Пророчество не по плану

Глава 8

В деревню ТанТан я въехала поздно вечером. Два часа, о которых говорил учитель, растянулись вдвое. Усталость от бессонной ночи и стресс валили с ног. Я была вынуждена часто останавливаться и отдыхать, а природный энергетик я выпила ещё в долине.

Солнце стояло над горой. Его свет проходящий сквозь верхушки деревьев бросал причудливые блики на неказистые домики и дорогу, что плелась между ними. Людей на улице было мало.

Я катила тележку по узкой дороге между домов с соломенными крышами, а народ прятался, как только меня видел. «Да уж, приветливое местечко. И поговорить не с кем».

– Привет!

Из-за забора на меня смотрела круглая чумазая мордашка, с большими черными глазами и веснушками.

– Ты от Ядзы? – спросила девчушка и похлопала длинными пушистыми ресницами.

–Ядзы?! – переспросила я. Мне вспомнился невысокий паренёк с большими зелёными глазами и веснушками по всему лицу.

– Привет! Нет, не от Ядзы, но я его знаю.

– Знаешь?! – Малышка насупилась, в глазах заблестели слезы.

Только этого мне не хватало. Не любила детей за их сопливость.

– Нами, что ты там делаешь? – послышалось со стороны дома. На крыльцо вышла красивая моложавая женщина с полотенцем в руках, – С кем ты там разговариваешь? Пора мыться и спать!

Она подошла ближе и ахнула.

– Откуда вы здесь? Вы от Янзы? С ним все хорошо?!

Она подошла к забору вплотную и прижала девочку к себе. В ее взгляде читались растерянность, подозрение и надежда.

–Мама, она сказала, что знает Янзы.

Глаза женщины открылись от изумления, а напряжение сменилось недоверием.

– Вы знаете Янзы!?

– Да, – выдохнула я, вспомнив его окровавленное тело у беседки «ГоуЦы», и тихо добавила, – Это долгий разговор.

Если честно, ничего долгого в том, чтобы сказать матери о смерти сына нет, но остаться на улице неизвестной деревушки ночью, то ещё удовольствие, может в этом доме я переночую. Женщина предложила мне войти. Она открыла мне ворота, и я закатила тележку во двор. Вещи мы занесли в дом. Маленький домик состоящий из одной комнаты и кухни был скромно обставлен, но было уютно и тепло. В небольшой круглой печке горел огонь, сверху стоял чайник. Пахло мылом и чем-то печёным.

Женщина налила чай и поставила на стол тарелку со свежеиспечёнными лепешками и облила их мёдом.

– Садись, поешь!

Я села, но есть резко расхотелось. Как же паршиво стало на душе. Незнакомка радушно приняла меня, только потому, что я знаю её сына. А я принесла печальную весть. Даже представить сложно, что она испытает узнав новость.

– Ну что же ты?! Ешь.

Я вытерла вспотевшие руки о полы плаща и мысленно подбирала слова, но как не скажи, легче не будет.

– Знаете, – начала я, и слова жгучим комом застряли в горле, – Мы с Янзы были в одном монастыре. Я училась там травничеству у наставника Хо. А вчера, – и я осеклась.

Мой взгляд упал на руки, которые сжимали плотную ткань плаща, и я понята, что не могу сказать привычные мне слова. «Что со мной происходит? – думала я в это момент. – По работе я не раз имела дело со смертью и не раз сообщала родственникам о погибших. И получалось это как-то легко, обыденно. А сейчас»

– Его убили?

Неожиданный вопрос застыл в воздухе, проникая в мою голову мячиком для пинг-понга: «Его убили-убили- били». Я посмотрела на женщину и мне захотелось плакать. Ее зелёные глаза смотрели на меня пристально, ловя движение каждого мускула на моем лице. В них застыли надежда и обречённость.

«Она знает? Откуда она знает?» – звенело в моей голове. Мысли путались, и я просто кивнула.

А она всё поняла. Ее взгляд потускнел, глаза потеряли яркость, слезы как тонкие ниточки поползли по щекам. Она на мгновение спрятала свое лицо в полотенце, что держала в руках. Нежные, тонкие руки превратились в грубые, угловатые коряги. Пальцы впились в полотенце до синевы. Я услышала чуть уловимый стон. Тело её содрогнулось. Женщина показалась мне такой маленькой, хрупкой. Но через мгновение она выпрямилась, убрала полотенце от лица и грустно улыбнулась. Её рука потянулась к дочке и заботливо погладила ту по голове. А потом она придвинула ко мне тарелку с лепешками и тихо сказала:

– Поешь. Расскажешь позже.

Я чувствовала, что сейчас даже самый крошечный кусок в горло не полезет, до такой степени у меня внутри все сжалось, но настойчивый взгляд зелёных глаз неумолимо следил за мной не оставляя выбора.

– Спасибо, – выдавила я из себя и отломив кусочек от лепешки положила его в рот. Нежная, воздушная, с небольшой кислинкой и хрустящей корочкой лепешка в сочетании со сладким и теплым мёдом просто таяла во рту. И это затягивало. Я не заметила, как съела первую и взяла вторую.

Женщина измученно улыбнулась и вышла во двор. А я застыла: «Какая же я сволочь. Наслаждаюсь едой, когда у людей такое горе».

На мою руку легла теплая детская ладошка.

– Ешь. Не бойся. Мама ещё вчера оплакала брата.

На меня смотрела пара черных глаз. Девочка тихо вымолвила:

– Через нашу деревню проехала черная армия. В клетке у них сидели монахи из монастыря брата. А черная армия в живых не оставляет – это все знают.

Милое детское личико помрачнело, глазки заблестели.

– Одно не могу понять, за что их убили? —донеслось со стороны двери. Женщина сидела на пороге дома и смотрела на нас пустым, безликим взглядом.

– Я думала, что монастырь самое спокойное место для моего Янзы. Если бы он остался тут, то его бы забрали в армию. А оно вон как получилось.

В руках она держала миску с яблоками. Та наклонилась, и вода тонкой струйкой лилась на пол, как слезы, что стекали по её щекам. Лёгкий ветерок играл выбившимися из-под платка белыми прядями. Но лицо, как и голос не выдавали скорби. Она говорила свободно без зажимов:

– Янзы, когда приезжал в гости с таким удовольствием рассказывал о монастыре, о разнотравье, которое они собирали. Светился как солнышко. Они жили простой, уединенной жизнью, а тут такое. Ума не приложу, что могло случиться.

Я молчала. Сухое и банальное «соболезную» мне казалось глупым. Это не то, что стоило сказать в такой ситуации.

– Ты можешь мне объяснить за что их убили? – повторила она вопрос и посмотрела на меня. Тихая боль читалась в её глазах.

– Он погиб как воин,– ответила я, а потом рассказала ей о том, как меня отправили собирать цветы и то, что я обнаружила, когда вернулась. И об оборотнях, которые разрушили монастырь до конца.

Когда я говорила, женщина слушала не перебивая. Она неотрывно смотрела в ночную пустоту. А потом повернулась ко мне:

– Ты можешь мне сказать, почему черные воины пришли в монастырь? Я хочу знать, за что погиб мой мальчик.

– Пророчество. – не думая ответила я. Я решила, что она имеет право это знать. – В монастыре хранилось пророчество о конце правления императора ЛоЦия.

Глаза женщины в изумлении распахнулись.

– И что пророчество, ЦеньЩень забрал его?

– Не знаю. Когда я пришла, стена на которой появилось пророчество, была сожжена. Я ничего не знаю.

Лицо женщины посветлело, глазам вернулся зелёный блеск, в голосе появилась гордость:

– Мой сын защищал свободу народа своей страны. Лучшей смерти и не сыскать! – а потом чуть слышно добавила. – Спасибо.

Хозяйка встала, закрыла дверь на засов:

– Нами, давай умываться и спать! И ты оставайся, переночуешь. Тебе очень повезло вчера, не сомневайся.

– Знаю. Спасибо. Меня зовут АлиСян.

– АлиСян – красивое имя, а я, Науми.

Неспешно работая по дому Науми приготовила мне постель, навела воды для умывания и даже успела немного поиграть с дочкой в салки, потому что та не хотела умываться.

– АлиСян, а ты к родителям возвращаешься? – спросила Науми, когда мыла Нами.

Вопрос настиг меня, когда я убирала кобуру с пистолетом в рюкзак, пользуясь плащом как ширмой.

– Нет. Мои родители умерли, когда мне было шестнадцать, – не соврала я, а потом продолжила, чтобы избежать ненужного сочувствия, – Я иду в столицу к лекарю ХоЦау. У него есть работа для меня.

– Столица – это страшное место, там нет ничего доброго, – грустно заметила Ними и с тревогой в голосе добавила, – Будь осторожна.

– Даже если так, выбора у меня нет.

Я мысленно напомнила себе о Маятнике Света и сказанные слова приобрели зловещий смысл. Если я не найду способ попасть домой, то с большим сомнением смогу выжить в этом мире. Даже если правитель сменится, я останусь простой травницей. А смогу ли пользоваться своим даром легально и зарабатывать этим, неизвестно. Новый правитель – новые законы, а нынешний желает меня убить. Сомнений в этом у меня не было.

Науми протянула мне полотенце.

– Умойся и ложись спать. День мудрее ночи.

Из дома Науми я ушла на следующий день. В тайне от хозяйки оставила несколько серебряных монет под полотенцем на кухонном столе. Что-то мне подсказывало, что денег она не возьмёт, если отдам лично, а заплатить за ночлег и еду я считала нужным.

– АлиСян, прежде чем поедешь, переоденься. – Науми протянула мне стопку аккуратно сложенных вещей. – На тебе одежда храма Хвани. Тебя по ней легко узнают.

– Спасибо, но я не могу это принять. Видно, что одежда дорогая! Ты и так много для меня сделала. Куплю что-нибудь в ближайшем городе.

– Это платье я сшила сама. Надеялась, что Янзы приведет в дом невесту. Но, он ушел в монастырь. Продать рука не поднималась. Моему Янзы нравились высокие девушки. Так что тебе подойдёт. Прошу примерь. В память о моём Янзы. – Она настойчиво протянула мне вещи.

Я с благодарностью приняла одеяние. Платье состояло из трёх слоев: белого, мятного и зелёного. Каждый слой фиксировался на талии тесёмками. Затем шёл искусно расшитый пояс. Рукава словно крылья доставали нижним концом до колен, а углубления в них вполне могли служить карманами. Юбка струилась тонкими складками, облегала бедра и скрывала кроссовки, немного не доходя до земли. Лёгкое, воздушное, летнее. Зеркало я не нашла, но чувствовала, что платье сидит отлично.

Когда я вышла во двор Науми уже уложила мои вещи в тележку.

– В бочонок я налила свежей ключевой воды. Яблоки, лепешки и немного сыра в корзинке. До ближайшего города хватит, – Науми подняла голову и одобрительно улыбнулась склонив голову набок.

– Какая красивая, – восторженно прошептала Нами и стала кружить вокруг меня вспенивая лёгкую шёлковую юбку.

– И то верно, красавица красавиц! Если ещё волосы красиво уложить, то прям принцесса на выданье.

– Нет! Мне нельзя, – вскрикнула я и схватилась за платок, который оберегал мои волосы.

«У тебя необычные волосы, АлиСян, – вспомнила я слова наставника Хо, – они могут менять цвет в зависимости от состояния твоей магии. А так как ты ещё плохо владеешь собой, то лучше скрывай это от посторонних глаз». И я четко помнила это правило. Никто не должен знать о магии.

– Тише, ты чего, – мягко сказала женщина. Было видно, что моя реакция напугала Науми. – Никто насильно ничего с твоими волосами делать не будет. Просто синий платок не сочетается с платьем.

– Простите, не хотела напугать. Мои волосы болеют от солнечного света, становятся тусклыми, сухими. Я платок ношу уже много лет.

– А почему не отрежешь? – спросила Нами.

– Нами, не говори глупости – оборвала ее мать, – Для женщины, как и для мужчины волосы имеют важное значение. Волосы стричь – жизнь укорачивать. Волосы – это украшение!

– Вот именно, – поддержала я женщину и легонько щёлкнула девчушку по носу, – В волосах наша красота и сила. А на мои волосы муж будет любоваться! – я весело подмигнула малышке и накинула плащ на плечи.

По совету Науми я обмотала посох наставника тканью для сохранности. Затем привязала его по обыкновению к тележке, и мы двинулись в путь.

Науми и Нами проводили меня до конца деревни и показали дорогу, которая вела в столицу.

До Набута я добралась за четыре дня вместо положенных трех. Дождь застал в пути и мне пришлось переждать его в трактире с сомнительной публикой. Комнаты все были заняты и ночевать пришлось за столиком. Поспать в ту ночь не удалось. Я и мои вещи привлекали жадные и пошлые взгляды постояльцев. Всю ночь я слушала музыку, рисовала в блокноте, листала справочник по лечебным травам и думала. Думала о своей жизни, и о том, что со мной случилось. У меня была отличная работа – наше детективное агентство пользовалось популярностью. Я смогла купить квартиру без ипотеки. Небольшую, но главное свою. Собиралась впервые съездить в отпуск, как закончу дело. Анька, которая терпела мою угрюмость, и изменчивость. И считала своим долгом устроить мою жизнь.

Оказалось, у меня была шикарная жизнь и отличная подруга. А сейчас, я черт знает где и не представляю, что с этим делать.

На утро, когда гостиный дом опустел, я приняла единственно верное решение – снять комнату и отдохнуть.

Проходя через деревни и города, я продавала травы. Иногда оказывала посильную медицинскую помощь. Без магии, исключительно по изученным книгам. Полученные за травы и услуги деньги я складывала в рюкзак, что носила за спиной под плащом. И как Скрудж Макдак экономила каждую копейку. Берегла деньги для столицы. И когда я подошла к высоким, украшенным башенками центральным воротам Набута, я могла похвастаться весомыми накоплениями.

Глава 9

При входе в Набут стоял пропускной пункт и очень длинная очередь. Люди, обозы, кареты, тележки, домашний скот и птица смешались в этой веренице. Стража ответственно подходила к делу: досматривала вещи, учиняла допрос «куда и зачем» и не каждого пускала в город.

«С такой щепетильностью им бы на таможне работать» – подумала я доставая из корзины последнее яблоко.

Чем ближе была моя очередь, тем сомнительнее мне казались действия служивых. Честными их точно не назовешь. А у меня за плечами деньги, делиться которыми я не собиралась.

Не долго думая, я быстро осмотрелась. За мной стоял обоз с тюками и корзинами, возничего видно не было. Впереди крытая повозка. «Отлично! Свидетелей моей манипуляции не будет». Я осторожно сняла рюкзак с плеч, бессовестно задрала юбку и надела рюкзак как трусы, прочно зафиксировав на талии. Прикрыла платьем и перевязала пояс под появившийся животик для надёжности. Ритмично повиляла бедрами из стороны в сторону. Держится! Я с нежностью погладила получившийся животику шестого месяца беременности. Поддерживая его одной рукой покатила тележку вперёд. «Металлоискателем меня точно проверять не будут».

Через час очередь дошла до меня. Походкой пингвина я подошла к двум стражникам в черных доспехах. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что они здесь пекутся не о безопасности граждан и столицы, а исключительно о своем кошельке. Что ж, два золотых у меня припасены в сумке на поясе.

– С какой целью идёте в столицу? – грозно поинтересовался длинноногий дрищ с черными как воронье перо волосами.

– Здравствуйте, – хотя от них любезности не дождешься, – я иду к лекарю ХоЦау. Мне его посоветовали, как хорошего врачевателя.

– Слышь, оказывается старик ХоЦау роды принимать умеет, а я думал он только осматривать любит. – кинул долговязый шуточку своему напарнику. Бугай, который все это время, делал записи в своем журнале, оценивающе посмотрел на меня.

– Не волнуйся, с такой мордашкой и роды примет и осмотрит.

И они оба разразились противным смехом.

– Я могу пройти, – продолжила я, не обращая внимание на смех.

– А она бойкая. – Бугай вытянул правую руку и скомандовал, – Именную бирку.

Я протянула каменный диск с хвостиком из шелка и представилась:

– АлиСян!

– Хм. Откуда идёшь?

– Из деревни ТамТам.

– Ого, не близко. А муж где? – продолжал допытываться бугай.

«А муж объелся груш» – хотелось мне съязвить, но в голову пришла идея получше:

– В армию забрали. Обещали вернуть. – не удержалась я и съязвила. Бугай презрительно хрюкнул. И вернул мне бирку, переписав с нее информацию.

– Служить в армии великого императора ЛоЦия почётно! Это долг каждого мужчины! – отрапортовал долговязый. Даже выпрямился для пафоса.

– Не спорю. Но куда мне с дитём податься? Без мужских рук в деревне сложно. А ещё ребёночек неправильно лежит. – Я обхватила искусственный живот двумя руками и мысленно похвалила себя за артистичность.

– В дом утех. С такой мордашкой будешь нарасхват, – заржал долговязый. Бугай же шутку друга не поддержал.

– Проходи, – сказал бугай.

Я на мгновение пересеклась с ним взглядом и не увидела в его глазах зла или презрения. Там были боль, отчаяние и доброта. Я приветливо улыбнулась стражнику склоняя голову в знак признательности и поддерживая живот потянула тележку по вымощенной камнем дороге.

Повозка виляя увесистым коробом тарахтела по каменному настилу. Я посмотрела на возвышающиеся надо мной каменные стены. Железные ворота, как пасть крокодила, готовые в любую минуту защелкнуться и проглотить меня со всем содержимым.

Столица встретила меня городской суетой, запахом канализации, цветов и пряных сладостей. Если местные люди представляли опасность, то сам город внушал доверие. Из ворот я сразу попала на главную улицу, где по обе стороны стояли магазины, аптеки, гостевые дома и ресторанчики. Зная законы маркетинга, я понимала, что дешево и вкусно тут не будет. Лучше поискать место где-нибудь подальше от ворот. Я спросила дорогу к хорошей, но недорогой харчевне у компании молодых людей. Судя по веселому нраву, одинаковой одежде и учебникам в руках ребята были студентами. Они любезно проводили меня до трактира «У Мадам Пион», где по их словам было вкусно и недорого.

В трактире было чисто и пахло жареной картошкой и рыбой. Когда я устроилась за столом, сложив свои вещи рядом в угол, ко мне подлетела полногрудая, улыбчивая женщина с серебристыми завитками в высокой прическе.

– Какая прелесть, вы беременны! – защебетала она. – Позвольте вам предложить свежую рыбу на углях, а на гарнир могу подать овощное рагу. Рыба так полезна для ребенка. Уж поверьте мне, сама вырастила пятерых.

Она подняла вверх пухлую руку и растопырила толстые, как сардельки пальцы.

– Ребенку?! – не поняла я, потом мой взгляд наткнулся на рюкзак, спрятанный под платьем. «Совсем забыла. Надо будет найти укромное место и расчехлиться».

– Да, спасибо, с удовольствием съем рыбу. А какие у вас есть напитки?

– Всевозможные чаи, морсы. В такую жару популярностью пользуется лимонный напиток.

– Лимонад. То, что нужно! Принесите две чашки, пожалуйста. Очень пить хочется.

Мадам Пион улыбнулась и упорхнула бормоча себе под нос: «лимонад, лимонад, лимонад».

Меня обслужили довольно быстро. Я устроилась поудобнее, втянула носом соблазнительные запахи и приступила к трапезе. Сегодня я могла не спешить и насладиться каждым кусочком. Иногда до меня доносилось, как хозяйка предлагает посетителям «лимонад», это заставляло невольно улыбаться.

Когда тарелки опустели и мадам Пион снова возникла рядом с моим столиком.

– Ещё что-то будете?

– Нет спасибо. Сколько с меня?

– Два серебряных, – улыбнулась она.

– Спасибо за угощение. Все было вкусно. – Я положила на стол две серебряные монеты и спросила:

– Вы не подскажете, где я могу найти лекаря ХоЦау?

– Ой, деточка, а зачем он тебе?

– Мне его посоветовали. – Я показала на живот, чтобы было меньше вопросов.

На лице у женщины отразились неуверенность и тревога:

– Я могу тебе посоветовать отличную повитуху. В твоём положении это куда правильнее, – предложила она.

– Нет. Мне нужен ХоЦау, – настаивала я.

– Вы его знаете или нет?

Женщина не спешила с ответом, ее явно что-то беспокоило. В ее руках идеально выглаженный белый передник превратился в корочку сморщенного чернослива.

– Да, – чуть слышно вымолвила она, а потом добавила более уверенным тоном, – Но я бы на твоём месте, деточка, подумала ещё раз. Он ли тебе нужен?

– Если знаете, где его искать, то прошу, скажите!

Мадам Пион посмотрела на мой живот, потом отвела взгляд и сухо сказала:

– Он живёт на улице Трёх Цветков. И принимает он тоже там.

– Спасибо. А теперь поподробнее о том, как туда добраться.

Я положила к двум серебряным ещё одну монетку схожего номинала и придвинулась ближе к трактирщице. Монетка сделала свое дело. Мадам Пион помогла мне нарисовать подробную карту маршрута от трактира до дома лекаря. Я поблагодарила хозяйку, сгрузила вещи в тележку и покатила по улочкам следуя карте.

До дома господина ХоЦау я добралась достаточно быстро. Дверь мне открыла пожилая, скромно одетая женщина.

– Чего желаете?

– Здравствуйте. Я к господину ХоЦау. У меня послание от господина ХауХо.

– Обождите.

Женщина закрыла передо мной дверь, и я осталась стоять на пороге как бедный родственник. Ожидание затягивалось. Меня либо не хотели пускать, либо расторопность в этом доме не приветствуется.

Я уже начала заваливаться вперёд, когда дверь распахнулась.

– Входите. Господин ХоЦау ждёт вас в кабинете.

Я проследовала за женщиной вглубь дома. Мы шли по коридору из бумажных дверей. Все створки были плотно закрыты. Слабый свет от подвешенных под потолок лампад освещал дорогу. Наконец мы остановились.

– Хозяин к вам гостья, – пронеслось в воздухе и дверь отворилась.

Владелец дома сидел за столом и выводил причудливые закорючки на жёлтом листе бумаги. Это был бодренького вида мужичок с тонкими длинными пальцами и острым вздернутым носом. Серебристые, с черными прожилками волосы были собраны в высокий пучок на макушке. Пучок держался на двух серебряных шпильках. Он медленно водил по листу кистью и даже не поднял головы, когда я вошла.

Я вошла в комнату. Кабинет был огромным. Солнечный свет проникал сюда через окно на потолке и все прекрасно было видно. Повсюду стояли стеллажи с книгами и шкафы со склянками и пузырьками с лекарствами. Здесь же висели пучки из трав и коренья. В воздухе летал едкий запах чернил и спирта. По правую сторону от стола стояла кушетка и стол с инструментами.

Я подошла ближе к столу и поздоровалась.

– Значит ты от ХауХо. Любопытно, – сказал ХоЦау, скорее бумагам, что лежали перед ним, чем мне. Он перестал писать, а я почувствовала на себе любопытный, оценивающий взгляд. Он смотрел не поднимая головы, но цепкий, колючий импульс разгонял неприятные мурашки по моему телу.

– Я АлиСян! Наставник Хо просил передать вам это, и сказал, что вы поможете.

Я положила на стол перед лекарем красный нефритовый кулон и письмо. Глаза ХоЦау округлились, он явно узнал вещицу. Тонкие пальцы схватили именную бирку наставника и поднесли поближе к глазам. Письмо осталось без внимания.

– А где он сам? Почему не почтил своим присутствием старого друга, а прислал девицу?

– Он умер, – коротко отрезала я. Я не знала содержания письма, которое наставник адресовал ХоЦау. Но решила не говорить всей правды. Что-то в лекаре меня напрягало, отталкивало. Следовало приглядеться. Услышав новость о смерти друга ХоЦау не изменился в лице. Ничего не говорила о том, что эта новость его расстроила.

– Да, все мы смертны, – прохрипел лекарь. Лёгким движением руки он закинул бирку наставника в ящик стола и спросил: – Ты одна?

– Да, у меня в городе нет знакомых. Наставник сказал, что вы поможете с работой. Я занимаюсь травами.

– Это хорошо. Почему бы не помочь такой милой девушке.

Его черные глаза заволокла дымчатая пленка. Склизкий, отталкивающий взгляд. Внутренний голос бил тревогу: «Скоро ночь, идти мне некуда. Но стоит быть начеку».

– Буду вам признательна, – улыбнулась я самой сладкой улыбкой, на которую была способна.

– Эй, тетушка Ло, – позвал он служанку.

– Что желаете, хозяин?

– Приготовь для гостьи купель и чистую одежду. И ужином накорми. Я отойду по делам. Вернусь поздно.

– Ты наверняка устала с дороги. Отдохни как следует. Силы ещё понадобятся, – послышалась совсем близко. Я и не заметила, как старикашка оказался около меня. Он аккуратно погладил меня по плечу, задержал руку на застёжке моего плаща, криво улыбнулся и сверкнул глазами в сторону тётушки Ло. Та поклонилась, хотя и так была скрючена как посох пастушки: «Все будет сделано, хозяин».

– Вот и славненько.

Лекарь ещё раз украдкой взглянул на меня, взял со стола несколько конвертов, трость, что стояла здесь же, и поспешно удалился из кабинета.

Тетушка Ло посмотрела на меня пустыми, безжизненными глазами и проскрипела: