Хочу видеть тебя

– Поможешь приготовить яичницу?

– Садись пока за стол, – он вновь зацепил мою руку и опустил ладонью на столешницу, укрытую ажурной скатертью.

Неподалёку торопливо загремела посуда, хлопали дверки шкафчиков, и выдвигались ящики. Я сидела на стуле тихо, как мышка, и теребила вязаные дырочки скатерти на столе. Я хорошо помнила, что стол стоял у окна, и даже представляла себе, как солнце заглядывает сквозь стёкла в комнату, потому что чувствовала кожей его тёплые лучи.

Мой незваный нянь молчал, пока на сковороде скворчали яйца, а кухня заполнялась ароматами, от которых во рту скапливалась слюна. Подумать только! Мне готовил завтрак избалованный мажорчик, которому с детства всё преподносят на блюдечке по первому щелчку пальцев. Я невольно улыбнулась своим мыслям.

С глухим стуком на стол опустилась тарелка, заставив меня вздрогнуть. Илья подошёл слишком беззвучно, хотя минуту назад я слышала звон ложки, которой он накладывал яичницу.

– Повариха из меня – так себе, но, вроде, съедобно, – проронил он негромко.

– Не важно, – откликнулась я, пытаясь выдавить благодарную улыбку, как-никак, такой подвиг совершил! – Сейчас из меня повариха ещё хуже.

Неспешно повернулась в сторону, где должна быть изба, и крикнула:

– Бабушка, завтрак готов! Тебе принести или ты сама придёшь?

– Ешьте-ешьте! Я пока не хочу! – откликнулась она и добавила тише: – Ничего не хочу… полежать надо…

Я со вздохом нащупала вилку и задрала голову, надеясь не в пустоту:

– А ты завтракать будешь?

– Нет, – раздалось напротив. Мажорчик, оказывается, сел, а я тут с потолком общаюсь.

Опустила голову в неловкой паузе. Он слишком беззвучный, и, кажется, опять на меня пялится.

– Тогда я тоже поем позже.

– Остынет же! – возразил с возмущением. Прямо как заботливая мамочка, которой у меня уже давно нет…

– Я не смогу так есть. Ты смотришь!

– Не смотрю, – убедил Илья, прочистив горло, и я действительно ощутила себя свободнее, будто он отвернулся.

– Почему сам не ешь? Так плохо готовишь? – допытывалась я.

– Хочу сначала на тебе проверить, – ответил со смешком.

– Так не пойдёт! – рассмеялась я. – Если отравимся – то вместе. Так что бери тарелку!

– Как скажете, Вероника… как вас по батюшке?

– Михайловна, – сказала отчество деда, потому что настоящего отца я не знала, как и его имени.

– Вероника Михайловна! – закончил он свою фразу и снова загремел посудой. – Чуть не забыл, тебе же лекарства нужно принять, – Илья зашелестел бумажками. – Точно, пребиотики – во время еды, остальную гадость – после.

– Какая-то ты неподготовленная сиделка, – закачала я головой, цокая языком.

– Уж какая досталась, – парировал он, щёлкая коробочками.

Внезапное прикосновение к моей руке пробило током. Я вздрогнула, почувствовав, как его пальцы вложили в мою ладонь продолговатую овальную капсулу и тут же исчезли.

– Глотай, сейчас дам стакан с водой.

Я послушно закинула в рот таблетку и снова ощутила его прикосновение. Он вложил стакан в мою руку и сжал её, помогая обхватить керамический корпус.

– Запивай, – скомандовал коротко, а у меня от нашего тесного контакта зародилось уже знакомое волнение.

Сделала глоток, стараясь успокоиться. Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался.

Илья поставил свою тарелку на стол и сел рядом. Я слышала каждое его движение, ощущала его близко к своему плечу.

– Теперь ешь, – снова распорядился он, и, судя по дуновению ветерка, отправил в рот первую порцию своей стряпни.

Даже ел, как великосветский барин: бесшумно, наверное, ещё и салфеточкой губы промокнул. А рядом я – слепая деревенщина, которая может промахнуться, и накормить свой нос, или изляпать подбородок и уронить кусочки яйца на колени.

– Теперь-то чего сидишь и не ешь? – вздохнул он. – Съедобно, честно.

– Не могу, – я поджала губы, чувствуя стыд и презрение к самой себе.

Он молча положил прибор на тарелку. Видимо, понял мои переживания, и мне стало ещё более неловко.

– Подожди минутку, – тихо пробормотал он и поднялся из-за стола.

Я не понимала, что он делает, слышала только его шаги, они то приближались, то отдалялись, и, наконец, Илья снова оказался рядом.

– Повернись ко мне, – попросил всё так же тихо.

Его голос казался таким неземным и завораживающим, замедляющим все мои реакции, отчего я сразу становлюсь какой-то заторможенной амёбой. Я нерешительно сдвинулась в сторону, ещё ближе к нему, и задержала дыхание. Что он делал, я не могла понять, но улавливала движения его рук чуть выше своей головы.

– Что ты делаешь? – не сдержалась я.

Вместо ответа на мои плечи легли тёплые ладони. Я дёрнулась от неожиданности и почувствовала, как на коже сомкнулись его пальцы.

– Подожди, – очередная команда, для него, похоже, подобное общение – норма.

Илья скользнул вдоль моих рук ниже, а я едва не задохнулась от вихря ощущений. Это чувствовалось остро, и слишком интимно для меня. Что творит этот наглый мажорчик? Одна его ладонь столкнулась с гипсом и замерла, а другая пронеслась дальше и сжала мою кисть. Он склонился ниже. Настолько, что я ощутила его дыхание на своём лице. В груди затрепетало от странного волнения. Мне захотелось встать и убежать, лишь бы эта смущающая близость исчезла.

– Ты позволишь? – этот вопрос я не поняла, но он, видимо, был риторическим, потому что следом сразу последовали действия.

Илья медленно притянул мою руку к своему лицу. Ладонь накрыла его щёку, а пальцы коснулись хлопкового материала. Я замерла. Повязка? Он что, завязал себе глаза?

Недоверчиво нахмурилась и осмелела. Провела пальцами по широкой линии, убеждаясь в своей догадке. Он действительно это сделал. Скользнула чуть выше, ощущая под подушечками пальцев гладкую кожу его лба. Ещё выше – жесткие короткие волосы. Ускользнула к затылку, ощупала узелок завязки.

– Зачем ты это сделал? – прошептала, поражённая его выходкой.

– Уровнял наши возможности, – ответный шёпот лёгким дуновением скользнул по щеке, вызывая дорожку мурашек на шее. – А теперь давай завтракать.