Из ряда вон

– Брокколи? Вот же гадство! Может, тогда лучше опарышей?..

Ни опарышей, ни брокколи им не досталось. На ужин предложили отличный овощной суп-пюре, сколько угодно свежеиспечённого хлеба и пресловутые листья – свежий салат из зелени, огурцов, помидоров и оливок. Думбийя проглотил свою порцию за считанные мгновенья и отправился за добавкой – на раздачу. Эльфийка в белом передничке и чепце удивлённо вздёрнула бровь – тут было не принято просить ещё, но налила ему в миску новую порцию – с горкой.

– Эх, красота тут у них! – мечтательно оглядываясь на рельефный бюст поварихи, протянул зумбиец. – Вот и панно на потолке, и посуда, и стулья – всё такое на вид и на ощупь приятное, и сами тоже вполне себе… Чудной народ!

В столовую ввалились рашены, и сразу стало тесно. Медвежатки и дядя Миша встали в общую очередь, пристроившись за командой техников в прекрасно подогнанных серых комбинезонах. Эльфы оборачивались на странных пассажиров и негромко переговаривались на своём мелодичном наречии – но недовольства не проявляли. Это был приказ княжны, а приказы не обсуждаются.

Бухнув на стол рядом с Гаем поднос и расплескав суп-пюре, дядя Миша недовольно тряхнул головой:

– Бесит. Браслет этот – бесит, еда эта – бесит, рожи эти слащавые… Бр-р-р-р! Ты глянь на них – как будто только что из салона красоты! Мужик вроде – а причёска волосок к волоску! А морды-то, морды! Они себе на лице эпиляцию делают, или у них не растёт?

– Не растёт, – кивнул Гай. – Они тоже генетики. Поколениями подгоняли свой внешний вид и физическую форму под канонические понятия об эльфах. А браслеты – ну, придётся потерпеть. Зато по кораблю свободно ходим, а не по каютам сидим. Что, лучше было бы в клетке торчать?

И тряхнул ногой, на которой мигал огонёк следящего устройства. За стол уселись медвежатки, и рыжий, ухватив обеими лапищами миску, с жутким сёрбаньем и чавканьем принялся пить из неё, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться и смахнуть с бакенбардов капли. Дядя Миша с размаху влупил ему ложкой по лбу:

– Ты медвед, а не свин! А ну, ешь как человек!

– Ну дядь Миша, ну ёлки! – развёл руками рыжий, демонстрируя вылитый на грудь суп. – Вот что теперь делать?

– Горе мне с вами! – старый медвед мрачно обвёл взглядом своих подопечных.

Рыжий и чёрный покорно взялись за ложки и со скорбным видом принялись за еду. По всему выходило – они бы с удовольствием последовали примеру рыжего, но седой вожак был непреклонен. Вести себя следовало прилично!

– А где Дон?

– Спит. Он вообще, как добрался до кровати – всё время спит. Это шахтёрская фишка – у них есть функция отложенной усталости. Он сейчас может недели две проспать! Похудеет, правда, ну да ничего – потом отожрётся! – беспечно махнул рукой Дум-Дум.

Они, в основном, таким узким кругом и общались: медвежатки, зумбиец, Дон и Гай. Иногда к ним присоединялся и эльф Таир, травил байки про Рованион – но кроме Гая его никто особенно не слушал. «Гил-Гэлад» – галеон торгового флота Рованиона бороздил гиперпространство, двигаясь к эльфийской метрополии.

А Гай Кормак думал о том, что по всем косвенным признакам этот километровый корабль в два счёта можно переоборудовать в нечто, весьма напоминающее крейсер – который, в принципе, может потягаться с патрульными крейсерами конфедератов.

Особенно напрягало отсутствие связи – никто не давал каторжанам со Жмыха доступа к терминалам, а узнать какую-то достоверную информацию от членов экипажа «Гил-Гэлада» не представлялось возможным – они говорили исключительно по-эльфийски и делали удивлённые глаза всякий раз, когда кто-то из пассажиров пытался заговорить с ними. Княжна тоже не появлялась – проконтролировала, чтобы каторжан разместили, и скрылась из виду.

С остальным всё было в порядке – Гай даже получил доступ в тренажёрку и гонял себя до седьмого пота, физически ощущая как обновляется организм, очищаясь от миазмов Жмыха. Пять-шесть литров воды в день он точно выпивал – и постепенно приходил в норму. Остальные, даже неугомонные медвежатки, предпочитали безделье и отдых.

Рованион предстал перед взорами людей во всей своей красоте. Золотистые облака, в которых парили летающие острова-замки местных аристократов, зелёный ковёр покрывающего всю планету леса, ленты рек и сверкающая гладь пресноводных морей, ажурные шпили и воздушные колоннады городов…

«Гил-Гэлад» завис на низкой орбите, и к нему тут же полетели челноки, похожие на гигантских белых птиц.

– Нерациональный расход ресурса, – буркнул Дон, глядя в иллюминатор. – Они слишком многое делают просто для красоты, понимаете? Это неэффективно.

– Что-то немного красоты я на Жмыхе заметил, – резонно прокомментировал чёрный медвед.

– Так то коммерческий проект, для извлечения прибыли. А это – Рованион! Родина! – объяснил Таир. – Не думал, что когда-то увижу её снова… Жаль, что свидание это будет недолгим…

– Это с хрена ли «недолгим»? – рыкнул дядя Миша. – Ты что-то знаешь? Что нас ждёт?

– Испытание… – пожал плечами Таир. – Потом – арена.

Больше из эльфа так ничего и не вытянули.

– Вы можете подобрать себе одежду по вкусу, – раздался за их спинами голос княжны Кайнэ Аркуэнэ. – Постарайтесь выглядеть прилично, когда будете проходить испытание. Нелепо будет умереть в старом затасканном комбинезоне из Разлома.

Гай обернулся и увидел, что княжна движением фокусника распахнула двери одного из помещений.

– Прошу, господа!

Каторжане толпой ринулись внутрь – осточертевшие оранжевые комбинезоны хотелось поскорее снять. Гай задержался немного, гадая – в чём была необходимость княжне лично работать гардеробщицей? Она выжидательно посмотрела на него, подняв бровь.

– Чего же вы ждёте? Вам не по душе выбор одежды?

– Я бы предпочёл бронескаф, если честно… – мрачно ухмыльнулся Кормак.

Княжна обозначила улыбку, дав понять, что оценила шутку.

– Думаю, у вас всё получится, ваше величество, – сказала она. – Я не сомневаюсь в вашей невиновности – уже. Но согласно канону вы должны предстать перед Древом.

Челнок мчал их сквозь золотые облака, каменные лица эльфийской стражи в голубых чешуйчатых доспехах не выражали ни единой эмоции, бывшие узники Жмыха разместились на мягких сиденьях и пытались не думать о том, что в самое ближайшее время их судьба решится.

В обновках они теперь выглядели почти нормальными людьми – насколько вообще модификантов, киборгов и генетиков можно считать нормальными. Гай пошаркал подошвами тяжёлых ботинок и довольно хмыкнул. Обувь – решает. О чём думали эльфы, когда предоставляли им настолько широкий выбор экипировки – он не знал, но такую обувку вполне можно было причислить к дробящему оружию. Металлические вставки на носках и пятках, тонкая бронепластина внутри подошвы – всё это предназначалось для защиты от противопехотных мин. Или для нанесения мощных ударов нижними конечностями.

Уверенности придавала и плотная куртка из материала, похожего на дублёную кожу – такая может служить лёгким доспехом, защитить от царапин и ссадин… Ну и штаны – с карманами, конечно. Карманы постепенно наполнялись разными полезными мелочами, которые можно было найти в каюте, столовой, гардеробе и техническом отсеке.

– «Клептомания» – говорили они. «Барахольщик» – говорили они… Из чего я сделаю пращу или куботан, если не оставлю себе вот этот ремешок и этот болт – вот что я спрашиваю! – парню не хватало нормального ножа, и спрятанное за голенищем керамическое убожество из столовой вовсе не решало этот насущный вопрос.

– Что ты там бормочешь, Гай? – дядя Миша блаженно растянулся в кресле. – Посмотри – красота-то какая! Лепота-а-а!

– «Лепота-а-а!» – передразнил рашена Кормак. – Мне бы до гала-связи добраться – вот то была бы настоящая лепота!

Челнок дёрнулся, останавливаясь. Раздались резкие команды на эльфийском, и каторжанам недвусмысленно указали на открывшийся шлюз. Выстроившись в цепочку, они один за другим покидали шаттл. Шагнув наружу, Гай вдруг почувствовал, что совершенно оправился от последствий Жмыха. Да и гравитация на Рованионе была очень близка к стандартной – так сворачивать горы парень был готов теперь в самом что ни на есть буквальном смысле.

– Следуйте за мной! – проговорила княжна, вновь явившаяся из ниоткуда.

Теперь на ней не было чешуйчатой брони – и два десятка пар глаз просто пожирали взглядами изгибы точёной фигуры, которую скрывало лёгкое летящее платье из тончайшего шелка. Затейливо уложенные волосы удерживались диадемой из самоцветов, в которых Гай с удивлением узнал гессельгадолины с Горго.

«Для сложных оптических приборов, значит!» – подумал он, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не пялиться на пятую точку её светлости. Наверняка никто из каторжан не запомнил дороги – так все они были увлечены зрелищем, которого были лишены во время жалкого существования в Разломе.

А Гай думал о том, что всё это может быть частью хитрого плана – их покормили, дали отдохнуть, приодели – и перевели на другой уровень потребностей, о которых свора одичавших мужиков и думать не думала до этого, сосредоточившись на выживании и проблемах сиюминутных. Что это за психологические игры, он понятия не имел, но играть в них точно не собирался. Обойдутся ушастые мозгоправы…

Вдоль тропинки, по которой княжна Кайнэ вела гостей (пленников?) Рованиона, тянулась живая изгородь из густого жестколистного кустарника. Гай в просветах между ветвями замечал тени в голубых доспехах – стражи были тут, неподалёку. Свобода была мнимой.

Над головами нависали кроны деревьев – зелёных лиственных исполинов, сквозь которые едва-едва проникали лучи солнца – вокруг царил полумрак.

– Пришли! – внезапно сказала эльфийка и исчезла.

Только что была – и р-раз – пропала! Каторжане загудели, а дядя Миша, принюхавшись, заявил:

– Никакого колдовства или телепортации. Я чую её запах – она совсем близко. Спряталась.

Они высыпали на поляну и осмотрелись. В самом её центре располагался круг из огромных замшелых валунов, создающих как бы ограду вокруг странного на вид дерева – белого, лишённого коры и листьев.

– Вы должны подойти к дереву, коснуться его рукой и сказать, почему считаете, что ваше пребывание в Разломе – это ошибка, – раздался глубокий и выразительный голос.

Из-за дерева шагнул высокий эльф в длинном церемониальном одеянии, с золотистым посохом и золотой же диадемой на белых, в цвет дерева волосах. Увидев, что люди не решаются, он взглянул на Таира и кивнул:

– Ты знаешь, зачем ты здесь, Таир Тамбаро. Сделай то, зачем пришёл!

Таир шагнул вперёд. Он весь трясся, но, перебарывая себя, шагал к дереву. Прислонив руку к его гладкой поверхности, он сказал:

– Я виновен, многократно виновен. Я хотел лишь увидеть родные леса ещё один раз – и умереть.

В ту же секунду он рухнул на траву, как подкошенный, выдохнул и замер.

– Охренеть! – сказал дядя Миша. – И что бы это значило?

– Умер! – сказал Дон.

– Да ладно?! – глянул на него рашен.

– Кто из вас желает быть следующим? – седовласый эльф повёл рукой. – Таир недостоин сражаться на арене – и он знал это заранее. Потому он лежит сейчас здесь, а душа его – далеко в чертогах Манве.

Дядя Миша тряхнул головой, рявкнул что-то вроде «абанамат» и «дахусим» и в несколько шагов пересёк поляну:

– Я невиновен! Они хотели отравить меня и забрать моё имущество, а я убил их – это было честно! В традициях моего народа есть печёнку – и я съел печёнку, и они были уже мертвы в тот момент, когда я ел их печёнку, и не страдали! Полиция не стала разговаривать со мной, а стала стрелять в меня – и я стал сражаться с полицией! Я невиновен, тысячу раз невиновен, и готов отстаивать своё виденье с оружием в руках, или без оружия – мне всё равно! А? А, деревяшка?

Ничего не происходило. Эльф кивнул и указал дяде Мише на открывшийся в живой изгороди проход. Старый медвед всё порыкивал и стучал кулаками себе в грудь – его колотило от нервного напряжения. Следующим был Дон. Он просто подошёл к дереву, прислонил к нему обе ладони и сказал:

– Это была месть. Месть за самых дорогих и любимых мне людей. Я не знал, что там была его семья, но я не жалею, что сделал это. Я хочу умереть – и встретиться с моими любимыми, но не могу покончить с собой – хотя пробовал уже восемнадцать раз. Можно считать – сейчас девятнадцатый.

Он постоял ещё немного – потом хлопнул по дереву и отошёл, покачав головой. Повинуясь жесту эльфа, он исчез во вновь открывшемся проходе.

Гай будто в прострации наблюдал за тем, как один за другим к дереву подходили каторжане. Оба новичка-четвёрки рухнули на землю, как и большинство киборгов – из них осталось только двое. После того, как медвежатки остались живы все втроём – Кормак всё больше начинал понимать, что дело вовсе не в справедливости приговора – а во внутренней уверенности в собственной невинности того, кто прикасается к дереву. Что это было за устройство – он не брался гадать. В любом случае – его уверенность проистекала из твёрдых фактов, а потому он мог не волноваться. Они остались вдвоём с Дум-Думом, и чернокожий зумбиец наконец шагнул вперёд.