banner banner banner
Black Alert
Black Alert
Оценить:
 Рейтинг: 0

Black Alert


– Там неудача, тут пожар. Здесь занял, тот не отдал. Цены упали, товар украли. Сын растратчик, жена – предатель, а сам уже и не интересен никому. Удача, как вы знаете – капризная штука и даётся не всем, и не всегда.

Купец, действительно, знал немало историй, когда от одной сделки зависело всё благосостояние купца или промышленника, знал об этом и Феликс, и не желал рисковать, обретя и спокойную жизнь, и любимую семью, ради призрачной наживы. Конечно, всё это было изрядно притянуто за уши, и Африка была далеко, как и сам Мамба.

Иоанна Тёмного, могли убить. Он мог умереть от болезни или сойти с ума. Но вот, что-то подсказывало ему, что не зря, время от времени он получал от Мамбы, письма с идеями и драгоценности, которые всегда очень удачно продавал, богатея всё больше и больше, ох, не зря. А поэтому он и предупреждал Амурова, коль они стали близкими компаньонами, о вреде поспешных поступков и действий.

Амуров, тоже это понимал и тоже не желал рисковать.

– Не волнуйтесь Феликс Христофорович, я понимаю ваши опасения, и не осуждаю их, буду работать, как на царя-батюшку.

– На царя не надо… Ворьё только на него и работает…

– Да, действительно, тогда, как на себя. А от себя прибылей не утаишь! Так вы говорите, ему не деньги нужны, а товары?

– Да, товары или услуги. Список необходимого есть, можете с ним ознакомиться. И как хотите, хотите товарами, хотите деньгами. Через Иран, Абиссинию и дальше.

– Всенепременно.

Глава 4. Купцы

Я стоял на площади города Бартер и смотрел на раздетого донага арабского купца, на шее которого была завязана удавка. Погиб Жало. Погиб глупо и напрасно, ввязавшись в заведомо проигрышную схватку на улице с людьми полковника Вествуда.

Маленький пигмей, уже ощутимо не справлялся с теми задачами, которыми был вынужден заниматься. Последняя его акция с заражёнными, подорвала его удачу. Что ж, в этом была и моя вина. Наверно, я слишком многого прошу от своих людей, которых катастрофически мало, а они всё слишком буквально воспринимают. Брать новых негде, только нанимать тех, кто готов работать ради своей выгоды, и только ради неё.

Жало был похоронен у себя на родине, в густых джунглях Экваториального Конго. Его мумифицированное тело было доставлено с особыми почестями его соплеменникам, вместе со всем его имуществом, и моими дарами его родственникам, воспитавшим такого человека. Он так и не женился, довольствуясь приходящими женщинами и не оставив после себя потомства.

Каждый из нас одинаково приходит в этот мир, крича и плача, а уходит из него по-разному, очень по-разному. Я грустил, смотря на арабского купца в одной набедренной повязке – дань уважения его арабскому происхождению. Купца сдали его же рабы, рассказав рыскающим по всему городу моим воинам, о том, кто у них находился всё это время в гостях.

Вернее, рассказали они об этом людям Палача, специально прибывшего для расследования покушений на меня. Может, кто и не хотел рассказывать об этом, я не знаю. Знаю лишь то, что Кат знал своё дело, и постоянно совершенствовался в нём, находя в этом смысл своей жизни и испытывая какое-то изощрённое удовлетворение… Страшный человек, и весёлый, во всяком случае, для меня.

Весь город и его окрестности были пропущены сквозь мелкое сито информаторов и людей Ката. Кат, лишний раз доказал справедливость своего прозвища. Не жалели никого. Многие стояли на коленях посреди пыльной площади, готовясь окропить её своей кровью, или испражнениями после перенесённых экзекуций над собою.

Жалеть, я никого не собирался. Зачем? Восток не любит слабости. Только жестокое наказание за содеянное, приносит свои плоды и подчинение, но кара должна быть заслуженной и справедливой. Вина купца была доказана, имущество – конфисковано, а семья продана в рабство.

У меня была мысль в качестве казни прилюдно отравить его. Но поразмыслив, я отказался от неё, так же, как от того, чтобы забрать его душу с помощью эликсира безумия. Этот эликсир был очень тяжёл в изготовлении. Требовал многих ингредиентов и ещё больше условий. Слишком жирно для жирного купца.

К тому же, моя душа к нему не лежала, и я не собирался расходовать имеющийся у меня запас эликсира на мелких предателей.

Для мусульманина позорной считалась смерть от повешенья, как нельзя лучше это подходило для предателей, живущих в моём городе и помышлявших против меня, а тут ещё работа на англичан, этих циников и лицемеров, этого я не мог простить.

Удавка виселицы окончательно затянулась на шее под длинной густой бородой купца. Быстрое движение пальцами, и рослый и худой негр из одного из нилотских племён, потянул на себя верёвку. Арабский купец закачался в воздухе, судорожно пытаясь своими пальцами ослабить смертельный узел. Он натужно хрипел, выпучив от натуги свои глаза, и боролся за жизнь, пока силы окончательно не оставили его.

Руки, судорожно скребущие по верёвке, резко расслабились, а потом, опустились вдоль тела, пока назначенный Катом палач, держал верёвку с той стороны виселицы. Верёвка была намотана его руку, и натянута через кронштейн для более мучительной смерти подлежащего казни человека.

Дёргающееся в предсмертных муках тело, выгнулось дугой, мышцы шеи не справились с удержанием веса грузного тела, и шейный отдел позвоночника сломался. В набедренную повязку потекли испражнения трупа, после чего, палач выпустил веревку, и труп с глухим звуком рухнул на землю.

Толпа дико взревела, получив от зрелища массу противоречивых эмоций. Для кого, это было развлечение, для кого удовлетворение от свершившейся мести. Кто-то равнодушно смотрел на это действо, видя в нём только решение суда хозяев города, а кто-то со страхом смотрел на гибель себе подобного.

В городе начались масштабные чистки, которые касались в основном арабоязычного населения. Воспользовавшись предлогом и стараясь окончательно утвердиться в этом регионе, я отдал команду «фас» своим верным воинам, разозлённых гибелью своих товарищей из моей личной охраны, заодно они изрядно проредили верхушку местного феодалитета.

По всему городу начались грабежи и убийства арабских торговцев, крупных землевладельцев, и всех связанных с ними. Армянские купцы, как и обычно, в этой жизни, сразу подстраховались, прислав ко мне свою делегацию с богатыми подарками, заверениями в любви и дружбе, а также напоминаниями того, что, несмотря на внешнее сходство с арабами, они не являются ими. А вера их, самая, что ни на есть, христианская, и приняли они её не намного позже, чем образовалась коптская церковь.

Я, благосклонно принял их дары, да ещё и озадачив разными поручениями. Кроме этого, они с удовольствием сдали своих арабских конкурентов, рассказав, как они подло обманывают меня, наживаясь на войне, которую я веду с колонизаторами, и выставив себя белыми и пушистыми.

С огромным скепсисом, я смотрел на их загорелые лица, заросшие до самых ушей действительно пушистыми и кучерявыми бородами. В ответ получил испуганные взгляды, не понимающих природы моей понятливости людей, но остро при этом чувствующие исходящую от меня опасность, той самой, пресловутой пятой точкой, которая очень хорошо развита у всех представителей их племени.

Ограбленные, избитые, потерявшие многих своих людей, ко мне пришли и упали в ноги представители всех арабоязычных торговцев, не только чистых арабов, а и происходящих из племён баракка, и прочих. Были там и донколанцы.

– О, божественный и несокрушимый вождь! Ты источник мудрости, Великий повелитель чёрных людей. Твой дух общается напрямую с духами Вуду, и то ведомо нам. Защити нас от своих людей!

– А вы откуда знаете, что я общаюсь напрямую с духами Вуду, я же христианин? – возмутился я, решив поизголяться над торговцами.

– О том говорит Нил, об этом шепчут бестелесные губы наших предков, а также многочисленные трупы несостоявшихся убийц. Мы склоняем головы перед неизбежным, о могучий унган!

– Мне, не нужны ваши головы. Мне нужны ваши ноги и ваши деньги.

– ???

Я поморщился, наверное, всё-таки перестарался и не правильно выразился. Деньги? Деньги, я и так с них получу. Но уничтожать всё вокруг, мне было не нужно. А нужно было подмять под себя всё. Кто сильнее, тот и прав! Но когда ты не оставляешь выбора и припираешь человека к стенке, тогда с тобою будут сражаться до конца, а мне лень.

Мне нужно было в кратчайший срок захватить их страну, не влезая в дрязги и затяжную войну всех со всеми. Мне нужны были их связи, их влияние, их товары, и их пронырливость, чтобы без проблем распространять своё влияние на окружающие страны, а не их бесполезные для меня трупы.

– Я услышал вас, о дерзкие, и продажные!

Среди делегации возникло волнение и горестные вскрики. Сам же я, стал говорить, как-бы сам с собой, размышляя вслух.

– А я ведь думал стать справедливым правителем и объединить всю Африку, и дать жить и процветать всем народам её населяющим. Дать преимущество наиболее развитым, имеющим свою культуру, развитый язык, древнюю письменность. Я приверженец коптской православной церкви. И я верую!

На этих словах, я воздел свои руки вверх, и развёл их далеко в стороны, обратив своё лицо к небу. Вместо неба, мой взгляд упёрся в низкий потолок глиняного дома. Тяжело вздохнув, я с видимым усилием вернулся обратно.

– Эх, вздохнул я ещё раз на показ. Скупая мужская слеза скатилась по моему изрезанному шрамами и коротким волосом лицу. Ткнуло острой болью изрезанная тесаком полковника левая рука. А кругом одни предатели! Убить меня хотели сволочи… Да? Да?! Да??? Последнее «да» я уже орал.

– Убить, хотели короля своего!!! Я, потомок египетских фараонов. А меня убить! Да не один раз! А вот хер вам!

Моя огромная лапа сложилась в большой кукиш и показала её купцам.

Я вскочил со своего места и, вытащив из-за пояса медный хопеш, хватил им о деревянную скамейку для почётных гостей. Скамейка разлетелась вдребезги, брызнув во все стороны деревянной щепой.

Горящим яростью взором окинув присмиревшие ряды торговцев, и заставив их невольно поёжиться, я начал молиться. Окружающие меня воины, клацнули затворами винтовок. Палач, скромно стоявший в уголке, самом тёмном из имеющихся, нервно лизнул языком свои тонкие сухие губы, примериваясь взглядом, какими казнями, он казнит этих купцов.

– И вот, – патетически вскинув руки вверх, и взметнув своё тонкое и широкое одеяние, произнёс я, – и что я вижу?

– А вижу я чёрррную неблагодарность. И это тогда, когда я решил избавить от всех налогов на целый год всех арабских купцов взамен на их возможную помощь и сотрудничество в деле налаживания торговли, и привлечения новых покупателей и продавцов.

– Мои склады ломятся от слоновой кости, каучука, ценных пород древесины, шкур редких животных и редких тканей. И что?

– Золото плавает в моих реках, но некому его добывать. Алмазы, прячутся в моих землях, но некому их найти. Изумруды, валяются на горных кручах. Рубины, светят изломанными гранями между корней деревьев в диких джунглях, но некому найти их и принести мне, получив за это мою благодарность и деньги. Некому, вывезти всё это с моего ведома, и выгодно продать другим народам. Некому, собирать пошлину, и платить налоги. Некому их собирать. Я несчастный король с несчастными подданными. Горе мне!

Я со злостью пнул валявшуюся подушку, зафутболив её в дальний угол.