Константин Токаржевич. Эпизоды

Но теперь же он скромно и терпеливо ожидал, что скажет Зайцев по поводу дальнейшего продолжения его творческого пути. И Пётр Алексеевич как ответственный педагог перед судьбой своего выдающегося ученика не стал его долго томить. Он видел артистический потенциал своего пасынка и прекрасно понимал, где и кому его характерные ролевые особенности и сценические кондиции могут блестяще пригодиться.

И, наконец, объявил: Фёдор Адамович Корш[8]!

У Токаржевича перехватило дыхание.

Легендарный антрепренер, легендарная труппа, легендарный театр. Великие достижения, выдающиеся актеры, известные режиссеры. Самостоятельная афиша, своя публика, свои авторы и свой публичный артистический проект: «Премьеры по пятницам»! Сколько лет он ходил мимо здания этого удивительного театра, не считая возможным даже помыслить о таком. А Зайцев решил, что ему туда? Не может быть? Да и готов ли он?

Так для него прошла ночь.

Утром Зайцев предложил ему на рассмотрение свой план их подготовительных действий, который оказался не только привлекательным, но и для Коти вполне осуществимым. Он радостно обнял и поблагодарил Петра Алексеевича не только за своевременную поддержку, но и важную действенную помощь!

И они дружно приступили к реализации этого плана, специально разработанного Зайцевым для будущей звезды театра Корша – актера Константина Токаржевича.

Федор Адамович Корш возглавил театр в 1882 году и это был первый частный театр в Москве, который появился сразу после отмены монополии императорских театров на представления и зрелища в обеих столицах. Ранее он именовался Пушкинским, которым недолго и безуспешно заведовала актриса Малого театра Анна Алексеевна Бренко. После краха Пушкинского театра ведущие актеры труппы организовали товарищество «Русский драматический театр», куда Корша, который закончил в своё время обучение на юридическом факультете Московского государственного университета, и пригласили быть его распорядителем.

Это было поистине судьбоносное решение, которое на многие годы предопределило развитие русского частного театрального дела и театрального искусства в целом.

Через год труппа переехала в новое здание, построенное Коршем вместе с архитектором Михаилом Николаевичем Чичаговым в традиционном русском стиле. Земельный участок в нынешнем Петровском (ранее Богословском) переулке выделил купец, меценат и крупный коллекционер Алексей Александрович Бахрушин, присовокупив к этому и пожертвование на строительство в размере пятидесяти тысяч рублей.

Новое здание театра было оснащено самым современным и самым передовым техническим сценическим оборудованием. Такого оборудования не было ни в Большом, ни в Малом театрах. Премьеры новых постановок у Федора Адамовича сопровождались газетной шумихой и ажиотажем публики. Внимание привлекали инновационные постановочные эффекты и необычные декорации, усиливающие впечатление от превосходной игры прекрасно подобранной труппы.

В репертуаре театра были самые разнообразные постановки, как легкие комедии, так и серьёзные драматические произведения.

Федор Адамович шел в ногу со временем и прекрасно понимал театральные поколенческие процессы. Поэтому в 1900 году пригласил к себе режиссера Николая Николаевича Синельникова, обновил актерский состав, завел театральные утренники, где для юных москвичей играли спектакли те же актеры, что и по вечерам, но за четверть стоимости вечернего билета. И продолжил потчевать москвичей любимым блюдом – премьерами по пятницам.

Зритель неистовствовал и валом ходил в театр! А школяры и гимназисты от Корша были просто в восторге!

Это была лучшая сцена для раскрытия актерского потенциала. Она предоставляла возможность проявить себя в том или ином качестве, попробоваться в разных амплуа и максимально проработать свое мастерство. Лучшего места для начала актерской карьеры трудно было представить. И это прекрасно понимал Пётр Алексеевич Зайцев.

Котя Токаржевич был счастлив открывшейся для него великолепной перспективе. С чувством глубокой благодарности к отчиму, он тщательно оттачивал свою программу для прослушивания у Фёдора Адамовича. Котя знал – подвести Петра Алексеевича он просто не имеет права! Поэтому он ещё более ответственно подошел к занятиям по подготовке к осуществлению плана Зайцева.

А план был таков. Они с Котей каждый день брали новую пьесу, разбирали один из персонажей действующих лиц и Котя должен был за день освоиться в достаточной для исполнения степени с характерным типажом выбранного образа. И показать Зайцеву вечером небольшой эпизод этой роли в реальном исполнении. Условие одно! Типаж должен быть очень жизненным и абсолютно узнаваемым.

Петр Алексеевич знал, что именно такая подготовительная работа приучит Котю стать «реактивным» актером, которые преуспевали на сцене русского театра и были любимчиками у Корша.

День за днём, учась параллельно в коммерческом институте, он оттачивал своё мастерство, советовался с Зайцевым, прислушивался ко всем его замечаниям. В перерывах между репетициями в театре он упражнялся в движении, стараясь выверить каждый свой шаг и каждый свой жест. А выходя в город, в храм, в присутственные места, в люди он присматривался к типажам, которых ему представляла сама жизнь, изучал и инстинктивно запоминал характерные их особенности, понимая, что изображать в театре предстоит людей совершенно разных сословий и деловых занятий.

Пётр Алексеевич наблюдал за пасынком с нескрываемым уважением, восхищением и даже некоторым удивлением, когда иногда замечал в глазах Коти естественное волнение перед грядущим испытанием. Зайцев всеми силами старался подбодрить его, вселить уверенность в силах и нацелить на успех.

В то же время 1917 год был годом переломным в жизни страны. На улицах городов не прекращались народные волнения. Вспыхнувшие массовые протесты, спровоцированные усталостью народа от войны, нехваткой продовольствия и общим недовольством внутренней и внешней политикой правительства привели к захвату 23 февраля власти рабочими и солдатами Петроградского гарнизона. Вслед за этим последовал арест правительственного поезда, следовавшего в Царское Село из ставки Верховного Главнокомандующего в Могилеве. В одном из вагонов этого поезда императором Николаем II вынужденно был подписан приговор – манифест об отречении от престола. Так нелепо Российская империя прекратила свое существование навсегда.

Спустя всего несколько месяцев страну охватывает новое потрясение. Образовавшееся после падения монархии Временное правительство России, не справившись с накопившимися проблемами в стране, проигрывает в противостоянии с Петроградским советом рабочих и солдатских депутатов. Это приводит к новой революционной волне и кровавым беспорядкам на улицах городов.

Осенью Котя начал обучаться на втором курсе Коммерческого института. И в один из октябрьских дней 1917 года начинающий актер Константин Токаржевич, изо всех сил стараясь совладать с волнением, переступил порог театра Корша и оказался перед внимательным и оценивающим взглядом гениального мастера.

Фёдор Адамович сидел в кресле и смотрел на Константина сквозь стекла маленьких очков. Жестом руки он пригласил его продемонстрировать, чем владеет, и задал вопрос о том, что умеет молодой человек, за которого так ручался Пётр Алексеевич Зайцев?

Константин глубоко вздохнул и вспомнил всё, чему его научил отчим. Он блестяще прочел отрывок из пьесы, которую не раз играл за других актеров. Удачно воплотил несколько образов, изобразив разных по характеру героев, поупражнявшись в драматических этюдах. Прекрасно справился со шпагой, без аккомпанемента исполнил ряд хореографических фрагментов. Молодой, подтянутый, с прекрасной дикцией, отлично владеющий словом и голосом в разных диапазонах и тембровых оттенках, гибкий телом с подвижной мимикой и отточенными четкими жестами. Не актер. Мечта!

Фёдор Адамович был поражен.

А Константин не сразу заметил, как Корш улыбается ему сквозь густые усы и богатую окладистую бороду. Фёдор Адамович встал, подошел к Токаржевичу и крепко пожал ему руку.

– Вы приняты, пятьсот рублей. Зайдите теперь же в контору.

Подписав как в тумане свой первый профессиональный контракт, Котя с Петром Алексеевичем поспешили домой, где их ожидала Варвара Сергеевна, домашний ужин и атмосфера любви, трогательного отношения и искреннего обожания. Войдя в квартиру, они дружно сказали, что пришли, вымыли руки и Котя вошел в комнату, откуда доносились божественные запахи свежеприготовленной домашней пищи, с контрактом в руках и, показывая его радостно маме, сообщил:

– Приняли! Контракт! Пятьсот рублей!

Варвара Сергеевна сидела за накрытым уже столом в любимом своём кресле из красного дерева, когда-то принадлежавшему фельдмаршалу Румянцеву. Глаза её сияли от счастья и радости за очень важный и для неё такой желанный успех сына. Но не только. Она чисто по-женски уже сама для себя соображала, что в доме появятся дополнительные средства и семье станет намного легче выживать в наступившие нестабильные времена.

В комнату вошел и Пётр Алексеевич. Он с порога стал балагурить и показывать Варваре Сергеевне как замечательно выступал Котя на смотринах у Корша. Конечно, комик по призванию, он это показывал со свойственным комическим оттенком. Все дружно смеялись и отдыхали душой. А Котя вдруг осознал для себя, как лаконичны движения, мимика и жесты Зайцева, но как много они показывают и говорят. Истинный мастер и великое искусство!

Он бросился к Петру Алексеевичу, обнял его и попросил:

– Только не оставляйте меня советами, подсказками и знаниями! Без Вас никогда бы не случилось этого счастливого дня и передо мной не открылась бы эта широкая дорога. Очень благодарен! Не откажите, пожалуйста, в дальнейшей поддержке!

Варвара Сергеевна была счастлива и слезы радости скатились по её щекам. Зайцев вернул Котю за стол. И они втроем приступили к долгожданной и показавшейся всем невероятно вкусной сегодняшней вечерней трапезе. Они много шутили, о чем-то говорили, что-то обсуждали и были искренне довольны друг другом. Наконец, праздничная трапеза была счастливо завершена. Они вместе убрали со стола, попрощались, пожелав спокойной ночи, и разошлись почивать, довольные собой и успехами Коти.

Константин долго не мог уснуть. Его мысли кружились вокруг постигшего его успеха. Ему – Константину Токаржевичу было суждено начать свою актерскую карьеру в такое нестабильное время. Он был принят в труппу Фёдора Адамовича Корша на ставку пятьсот рублей золотом. И Константин вдруг осознал, что прописанный гонорар является не только жестом высокого доверия, оказанного ему и его молодому таланту, но и наделившего его грандиозной степенью ответственности, так щедро дарованной мастером и судьбой.

А ещё всего через несколько недель в том же октябре 1917 года в России установилась советская власть, и описанные выше события войдут в историю под названием Октябрьская революция.

На несколько лет страна погрузилась в братоубийственную гражданскую войну, хаос и разруху. Установившаяся власть рабочих и крестьян с особой жестокостью отнеслась к некогда привилегированным сословиям, обвиняя их представителей в угнетении рабочего класса и крестьянства, длившегося веками.

Дворянские фамилии и вся русская интеллигенция оказались на грани своего исчезновения. На их глазах трагически разрушался мир, в котором они родились, постепенно канул в лету образ жизни, в котором они существовали. Казалось, что не было уже и их Отечества, которому столетиями служили их предки. Разочарованные и напуганные, многие из них последовали на юг, вслед за отступающими войсками Белой гвардии, в надежде на восстановление прежней жизни. Надежды эти были призрачными и безнадежными, но в тот роковой год об этом ещё никто не догадывался. Им суждено было найти пристанище вдали от родины и умереть за её пределами, найдя свой последний приют на русских кладбищах европейских столиц, Турции, Китая и США.

А оставшихся представителей бывших привилегированных сословий ожидала куда более тяжкая доля. В один миг очутившись в стесненных условиях, ютившись по маленьким комнатушкам бывших особняков и доходных домов, превращенных в коммунальные квартиры, они с достоинством продолжали нести своё бремя и в новых условиях служили своему Отечеству, находя в этом успокоение и смирение. Наблюдая за новыми веяниями эпохи, равнодушно пропуская мимо сердца кричащие советские лозунги, лишь вздыхали. Они бережно хранили все свои вещи, которые им удалось сберечь после революции. На их стенах по-прежнему висели старинные живописные полотна, они накрывали стол из любимых фарфоровых чашек уникальных сервизов, еле слышно постукивая о блюдца серебряными ложечками с фамильными гравировками на ажурных черенках. Все эти вещи также будут спасать их во времена голода и безденежья, а оставшиеся предметы былой роскоши останутся лишь горьким напоминанием об ушедшем, навсегда потерянном времени их расцвета, полного красоты и изящества.

Под угрозой оказался и особняк Самариных, за который получала арендные платежи Екатерина Николаевна. Как только весть о революционных событиях долетела до Европы, тётя Катя обратилась к Токаржевичам со срочной просьбой – забрать наиболее важные документы, раритеты и ценные вещи из её личных апартаментов в особняке. Это были старинные бумаги, вещи и мебель, переходившие из поколения в поколение от семьи фельдмаршала Румянцева и других родственных линий фамилии.

Котя с несколькими своими друзьями незамедлительно исполнил распоряжение тёти Кати и перенес в несколько приемов часть раритетных вещей, бумаг и мебели в свою квартиру. Также он несколько раз ходил за книгами из библиотеки кабинета. Однако все реликвии забрать из особняка Самариной не представлялось возможным. Дожди и ранние холода не позволяли. Домашние посчитали, что летом это будет легче осуществить.

Наконец был подписан постыдный мир, военные действия прекращены, и тётя Катя могла бы вернуться в Москву. Но куда?

По Москве зимой прокатилась волна мародерства. В один из вечеров Котя традиционно возвращался из Высоко-Петровского монастыря по Богословскому переулку и увидел двух людей неопределенного вида, которые выносили зальную люстру из дома, где квартировали Всеволжские. Котя её сразу узнал.

Он остановил молодцов и спросил, что они сейчас делают и чем занимаются? Услышав, что они несут эту вещь в скупку, Котя как опытный коммерсант пообещал заплатить им два золотых рубля, если они доставят люстру в его квартиру. Молодцы с большой охотой согласились и были очень довольны и друг другом, и благополучно завершившимся делом.

Так люстра Всеволжских оказалась в квартире Токаржевичей.

А к лету 1918 года настал черед национализации. Особняки опечатывались, мебель и вещи описывались, что-то куда-то уносилось и вывозилось, а потом на двери навешивались амбарные замки и уже никого туда не пускали. И в этих обстоятельствах, закончив в 1918 году два курса Коммерческого института, Котя принял решение его оставить. Какой теперь коммерсант и какое предпринимательство? Да и как он сможет дальше учиться без книг и кабинета тёти Кати? Тем более, что он служит в театре, который всё сильнее его затягивает в ремесло и времени на что-то ещё уже катастрофически не хватает.

Национализация моментально лишила тётю Катю не только дохода от аренды особняка, но и места проживания. И проведя впроголодь в Ницце еще один 1919 год, в январе 1920 года она почила. Хозяин отеля прислал телеграмму. Домашние, посовещавшись, собрали деньги на дорогу и отправили Котю срочно в Ниццу хоронить Екатерину Николаевну и принимать наследство.

Однако мы предполагаем, а Господь располагает!

Доехав до Ниццы, Котя застал печальную картину. Тётя Катя находилась в комнате, очень узенькой с маленьким окном. Комната эта больше напоминала монашескую келью. Когда-то цветущая женщина, она совсем исхудала и лежала на жесткой кровати в каком-то хламье. На столе возле неё лежала гора неоплаченных счетов и её долговых расписок, да несколько её личных вещей на приставном стуле.

Вот и всё!

А сколько доброго и важного в жизни для Коти она сделала! Он вспомнил всё! Только за то, что она была так щедра и выучила его, разрешила пользоваться библиотекой «мемориального» кабинета, он был предельно благодарен ей. Не говоря уже об остальном! А её рассказы, а её теплота, а её доверие, а её стол…

Стало невыносимо больно, обидно и грустно, волна различных эмоций прокатилась по нему несколько раз взад и вперед. Но будучи уже опытным актёром, Котя справился со своими чувствами, быстро взял себя в руки и стал размышлять о том, как из этого патового положения выйти достойно, по-христиански человечно.

Посоветоваться было не с кем.

А пути было два: либо вступаешь в наследство и оплачиваешь долги, либо не вступаешь в наследство и не отвечаешь по долгам.

Быстро приняв решение, он решил похоронить достойно тело тёти Кати, но в наследство не вступать. Денег оставалось лишь на дорогу добраться обратно. А если вступать в наследство, нужно оплатить сразу все претензии кредиторов, на что средства совершенно отсутствуют и даже взять их, по совести сказать, просто негде. Да и есть ли теперь в наследстве смысл при имеющихся в России обстоятельствах?

Скромно, но достойно похоронив тётю Катю, Котя собрал её личные вещи, сложил их в свой чемодан и спокойно, будучи полностью уверенным, что поступил правильно и по совести, поехал назад в Москву. Теперь не до наследства!

Биографические справки