Наблюдатель

Иногда я представляю, как сталкиваются два незнакомых человека. Где-то над их головами появляются души подобные двум ореолам невидимым глазу. Эти души прислушиваются друг к другу, виртуально касаются, можно сказать, ощупывают своего визави. Именно тогда появляется понимание, что возникший перед тобой человек может быть по жизни или чужим, или полностью подходить для тебя. С человеком этим будет приятно работать в офисе, а если говорить о личном, то ты наверняка знаешь, что сможешь его полюбить, жить семьей в одном доме.

Это, конечно, совсем не романтическое сравнение, пришедшее мне в голову, не возвышенные мысли о слиянии двух душ, поиске второй половинки и тому подобное. Я, наверное, слишком циничен для подобных вещей. Тем не менее взаимное изучение друг друга ведь все равно происходит. Одежда, голос, глаза, запах волос и кожи, произнесенные слова, выражение лица – все в совокупности дает информацию о том, кого ты встретил.

И все же, хоть визуализация очень важна, но она не заменяет того, что в отношениях называют химией. Мне кажется, что между мной и Юлей возникла эта самая химия.

«Сначала химия, затем физика. Такова последовательность», – усмехаюсь я, подводя итог неожиданным размышлениям.

VII

Тем временем мы возвращаемся в конференц-зал. Кстати он, находится на одном из верхних этажей высокой, узкой, как шпиль католического собора, офисной башни. Верхний этаж имеет ряд особенностей как позитивных, так и не очень. С одной стороны, с него открывается прекрасный вид на Москву, простиравшуюся вдаль в беспокойный, неохватный горизонт, и видно, как пульсирует жизнь огромного города. Стоя на этаже, особенно, когда никто не мешает, этим видом можно любоваться до бесконечности.

С другой… С этого этажа не очень удобно спускаться на третий, в столовую. При таком раскладе нас всегда обгонят толпы офисных работников, битком заполнившие лифты. К тому же полные лифты обычно заняты спуском, а не подъемом на верхний этаж…

После перерыва еще остается немного времени до начала занятий. Пока все рассаживаются, я обращаю внимания на одиноко стоявшую у окна Софью. Ее фигура отражается в огромном стеклянном окне, фигура одинокой девушки, от которой веет печалью. И куда делся ее вечный спутник Иван? Может он шефу отдал предпочтение?

Отчего-то мне стало жаль Софью.

– Скучаешь? – пытаясь выглядеть дружелюбным, спрашиваю, подойдя ближе. Именно пытаюсь, поскольку начало дается мне как-то натужно, словно я притворяюсь и принуждаю себя к разговору.

Мне кажется, что она слишком скрытная и замкнутая, не очень общительная, а с такими всегда тяжело. Вместе с тем, не знаю почему, но девушки вроде Софьи всегда вызывали у меня любопытство. Она как облачное хранилище данных, зашифрованное сложным кодом, как тайна, требующая особых усилий для разгадки. Такую тайну с наскоку, на голом энтузиазме или на одном мужском обаянии не раскроешь.

И все же, несмотря на ее замкнутость, с Софьей я почему-то не придерживаюсь формального барьера общения в виде обращения на «вы», а разговариваю по-свойски, как будто мы уже знакомы целую вечность.

– Нет, не скучаю, – отвечает Софья, искоса посмотрев на меня, – я думаю.

– Серьезно? – в моем тоне видимо послышался иронический оттенок, намек, будто девушки не умеют думать. Она отвернулась и вновь уставилась в окно.

Я понял, что неправильно начал разговор, и уже серьезно продолжил:

– О чем размышляешь, если не секрет?

Софья оказалась необидчивой.

– Вы знали, что стоики тоже занимались оптимизацией?

– Стоики?

– Ну, философы в Древнем мире.

– Нет, не знал, – озадачено ответил я, совершенно не разбиравшийся в философии и ее течениях.

– Только стоики действовали по-другому, – продолжила свои пояснения Софья.

– Это как?

– Они не рассматривали проблему как следствие возникших причин, что делал Исикава и чему теперь Виктор Владимирович учит нас. Кажется, в советское время это называлось бить по хвостам. – Софья смутилась, точно была поймана на чем-то зазорном.

Я поспешил ее успокоить:

– Я тоже читал советские книжки. Так как же стоики разбирались с проблемами?

– Они предпочитали предвидеть и не допускать их с помощью упражнения, которое называется инверсией…

За разговором я не заметил, что все уже расселись. В центре зала появился Виктор Владимирович, повелительный, властный голос которого вернул нас к реальности: