуемо-загадочным и оттого более притягательным. Романтика жила в нем самом, причем Романтика настоящая, с большой буквы, а не тот суррогат, который можно получить, вырвавшись под утро из ночного клуба и примчавшись на набережную – встречать рассвет под аккомпанемент открываемых на капоте твоей машины бутылок шампанского.
Наш первый поцелуй был робким, неумелым и… каким-то непередаваемо нежным, словно легчайшее прикосновение крыльев бабочки. Не могу сказать, что мне это сильно понравилось, но было в этом что-то безумно трогательное, как в первом в жизни наивного мальчика прикосновении губами к щеке девочки. И все это странным образом подкупало и завораживало меня. Мне самой от всего этого снесло крышу поначалу, а потом было уже поздно – я прозевала тот самый момент, когда еще можно было бы остановиться, и все завершилось бы, так и не начавшись.
Что связывало нас с ним? Да практически ничего! Мы были слишком разные… ужасно, катастрофически разные, но… Почему я вообще обратила внимание на него? Ну, то есть, это-то понятно… Но почему допустила, чтобы у нас что-то было? Ведь никогда ни на секунду я сама не верила в то, что влюблена в него или смогу полюбить потом. Но что-то тронуло меня в его словах, в его образе жизни, в нем самом. И я решила – какая разница? Зачем я ищу какие-то самооправдания? Будь, что будет! Ведь встречаются же некоторые люди без любви… даже живут вместе. По расчету, из-за денег, ради престижа, ради карьеры, ради какого-то взаимного сотрудничества и удовлетворения совместных потребностей. Ради любопытства, в конце концов. Так почему бы и мне не быть с ним? Если нам хорошо вместе? На то, что будут болтать окружающие за моей спиной, мне давно было плевать!
Так мы стали встречаться. При отсутствии ответного чувства с моей стороны, «его огромной любви хватало нам двоим с головою», как поется в одной известной песне. Я же просто была довольна тем, что получаю от него нечто такое, чего никто другой из моего окружения мне просто не мог дать. И что не у каждой женщины в жизни было.
Наверное, близость со мной была для моего мальчика-романтика чем-то запредельным, каким-то венцом мечтаний. Но я не привыкла вечно жить в сказках и долго мечтать о чем-то. Это и отличало нас двоих. Он мечтал, а я просто брала, что хотела – так, из любопытства.
Секс с ним был таким же, как и наш первый поцелуй. Да вообще ВСЕ у нас было таким – неумелым, робким, но бесконечно чувственным и нежным. Не скажу, что была в восторге, физически я не получила большого удовольствия, но было в этом нечто такое трогательное и подкупающее… словами не передать!
И вот тогда я почувствовала себя последней дрянью. Он ведь любил меня. Любил по-настоящему, искренне и преданно, так сильно, как только был способен! Той самой любовью, которую воспевают поэты, и о которой пишут в тех самых дурацких книжках, из которых вышел он сам. Вот тогда я поняла, что слишком заигралась. Что пора положить этому конец. Пока еще не поздно.
Я хотела все сказать ему, попросить прощения, постараться объяснить, утешить и обнадежить, заверить, что когда-нибудь он обязательно найдет ту, что будет достойна его любви и так далее. Но не смогла сказать ничего. Я просто ушла на утро после той самой первой и единственной нашей ночи. Струсила и сбежала. Потому что не могла продолжать это дальше. Ведь я-то знала, что обманываю его, а он сам обманывается еще больше. И мое «До свидания!», сказанное тем утром, было последней ложью.
Что же ждет меня теперь?
Наверное, этот вопрос рано или поздно задает себе каждая женщина. А что впереди? Если отбросить всех этих вышеперечисленных мной, то – что останется? Неужели НИЧЕГО?
Нет, так не должно быть. Так неправильно. Так не будет.
Но тогда почему… Почему, блин, так постоянно получается? Что за злой рок меня преследует? Может, на меня наложено какое-то проклятие? Еще немного и я серьезно в это поверю! Может, какие-то высшие силы разгневались за то, что я так некрасиво поступила с тем мальчиком-романтиком? Ведь, наверное, это был единственный человек в моей жизни, который меня по-настоящему любил. А я… Нет, я много кого бросала или просто обламывала в своей жизни. Но смеяться над комплексами великовозрастных подростков, или весело наплевать на похотливые приставания нагловатых самцов – это одно. А вот играть с искренними чувствами того, кто готов дарить тебе самое дорогое, что у него есть – это совсем другое. И если прав мой отец, утверждающий что за все в жизни приходится платить рано или поздно, то…
Но что я могла поделать, если в моем сердце не родилось ответного чувства? В чем я виновата??? За что мне ваше проклятие?
Вот, блин, до чего я дошла. Уже готова поверить… Совсем крыша едет.
Нет, конечно, это бред. Проклятий не бывает. И глупо верить, что все мои беды только из-за этого. Что я теперь до конца жизни буду одна, что никогда не смогу найти свою любовь – настоящую и взаимную. Чепуха!
Вот только с тех пор у меня и правда не было ничего настоящего. Так, какие-то серые лица для мимолетного времяпровождения, которые не оставляли следа ни в моей памяти, ни в душе. Просто совпадение?
А то, что я уже устала быть одна; устала искать неизвестно что; устала каждый раз разочаровываться в мужчинах; начинать какие-то отношения, заранее зная, что они обречены; устала наступать на одни и те же грабли… Это тоже совпадение? И почему я теперь постоянно вижу в мужчинах какие-то недостатки, знакомлюсь с кем-то новым и понимаю, что это все – не то, почему глядя в глаза каждого моего нового знакомого, я не вижу там ничего, что смогло бы зажечь ответный огонек в моих глазах? Совпадение?
Блин, ну почему это происходит именно со мной??? Может, я какая-то неправильная?
Ведь ежедневно сотни людей влюбляются, что-то находят друг в друге, потом даже женятся, растят детей, наконец. Чем они лучше меня? Что в них есть такого? Разве я так не могу? Хм… Наверное, могу. Наверное, когда-нибудь мне встретится обычный нормальный парень, который понравится мне, а я ему. И я, наконец-то, выйду замуж. И даже, в конце концов, смогу себя убедить, что люблю его, а не делаю это только от отчаяния и безысходности, только чтобы убедить саму себя, что я еще на что-то гожусь и кому-то нужна, и что у меня еще может в жизни все быть хорошо… нормально… как у всех…
Он будет славным и милым, я буду считать, что мне с ним повезло, и он будет думать то же самое про меня, мы будем довольны друг другом, а наши родители не смогут на нас наглядеться, приговаривая: «Какая великолепная пара!». Поначалу мы будем пребывать в радужных мечтах, строить воздушные замки о будущем, о детях, о том, как замечательно у нас все устроится и т.д. Потом все это как-то сойдет на нет, забудется и войдет в привычно-будничную серую колею.
Наверное, поначалу мы будем часто заниматься любовью, на втором году брака – уже реже, а потом, наверное, сама мысль о сексе будет появляться у нас раза два в неделю, не говоря уже о ее воплощении раз в месяц. Ничто так не убивает желание, как обязанность, вы замечали? И если человеку предстоит заниматься сексом не тогда и только тогда, как он этого захочет, а делать это по обязанности, исполнять супружеский долг, то желание мигом пропадает. И этот человек будет потом еще и упрекать себя и думать: «Как же так? Что со мной? Куда подевалась моя прежняя безумная страсть? Неужели я уже не люблю этого человека?» И будет преувеличенно-показушно стараться доказать, что чувства его еще не остыли. Чем только отобьет желание у другого, который непременно почувствует неискренность. Вскоре для каждого из нас секс превратиться в неприятное обязательство, которое, тем не менее, нужно исполнить строго по расписанию в соответствии с графиком, а то, не дай бог, еще подумают, что тебе уже не хочется.
И мы оба будем стараться реже бывать дома, выдумывать какие-то причины, отговорки, притворяться, что уже спим, что болит голова, что устали… что там еще в списке отмазок? Только бы не начинать опять этот бесполезный разговор, не испытывать опять это чувство стыда, вины, брезгливости и неудовлетворения.
Мало того, мы перестанем даже разговаривать друг с другом. Так, ничего не значащая бытовая болтовня по 15-20 минут в день – и все. Хотя, конечно, на людях еще сможем поддерживать видимость идеальной семьи, вести светскую беседу, обсуждать какие-то дела, погоду, друзей… Будем делиться впечатлениями об общих знакомых и приятелях. Разумеется, у него они будут свои, а у меня – свои.
Но про прежние нескончаемые разговоры до рассвета «по душам» можно будет забыть. В нашем общении уже не будет искренности, мы не будем друг с другом откровенничать, как раньше. Мы не будем общаться, мы будем передавать информацию.
Мой муж будет мучаться и не понимать – почему же мы так отдалились друг от друга? Что же он сделал не так? Может быть, я разлюбила его? Он начнет за мной следить и ревновать, чем, разумеется, только разозлит меня еще больше.
В свою очередь я в растущей тревоге начну спрашивать себя – может, это я всему виной, может, это со мной что-то не так, не в порядке, может, я какая-то неправильная? Может, я не смогла сохранить нашу любовь? Не смогла быть для него единственным смыслом жизни? Может, я перестала следить за собой и в результате больше не интересую его?
В конце концов, когда наш брак будет совсем уже висеть на волоске, я забеременею. И у нас родиться ребенок – чудная кроха, в которой мы оба будем души не чаять. И на какое-то время станем ближе друг к другу, будем заботиться, стараться понять… А потом все опять потихоньку войдет в привычную колею.
Затем я начну катастрофически толстеть, как моя старшая двоюродная сестра – у нее все было именно так. Сначала это будет не очень заметно, я буду списывать это на роды, убеждать себя, что я временно не в форме, но вскоре все вернется назад. Но потом я начну весить уже больше, чем была во время родов, и, хотя мой муж и будет уверять меня, что готов любить меня любую, я сама буду чувствовать, как меняется его отношение ко мне. В отчаянии я сяду на диету или начну принимать какое-нибудь из модных сейчас «чудодейственных» средств. И изо дня в день буду чувствовать себя подавленной и разбитой оттого, что все мои усилия бесполезны, а чтобы избавиться еще и от этого чувства начну пить еще и какие-нибудь антидепрессанты. Муж мой будет меня утешать, как сможет, и в результате, после ночей любви, столь редких к тому времени, я рожу еще одного ребенка. И буду твердить налево и направо, что дети для меня – смысл жизни, мое счастье – в них, и мне не важно, как я выгляжу, ведь у меня есть они! Хотя, если подумать, то как раз наоборот, ведь как раз моя жизнь – это смысл их жизни, сама ее причина.