Путь Черной молнии 3

Не ищите оправдания своему предательству, даже если думаете, что совершили его из благородства, честно назовите себе причину, побудившую вас изменить кому-либо.

ЧАСТЬ 1

ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ

Глава 1

Замысел генерала Шатуры

В начале весны генерала Шатуру срочно вызвал на сеанс по ВЧ-связи генерал Ярцев из Москвы, между ними состоялся деловой разговор, которого Шатура ожидал с нетерпением.

– Геннадий Константинович, я вчера разговаривал с начальником вашего управления по поводу твоего перевода, не хочет он тебя отпускать, – интригующе заявил Ярцев.

– Ну, мой начальник это еще не Бог, может подключить более высоких лиц, – настоятельно предложил Шатура, – кстати, а почему он артачится, я ведь предупреждал его о своем переводе и даже подготовил себе замену.

– Он расхвалил тебя за недавнее обнаружение твоим отделом воровского общака и даже выказал мне свое недовольство, мол, мы здесь кадры куем, а вы готовеньких к себе перетаскиваете.

– Это он-то кует, – скептически отозвался Шатура.

– Ладно, не бери в голову, генерал, – засмеялся Ярцев, – у меня на столе лежит заявление, подписанное начальником главного управления, так что собирай чемоданы, забирай свою семью и милости просим в столицу.

– Вы это на полном серьезе, товарищ генерал?! – воскликнул Шатура.

– Да, да, я же сказал, пакуй чемоданы. А теперь о деле: я ознакомился с твоим планом относительно Крутова, в общем, еще немного подработаем и скоро запустим его в действие, если у твоих сотрудников возникнут какие-то сложности, немедленно дай знать, улажу оперативно. Что там у тебя по Лютому, объявился?

– Нет, пока тихо. Время не терпит, я запускаю в ход запасной вариант, сегодня же переговорю с секретным агентом угрозыска, попробую его завербовать. Агент хорошо осведомлен о криминальных группах и занимает устойчивое положение в воровской среде, после того, как он даст согласие сотрудничать с комитетом, буду проталкивать его выше.

– Обязательно возьми с него подписку, вдруг возникнут ситуации государственной важности, все данные, которые будут проходить через агента, могут иметь повышенный уровень секретности.

– Уже взял. Кстати, ваше начальство ходатайствовало перед седьмым управлением, чтобы этого агента направили на подготовку.

– Вот как, и кто же этот агент?

– Скажу чуть позже.

– Ладно, договорились. Так, ты говоришь, подыскал себе замену, кто этот человек?

– Мой заместитель полковник Кашапов, он надежен в плане сохранности секретной информации. Я уверен в нем, как в самом себе, с семидесятого года с ним работаю, проверен на все сто.

– Хорошо, Геннадий Константинович, заканчивай с формальностями на месте и подключайся к нашему общему делу. Я прощаюсь с тобой до встречи в Москве. Перед вылетом обязательно позвони, встретим и проводим твою семью на квартиру.

– В общежитие?

– Для рядовых сотрудников трудно предоставить отдельную квартиру, но своих генералов мы в беде не бросаем, – пошутил Ярцев.

Шатура после разговора с Ярцевым пребывал в отличном настроении и, вызвав к себе полковника Кашапова, приказал явиться вместе с сотрудником майором Тороповым, недавно переведенного в отдел, на случай, если генерал уедет в Москву, а на его место назначат Кашапова.

Приняв в своем кабинете обоих подчиненных, Шатура предложил сесть им по правую сторону стола, как было у него заведено на службе: приближенных к себе сотрудников рассаживать в иерархическом порядке.

– Начну с главного, – Шатура обратился к Кашапову, – меня только что проинформировали о переводе в Москву. Сейчас я пойду к начальнику управления, он подпишет приказ о твоем назначении на место исполняющего обязанности руководителя отдела. Так что Василий готовься, скоро тебя утвердят начальником, а что касается нашего разговора о твоем переводе в Москву, придется немного подождать, прибуду на место, все улажу.

Глаза полковника засияли, он благодарно кивнул и приложил руку к груди. Наконец-то его сокровенная мечта начинает сбываться. Генерал улыбнулся и продолжил:

– Значит так, я сегодня же срочно свяжусь с начальником Пермского управления ИТУ и от имени генерала Ярцева переговорю с ним о переводе Крутова в Новосибирское УИТУ. Начинаем подготовку к операции «Фундаменталист».

– Геннадий Константинович, я связался с Пермским управлением по поводу Крутова, но мне сообщили, что после отбытия срока в тюрьме особого назначения, его отправили в спецзону. К нашему неудовлетворению Крутов заболел, его перевели в колонию, где находиться больница.

– Что с ним случилось?

– Сказали, что он заболел туберкулезом легких.

– Вот незадача, а Москва уже дала свое добро. Ладно, у нас еще есть время, пусть подлечится, и тогда возьмем его в оборот. Кстати, Кашапов, я тебя просил, чтобы ты подготовил Мимозу к конспиративной работе.

– Геннадий Константинович, вышла досадная заминка, не желает он быть «двойным» агентом. Категорически отказывается переходить в нашу организацию, говорит, мол, я секретный сотрудник угрозыска и уходить из своей «конторы» не намерен. Я его уговаривал и так и этак, даже грозился принять крутые меры, ведь он помогал нам в операции с «Бакинскими шакалами» и в принципе косвенно принимал участие в убийстве двух бандитов азербайджанцев.

–Значит, ты плохо ему объяснил, что служба в комитете госбезопасности приоритетнее работы в уголовном розыске.

– Это тоже обещал. В общем, все бесполезно, упрямый он, как баран и к тому же дерзок и своенравен. Однако интересно, Мимоза не отказывается нам помогать и согласен работать с нашим оперативным сотрудником посредством «почтового ящика1», переписки, телефонной связи, но от прямого контакта категорически отказывается.

– Ну, что сказать, молодец Мимоза, грамотно разграничивает свою деятельность, выходит не зря я с ним работал…

– Как это работали? Товарищ генерал. А почему тогда он меня игнорирует? Черт! Ведь я же придумал ему кличку и тоже подготавливал к глубокому внедрению к ворам, что он возомнил из себя?!

– Ладно, Кашапов, успокойся. Пожалуй, я приоткрою тебе секрет агента Мимозы, ведь ему теперь придется тесно с вами сотрудничать. Мне понравилось, как работал Мимоза, в то время таких агентов еще поискать нужно было, он особо отличился в операции «Бакинские шакалы». Перед завершением операции я переговорил с ним тет-а-тет, и он согласился нам помогать. Ты сам прекрасно об этом знал. Но после я договорился с московским начальством и Мимозу направили в седьмое управление на подготовку. До сегодняшней поры он работал строго со мной и никому не подчинялся, кроме своего начальства управления МВД. Но сведения комитета Мимоза держит в строжайшей тайне, он дал мне подписку о неразглашении государственных интересов. Так что я переговорю с Мимозой и объясню ситуацию о моем переводе, а заодно посоветую наладить с тобой отношения.

– Товарищ генерал, как же нам поступить? Время поджимает, Гебанидзе подтягивает своих людей в Кузбасс и в Новосибирск, а у нас, кроме Лютого, некого внедрить в воровской круг. Вор Громов «раскороновал» Садовникова, а Гебанидзе «выписали» на сходке жесткую «санкцию», но он по-прежнему силен…

– Именно по этой причине мы планируем запустить операцию «Фундаменталист». Крутов должен занять их место и через бывших воров невольно выведет нас к международным криминальным сообществам. В стране в полном разгаре идет перестройка, меняют направления не только госструктуры, но и криминальные авторитеты, мы должны внедрить своего агента к ворам как можно скорее. Потому, Кашапов, я срочно встречусь с Мимозой и решу этот экстраординарный вопрос. Что касается тебя, – Шатура обратился к майору Торопову, – займешься розыском Лютого и после того, как я проведу беседу с Мимозой, будешь курировать этого агента и постоянно поддерживать с ним связь.

– Товарищ генерал, меня Шаронов еще беспокоит, – обратился Кашапов, – после того, как всему отделу назначили проверку, он притих, замкнулся в себе, а ведь анонимщик видимо не зря «наступил ему на горло», обвинив в убийствах, полковник имеет к ним отношение.

– Есть конкретная информация или это только слухи?

– Наш бывший сотрудник полковник Портников поделился со мной предположением, будто Шаронов со своими оперативниками имеет отношение к преступлениям, касаемых расхищения социалистической собственности в особо крупных размерах и чтобы скрыть следы преступлений, они убирают свидетелей.

– Эти сведения устарели, и проверка не выявила причастность Шаронова к преступлениям. Торопов, возьми на заметку эту информацию, постарайся встретиться с Портниковым и поговорить с ним более обстоятельно. Шаронова необходимо держать на крючке, пока мне это удавалось, но как только он узнает, что меня перевели, этот «жук» своего не упустит, начнет копаться в «навозной куче» и уж поверьте, к нему потом даже с простым вопросом не подойдешь. Держите меня в курсе всех его дел.

Прошло несколько дней и работники отдела попрощались с генералом Шатурой, который, получив повышение по службе, отправился в Москву. Фактически он остался непосредственным руководителем московского филиала и курировал отдел, занимающийся подготовкой спецагентов для борьбы с организованной преступностью, или как его называют за глаза среди определенного состава чекистов – «Инкубатором». Перед отъездом Шатура все-таки встретился с агентом Мимозой, им удалось найти компромиссное решение: агент согласился сотрудничать с госбезопасностью и помогать в любом деле, но только оставаясь секретным сотрудником уголовного розыска. Шатура оказался намного гибче твердого и неуступчивого Кашапова, ему нравилось методично и не спеша «лепить» из агентов нужные ему фигуры и, напомнив Мимозе о подписке, о неразглашении секретных сведений, дал еще массу полезных советов.

Полковник Кашапов занял кабинет генерала и, устроившись в удобном кресле, обвел взглядом кабинет. Обернулся и, взглянув на портрет «Железного Феликса», улыбнулся, теперь этот непревзойденный чекист советской страны будет созерцать на него со стены и молчаливо поощрять или осуждать все его действия. Позвонив по местному телефону, полковник вызвал майора Торопова для детального обсуждения плана.

– Юрий, у нас неплохие новости, Шатура договорился с Мимозой, он продолжит с нами работу, но осуществлять оперативную связь с агентом будешь только ты. Ох, и упрямый же попался, будь моя воля, я бы ему рога обломал и заставил работать, как подобает агенту госбезопасности. Ладно, как говорится, мы имеем то, что получили. Значит так, дашь Мимозе первое задание, под любым предлогом провести разговор с Гебанидзе, чтобы он осуществил контакт с Громовым, сейчас он находится в тюрьме закрытого типа. Пусть Мимоза предложит Гебанидзе связаться с высоким начальником из Иркутского ИТУ и получит от него разрешение провести воровскую сходку с Громовым, завуалированную под личное свидание.

– Гебанидзе обязательно спросит Мимозу, откуда у него такие крутые связи?

– Пусть Мимоза сошлется на источник, не подлежащий огласке, то есть на человека, находящегося вначале цепочки руководителей управления, которые возьмутся решить вопрос о воровской сходке в больничных условиях.

– Кто поможет перевести Громова в больницу?

– Генерал-лейтенант Ярцев уже обо всем позаботился, начальство даст вору «зеленую дорогу». Предупреди Мимозу, чтобы Гебанидзе оплатил эту сделку, все должно выглядеть правдоподобно.

– Наш отдел, получит какие-нибудь дивиденды от этой сходки?

– Конечно. Необходимо, чтобы Громов убрал «санкции» в отношении Мераба, тогда грузинский вор в полной мере продолжит верховодить этническими группами и контролировать Новосибирскую область и Кузбасс. Нам не стоит распылять свои силы по всему союзу, наша задача, держать под контролем определенные районы, где будут происходить все последующие сходки воров и быть в курсе их решений. Остальные действия воровской верхушки будет контролировать второе управление КГБ и отдел под руководством Шатуры. Хоть агент Мимоза упрям и неуступчив, но он умен и расчетлив, как только вопрос с Гебанидзе будет решен, мы приступим к осуществлению операции «Фундаменталист». Крутов должен появиться в Новосибирске и реорганизовать преступные группы, подчинив их общаку, вот здесь и появится наш агент Мимоза.

– А как же Гебанидзе? Он ни на йоту не уступит Крутову.

– Вряд ли нынешним ворам удастся вернуть грузина в прежнее положение. Громов, вор старой формации и, пока он жив, не позволит Гебанидзе вести дела по новым правилам.

– Значит, есть смысл, избавиться от Громова, как это «нечаянно» случилось в тюрьме с Бабушкиным.

– Уже пытались, «навешать» на него убийство и «оприходовать» по расстрельной статье. Не получилось, кто-то помог Громову открутиться от «вышки», но срок он все равно получил. Сейчас Ярцев и Шатура над этим работают, есть неплохая задумка, как на веки вечные изолировать Громова.

– Интересно, а почему Громов до сих пор не вышел на иностранную мафию, как, к примеру, это удавалось Василию Бриллианту?

– Откуда нам знать, может у него как раз существует такая связь, но только подобраться к Громову трудно и практически невозможно, изначально нашим агентам не удалось это осуществить. Не знаю, каким образом, но он четко разбирается в людях и чтобы подвести к нему своего спецагента, необходим посредник, хорошо знающий Громова. А у нас пока такого нет.

– Василий, но у Лютого была возможность войти в доверие к Громову, почему наш отдел не воспользовался раньше таким случаем?

– Когда это раньше? Хорошо, объясню, как я представляю себе эту картину. Если ты знаком с историей воровского движения в стране, то знаешь, что во времена правления Хрущева, воров в законе изводили, на нет, это примерно, как «классовых врагов» уничтожали. Я помню, как он сказал, что коммунизм в стране невозможен, пока последний вор не окажется за решеткой. Воры стали поднимать головы в семидесятых годах, когда почувствовали себя более защищенными от наказания за свои идеи. А наш комитет в основном занимался внешними проблемами и безопасностью в стране, кстати, и диссидентским движением тоже. Контроль над ворами осуществлялся министерством внутренних дел, но когда сотрудники исправительной и правоохранительной систем стали совершать должностные преступления, вот тогда комитет вынужден был взяться за дело: появились такие отделы, как наш и мы стали внедрять спецагентов в воровские сообщества под видом авторитетных уголовников. Потому замысел генерала Шатуры тесно переплелся с планами московского генерала Ярцева, и мы не можем допустить, чтобы иностранная мафия делилась своим опытом с криминальными авторитетами союза, здесь такое начнется, мало нам не покажется.

– Василий, как правило, название «спецагент» упразднили, а мы продолжаем их называть по-прежнему, почему?

– Я читал, что ВЧК пользовалось таким названием, но во второй половине века МГБ отказалось и стало называть их просто агентами. Скорее всего, старые чекисты из поколения в поколение передавали, и мы теперь по привычке называем их спецагентами.

В середине лета, Мамука Гебанидзе, учитывая сложную ситуацию относительно своего положения в воровской среде, решил ее выправить. Его предупредили, что Павел Громов собрал своих сторонников и согласно обоснованному обвинению грузинскому вору грозит крутая мера – удар «по ушам2». Воры на сходке конкретного решения «раскороновать» Гебанидзе не приняли, но по настоянию Громова, Мераб все же получил «пощечину»3 и до следующей сходки лишился права голоса среди уважаемых людей. Но, как обычно, нашлись сторонники грузинского вора, сказавшие за него слово, и так как мероприятие проводилось в зоновской больнице, сам Мераб по известным причинам, не присутствовал. Судя по блатной записке – маляве, предъявленной Громовым и разосланной среди Новосибирской братвы и по другим областям, Мераб на неопределенный срок оставался не у воровских дел. Но, чтобы окончательно принять решение по развенчиванию Гебанидзе, требовалась краевая сходка и более жесткое предъявление и, конечно же, присутствие других воров-законников.

Многие люди знали Мераба по разным тюрьмам и зонам уже давно, и за все это время он ни разу не уронил свой авторитет и, потому, узнав о крутой мере, объявленной Громовым, некоторые воры предложили собраться еще раз и принять окончательное решение в отношении грузинского вора. После поддержки Василием Бриллиантом Громова для дачи «по ушам» Аркану-Садовникову, некоторые воры приняли сторону Павла, но после гибели Бриллианта, крен доверия к Громову слегка изменился и группировки, потянувшиеся к грузинским ворам, стали чаще посматривать в сторону кавказских этнических групп.

Гебанидзе, конечно же, переживал и много думал, как выйти из затруднительного положения и вдруг ему несказанно повезло, разговаривая с хорошим знакомым, он получил от него совет, обратиться к одному человеку, имеющему «лохматую руку4» в руководстве Иркутского управления ИТУ. Встретившись с офицером, Гебанидзе предложил ему немалую сумму, ведь вопрос стоял о благопристойном положении среди воров, а значит, Мерабу пришлось раскошелиться. Заключив сделку, Гебанидзе обрадовался, что в исправительной системе не перевелись люди, с которыми можно иметь дело.

Тем временем Громова уже предупредили о сходке и предложили помощь. Отбывая наказание в тюрьме закрытого типа, он преставился больным туберкулезом легких. Тюремный врач, тоже проплаченный Гебанидзе, поверхностно обследовал Громова и на своем уровне попытался поставить диагноз, но Павел помог ему, надкусив губу изнутри, закашлялся и, вытерев рот платком, сказал, что, наверное, у него разлагаются легкие. Врач назначил рентген, сдачу анализов и составил фиктивное заключение, но чтобы все выглядело естественно, изобретательный вор, имея в жизненной копилке разные выходы из ситуаций, за место себя подставил настоящего больного-туберкулезника и вскоре Громова из закрытой тюрьмы отправили по этапу в колонию, где находилась больница для заключенных.

Глава 2

Воровская сходка

Павла Громова направили под строгий надзор в хорошо охраняемый корпус в помещение камерного типа. Особо-опасных рецидивистов и заключенных, отрицающих режим содержания, содержали в соседних камерах и «лечили» одним простым способом, давали горсть таблеток, даже не проверяя, пользуются ли больные лекарствами.

Летним утром работники надзорслужбы сопроводили Громова в кабинет главного врача больницы. Кроме врача-офицера, там присутствовал еще один человек – начальник колонии. Попросив врача оставить их наедине, подполковник обратился к осужденному:

– Громов, мне прекрасно известно, что ты собой представляешь и в какой строгой изоляции должен содержаться вор в законе, но я в недоумении… Как твои родственники, ходатайствуя за тебя перед руководством ИТУ, получили разрешение на личное свидание? К тебе приехал родной брат с двумя племянниками и не один из них не вписан в твое личное дело. Ладно, по сути, это не мое дело, есть начальство, пусть оно и решает. В общем, в вашем распоряжении одни сутки. Сейчас тебя проводят в нашу комфортабельную «гостиницу» в люксовый номер, – пошутил начальник и, не заметив положительного отзыва на свою шутку, поправился, – то есть в комнату для личного свидания. Будь моя воля, я бы устроил вам свидание, но в другом месте. Я не совсем еще свихнулся и видел, что это за родственники, так что веди себя спокойно, не учиняй разбирательств, если мне доложат хотя бы о маленьком «кипише», я сразу же прекращу вашу трепетную встречу, – с сарказмом произнес подполковник и при этом ехидно ухмыльнулся.

Громов сделал глупое выражение лица, будто удивлен до крайности, но прекрасно зная, какие «родственники» захотели его увидеть, прищурился и спросил, используя тот же тон:

– Ну, и как мы вчетвером уместимся в номере, валетами, что ли уляжемся спать?

– Вселитесь в четырехместный, я даже телевизор оставил вам для развлечения. Странно одно… – начальник выдержал небольшую паузу, – твой брат больше похож на Кавказского абрека. Он что, грузин?

Громов, даже не думая, соврал:

– У нас с ним отец, осетин по национальности, а матери разные, у меня украинка, а у брата, выходит, осетинка. Я лицом больше на свою мамашу смахиваю.

– Совсем дураком меня считаешь, будь ты осетином, у тебя бы нос был с горбинкой как у орла. Тоже мне, кавказец нашелся со славянской рожей…

– На себя глянь в зеркало, поди, русским записан в паспорте, а на твоей роже написано, как пить дать калмык.

Начальник поморщил нос и хотел дерзко ответить, но понял, что этому собеседнику «палец в рот не клади, откусит по самый локоть», потому сдержавшись, громко позвал служащих надзорслужбы в кабинет. Не заводя Громова в спецкоридор, надзиратели повели его в административное здание, где располагалась местная «гостиница» с комнатами для личных свиданий с родственниками. Пока Павла вели по ухоженным дорожкам мимо двухэтажных корпусов, из локальных секторов, огороженных решетчатыми заборами, ему засвидетельствовали свое почтение заключенные. Лагерный «телефон» сработал моментально, и авторитетного человека приветствовала в первую очередь лагерная элита, смотрящая за зоной и отрядами.

– Паша, босота, привет тебе от Захара.

– Паша, здоровья тебе и фарта.

– Гром, братва из шестого барака приветствует тебя.

– Паша, грев дошел до тебя? – слышалось из другого места.

К забору подошел пожилой заключенный по прозвищу Хомут и, махнув рукой Громову, хитроумно высказался:

– Гром, подумай о срочняке, надо бы пустить карандаш, а то сточился в конец, слиняет еще по цвету, потом не разберешь, – что на тайном языке, понятного только им, означало, – нужно срочно получить расчет с проигравшегося в карты, а то убежит к ментам, потом его не достанешь.

– Лады, Хомут, порешаю.

– Прекращай базар, – одернул Громова молоденький сержант.

– Слышь, безусый, это ты прекращай базар на стену мазать, – ответил спокойно Громов. Прапорщик ухватил сержанта за рукав и попридержал. Отстав от вора на пару шагов, тихо сказал сержанту:

– Во-первых, научись нормально разговаривать, а во-вторых, знай, с кем связываешься, это же Гром, вор в законе, он тебе такую подлость может сделать, со службы вылетишь.

– Да, что мне может сделать эта блатная вошь, – возмутился сержант, который еще ни разу не оказывался в подобной ситуации.

– А вот задержат тебя на КПП начальник режима или оперативник и найдут в твоем кармане сумму денег и записку, в которой зэки благодарят тебя за оказанные услуги, а в придачу несколько грамм наркоты отыщут, и усядешься ты на нары. Так что, угомонись, и больше наблюдай за старичками, а то попадешь в какой-нибудь блудняк и не выкрутишься.

Громов, конечно же, услышал диалог служащих и, усмехнувшись, про себя отметил, что прапорщик уже тертый калач и знает, как вести себя с уважаемыми заключенными.

Павел дружески помахал на прощание восторженным заключенным, находившимся за решетчатым забором. Его сопроводили до центрального КПП и, заведя в специальное помещение, проводили в самую дальнюю комнату, расположенную рядом с кухней. Громов, оказавшись в комнате, приятно удивился: небольшой квадратный стол, расположенный посредине, видимо был заставлен разной едой, накрытой вафельным полотенцем. По обеим сторонам комнаты вдоль стен стояли четыре панцирные кровати, заправленные темно-синими одеялами из байки. В углу комнаты справа, на тумбочке располагался старый телевизор. На передней стене размещалось единственное окно, закрытое с улицы стальными решетками.

Работники надзорслужбы ушли. Громов сел на кровать и в ожидании «родственников», приподнял вафельное полотенце, под которым лежала всякая снедь. Взял пальцами с тарелки кругляшек колбасы и, смакуя, съел. В коридоре послышались шаги, дверь открылась, и в комнату вошли трое мужчин. Первым из них оказался Мераб. Одного из «племянников» Павел никогда не встречал, а вот Сашу «Восточного» признал сразу, три года назад его короновали, Громов и еще двое воров за него поручились. Павел поднялся и, подавшись вперед, по-дружески обнял Саню и похлопал по плечу. Степенно поздоровался с незнакомцем и назвался. В свою очередь парень подал руку и представился:

– С Ростова я, Серега «Чекмарь».

Павел кивнул, давая понять, что слышал о нем и ненавязчиво пояснил:

– Погоняло смени, среди воровской братвы это не приветствуется.

– Гром, так ведь фамилия у меня Чекмарев.

– А кликуха по весу стремноватая.

– Я не знал…

– Не в обиду, бродяга, я уже пару ходок к хозяину сделал, а тебя еще в проекте не было. Просто, прими к сведению.