Грибники-2. Станция забытых людей

– И возглавляю поход через пустыню? – улыбнулась Кристина.

– Тобой тоже будет, кому восхищаться. Потому что ты предрасположена к героизму… ну, как его поймут те, кого ты спасёшь.

– Боюсь, я тоже стану ретроградом и начну жужжать вместе со всеми, кто сползает. Я буду отрицать реку.

Эйзен помолчал, потом вздохнул и признался:

– Я сам этого боюсь. Что я таким стану… А где Джафар? Что-то он долго.

Эйзен обхватил себя руками и огляделся.

– Я здесь, – Джафар, как всегда появившись бесшумно, сидел на скамейке, абсолютно незаметный в сумерках.

– Ой, – сказала Кристина. – И давно ты нас подслушиваешь?

– Начало, к сожалению, пропустил, – признался механик. – Понял, что Эйзен наелся мистики и обещал не обвинять Полину и нас в том, что отдал нам свои лучшие годы, а мог бы вместо этого свернуть вот ту гору… Иди, Леша, переоденься. Сумка с вещами, которую ты перекинул через мой забор, если и пострадала, то единственно от того, что я об неё споткнулся. А я пока отведу домой красавицу, а то она тоже замёрзла.

– И я замерз, – капризно сказал Эйзен.

– Это поправимо, – поднявшись с лавки, Джафар обнял их обоих и прижал к себе так, что Кристина пискнула. Джафар действительно излучал тепло, как ядерный реактор.

– Меня как-то Полина спросила, – прохрипел симметрично стиснутый Эйзен, – не продемонстрируем ли мы ей секс втроём…

– Это был бы интересный опыт, – промурлыкал Джафар, прикрывая глаза и компонуя пленников поближе друг к другу.

– От тебя вдвоем-то не допросишься, – проворчала Кристина, прикинув, что уже третья неделя пошла, как Джафар на неё обижается и даже не намекает на свидания. А тут вдруг такое.

Джафар с сожалением отпустил развеселившегося Эйзена, с видом собственника приобнял Кристину и сказал:

– Придётся его светлости подождать нас чуть дольше. Может быть до утра, потому что мне предъявлены серьёзные обвинения, которые требуют длительного опровержения.

– Тогда если я тут засну, не будите, – со смехом сказал Эйзен и удалился в калитку. Откуда-то из темноты он выругался, тоже споткнувшись о свою сумку.

Собравшиеся к ночи облака замерли над долиной, закрыв звёзды, и стало совсем темно.

*

Несмотря на все обещания, Эйзену не спалось. Перечитав – в который уж раз! – раз пару глав в загадочной тетрадке из-за Барьера, он растянулся на кровати Джафара и размышлял над всеми совпадениями, крутил их так и эдак, рисовал себе причинно-следственные связи, выстраивал логические цепочки, но не мог разумом объять главное.

Ближе к часу ночи он утомил себя до глубокого отвращения к мыслительным процессам, решил выйти прогуляться, и был неприятно поражён темнотой. Свет фонарей рассеивался в тумане и не доходил до земли, звёзд не было видно, и только один прожектор, над входом, исправно освещал свою часть территории тускло-золотистым овалом.

Настроившись на ночную неподвижность, Эйзен вздрогнул, уловив внезапное движение за гранью освещенной зоны и всмотрелся.

Человек, заключил он.

Девушка. Одетая в блестящую блузку и розовые джинсы. Волосы длинные и вьющиеся.

Набрав код, красотка выскользнула вовне.

Рейдер? По одежде не скажешь. Да и двигается как-то странно – неловко и слишком быстро. Даже спотыкается иногда.

Эйзен вышел следом за ней в калитку и увидел, как девушка почти бежит к лесу.

Может, свидание у неё там?

Светлые волнистые волосы, очень длинные, почти до талии… А вот сама роста небольшого.

Где-то он ее видел… но где?

На всякий случай Эйзен продолжал преследовать беглянку, все ещё надеясь, что она идёт на свидание в ближнем лесу и не намерена пересекать мост.

А у моста он ее окликнул.

– Сударыня! Дальше опасно.

Она остановилась, почти не различимая в темноте.

– А вам что за дело? – ответил мутный силуэт, не поворачиваясь. – Я, может, рейдерствую.

Услышав голос, Эйзен ее вспомнил. Это была Аня Кубик, начальник рыбного хозяйства, приезд которой он сам же и инициировал.

– Но вы же не рейдер, Аня. Что вы надеетесь отыскать в этой кромешной тьме?

Некоторое время они смотрели друг на друга, почти не видя собеседника – различались только мутные белёсые силуэты.

– Рейдером может быть всякий, – всхлипнула Аня, явно чём-то огорчённая. – Вот я и пойду. Тем более по контракту вы за мою жизнь не отвечаете.

Она развернулась и ступила на поблескивающий в темноте стальной мост.

– Слушайте, – Эйзен тоже взошёл на мост, – мы в этом году уже похоронили четверых, и если несчастных случаев будет больше, нами заинтересуется пресса. А оно нам не нужно. Поэтому я, как ваш работодатель, приказываю вам вернуться.

– Не буду.

– Отказываетесь выполнять требования начальства? Будете оштрафованы,

– Мне все равно, – ещё раз всхлипнула Аня.

Ступив с моста на землю, она секунду размышляла, какую тропинку предпочесть, а потом резко рванула вправо. Припомнив все нецензурные слова, которые знал, Эйзен смотрел ей вслед.

Выбранная ей дорога поднималась вверх и заканчивалась, как говорили, на вершине утеса, являвшего собой противоположный берег ущелья, в которое обрывалась пустошь.

Ладно, думал Эйзен, сейчас июль, для сторнов ещё суховато, но если барышня навернется с утеса в тот же чертов каньон, куда уже попадала куча народу? И эта машина… кто знает, вдруг она до сих пор там, вместе со своей непонятной логикой убийств?

Оглядевшись, Эйзен всё-таки подхватил одну из трёх проволочных клеток, запасенных отважными рейдерами возле моста, и отправился за беглянкой.