Она с юности была очаровательной и привлекательной особой, а в Институте благородных девиц часто блистала в любительских спектаклях. В новых обстоятельствах талант и художественная одаренность Варвары Сергеевны пришлись как нельзя кстати. И в связи с началом военных действий она сознательно вернула эту практику в свою жизнь. Поэтому её часто можно было видеть на московской сцене в благотворительных постановках в помощь фронту.
Так её жизнь и текла: Котя, Самарины, общественная жизнь, Котя, Самарины, репетиции, не позволяя ей думать ни о чем другом.
Но однажды, летом 1904 года на один из таких благотворительных спектаклей с её участием заглянул Пётр Алексеевич Зайцев, актер, режиссер и антрепренер, который в очередной раз приехал из Петербурга на гастроли со своей труппой в Москву. Он помимо успешных публичных выступлений своей труппы очень интересовался также свежим ходовым театральным репертуаром и новыми выразительными артистами и исполнителями.
Пётр Алексеевич, начинавший в юности как актёр комического амплуа, в дальнейшем на сценах провинции выработался в прекрасного многожанрового мастера своего дела. Далее больше двадцати лет он блистал на сцене Александринского театра, а с развитием частного театрального дела, стал принимать приглашения к участию в разных гастрольных труппах, в чем к тому же и очень преуспел.
Известны его роли в спектакле «Убийство Коверлэй», водевиле «Мнимый жених» в Обществе русских драматических артистов под руководством Николая Николаевича Трубецкого. Также Зайцев играл в спектакле «Казнь», исполнял главную роль в «Детях Ванюшина», комедии «Жужу», «Грозе» по Николаю Островскому в составе антрепризы Василия Андреевича Крамолова, а также воплотил на сцене много других запомнившихся образов ярких характерных героев.
Будучи исключительно талантливым и предприимчивым человеком, Пётр Алексеевич очень скоро определился со своим потенциалом, собрал превосходную группу талантливых артистов, наработал с ними ходовой репертуар и начал активно и успешно для публики гастролировать по стране. Дело он знал. Всё шло прекрасно. И он стал всё чаще задумываться о потенциальном расширении труппы и создании собственного театра.
Варвара Сергеевна с первых же минут покорила Петра Алексеевича. Он как крупный театральный специалист в одно мгновение оценил её актерский талант и был заворожен её удивительной красотой и женственностью. Очарованный её сценическим обликом и способностью быть предельно органичной в коллизиях спектакля, он тут же предложил Варваре Сергеевне место актрисы в его труппе.
Она была удивлена такому для неё, прямо скажем, неожиданному и внезапному предложению. Она никогда не задумывалась для себя о профессиональной актерской карьере. Но ей было крайне важно благополучие её маленькой семьи, Коти. Поэтому немного поразмыслив обо всём, оно показалось ей очень даже лестным, своевременным и привлекательным.
Будучи прекрасно образованной, превосходно воспитанной и в лучших классических педагогических традициях начитанной высокой художественной литературой, обладая замечательной памятью в сочетании с приобретенными и прекрасно усвоенными базовыми навыками актерского мастерства, Варвара Сергеевна осознала, что, безусловно, способна справиться с поставленной задачей и выйти на открывающуюся для неё неожиданно большую сцену. Этот шаг позволял ей не только получить своё место в жизни, но и одновременно обрести для себя и сына некоторую экономическую свободу.
Сама жизнь вынуждала её искать реальный способ независимого существования. И сама же жизнь одновременно его сейчас предлагала. А ей было очень важно (и она давно искала способ) иметь свой пусть и маленький, но персональный доход и свои личные карманные средства. Ей было важно не стеснять по мелочам семью Самариных, не висеть у них на плечах обузой, не слыть в своем обществе не дай Бог приживалкой (как бы щедро, душевно и сердечно не относились к ней её родственники и благожелательное окружение).
Тут же всё для неё сошлось!
И она с радостью согласилась на поступившее предложение.
Пётр Алексеевич быстро завоевал её доверие и так же быстро покорил её сердце. А ещё через некоторое время Варвара Сергеевна познакомила Зайцева со своим сыном.
Он отнесся к мальчику с большой теплотой, а Котя, рано лишившийся отца, ответил отчиму взаимностью. С этого момента Зайцев начинает потихоньку и постепенно погружать Константина в азы актерского мастерства, декламации, сценического движения и фехтования, обучать искусству грима и другим, чисто актёрским хитростям и премудростям. А тот в свою очередь стал с глубоким интересом и любознательностью проникаться делом, которым Зайцев был нешуточно увлечён.
Так в домашних занятиях прошло 5–6 лет, когда они счастливо вместе за чашкой чая читали, кто выразительнее, стихи, разыгрывали, кто угадываемее, сценки, разминали характеры действующих лиц и характерные черты исполняемых образов. Эта нехитрая домашняя игра постепенно, но неуклонно выходила на такой осязаемый уровень художественного мастерства, что Пётр Алексеевич стал всё чаще и чаще ловить себя на мысли, что пора бы Константина приобщать к сцене.
Парные портреты родственников К. К. Токаржевича. 1830-е гг.
Котя Токаржевич с домашним питомцем Инди. 1906–1907 гг.
Константин Иосифович Токаржевич. 1880-е гг.
Варвара Сергеевна Токаржевич. 1904 г.
Пётр Алексеевич Зайцев. 1900-е гг.
Эпизод 2. Тётя Катя
Тем временем за окном стремительно текла жизнь.
В 1905 году была жестоко, бездарно и с большими потерями проиграна русско-японская война, оставив за собой общественное недовольство, упадок моральных сил, активизацию радикальных общественных организаций и трогательные мелодии русских вальсов о диковинных местах, где виднеются сопки Маньчжурии, и плещут волны Амурского залива.
Трагические события сотрясали русский народ одно за другим.
В январе 1905 года газетные заголовки шокировали граждан Российской империи новостью о расстреле шествия рабочих в Санкт- Петербурге, которое вошло в историю под названием «Кровавое воскресенье». Это происшествие, одновременно с неудачами на фронтах боевых действий, всколыхнули протестную волну и повлекли за собой серьёзные народные волнения и беспорядки, которые позже назовут Первой русской революцией.
Так в Российской империи установилась новая форма верховной власти – Государственная Дума, а царский манифест 17 октября даровал людям новые гражданские свободы.
Однако, несмотря на все потрясения 1905–1907 годов, Россия продолжала демонстрировать высокий экономический рост, сохраняя за собой позиции одной из ведущих европейских держав. Благодаря этому внутриполитической ситуации в стране удалось стабилизироваться. А жизни каждой русской семьи протекали своим чередом, вопреки глобальным невзгодам. В них, как и обычно, были свои радости и горести, обретения и утраты.
Так в начале 1906 года Екатерина Николаевна Самарина неожиданно овдовела. Первое время она вела очень замкнутый образ жизни, принимая по обыкновению лишь близких родных и друзей. Постепенно стала возвращаться к жизни и вести обычный для неё распорядок дня. Но именно в эти дни траура Екатерины Николаевны для неё произошло окончательное понимание, что ближе родни, чем Варвара Сергеевна и Котя у неё больше нет. И прозрение того, что Котя к тому же оказывается ещё и последним мужчиной – наследником Румянцевых по их женской линии.
Оценив такое положение дел и взяв личную ответственность за происходящее, как старшая женщина семьи летом этого же года Екатерина Николаевна похлопотала и устроила мальчика бесплатно обучаться в гимназию Франца Креймана, которая в это время как раз и располагалась в особняке М. П. Губина.
И это стало важным и очень правильным решением вопроса для всех. Варвара Сергеевна не смогла бы оплачивать самостоятельно обучение Коти, что уже было для них большой проблемой. А тут такая удача! Кроме того, Токаржевичи квартировали в пешей доступности от этого особняка – в доходном доме князя Горчакова на Страстном бульваре, что в пяти минутах ходьбы. И Котя мог сам туда добираться.
Начав благополучно учиться в гимназии, младший Токаржевич был более чем увлечен делом, которым занималась его вновь обретенная семья. Он был безгранично благодарен матери за то, что Варвара Сергеевна приняла правильное и своевременное решение о продолжении актёрской карьеры и не ошиблась в выборе своего спутника жизни. Материальная жизнь семьи налаживалась, и они более не стесняли своими просьбами Екатерину Николаевну, или как её нежно называли в семье – тётю Катю. И это очень радовало Котю, который никогда не любил зависимых отношений.
А тётя Катя, устроив возможность обучения Коти, стала часто после занятий в гимназии задерживать его и постепенно посвящать в некоторые тайны их рода. Она оставила за собой в особняке Губина на втором этаже небольшие личные апартаменты, в составе которых находился и рабочий (мемориальный) кабинет, где хранились библиотека, бумаги и доставшиеся по наследству реликвии большой семьи, в том числе и реликвии фельдмаршала П. А. Румянцева.
Коте было всего десять лет. Он с открытым ртом слушал тётю Катю, которая будто преображалась, когда рассказывала ему историю их большой семьи, показывала бумаги, хранившиеся раритеты и всякий раз напоминала о том, что это всё нужно постараться сберечь и передать по наследству своим потомкам. Слушая тётю Катю, он оказывался словно богатырем в какой-то сказке, следя за линиями её рассказов о чести и доблести своих предков и их успехах в служении своему роду и Отечеству. Всё услышанное заставляло и Котю преображаться. Его спина выпрямлялась, его тело вытягивалось, его чело становилось светлым, а мысли – ясными.
В этих важных познавательных занятиях прошли годы и, наконец, преображение Коти стало очевидным. И тётя Катя поняла, что юноше уже можно полностью доверять. Она не только стала чаще его оставлять у себя, но и позволяла ему пользоваться «мемориальным» кабинетом семьи. А все вокруг от дворника до управляющего уже были точно осведомлены, что Котя – следующий наследник. Так к нему и относились: уважительно, приветливо и предусмотрительно.
В гимназии Котя обучался в «своей» среде. Здесь были в основном отпрыски известных дворянских и очень именитых купеческих фамилий Москвы. Здесь же он познакомился с младшим графом Всеволжским из старинного дворянского рода, обедневшая семья которого снимала половину дома в Богословском переулке. Всем классом по обыкновению они стояли на праздничных службах в Высоко-Петровском монастыре. А после вместе с Всеволжским-младшим возвращались домой по Богословскому переулку. Пару раз Котя был удостоен чести приема в доме Всеволжских, а младший Всеволжский – ответного приема в апартаментах тёти Кати.
Мама и тётя Катя не препятствовали его общению и дружбе со сверстниками и по своему обыкновению по-женски (как все мамки- няньки) просили его лишь не задерживаться и быть дома засветло. Им было также очень важно помочь Коте сложить его ближний круг людей, на которых в его дальнейшей жизни он мог бы опереться. Они прекрасно понимали как это важно, поддерживали и никак ему в этом не препятствовали.
Но в годы учебы в гимназии Котя не бросал и своих домашних занятий с Петром Алексеевичем Зайцевым и при всякой возможности с восхищением наблюдал за тем, как работают мама и отчим. Он проникался театром всё больше и глубже. А Варвара Сергеевна Токаржевич, к слову сказать, была неподражаема в спектаклях «Король жизни», «Волки и овцы», «Кровавая свадьба», «Обрыв» и других.
В августе 1910 года Пётр Алексеевич даже организовал её сценический бенефис в комедии «Шелковичные черви» на сцене театра сада «Гай» в Кусково. Она была счастлива и безмерно благодарна за трогательное отношение Зайцева к её таланту, к ней лично как к женщине и к её повзрослевшему сыну, подающему большие артистические надежды.
У них сложилась удивительно дружная и по-своему необыкновенно счастливая семья. И они без слов порой понимали друг друга. Пётр Алексеевич относился к Коте Токаржевичу как к родному сыну и ни в чем ему не отказывал, продолжая наращивать его актерское мастерство. И втроем с Варварой Сергеевной они обсуждали новинки сцены и ходили в театры на премьеры коллег. Им в 1912 году даже посчастливилось втроем успешно съездить на отдых в Ниццу, что и по прежним временам было достаточно затратным мероприятием.
Об этой поездке Константин будет с трепетом вспоминать до конца своих дней и, рассказывая уже своему пасынку и его друзьям историю своей семьи, этот эпизод он выделял как самый счастливый в его детской жизни. Но тогда в 1912 году он и представить себе не мог, что очень скоро опять окажется в Ницце, но совершенно не по радостному поводу.
Наконец, наступил 1914 год. Котя благополучно закончил обучение в средних классах гимназии и был переведен в старшие. А тётя Катя, воспитав Котю и передав ему знание об истории и перипетиях родословной семьи, показав ему, где и что в её апартаментах находится и хранится, познакомив его с обслуживающим персоналом особняка как со следующим наследником, посчитала, что она свою главную историческую миссию выполнила. И на радостях решила, что теперь она может быть свободной и посвятить некоторое время себе и поправке своего драгоценного здоровья, немного пошатнувшегося за последние годы.
Сделав последние распоряжения, она собралась на некоторое время в Ниццу. Посоветовавшись с Петром Алексеевичем Зайцевым как лучше ехать, она собралась отправиться в путь. И в июле 1914 года Котя вместе с мамой проводили тётю Катю на вокзал и посадили в вагон поезда, который помчал её в Европу.
А через несколько дней пришло известие о том, что грянула Первая мировая война. Так Екатерина Николаевна Самарина оказалась в ловушке за линией боевых действий, не имея возможности вернуться на родину. Никто из них, ни Екатерина Николаевна, ни Варвара Сергеевна, ни тем более юный Котя не могли даже в мыслях представить себе, что в тот день на перроне московского вокзала они попрощались друг с другом навсегда.
В первые месяцы войны внутри общества наблюдался ещё больший патриотический подъем. Благое желание защитить «братьев-славян» сербов, осознание необходимости дать отпор Германии и Австро-Венгрии послужили прекращению всех рабочих забастовок, разногласий внутри правительства и Думы.
К движению по сборам благотворительных средств на нужды фронта присоединилось огромное количество людей, представители всех сословий, различных общественных организаций, предприниматели и все неравнодушные граждане страны.
Семья Зайцевых-Токаржевичей тоже не осталась в стороне от происходящих событий. Помимо повседневной работы Пётр Алексеевич организовывал благотворительные представления, в которых «царствовала» несравненная Варвара Сергеевна, принося всегда огромную пользу и сборам, и труппе.
Котя же успешно перейдя в 1914 году в старшие классы гимназии, должен был потихоньку начинать определяться со своим жизненным ремеслом, профессией. И тут, наконец, однажды, оказавшись всей семьёй вместе на очередной репетиции труппы, Зайцев поручил ему крошечную выходную роль.
Эксперимент прошёл успешно и показал, что Константин прекрасный ученик и уже многим дома от Зайцева овладел. С этого момента Пётр Алексеевич порекомендовал Токаржевичу запоминать понравившиеся ему роли всех спектаклей труппы и изучать далее полностью материал всех пьес, чтобы тот мог с любого места подхватить реплику любимого героя и отыграть за него роль и пьесу до конца. Зайцев не только сделал это предложение, но и практически показал, как это выглядит на деле.
Эта, казалось бы, игра в один прекрасный момент повлияла на судьбу не только Зайцева и его труппы, но и начинающего актера Константина Токаржевича.
Шло время, Котя постепенно обвыкался и к труппе, и к сцене, иногда даже исполнял небольшие эпизодические роли, чем очень выручал Петра Алексеевича. А параллельно, он много читал. И перечитал почти всю библиотеку «мемориального» кабинета тёти Кати. Так прошли два года. Котя возмужал, вытянулся, стал видным по стати, набрался сценического опыта и приличных знаний. И именно в 1916 году произошли три самых важных в жизни Токаржевича события.
