Леонид Утесов. «Дорогие мои москвичи». Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
Леонид Осипович Утёсов (или как написано в книге – Утесов) был замечательным артистом, сыном своей эпохи, русским джазменом, певцом и руководителем оркестра. И это был самый популярный в стране оркестр! Но при этом у Утёсова не было никаких природных данных к пению. Он не мог петь. И – пел. И как пел – все, кто его слышал, запоминали его голос на всю жизнь! Уникальный был человек.
Леонид Утесов. «Дорогие мои москвичи»
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-4116-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Леонид Утёсов
«Дорогие мои москвичи»
2024
Введение
Среди старых пластинок, которые уже несколько десятилетий числятся в раритетах, записан голос Утесова. И музыка в исполнении его джаз-оркестра – еще довоенного состава.
Пластинки очень старые. Толстенные, шеллачные, под грубую патефонную иглу. Они часть семейного достояния, переходящего от поколения к поколению. И вряд ли у кого из нас поднимется рука продать их (пусть и очень выгодно) и тем более выбросить. Нельзя же выбросить семейный альбом? И крестик, который на тебя надели в месячном возрасте? И пожелтевшую школьную тетрадь с твоими первыми каракулями? Так и пластинки Утесова – история семьи…
Интересно, а если поставить хотя бы одну из них на патефон и запустить – каким будет звук? Может, от старости они уже ни на что не годятся? Надо бы проверить, да… где взять тот патефон?
Впрочем, какая разница? Пусть эти старые пластинки, под которые танцевали папа и мама задолго до нашего рождения, покоятся с миром – вместе с золотыми часами «Победа», доставшимися отцу тысячу лет назад. Со старой фотографией из Сочи, где загорелый до черноты отец, уже не особенно молодой, но еще и не особенно старый, стоит у афиши с броской надписью «Леонид Утесов». С маминой камеей из непонятного, но, несомненно, драгоценного камня…
Пластинки с песнями Утесова для нас бесценны. Это наша память. И наш талисман.
1. Ах, Одесса…
Этот чудесный город был подлинным достоянием великой страны. Сегодня он принадлежит другому государству, что само по себе удивительно. Но таковы уж реалии нашего века, Одесса – давно не Россия. И это, возможно, не самое лучшее, что могло случиться с двумя братскими народами – украинским и российским…
Приезжая в современную Одессу, трудно отделаться от мысли, что это возвращение в родной город (вне зависимости от паспортных данных). Половина русской культуры ХХ века родом отсюда. Поэты, писатели, композиторы – десятки достойнейших имен. Поэтому в Одессе трудно заблудиться. Моментально вспоминается любимая в детстве книга – повесть Валентина Петровича Катаева «Белеет парус одинокий», которая может служить путеводителем по этому славному весёлому городу.
Вокзал, привоз, Дерибасовская. Старинный кабачок «Гамбринус». Колоритные одесские торговки. И – неповторимый говорок. Чудо, настоящее чудо.
В каждую эпоху у Одессы были свои герои. В лихие революционные годы – одесские бандиты и красные командиры. В пору исхода тех, кто не принял революцию – мелкие предприниматели, перекупщики, спекулянты. Во время становления социализма – артисты и поэты. В наши дни – Михаил Михайлович Жванецкий. И во все времена – Леонид Осипович Утёсов.
Утёсов – знамя этого города. Его главный персонаж. Его легенда. Без Утёсова не было бы и Одессы – такой, какой мы её знаем и любим.
2. Главная достопримечательность
Любопытно расспросить старожилов – тех, кто родился в Одессе, прожил здесь всю жизнь, вышел на пенсию и гуляет с внуками в ближайшем парке. Или с заинтересованным видом бродит по продуктовым магазинам в поисках недорогих припасов. На вопрос об Утесове эти люди обычно оживляются и начинают рассказывать о том, как в 1957 году они, еще совсем молодыми, ходили на его концерт. И это было настоящее представление, а не «эти современные танцы живота».
Впрочем, иногда бывает и другая реакция. «Утесов? Ой, не смешите меня – Утесов… Ледя Вайсбейн! Я с ним в школу ходил. Ну да, к Файгу, до третьего класса…». И далее с потрясающими подробностями семейного характера – что ели, что пили, во что играли во дворе.
Верить этим рассказам нельзя. Если рассказчик ровесник Утёсова, то ему должно быть не меньше… 115 лет. А тут «почти новый» старичок лет семидесяти пяти, не больше. Но… куда деваться – Одесса.
Настоящую одесскую достопримечательность удалось увидеть мне, автору этой книжки. В самом начале восьмидесятых приехал я в Одессу по своим студенческим делам. И одесские друзья повели меня на Дерибасовскую, на которой я был тысячу раз, но, похоже, это устоявшийся ритуал, сопротивляться которому бессмысленно. И вот там, недалеко от «Гамбринуса», рядом с кинотеатром, был старый парк со скамеечками. И на одной из них сидел одинокий старик.
Мимо шли прохожие и не узнавали его. А это был Утесов…
3. Утесов
Больше всего нас, обожателей Одессы (но не одесситов по рождению), выводило из себя то, как этот город называли приезжие – «Одэсса». Так Одессу называл Марк Бернес. Но ему это дозволялось, поскольку Бернес. А другим – нет. Потому что Одесса и никаких гвоздей. Нет вариантов произношения у этого названия.
В самом слове – Одесса нам слышился голос Утесова. Не знаю, почему. Точнее, знаю – потому что мы любили Утесова вопреки всему… Чему именно? Вопреки «Битлам» и «Роллингам». Надвигающемуся на страну року. Вопреки длинным волосам и польским джинсам. Вопреки американским сигаретам финского производства, которые приходилось доставать ценой неимоверных усилий и за большие деньги.
Все эти атрибуты западной жизни стали выражением нашего неосознанного протеста против всего сразу, включая и родителей. А Утесов был настоящим. Мы его не слушали, конечно – на магнитофонах крутились те же «Битлы» и Высоцкий. Но наши родители – да, конечно. И Утесов никогда не вызывал отторжения (в отличие от многих «соловьев застоя»).
То, что он киноартист, мы тоже знали, хотя видели с его участием лишь один фильм «Весёлые ребята». И это тоже было настоящее кино, несмотря на лакировку и глуповатый оптимизм. Все фильтровалось, всё уходило – оставался Утёсов и его джаз.
Утесов был любимцев сразу нескольких поколений – от родившихся в конце XIX века, до «шестидесятников», появившихся на свет накануне полёта в космос Гагарина. Мы росли под голос Утёсова.
4. Голос эпохи
Да, голос… А ведь голоса-то и не было.
Леонида Осиповича часто упрекали в отсутствии вокальных данных. И Утесов, действительно, не обладал голосом оперного певца или даже обычного эстрадного исполнителя – в общепринятом смысле. Но при этом его хрипловатый, задушевный голос прекрасен.
Человеку далекому от искусства легко перепутать самые выдающиеся голоса. А утесовский перепутать с чьим-либо невозможно – как, скажем, шаляпинский.
Одним из показателей качества утесовского голоса может служить факт полного отсутствия подражателей. «Под Высоцкого» пели, поют и, наверное, будут петь, поскольку здесь нужно лишь форсировать пение, захрипеть, что при определённой тренировке удаётся. Но как перенять знаменитое придыхание Утесова? Как изобразить его исполнительскую манеру?
Одним из невольных подражателей довелось стать замечательному артисту Владимиру Константиновичу Трошину (как и почему это произошло – тема отдельного разговора). И что же? Не получилось. По инициативе Александрова, режиссера «Весёлых ребят», Трошин переозвучил фильм, перепев все утесовские песни. И зрители были возмущены – фильм, практически, умер. Пришлось втихую выпускать на экраны прежний вариант, а этот снять с проката.
Петь под Утесова невозможно, как невозможно под Утесова прожить жизнь. Это был не певец, не композитор и даже не музыкант. Это был уникальный голос и синтетический, многогранный артист, который умел на сцене всё.
А в жизни бог подарил ему талант бесконечной доброты…
5. Семья Вайсбейнов
Он появился на свет 21 марта 1895 года (по новому стилю), хотя всю жизнь отмечал день рождения на день позже. И ошибался – неправильно переводил старый календарный стиль в новый. Эта путаница с переменой дат вводила в заблуждение не только Утесова.
Прийти в этот мир ему было суждено под именем Лазарь Иосифович Вайсбейн, на идиш его имя звучит как Лейзер. И не одному, а вместе с сестричкой Полиной – дети были двойняшками. Всего в семье было девять детей, но выжили только пятеро, остальные умерли во младенчестве.
Большая еврейская семья, в которой появился на свет будущий всенародный любимец, не отличалась достатком. Отец Леди – так звали Лазаря родные и друзья – был мелким коммерсантом, как говорили в Одессе, «лепетутником», перепродавцом, подвизавшимся в одесском порту в качестве посредника. Больших денег Иосиф (все звали его Осип, что на самом деле другое имя, но именно оно вписано в паспорт Утесова в качестве отчества) Клементьевич (Калманович) Вайсбейн не зарабатывал, но и голодать не приходилось. Что касается матушки Леди, то Малка (Мария) Моисеевна (в девичестве Граник) занималась детьми и была той самой одесской домохозяйкой, о которых слагают легенды – об их рачительности, остром языке и философском взгляде на жизнь.
Разночтения в именовании родителей Утесова легко объяснить. Это была еврейская семья, и по российским реалиям XIX века «люди второго сорта». У многих из них, местечковых евреев, и документов-то не было.
